Каждый поход в душ кто-то дежурил у двери с каблуками наготове и придерживая ногой дверь кабинки. Мы боялись разделяться и подстраховывали друг-дружку. К тому же в кабинку надо было заходить нагишом. Если бы кто-то вошел, сигнал одеться и вооружиться прилетал бы молниеносно.
Мы много болтали, сидя на моей джинсовке. Пол по-прежнему оставался прохладным. Воздух в помещении - терпимым. Подол лизиного платья был оторван в первый же день. Сейчас мы его использовали как накидку, чтобы не мерзнуть в те редкие нервные часы, которые удавалось поспать. Чаще всего кто-то из нас двоих дежурил.
Знаете, что самое страшное, от чего сходят с ума заключенные или похищенные в одиночных камерах? Незнание. Ты не понимаешь, что с тобой будет. Тебе не подкидывают ни крошечки информации о своем положении. Ты теряешься в сутках, датах и пространстве. Начинаешь придумывать совершенно фантастические нереальные события, факты. Мозг перемалывает те крупицы информации, что были получены, и начинает плести свою версию событий, далекую от правды. И ты уже не понимаешь, где реальность, а где вымысел. Сложнее всего не сойти с ума.
Если первые дни мы с дочкой много беседовали, то под конец недели практически все время молчали, сидя в обнимку. Безвыходность нашего положения и то, что мы заперты, давило каменной плитой. Я стала вспоминать колыбельные, проваливаясь в светлые и такие теплые воспоминания лизунькиного детства. Она же, прижавшись щекой к моей руке, тихо подпевала.
День на седьмой нашего заточения, клетку, в которой мы находились все это время, основательно тряхнуло. Перепугавшись сначала, и обрадовавшись хоть какому то изменению после, мы встали в стойку, приготовившись атаковать у двери. В первые за эти дни в глазах доченьки появился лучик надежды.
- Скорее всего мы в каком-то бункере, - тихо прошептала я, - наверху взрывы. Или наших похитителей пытаются выманить, или перебить. В любом случае молимся, чтобы нас нашли.
Лиза лишь закивала , как болванчик.
Глава 7.3
Через непродолжительно время мы услышали шаги. Не успели обрадоваться, как двое в черном, те самые похитители, чуть приоткрыли дверь и бегло вбросили в нашу каморку две коробки. Мы даже среагировать не успели. Дверь открылась лишь сантиметров на десять, чтобы поместились посылки для нас, и тут же захлопнулась снова.
Непонимания, что от нас требуют, попросила Лизу стоять на стреме, а сама аккуратно распаковывала подарочки. Ими оказались два легких серебристых комбинезона с полусферами для лица. Я так поняла, что это чудо надо натянуть на себя. Мы по очереди переоделись. Мало ли, наше здоровье все еще важно для похитителей и они озаботились одеждой для нас, хотя и довольно экстравагантной на мой взгляд. Но кормили же для чего-то.
Комбинезон покрывал все тело от пальчиков до макушки, плотно прилегая к коже. Свои платья мы оставили под ним. Мало ли, потом отберут, а так хоть в одежде будем. На лицо опустилась полусфера, не мешая обзору, но защищая лицо.
Одетые и готовые, мы ждали дальнейших действий.
Еще через час за нами пришли. Те самые двое, что круто изменили нашу жизнь в худшую сторону. В таких же комбинезонах, но черного цвета.
Каблуки и ключи у нас вырвали из рук за доли секунды, разоружив и выводя под конвоем. Эх, я так расстроилась. Хотелось разорвать этих двух мерзких тварей на тысячу кусочков. Я целую неделю спала и видела, как зверски разделываюсь с этими уродами. А они отобрали последнюю надежду на спасение. Но вступать после их скоростной реакции в открытое противостояние не решилась.
Длинные, серые коридоры, первым идет один из похитителей, за ним Лиза, я и второй тип. Попетляв, мы выходим к неприметной двери, напоминающей овальный шлюз из фильмов о космосе. На нас активируют комбинезоны. Это становится понятно по пробегающей перед глазами искорке и витиеватых знаках на запястьях. Лиза смотрит на меня ошарашено. Боюсь, что и я выгляжу не лучше. Мы жмемся друг к дружке, в попытке обрести хоть маломальскую поддержку.
За нами закрывается одна дверь и с шипением открывается шлюз. Первый урод довольно грубо подталкивает нас к нему. Выбора особо нет. Стоит осмотреться, может нас выводят на улицу. Там больше шансов сбежать.
Частично я была права. Нас выводят. Но не на улицу. А на поверхность
Глава 7.4
Челюсть отъехала и клацнула о землю.
