Казалось бы, работы меньше, сиди и радуйся, но привыкнув девятнадцать циклов спать от заката до рассвета, тяжело доказать собственному телу, что нужно внимательно следить за зелеными треугольниками судов на интерактивной карте, а не мечтать лечь на стол и закрыть глаза. Ночные диспетчеры крепко сидели на энергетических напитках, выпивая тройную суточную дозу за смену. Изрядно портили себе здоровье, но начальство не спешило этого замечать. Куна размешивала в кружке ядовито-зеленый порошок и как дрон с зацикленной программой вспоминала свою прежнюю жизнь. Когда контрольная по математике казалась самой большой проблемой, а настроение мог испортить только сломанный ноготь. Однокурсницы учились на гражданских специалистов и гуляли по осенней Равэнне, собирая в букеты желтые и красные листья. Куна слышала их веселый смех и завидовала. Уголки её губ навсегда оттянулись вниз в гримасе недовольства.
Спишь что ли? толкнула локтем соседка. Вызов прими.
Диспетчерская, машинально ответила Куна, не сразу сообразив, что гарнитура лежит на столе, а она держит себя за мочку уха. Соседка покачала головой и отвернулась.
Диспетчерская. Пятьдесят третий оператор.
Дарисса, я тут торчу у переката как прыщ на заднице, а до вас не дозвониться.
Визгливый голос капитана катера «Беркут» Куна узнала бы даже во сне. Фелиция любила скандалить и могла послать в бездну так, что даже военные краснели.
Вижу вас, ответила Куна, найдя взглядом на карте зеленый треугольник с надписью «Беркут», и в чем проблема?
Перегруз у меня до осадки в двести десять, начала ворчать Фелиция и продолжила орать, стоило диспетчеру вставить слово, знаю, что гарантия на перекате двести, не тупая, но здесь всегда было больше. Где глубины, якорь мне в душу?
У Куны руки затряслись. Только проблем с посадкой на мель не хватало. Вот и куда она опять лезет? Нагрузилась от жадности, чтобы большое жалование за рейс получить, на что вообще надеялась? Паводок давно схлынул, дожди идут, но наполнение меньше стандартного для сезона. Пусть демоны заберут водное управление с его авралами! Гадай теперь, сколько там на перекате. Диспетчер отчаянно смотрела на телефон. Пока будет звонить и выяснять, Фелиция голос сорвет и жалобу накатает. А на записи будет слышно, что Куна не может ответить про глубину, а это штраф. Денег и так нет, чтобы их лишаться по глупости.
Пятьдесят третья, ты там спишь или на портрет генерала онанируешь? Я пройду через перекат или нет?
Диспетчера холодный пот прошиб. Журнал глубин был по-прежнему пуст, и водное управление ждали разборки на своем уровне, но не на них сейчас орала Фелиция. Куна плюнула на жалобу и, сняв гарнитуру с уха, набрала на внутреннем телефоне номер гидрологов.
Водное, нервно рявкнули из динамика.
Пятьдесят третий оператор, дарисса, глубины
Позже, от крика вздрогнула мембрана динамика, и связь прервалась, а Куна устало закрыла лицо руками. Будь проклят тот день, когда она согласилась на эту работу! Ускоренные курсы, достойная зарплата, карьерный рост. Мать толкала и пинала её в диспетчерскую только потому, что здесь начинали платить жалование с первого дня обучения. Старшая дочь похудела, пока прошла стажировку и запомнила все сто тысяч инструкций и правил. Но не в одной не говорилось, что делать в подобной ситуации.
Регина, позвала диспетчер старшую смены, у нас глубин нет, а у меня «Беркут» спрашивает. Что делать?
А что мы сделаем? безразлично пожала плечами Регина. Пусть ждет или идет под свою ответственность.
Куна сомневалась, что Фелиции ведома ответственность. Точно так же как ум, честь и совесть. Тяжело вздохнув, она повесила гарнитуру на ухо.
да ты у меня грязь из-под ногтей жрать будешь, хрипела в трубку капитан «Беркута», я тебе такую жалобу настрочу, что больше никуда не примут!
Раз орёт, значит, до сих пор стоит на месте. Знает, что проход через лимитирующий перекат с осадкой ниже гарантированной глубины возможен только с разрешения диспетчера. И не успокоится, пока это разрешение не получит.
Куна открыла таблицу глубин за прошлые дни и нашла злосчастный перекат. Триста, триста два, триста три. Скандальная Фелиция не первый цикл ходила этим маршрутом и знала, какая у притока Тарса в это время глубина. Могла бы плюнуть на разрешение и пройти, но тогда вся ответственность ляжет на неё.
