Тот напускной хладнокровный контроль, которого получалось придерживаться последние минут мять, разбивается в дребезги. Алек не видит, чьё горло сжимает его рука, ослеплённый всплывшими вымышленными представлениями, что подбрасывает ему спущенный с крючка разум хищника.
Да что с тобой!.. наконец, удаётся Марко докричатся до него.
Алек не сразу приходит в себя. Сначала он видит ошалелые глаза друга, потом стихает шум и гул собственного сердцебиения, и только после он видит, что возмещает гнев не на том, кого жаждет разорвать, уничтожить, убить. Алек резко отпускает Марко и отшатывается назад. Несколько секунд уходит на то, чтобы собраться и обратно подчинить себе пытающуюся вырваться неконтролируемую сущность.
Алек? вновь вопрошает Драгов старший.
Но в ответ всего три слова, меняющие всё.
Я иду за ней.
Глава 2. Лена
Понимание, из-за чего над головой почернело небо, не сразу находится в пульсирующей от гудящей боли голове. Вокруг туман и шум. Обрывки последних секунд смазаны и расплывчаты. Но одно помню чересчур хорошопарень с голубыми глазами.
Было наивно полагать, что он дружелюбно настроен, хотя и утверждать, что враждебнотоже не могу. Есть что-то в нём такоезнакомое?.. Нет, это что-то другое, что пока не могу распознать. Да и куда там? Очень удивительно, что от такого удара об дверцу в голове вообще имеются мысли.
Лена хрипло, почти обессилено лепечет слева голос, и я мысленно чертыхаюсь.
Дьявол!
Нет, не он, Паша. Но один почти неотличим от другого.
Наконец, я заставляю себя окончательно отойти от дымки, затуманившей реальность, и поворачиваюсь в сторону голоса. И вновь чертыхаюсьна этот раз вслух. Не от того, что бывший друг действительно рядом, а от того, в каком он положении. Глупое, предательское сердце сжимается, которое даже оправдать никак не получается. Он заслужил это, навязываю себе, но на самом деле понимаю, что никто не заслуживает такой участи, какие бы преступления ни творил.
Машина перевернулась. Раз пять, если не больше, пока одно огромное дерево не остановило это безумие. Я не видела, но отчётливо слышала, буквально до самых мелочей, как что-то громоздкое сначала разбивает стекло, проскальзывает рядом с рулём, скрежетом разрезая кожаную обивку, а затем короткий вздох: именно в этот момент Паша понял, что следующей целью станет его грудная клетка, но понял слишком поздно. Наскоро подсунутая ладонь не стала помехой, нет она стала ещё одной целью массивной палки, прошедшей через неё насквозь прямо перед тем, как пронзить его рёбра. Сила была неимоверной: он не смог бы одной ладонью воспрепятствовать законам физики, которые мы с ним изучали весь прошедший год, когда подхваченная по пути палка упёрлась в землю, а вес автомобильного железа буквально насадил его на неё.
И это не ирония. Просто законы кармы в этом мире, слава ушедшим Богам, ещё никто не отменял.
Паша истекает кровью. Она сочится из его ладони, раны вблизи сердца, которое возможно тоже задето, из его рта и носа. Сам он пытается то ли сглотнуть, то ли вздохнуть, но выходит лишь издать ещё один хрип, а затем едва осилившее:
Уходи
В недоумении уставляюсь на чертового предателя. Что это? Снизошедшее помилование или запоздалая вина? Но приглядевшись к его глазам, замечаю, что и они залиты кровью лопнувших капилляров. Его лихорадит, из горла вырываются харкающие звуки, и тут до меня доходит: сердцеоно задето. Теперь напрягая слух, отчётливо слышу, как слабо оно борется за каждый следующий удар.
Уходи! вновь настаивает он, тратя на требовательный тон слишком много усилий.
Закашливается, изо рта выплёскиваются сгустки крови, и если бы ещё недели две назад от подобного зрелища я потеряла сознание, то теперь смотрю во все глаза, мысленно желая сделать что-то, что усугубило бы его страдания. Мне не совестно. В это чудовище меня превратил он и Датский, за смертью которого наблюдала бы с таким же безобразным вожделением.
Да уходи же! продолжает настаивать не чём-то своём предатель.
Невольно болтающаяся до этого правая рука, толкает меня в плечо, и я вздрагиваю в дичайшей брезгливости. И уже собираюсь, зарвавшись, не только отбросить его ладонь, но и помочь палке войти ещё глубже, как поначалу непонятный бред заставляет меня остановиться.
