Она оттолкнула меня, но Макс пришел в себя и закончил на этом. Я не хотел, чтобы он забирал ее кудато, ведь это добром не кончилось бы, так что я обхватил ее рукой и вывел к дороге.
Она пошатывалась, будучи пьяной. Подъехало такси, но я понял, что не могу отослать ее. Я не знал, где она жила, и она могла не знать. Она уже не соображала.
Я вздохнул и сел в такси с ней, мы поехали ко мне. В этом была красота вокалиста. Я не помогал группе доставлять и загружать инструменты. Я приходил и уходил, когда хотел.
Верьте или нет, секса у нас не было. Я не был животным. Она провела ночь в туалете, выворачивая в него все. Да, я придерживал ее волосы. Она была права. Я был дураком.
Ну и что? Это както связало нас, потому что потом мы стали неразделимы. У нас был секс следующим утром, это не прекращалось днями, неделями, месяцами. Я останавливался на еду, туалет, занятия, выступления, запись песни и съемки фильмов. В остальные мгновения мы были в постелях друг друга, цеплялись друг за друга так, словно от каждого толчка и стона зависела жизнь человечества.
Это были хорошие пару месяцев. Лучшие.
А потом все начало меняться. Я начал меняться. Эбби пробралась под мою кожу. Я думал только о ней, хотел только ее. Я был зависим от нее физически и ментально. Я был одержим. Я был параноиком. Я ревновал. Я был по уши влюблен. Я не мог выбраться. Я тонул, я нуждался в ней. О, очень сильно.
Это было отвратительно.
Никто так со мной еще не делал. Я еще не давал девушке такую власть. Я не доверял женщинам. Я не хотел подпускать их близко. Я хотел, чтобы мне было видно, как их веки трепетали, когда они кончали, но я не хотел их в себе. Я был в них, иначе никак. Я не хотел их в моей душе или сердце, но Эбби пробралась туда и устроилась там.
Декс Форей, которого я знал, пропал. Если я до этого считал себя вышедшим изпод контроля. Диким, но с целью. Безумный, но свободный. С Эбби я был заперт, я не мог и дня без ее влажности вокруг меня, без ее глубоких глаз, без мольбы, чтобы она меня приняла.
Я падал. Это ранило.
Это была моя вина. Я отдался любви, а она разжевала меня и выплюнула.
Я стал человеком, каким не хотел быть, и это оттолкнуло ее.
Я обвинял ее в изменах, хотя ничего не было. А, когда она это сделала, я обвинил себя. И она тоже. Наверное. Я не узнал, ведь она умерла.
Еще одна смерть от моих рук.
Я забыл подробности. Не важно, что она была пьяной за рулем, и сколько таких случаев постоянно происходило. Не важно, что я был просто злым парнем, а она изменила. Не важно. Она мертва. Это была моя вина.
Я еще не испытывал такую боль. Это о многом говорило. Потеря Эбби была для меня потерей части жизни. Моего будущего. Кусок моего сердца и души остался с ней под холодной землей, и я не смогу вернуть его.
И Макс. Где он был? Он был мне самым близким другом, который всегда был рядом, как огненная тень, задавал странные вопросы, выводил меня выпить, когда мы с Эбби ссорились (а это бывало часто). Он от ангелахранителя, почти брата стал тем, кто презирал меня. Может, не совсем так. Он был разочарован во мне. Он словно сдался и решил, что не хотел больше быть рядом с таким человеком. Я думал, что Макс был послан мне судьбой. Был ответом на чтото.
Я не мог ошибаться еще сильнее.
Хуже было то, что изза того, что он оттолкнул меня, я нашел успокоение с его девушкой Кейт. Сначала она была плечом, чтобы выплакаться. Она была лучшей подругой Эбби, она тоже страдала.
А потом мы сблизились. Макс думал, что я спал с ней один раз, потому что он поймал нас в компрометирующем положении. Но я спал с Кейт при любой возможности.
Потому что призраки вернулись. И Эбби не отвлекала меня от них.
В этот раз призраком была Эбби.
ШОУ ПРИЗРАКОВ
Пахло в комнате отвратительно. Гадко, водорослями и годами гниения. Жаль, нельзя было увидеть этот запах, потому что запах старого маяка ужасал бы и своим видом.
Кстати, видно было мало. Лестница вниз была пустой. Этот этаж был полон дверей, что не открывались, и я начал сомневаться, что старый капитан жил призраком в этом месте. То, что программы про призраков хотели снять этот маяк, не означало, что тут чтото есть. Я повелся? Нет. Только не я. Это было невозможно.