Пятьдесят третья, я слышу, как ты дышишь! угрожающе зашипела капитан «Беркута». Я пройду или
Проходите, «Беркут», зло ответила Куна и услышала в трубке короткие гудки. Весь разговор успешно записался и будет прослушан службой контроля качества обслуживания. Плевать. Хотелось выпить еще одну кружка энергетического напитка залпом, чтобы перекрыть нервное напряжение. Диспетчер откинулась на спинку стула и уставилась на зеленый треугольник катера Фелиции.
С помощью спутников работники речного транспорта научились точно определять где находится судно, но очень многое по-прежнему приходилось делать и контролировать по старинке. Приборы, измеряющие глубины на перекатах, не работали дистанционно. Поэтому самые высокие гребни и мели в русле реки изыскательская партия обходила на катере. И если уровень воды падал ниже гарантированного, то пригоняли земснаряд и углубляли перекат.
Куна смотрела на «Беркут» и надеялась, что за дневную смену глубина с трехсот трех не упала до двухсот, иначе её ждали по-настоящему серьезные проблемы. Зеленый треугольник медленно полз по карте через заштрихованную область переката и вдруг встал. Куна замерла, больно прикусив губу. В следующее мгновение «Беркут» загорелся красным, выдавая код аварии. Проклятая Фелиция все-таки села на мель. Аварийные сообщения полетели по всем инстанциям и диспетчеры в смене закрутили головами.
Куна, строго спросила Регина, это ты дала «Беркуту» разрешение идти?
Я, тихо выдохнула она.
***
Разбирательство получилось быстрым. Объяснительная, штраф и требование вернуться к работе. Как досидела до утра, Куна не помнила. В ушах стоял крик Регины, по спине ползли тараканами взгляды сменщиц, а руки окончательно перестали слушаться. Звонки с неё старшая смены перекинула на других диспетчеров, оставив только мониторинг рейдов. Волею несуществующих богов больше ничего не случилось, но вышла на улицу Куна, едва переставляя ноги.
Пользуясь безветрием, на Равэнну опустился смог, загоняя в легкие дым из труб промышленных гигантов и заставляя морщиться от едкого запаха гари. Светило не смогло пробиться сквозь плотную завесу, отчего казалось, что мир застрял между ночью и днем в серой каше бесконечных сумерек. Куна брела сквозь неё мимо автобусной остановки, не замечая пустых улиц и редких машин, безразлично летящих мимо.
Рабочий пригород никогда не засыпал, живя в ритме гудков заводов. Цзы'дарийцы накатывали волнами приливов к началу смен и растворялись в серых одноэтажных бараках к концу. Малый круг кровообращения города с отдышкой вечного больного и землистым цветом лица.
Мать стояла на пороге дома, кутаясь в старый халат. В окне на кухне слабо мерцал экран работающей телевизионной панели.
Что случилось? Ты почему так долго?
Пешком шла, тихо ответила Куна, прогуляться захотелось. Аврелия спит?
На кухне сидит, генерала смотрит, скороговоркой ответила мать и поймала Куну за локоть, что случилось?
Бесполезно прятать глаза и врать, что все хорошо. На лице подсыхали дорожки от слез, и нос краснел спелым помидором.
Меня оштрафовали на работе. Жалования за эту неделю не будет. И за следующую тоже.
Еще цикл назад, когда Куна приносила с курсов табель с низкой оценкой, мать тяжко вздыхала, цедила сквозь зубы про тупоголовость и лень, но сейчас просто молчала. Стояла на бетонных ступенях в дырявых тапках и смотрела в сизую дымку раннего утра. Худая и прямая как боевой посох. Серость рабочего квартала давно пропитала её насквозь, высушила волосы до тонкого хвостика на затылке, истончила кожу и навсегда осталась темным контуром на лунках ногтей.
В дом иди, сказала мать, отвернувший от старшей дочери, завтракать будем.
В прихожей пахло травяным отваром. Ромашку и цветки липы собрали и засушили в прошлом цикле, экономя на сухих напитках. Горячее питье помогало глотать пшено и перебивало надоевший вкус. Аврелия сидела на стуле, почти уткнувшись носом в экран, где с трибуны выступал перед кадетами одного из многочисленных училищ Наилий Орхитус Лар.
Нет будущего, кроме того, что мы выбираем сами.
Мягкий и приятный голос полководца больно бил по нервам, путая мысли и мешая искать себе оправдания.