Здесь рядом ты не справи
Паша снова закашливается, сильнее, что слышится булькающий звук в его горле, но вместе с этим слышится что-то ещё. Шорох и возбуждённое сопение. Несколько секунд требуется мне, чтобы сопоставить одно с другим. И понимание мне не то чтобы просто не нравится. Оно приводит в безумнейший ужас.
Очень-очень медленно поворачиваю голову, и в горле замирает испуганный вздох. На нас смотрят огненно-багровые глаза. Словно терпкое красное вино их цвет, как ни у одного из увиденных ранее гибридов, ярок. Дикий и голодный взгляд жадно внимает то меня, то Пашу. Он сидит на земле всем телом скорчено, его шея изогнута до неприличия неестественно, и словно хищный коршун в замирании наблюдает за своими жертвами.
Я видела их. Это от них неслись со всех ног солдаты, когда мы проезжали к воротам. И даже тогда я уже понимала, что с этими гибридами что-то не так. Одни только святящиеся яростно красным глаза уже говорят о том, что за ними разума вообще нет. Чистый инстинкт. Чистая жажда крови.
У те бя оди один шанс
Это звучит так неожиданно, что в очередной раз вздрагиваю, но даже не успеваю спросить, о чём молвит Паша. Он так резко начинает орать и лупить всё, что попадается под руку, что, кроме как распахнуть в ужасе глаза, первые мгновения ничего не могу. Ровно до того момента, пока не бьются остатки стекла.
Паша натравливает гибрида на себя.
От ворвавшегося в салон тела, меня толкает в сторону, но много времени, чтобы собраться, не требуется. Желание жить берёт вверх, и у меня с нечеловеческой силой получается выбить полупокорёженную дверь. Из машины выбираюсь ещё быстрее, но стоит выпрямиться, как снова прихожу в омертвение. И даже не знаю, что лучше: увидеть ещё одни алые глаза гибрида или голубые, ровно такие же, как у меня.
Ну, здравствуй, принцесса, ухмыляется парень.
Что?
Невольно отступаю на шаг, но, тут же услышав тошнотворный звук зверского пира позади, шарахаюсь вперёд, и вновь столбенею, не зная, что предпринять.
Кто этот парень и на чьей он стороне? И почему назвал меня принцессой?
Очевидно, моё скукоженное от чрезмерного недоумения лицо подсказывает парню всю степень настигнувшего замешательства. И он что, в ответ всерьёз посмеивается?
Разве принцесса не твоё имя? это не вопрос, нет, этоиздёвка. Тон парня так прозрачен, что становится понятно: он всегда говорит прямо. Прости, но блондинчик так часто называл тебя принцессой, что я подумал, будто бы Ленавсего лишь твоя фамилия.
Мне не удаётся даже удивиться, возмутиться или просто, хоть как-то отреагировав, послать остроумного придурка подальше, на что он определённо напрашивается. Потому что внезапно происходит то, что вполне можно было ожидать, думай я сейчас о на сущих проблемах, а не о том, как быстро парень смог завоевать статус всемирного кретина, переплюнув в этом мастерстве Алека всего за несколько секунд.
Сзади что-то со внушительным звуком ломается, но я слишком поздно прихожу к пониманию. Резко отпрыгиваю в сторону, разворачиваясь и готовясь сгруппироваться, но тут происходит сразу несколько вещей. Гибрид прыгает в мою сторону и одновременно кто-то стреляет. И лишь тогда, когда у моих ног лежит мёртвое тело, осознаю, что стрелял в него незнакомец. Тот, что и в меня может выстрелить, так как расстояние два метра для таких как мывообще не считается расстоянием.
Первые секунды в мыслях сумбурный хаос, я не то чтобы огорошена происходящим, мне кажется, что ещё немного и действительно лишусь чувств, упав в обморок от насыщенности последних мгновений.
Тревога. Где-то рядом был Алек. Похищение. Авария. Смерть Паши. Гибрид. Незнакомец. Гибрид. Незнакомец-убийца.
К горло подступает тошнота, и в первые за долгое время мне действительно с трудом получается подавить настойчивые позывы. Закрыв глаза, умерено вдыхаю и выдыхаю, пока пытаюсь уложить всё в голове, а когда беру себя в руки и поворачиваюсь обратно к парню, первым делом вижу его по-настоящему горделивую ухмылку.