Я остановился посреди комнаты и вздохнул, камера казалась особенно тяжелой на плече. Боль пульсировала в висках, я зажал переносицу с силой. Не нравилось ощущать поражение. Я не мог вернуться к Джимми с пустыми руками. Вернутьсято мог, ведь он не знал, чем я был занят, но не важно. Он пронюхает все не хуже собаки. Он узнает, что я был здесь и пытался найти для себя чтото лучше.
А еще Джен. Она была хуже. Она сказала, что опечалилась, когда я покинул шоу, но я видел, что у нее за слезы. Я знал, что они означают. Она в тайне радовалась, что я поджал хвост, словно она чтото выиграла. Три года позволяли хорошо понять тактику. Так что было видно кривую улыбку за «Но я буду скучать». Она словно говорила, что без нее я ничего не добьюсь, провалюсь.
Я не хотел, чтобы Джен была права. Но, оглядывая это жуткое темное место с водорослями и шумом волн снаружи, я ощущал, как место смеется надо мной, и думал, что она права. Снова.
Я рассеянно жевал губу и смотрел наверх. Нужно осмотреть как можно больше. Я не собирался сдаваться. Я ведь попал сюда. И, хотя за вуалью скрывались монстры, я все еще был тем мальчиком, каким был в НьюЙорке. Они еще ждали меня, хотя я их не видел.
Моя гордость доведет меня до смерти.
БАМ.
Громкий стук раздался этажом ниже. Звучало так, словно чтото упало с большой высоты.
Я застыл, чуть испугавшись. Я обошел комнату и замер у лестницы, чтобы уловить больше.
Послышался скрежет, словно шуршала большая крыса. Я осторожно выключил свет камеры и ждал. Я прислушивался, пытаясь понять, что это такое. Насколько я помнил, призраки так не шумели. Они не двигались так, словно пытались не шуметь, а получалось наоборот. Крысы тоже так не двигались.
Я уловил другой звук. Шаги. И металлическое звяканье.
Это был человек.
Я попал.
Я глубоко вдохнул и игнорировал все варианты того, что может ждать меня внизу. Зачем узнавать, кто там и что будет? Если я выберусь отсюда незаметно, то я зря переживаю.
Я шел по ступенькам вниз, замирая при каждом шаге, пока не добрался до нижнего этажа. Я слышал неровное дыхание и скуление. Я видел лишь тьму, кроме тусклого света из одной из комнат. Окно было там, где раньше его не было.
Нужно было спешить. Но я не успел ничего сделать, я ощутил это это Не знаю, что это было, как притяжение, как воздух перед бурей. Энергия окатила меня волной. Я застыл, потрясенный.
Снова скуление, почти как вздох, а потом ноги прошлепали по мокрому полу.
Я не успел понять, что шаги направились ко мне, чтото врезалось в мою грудь. Раздался крик, девичий, а не мой, и меня оттолкнуло чтото маленькое и крепкое. Земля врезалась в мое плечо, потом в голову. Но грохот камеры звучал больнее всего.
Я застонал и перекатился, нащупал камеру.
О, прошу, прошу, прошу, только не это. Я не могу это допустить!
Я услышал другого человека, ударившего меня зверя. Он пошевелился и застонал, а потом снова ударился о землю с жутким стуком. Части меня не было дела до гада, который мог испортить самую важную вещь в моей жизни. Другая часть ощущала себя плохо, ведь стало ясно, что этот гад был девушкой. Она испуганно скулила.
А потом затихла.
Черт. Теперь у меня была сломана камера, а нарушитель потерял сознание или умер.
Я надеялся, что онане коп.
Моя рука нашла камеру, внешне казалось, что ущерба толком не было. Пальцы инстинктивно нащупали кнопку и включили свет. Я выдохнул с облегчением, когда тьма рассеялась.
Рядом лежала девушка. Ее глаза были закрыты, она не двигалась.
Черт, черт, черт.
Я опустился на колени и прижал ладонь к ее шее, проверяя пульс. Она пошевелилась и застонала, так что была хоть отчасти жива. Не мертва. Я не убил ее. Она не придет за мной.
Я не видел ее толком в смеси тьмы и слепящего света, но она была юной. Она была маленькой, с круглым лицом, что сияло бледностью как у призрака. Камера свисала с ее шеи, лежала на полу. Не думая, я протянул руку и убрал прядь черных волос со лба. Она была теплой, почти горячей. Не мертвой.