Не ту кнопку нажала? спросила мать, ставя на стол тарелки с едой. Или поругалась с кем-то?
Аврелия шикнула, махнув рукой, чтобы замолчали. Генерал рассказывал кадетам о будущем, и младшая жадно ловила каждое слово кумира.
Грузовой караван на мель посадила, прошептала Куна, со скрежетом двигая стул по неровным стыкам кафельного пола.
Уволили?
Нет, но строгое дисциплинарное взыскание я получу. А это цикл без премии.
Да тихо! дернулась Аврелия и придвинулась к динамику телепанели еще ближе. Куна замолчала, уставившись в тарелку. Мать сосредоточенно пережевывала пшено, запивая отваром, а старшей казалось, что если она хотя бы ложку до рта донесет, то побежит к раковине плеваться. Страх заполнил живот, скручиваясь внутри тугим узлом, и места для еды там не осталось.
Сколько денег осталось?
Нисколько, покачала головой мать, я сегодня заплатила за воду и электричество. С трех карт остатки выгребла и у подруги заняла. На жалование твоё понадеялась.
Куна выронила ложку и та с громким лязгом стукнулась о край тарелки.
Замолчите вы или нет? взвилась Аврелия. Я же ничего не слышу! Приперлись сюда и бу-бу-бу, бу-бу-бу.
Ну-ка выключили панель, строго сказала мать, дай хоть позавтракать без твоего генерала. У сестры проблемы на работе
У неё всегда проблемы, закричала Аврелия, ни с кем ужиться не может. Вечно ей кто-то мешает. То Летиция раздражала, что с курсов собиралась уходить, то с Домной меня чуть не рассорила, теперь на работе все плохие. Характер у неё поганый.
Куну затрясло. Сестра доставала старые обиды и пересказывала их по седьмому кругу одними и теми же словами от скандала к скандалу. Но сил терпеть и молчать, сегодня не осталось. Хватит с неё обвинений. Старшая схватила пульт со стола и выключила панель, обрывая генерала на полуслове.
Отдай! Включи! заверещала Аврелия, набрасываясь на сестру. Я так ждала! Убирайся на свою работу! Оставь меня в покое!
Чуть не выбила пульт, а Куна, защищаясь, ударила сестру по руке. За одно мгновение, не успев понять, что делает. Зло, хлестко, наотмашь. Аврелия взвизгнула и зарыдала в голос, бросившись прочь из кухни.
Довольна, да? рявкнула мать. Я просила не ругаться! Вот куда ты вечно лезешь? Доченька, подожди.
Куна застыла с пультом в руках, чувствуя, как горит лицо. Кухня закружилась перед глазами, и больно хлестали по совести рыдания Аврелии из комнаты. Ударила. За что? Зачем?
Дрожь колотила, на глазах крупными каплями снова собирались слёзы, Куна размазывала их по лицу и тяжело дышала. Мать вернулась за стаканом с остывающим отваром.
Два дня уже без таблеток, тихо сказала, не смотря на старшую дочь, слабая стала, дергается на любую мелочь, а ты за языком последить не можешь.
Не могу, бесцветным эхом повторила Куна, падая на стул, не могу больше.
Глава 3Письма и документы
Мать ушла на работу в столовую, оставив сестер в разных комнатах. Аврелия всхлипывала недолго и когда закрылась входная дверь, Куна снова услышала до омерзения знакомый голос. Младшая сестра выкрутила динамик планшета на полную мощность, и звук хрипел, уходя в перегрузку, отчего генерал казался простуженным. Куна мрачно подумала, что с такой генетикой и отменным здоровьем Наилий наверняка не болел ни разу в жизни, не переживал, хватит ли ему денег на лекарства и не видел экзопротезов на ногах маленьких девочек. Он будто жил на другой планете, где не бывает пустых платежных карт и проблем на работе. А на любой вопрос или просьбу всегда слышал только: «Да, Ваше Превосходство».
Сытый, довольный и взирающий на всех свысока, хотя в диспетчерской шептались, что ростом Его Превосходство не вышел и перед трибуной ему всегда ступеньку ставили. Чтоб он провалился через эту ступеньку прямо в бездну!
Куна рывком встала, роняя стул и хватаясь за тарелку. Мать ушла, не успев вымыть посуда, а младшую к домашней работе не подпускала. Пусть силы бережет. Старшая после ночных смен стирала и гладила белье, мыла полы и подметала половик в прихожей. Дрон-уборщик давно сдали в утилизацию не потому что он сломался, а чтобы хоть какие-то деньги получить. «А руки нам на что?», спрашивала мать и уходила на работу.