Согласен, мерзость та ещё.
Это он о гибриде: бросая на него взгляд, парень морщится так искренне по-ребячески, что не могу сдержать изумления над его простодушием в такой ситуации.
Нет, надо всё же было хоть ненадолго сфальсифицировать обморок, чтобы дать себе минут так пять отойти от происходящего, потому что я не сразу могу осилить вопроса.
Кто ты? кажется, я так долго молчала, что слова режут горло страшным хрипом, но у меня хотя бы, наконец, появляется дар речи.
Голубоглазый смотрит на меня очень пристально, чуть склонив голову в бок, и с явной верой ждёт узнавания. Но в то же время со мной происходит вновь что-то странное, что впервые уловила в машине несколькими минутами раннее. Я точно знаю, что где-то его видела, но это всё равно не то, что требовательно накручивает подсознание. В этом есть что-то большее.
Серьёзно? Вообще не узнаешь?
И вновь отмечаю, насколько парень щедр на проявление эмоций. Его харизма невероятна. В каждой складочки выражения лица, в бесцветной, едва уловимой тени дерзкой ухмылки, это не какая-то игра излишне самоуверенного актёра, он буквально располагает к себе за секунду.
Но стоит мне только проникнуться доверием, которое предусмотрительно отталкивает рациональная часть мозга, отвечающая за самосохранение, как глаза парня меркнут, обретая свой настоящий цвет.
Ты!.. ощетинившись за миллисекунду, шиплю я, и парень вновь изумляется.
Соответственно, искреннеэти эмоции, отражающиеся на лице, невозможно подделать. Вот только мне уже ровным счётом без разницы на его лицо, как и тогда, когда видела его серые глаза впервые. Только они имели значение, когда рука в кожаной перчатки протягивала мне упавшие книги.
Мы смотрим друг на друга некоторое время, оба не двигаясь и оба явно прокручивая один и тот же момент, когда столкнулись впервые. Но парень точно рассматривает его под иным видением.
Внезапно он весело хмыкает, что-то понимая.
Так-так, кажется, кто-то только создаёт видимость, что читает купленные книги, накидывая себе образ образованной девушки? подстрекает он. Хотя, конечно, так не считает, но зная его всего лишь несколько минут, с уверенностью могу заявить, что для него сарказм, как что-то врождённое. А я-то столько времени гадал, что с тобой не так, раз решила намеренно попасть в руки Ордена, зная, что они вышли на твой след. Парень цыкает и наигранно осуждающе качает головой. А всего-то надо было открыть книги и увидеть предупреждающую записку.
Пару секунд я обдумываю сказанное. Голова отяжелела, ещё немного и она взорвётся от масштаба нелепицы происходящего. Он утверждает, что хотел предупредить об Ордене.
Почему его испугалась? Он преследовал, делал всё возможное, чтобы я заметила его, а после налетел на меня. Чтобы просто подложить записку?
Бред какой-то.
Так ты не вселял в меня страх, а просто хотел, чтобы я на тебя обратила внимание?
Голубоглазый разводит руками, словно оскорблён вопросом.
Естественно.
Нет, я точно сойду с ума от этого мира. Я больше не выдерживаю, изливая всё скопившееся возмущение.
У вас, у парней, что? Проблемы с нормальным общением? Вместо того, чтобы всё объяснить, вы ходите рядом, словно шакалы, ожидающие, когда жертва откинется, и пронзаете этим до ужаса маниакальным взглядом, веря в то, что ваши завуалированные умыслы доступны для окружающих? на одном дыхание выплёскиваю все негодующие эмоции и, глубоко вздохнув, прикрываю лицо руками, выдыхая:Невероятно
Голова так и грозит расколоться, но я нахожу в себе силы посмотреть на парня пронизывающим взглядом, не забыв вложить в него огромную порцию испытываемой злости. Но его это не пронимает, парень всего лишь морщится, ведя разговор только так, как ему удобно, увиливая уж очень знакомым способом.
У вас «парней»? Хочешь сказать, что у моего личного метода появились подражатели? наигранно возмущается, а затаим не менее красноречиво фыркает. Видимо, стоит заявить об авторских правах.
Ох, нет, только ещё одного мегаостроумного мне не хватало! Поэтому ради собственных же нервов решаю проигнорировать очередную «очуметь какую смешную» шутку.