Я откровенно не понимала, где мы. Пустынный пейзаж с небольшими сопками простирался до самого горизонта. Поверхность, на которой мы стояли, была невообразимого темно-синего цвета с прожилками посветлее. Ни деревьев, ни кустиков. Мертвая земля. На небе восседали два солнца. Я даже моргнула пару раз, приняв их за оптическую иллюзию.
Сильный толчок в спину. От неожиданности я падаю на колени. Двое в черном показывают Лизе присоединиться. Моя девочка догадливая. Послушно садится рядом.
А дальше наступает шок. От нас что-то хотят. Один из черных пытается объяснить жестами. Я переспрашиваю голосом, но ответа не получаю. Лишь повторяющиеся знаки: прижать ладони к земле, постучать по грудине, выкинуть ладони к небу. Что за ерунда?
Пару раз повторяю его движения. Не удовлетворен. Сердится.
Не выдерживаю, встаю на ноги. Говорю громче, что не понимаю его. Сердится сильнее. Не слышит. Может комбинезон мешает?
Пытаюсь убрать с лица защитную полусферу. Получаю по рукам. Ясно, нельзя. Может здесь радиация?
Меня грубо пытаются опустить обратно на землю. Уворачиваюсь.
Эти уроды начинают приставать к Лизе с теми же жестами. Лиза повторяет, но без какого-либо эффекта. Наши похитители сильно рассержены. Что, черт возьми, им от нас нужно?
Артакс и Картос Вине Шракс
- Эсмера не реагирует на человеческих самок, нас обманули, - рычит в голове Артакс.
- Нельзя было доверять ракхам, - отвечаю брату, - но они утверждали, что землянки даруют жизнь.
- Не эти, - зло выплюнул старший, - попыток становится все меньше, как и наших сил. Скоро наш корабль взлететь не сможет без подпитки Эсмеры. А мы загнемся, как половина нашего населения, превратившись в тени.
- Не загнемся, - утверждаю я. - Помнишь в человеческих трактатах сказано, что кровь живительна. Надо сделать разрез и окропить ею землю.
- Мы повредим защитный покров, землянки не выживут без него, - задумчиво прошелестел брат, - даже нам с каждым разом все труднее находиться на поверхности без него.
- У нас две землянки, можно рискнуть.
Глава 8
Лиза
Я не понимала ничего. Нас одели, вывели в коридоры и наружу. Куда?
Мама стояла с таким же неверующим выражением лица и постоянно перебирала мои пальцы. Она так делала каждый раз, когда сильно волновалась. Куда же мы попали?
Наши провожатые не сказали нам ни слова. Лиц не видно из-за непрозрачного стекла, покрывающего как и у нас почти всю голову. Мы осторожно ступили на поверхность. Пыльную. Синюю. Странную. Земля будто стонала и звала на помощь, стоило мне сделать первый шаг наружу. Меня аж передернуло от силы этих ощущений.
Мужчины долго пытались нам что-то объяснить, но я могла лишь догадываться. Отдаленно слышала вопросы мамы, но они долетали до моих ушей еле различимым шепотом. Мешал этот скафандр. Но стоило опуститься на землю, как чужая мольба и стоны становились сильнее. Они проходили рябью по поверхности, отдаваясь в конечностях, вибрируя в ладонях.
Мужчины показывали знаки, как они свои ладони прикладывают к земле. Повторила в точности за ними. Но ничего не произошло.
Мы пытались полчаса минимум. На разных участках, удаляясь от странной ртутной конструкции, напоминающей каплю.
Потеряв терпение, один из черных достал что-то на подобие лезвия. Я отшатнулась, а мама инстинктивно прикрыла меня собой. Рывок, и ее держит в тисках это урод. Второй же схватил меня, дабы не дергалась.
Слезы застилают глаза. Панические мысли не дают сосредоточиться. Мы - жертва каких-то фанатиков, а эти жесты с повторениями, часть ритуала. И не вырваться. Не скрыться. Голая синяя земля на многие километры вокруг.
Мама явно против быть принесенной в жертву. Выворачивается, брыкается, не дает себя порезать. О, Боже! Как же страшно!
Черному надоел это цирк. Одним резким движением он ударяет маму в голень, разрывая ее комбинезон и ломая кости. Я слышу это звук даже через защитный экран вокруг головы. И стон боли усиливается со всех сторон.
Вырываюсь, кричу, пытаюсь драться. Но бесполезно. Меня швыряют на землю рядом с мамой, как ненужную вещь. Черные внимательно смотрят на нас еще с минуту, затем разворачиваются и уходят к капле.
Подползаю на коленях к раненой мамочке. Она беззвучно плачет, прикусив губу. Руки трясутся, в голове пустота. Надо помочь!