Звук льющейся воды перебивал выступление генерала. Куна старалась греметь посудой как можно громче, чтобы совсем его не слышать. Пальцы под ледяной струей немели, а жир упорно катался по стеклу, не желая смываться. Разбить что ли все вдребезги? Все равно скоро будет нечего есть, так и посуда станет не нужна.
Тарелка выскользнула из пальцев и чудом осталась цела, а Куна вдруг почувствовала, что вода теплеет. Не поверила и долго держала руку, радуясь, как ребенок чуду. Должно быть, коммунальная служба списала долг и сняла блокировку с подачи горячей воды.
От рук тепло расходилось по телу, успокаивая и утягивая в сон. Куна работала две ночи и только потом два дня отдыхала, поэтому перед завтрашней ночной сменой обязательно нужно было выспаться. Не вовремя разобиделась Аврелия, не пустит в комнату, а с узкой лавки на кухне, где ютилась мать, Куна падала во сне.
Мысли текли тяжело и лениво как сахарный сироп. Старшая билась бабочкой в стеклянной банке и никак не могла найти выход. В городе миллионы жителей, а они втроем никому не нужны. Невидимками стали безвольными и безголосыми. Сдались, проиграв все сражения и покорно ждали расправы. Не спасла ни любовь, ни забота. Денег за это не платили.
Куна зло вытерла глаза и выключила воду. «Нет будущего, кроме того, что мы выбираем сами», повторил генерал с записи выступления и старшую дернуло. Она ничего не выбирала! Ей все преподнесли как данность и поставили в жесткие рамки! Несуществующие боги, мать, городские службы и врачи Аврелии. Каждый тыкал носом в то, что она должна, и никто ни разу не захотел помочь. Плевать! С неё хватит! Она напишет письма всем, кому можно, да хоть самому генералу. Не хотят давать сами? Значит надо выпросить или вырвать зубами.
Аврелия, я в город! крикнула Куна и пару раз долбанула кулаком в дверь. Сестра не ответила, а генерал продолжал рассказывать кадетам про их счастливое будущее. Ладно, она предупредила. Обув стоптанные туфли и спрятав форму речного порта под длинной шерстяной кофтой, Куна нырнула в утренний туман Равэнны.
За крышами бараков рабочего квартала к пасмурному небу тянулись высотки, вырастая сказочным лесом из стекла и бетона, где каждое дерево светилось изнутри листьями-лампами. Издалека это желтое пламя только казалось теплым, но стоило подойти к дверям, как электронный замок недобро щурился красным индикатором, словно спрашивая: «Кто ты такая?». Никто. Допуска нет, и никогда не будет. Закрытые военные предприятия, администрации всех уровней, генеральный штаб, жилые комплексы для офицеровне пройти и не пробиться.
Но ближе к окраине ютились кафе и бары с общественными терминалами доступа в Сеть. Там всегда толпились такие же страдающие без планшетов, как Куна. Главное было успеть занять место, потому что сегодня быстро от интерактивной панели она не уйдет. Старшая металась между кафе, выглядывая в стеклянных витринах свободные терминалы. Повезло только в пятом заведении с яркой вывеской «Мечта». В углу возле туалета светился приветственным сообщением терминал, и Куна едва успела к нему проскользнуть перед носом у расстроенной дариссы с сумками в руках.
Не обращая внимания на сердитое ворчание, Куна методично вызывала на рабочий стол окна со справочной информацией по медицинским службам города, фондам взаимопомощи пациентам с редкими генетическими заболеваниями и медицинскими центрами за пределами Равэнны. Если есть хоть одна возможность добыть лекарство для Аврелии бесплатноона её отыщет.
***
Планшет разогрелся так, что обжигал живот. Под голос генерала Аврелию тянуло в сон. Сознание цеплялось за интонации, упуская смысл. Так бездумно наслаждаются пением птиц или шепотом ветра. Аврелия представляла себя в роскошном платье рядом с Наилием на осеннем балу. Мысленно плыла через залитый светом зал генерального штаба под восхищенными взглядами офицеров и гримасами зависти других женщин. Хотелось, чтобы в толпе стояли Домна, Куна, мать, девчонки из рабочего квартала и пациентки мед. центра, куда она ходила. Давились закусками от удивления и тыкали друг друга локтями: «Смотри, это правда Аврелия? Да, это она. Не может быть. Она, она! С генералом, вот же повезло. Какие красивые у неё туфли, я хочу такие же. Улыбается, такая счастливая! Она заслужила! Умница, красавица!»