От моего прикосновения она пошевелилась и попыталась открыть глаза, заслонила их рукой от света.
Не двигайся, сказал я, голос звучал хрипло. Мне не нужно было, чтобы она сильнее навредила себе. То, что она была жива, не означало, что с ней все хорошо.
Она с неохотой опустила руку, я подвинул луч света, опустил камеру на пол рядом с ее головой. От этого появились странные тени на ее лице. Ее нос превратился в клюв. Если мое воображение разыграется, она сможет превратиться во многое. Повезло, что я принял лекарства, хотя собирался пропустить прием.
Я коснулся ее лица, чтобы убедиться, что она еще человек. Так и было. Она все еще была нежной, теплой и живой.
Был ли я жутким?
Ее глаза приоткрылись, я едва успел различить их голубизну, а потом от паники они стали огромными, и она попыталась отдернуться.
Я прижал ее плечо к полу, чтобы удержать на месте.
Серьезно, сказал я ей. Ты могла пораниться. Прошу, не двигайся.
Она послушалась и легла.
Я в порядке, сказала она с пересохшими губами. Ее голос был легким и испуганным. Но она не звучала травмировано. Она смотрела на мое лицо, не видя меня.
Моя ладонь все еще была на ее плече, а другаяна ее лице.
Я пугал ее.
Я убрал руки и отодвинулся, чтобы дать ей место для дыхания, а мнедля побега. Она была не старше 20, так что не была копом, но она была здесь, где не имела права быть. Я смотрел на темную комнату, не зная, будет ли так же сложно выбраться отсюда, как было сложно попасть сюда. Я надеялся, что она не будет звать на помощь. Или угрожать.
Она села и осторожно огляделась, ее взгляд остановился на камере. Я видел, как крутятся шестеренки за потемневшими глазами, она пыталась понять, что происходит.
Прости, сказал я. Хотя она врезалась в меня, я хотел смягчить ситуацию сразу. Я был наверху и услышал отсюда грохот, объяснял я, голос ускорял темп, как и сердце. Во мне было слишком много адреналина, и лекарство не справлялось. И я подумал, что это копы. Я не знал, что делать. Я думал, что смогу выбраться отсюда, но увидел тебя, а потом мы одновременно заметили окно, и я прости, если но ты вроде в порядке.
Пауза. Она, казалось, не верила в это.
Кто ты?
Отличный вопрос. И как же мне ответить сегодня?
Зависит от того, кто ты, честно сказал я.
В тенях я заметил, как она хмурится.
Я первой задала вопрос.
Почему я сталкивался с любопытными людьми? Я выдохнул и потянулся в карман. Визитки напечатали на прошлой неделе, и она получит такую визитку первой.
Кем бы она ни была.
Она взяла визитку с опаской, словно я давал ей яд. Столько подозрений. Нуну.
Я поднял камеру и направил на визитку. Она засияла от света. И облупившийся лак на ее ногтях.
Она прочитала вслух, перевернула и посмотрела на меня, смутившись еще сильнее. Свет лучше озарил ее лицо.
Ты с телевидения?
Я издал смешок.
Нет.
Я начал раскачиваться на ногах, мне нужно было выпустить энергию, гудящую в моих костях. Она была любопытной, но чтото в ней меня тревожило. Вызывало опаску. Словно она могла быть еще более скрытной, чем я. Словно у нее был миллион секретов, и я не услышу ни одного из них.
Кем бы она ни была.
Что ж, Декс Форей, мне кажется, что то, что вы, парни, здесь делаете, происходит без разрешения моего дяди, хозяина маяка.
Ох, черт. Блин.
Маяк принадлежал ее дяде. Мне стало не по себе, казалось, адреналина станет еще больше, сердце забьется быстрее.
Но погодите
Здесь никого нет, сказал я. Только я.
Она рассмеялась, не веря мне.
Мне все равно, сказала она с достаточно легкостью в голосе, чтобы я поверил. Я не буду стучать на вас. Меня тоже здесь не должно быть. Просто собирай своих ребят и уходите, пока не случилось беды.
Я замер. О чем она говорит? Моих ребят?
Здесь только я, сказал я ей снова. Ты видела когото еще?
Она нахмурилась, но смотрела мне в глаза.
Да. Я слышала тебя наверху, и я собиралась вылезти в окно. Но увидела тень. Ктото проходил снаружи.
Я ощутил дрожь спиной, тошнота подступала к горлу. Я приблизился к ней, штаны шуршали по влажному полу.
Уверена, что чтото видела?