Так всё! вздохнув, выставляю перед собой обе руки, призывая парня быть чуточку посерьёзнее. Ты не ответил, почему нельзя было просто объясниться нормально.
Точно потому же, что нельзя подходить к незнакомой девушке и говорить: «Бу! Завтра твою кровь пустят на средство по управлению гибридами!»
Ауч, это было слишком откровенно. Секунды две в упор смотрю в его с крапинкой веселья глаза, пытаясь постичь, чего от него ждать. Я устала, в висках пульсирует перенапряжение, и насколько бы ни являлась сверхъестественной, не способна вечно игнорировать пробирающий зимний холод, стоя в одной футболке и лёгких штанах. Начинает бить слабая дрожь, но, сложив на груди руки, получается не пустить её в голос.
Кто ты и что тебе нужно? спрашиваю напрямую.
И невероятно как быстро моя интонация становится резкой. Слишком абсурдна вся ситуация. Да и за последнее время со мной произошло очень много плохого, чтобы верить каждому первому встречному.
Это сейчас неважно, а парень тоже умеет быть серьёзным, отплачивая мне той же неодобрительной интонацией. Но всё равно почему-то смягчается, глядя на то, как дрожат мои руки, хоть я их и сжимаю изо всех сил. Давай пока остановимся на том, что яне враг тебе. И лично спас почти два раза, если бы ты, конечно, хотя бы заглянула в новые книги. Но от похищенияс этим ты ведь уже не поспоришь? Насколько могу видеть, на данный момент, тыполностью свободна, чего не произошло бы, если бы не вмешался я на дороге.
На счёт книг ничего не могу утверждать, а вот на счёт похищения? Я фыркаю, но звук получается сбивчивым из-за завладевающей телом дрожью, которую парень в очередной раз замечает, и на его лице проскальзывает что-то похожее на неодобрение.
Странные, однако, у тебя методы спасения, заявляю, кивая в сторону перевернувшейся машины. Это чудо, что палка выбрала проткнуть Пашу, а не меня.
От воспоминаний пробивает очередной мандраж, и я ещё сильнее съёживаюсь, отмечая, как на самом деле мне сегодня повезло.
Мой «спаситель» невинно пожимает плечами.
Согласен, не подумал. Но даже у совершенных людей случаются осечки.
Ничего себе осечка! Но возмутиться не успеваю, он самоуверенно заявляет.
Однако всё вышло ещё лучше, чем ожидал, и мне не пришлось возиться с твоим влюблённым сталкером.
Мой рот открывается, и я поражено ахаю. Нет, ему не стыдно, что наводит меня на нехорошую мысль.
И что ты собираешься со мной делать?
Парень коротко усмехается, выражение лица такое, будто я сказала что-то смехотворно нелепое.
Я? изумляется он. Ну для начала
И тут он внезапно начинает приближаться ко мне. Медленно, удерживая на губах эту нервирующую безмятежную улыбочку. Когда он подходит почти вплотную, такое ощущение, что уже умудрилась вжаться ногами в снег, желая, чтобы земля подо мной разверзлась, лишь бы не стоять с ним так близко. Но он делает что-то абсолютно абсурдное. Голубоглазый снимает с себя куртку и надевает её мне на плечи. И эта бережность в его глазах непостижимо искренняя, что вновь отзывается во мне чем-то неладным. Подозрительным и необъяснимым.
Для начала я тебя одену, произносит он мягко.
Его руки как-то неловко повисают, словно дотрагиваться до меня было опрометчиво. Что твою мать это всё значит?
Ах, и вот это! Вытащив пистолет, которым он убил монстра, протягивает мне. Возьми, здесь повсюду бродят твари. Твой ненормальный похититель выпустил тех, кого не решается выпускать даже сам Виктор.
Я не спешу забирать пистолет, во мне поднимается что-то очень жгучее и мерзкое.
Ты его знаешь? молвлю, позабыв вообще обо всём.
В голове стучит гнев, страх и неопределимое чувство ненависти. Все мысли лишь о том, что он произнёс его имя.
Хотелось бы сказать нет, но Оставим этот разговор на следующий раз, он крайне серьёзен, когда насильно вытаскивает мою руку и вкладывает в неё пистолет. Просто сойдёмся на том, что у нас с тобой общий враг.
Голубоглазый отступает, и будто отойдя туда, где снова может чувствовать себя в своей тарелки, дарит обворожительную улыбку.