Если она чтото видела, и это был не я, то беда меня догнала. Может, и ее тоже, но я не мог пока ее понять. Странная энергия исходила от нее вспышками и путала мои мысли.
Да. Я когото видела, сказала она с тенью сомнения. Ктото прошел за окном, клянусь богом.
Я не был уверен, что поверю в такое.
Откуда ты? С тобой ктото пришел?
Как твой дядя или копы или перекачанный парень.
Она покачала головой. Я приблизил свет к ее лицу, словно допрашивал, чтобы узнать правду. Она скривилась.
Прости, пробубнил я. Я не важно.
Не важно? выпалила она. Ее глаза прищурились, но не от света. Ты ворвался в маяк моего дяди. И ты говоришь мне, что это не важно.
Ого. Я только собирался за это извиниться. Блин. Забудьте. Все пропало. Я ухожу.
Я с кряхтением поднялся на ноги, потянулся в лунном свете, который лился из окна неподалеку. Побег будет простым. Я поднял ногу, но остановился.
Я не мог так уйти.
Она выглядела такой беспомощной у моих ног. У меня все же были манеры.
Я протянул руку. Она обхватила мою ладонь своей крохотной ладошкой, и я поднял ее на ноги. Она пошатнулась, чуть не упала, ее камера раскачивалась, и я мог думать лишь о том, что она, похоже, упала сильнее, чем я думал. Может, ей всетаки требовалась помощь скорой.
Я обхватил ладонями ее руки у плеч и шагнул ближе, пытаясь не дать ей упасть. Она была невысокой, а это о многом говорило, ведь я сам не считал себя высоким.
Ты в порядке? спросил я, уже зная, что она была из тех, кто скажет, что она в порядке, даже если ей оторвет конечности. Я увидел в ее глазах какуюто вспышкунадежду? а потом она развернула нас, и я оказался освещен, а онав тени. Я не мог разобрать ее черты. Было тревожно не видеть ее круглое бледное лицо и серьезные глаза.
Немного кружится голова, сказала она. Было плохо, что она признала это. Я начал думать, где ближайшая больница, и смогу ли я отвезти ее туда на джипе, не сообщив сперва ее дяде. Он точно накажет меня за проникновение, может, потребует штраф, потому что люди были козлами, и никто не поверит, что девушка просто врезалась в меня, ведь она не была размеров пикси.
Хорошо, сказал я, пытаясь заглянуть ей в глаза, пытаясь чтонибудь понять. Я улыбнулся, решив, что это поможет. Обещаешь не подавать иск?
Обещаю. Но за дядю не ручаюсь.
Черт! Где он был? Почему она ходила по маяку ночью без него?
Почему ты здесь? спросил я, девушка казалась мне все любопытнее.
Она опустила взгляд на пол, хотя я не видел ее.
Мы были на пляже у костра, сказала она. Ее голос стал выше, моложе, и мне показалось, что она ощущает вину за чтото. Мне надоело сидеть с подростками, я захотела сходить сюда. Дядя не пускал меня, когда я была младше. Я никому не рассказала, просто ушла. Хотела поснимать немного.
Поснимать? Она стала еще интереснее. Что же она снимала? Она слышала о маяке?
Она охнула и засуетилась. Ее камера. Я поднял свою и посветил на нее, и, пока она щурилась от луча света, я взял ее камеру и осмотрел. Кроме царапин, что могли там быть и раньше, повреждений не было.
Все в порядке, сказал я, стараясь звучать убедительно. Я думал, что ты разбила мою, когда врезалась в меня.
Я похлопал по камере, луч света покачнулся на ее лице. Она не была впечатлена. Никто бы не обвинил ее.
Ты права, сказал я раньше, чем она. Кому есть дело? Я заслужил, чтобы камера разбилась.
Я отступил изза этого. Но не думал об этом.
Бам.
Я застыл. Звук доносился сверху. Я там уже был. Там ничего не было. Если только
Я посмотрел на нее, придвигая свет к ее лицу. Пришло время плохого полицейского.
Уверена, что пришла одна? прошептал я.
Она ответила:
А ты?
Я кивнул. Онанет. И я понял, что не знаю, как ее зовут. Она не называла имя. Я не знал о ней ничего.
Это могла быть ловушка. Они могли знать, что я приду. Не знаю, как, может, заметили машину издалека. Может, нарушители бывали тут часто. Может, они заманивали сюда охотников на призраков и обворовывали их. Или насиловали. Я, может, расправился бы с этой крохой, но я не знал, насколько силен ее дядя.