Осматриваю рану в разорванной штанине. Тоненькой струйкой из нее сочится кровь, орошая алыми пятнами землю. Всхлипываю, не удержавшись. Суки!
- Мамочка, милая, - шепчу без уверенности, что она меня слышит, - я что-нибудь придумаю.
Осматриваюсь, в надежде, что нужная мысль или действие посетят меня. В голове вспыхивает образ я своими руками покрываю рану синей пылью. Моргаю в попытке убрать видение. Оно повторяется.
Как под гипнозом беру в руки пыль с поверхности земли и тоненькой струйкой сыплю на рану. Мама шипит, но кровь на глазах останавливается. Беру еще и посыпаю весь открытый участок кожи. Гематома, что начала проступать от удара, застывает, не расцветая до конца. Мама уже не вздрагивает от рези.
Смотрю в ее лицо. Красные глаза, дорожки слез по щекам, но нет гримасы боли.
- Что ты сделала? - буквально читаю по губам.
- Эта пыль, - показываю испачканную синим перчатку, - она так работает. Сильно болит?
- Нет, - мотает головой, а я слышу шум двигателей.
Мы дружно поворачиваемся на звук, наблюдая удаляющуюся каплю. Нас выбросили. Как хлам. Не подошли. Но не убили. Уже плюс.
Глава 8.1
Вопросы, вопросы, вопросы. В голове одни вопросы и ни одного ответа.
Где мы вообще?
Что с нами будет?
Как вылечить маму?
Она все еще хрипло дышит под воздействием болевого шока.
Про мудаков, что нас выбросили даже не думаю.
Что ж за изверги такие! Сперва что-то непонятное требуют от нас женщин, потом бьют тех, которые мало того, что в два раза их меньше, так еще и слабее!
Хочется бросить в них булыжник поувесистее, разбивая надменные рожи в кровь. Мысленно посылаю на головы этих сволочей все кары небесные! Уверена, что мама тоже. Хотя ей сейчас во много раз тяжелее.
Взгляд падает на ее переломанную ногу. Комбинезон! Елки! Он же испорчен! И дышит он хрипло. Что делать!!!
- Ма-ам! - ору я со всей силы. - Ты дышать можешь?
Кивает.
- Тяжелее не становится? - сама понимаю, что вопрос может вызвать панику, но умнее ничего придумать не могу. Тем более, оказать более менее посильную помощь.
Мотает головой, показывая мне нет.
- Надо бы укрыться где-то и сориентироваться, куда мы вообще попали, - несмело предлагаю, она кивает, - ногу не трогаем, потихонечку будем.
Снова кивает, а я вглядываюсь в ее лицо, отыскивая хоть какие-то признаки улучшения. Увы.
- Одну боюсь тебя оставлять, прости, надо двигаться.
Снова кивает.
Аккуратно приподнимаю ее на здоровую ногу. Она морщится от боли, но кровь из раны не льется. Перехватываю под грудь и прошу привалиться ко мне бедром поврежденной ноги. Шаг за шагом мы ползем по синей пыли в сторону сопок в надежде найти укрытие и воду.
Далеко.
Мама пару раз теряет сознание от боли и я буквально волоку ее на себе. Хочется реветь от натуги и жалеть себя. Не время. Сперва мама.
Сопки становятся чуточку ближе. Идти все тяжелее. В костюме жарко. Глаза заливает пот. Мама дышит с разорванным покрытием и, судя по всему, не испытывает нехватки кислорода. Значит место пригодно хотя бы для дыхания.
Проходит несколько часов в отчаянных попытках доплестись к гипотетическому укрытию. Делаем привал, так как силы и у меня и у мамы практически на исходе. Медленно-медленно усаживаю ее в пыль. Она здесь повсюду. Уже облепила наши комбинезоны до талии. Придерживаю маму под спину, даю возможность привалиться на себя. Руки дрожат от натуги и совершенно незнакомых нагрузок. Хочется пить.
Принимаю решение стащить с себя этот противный шлем. Дышать в нем жарко, пот не смахнуть. Деревянными пальцами нащупываю защелку.
Клац.
Полусфера потихонечку отлепляется от горловины и поднимается вверх. Плавненько так. А я не дышу. Боюсь.
Пыль уже улеглась, покрыв наши ноги ровным красивым слоем.
Воздуха начинает не хватать. Я закрываю глаза, словно готовлюсь нырнуть на глубину, и делаю малюсенький вдох. Легкие чуть жжет. Воздух непривычен, сух.
Второй вдох уже смелее. Третий, четвертый. Понимаю, что вполне могу обходиться без шлема. Дышать подобным воздухом все еще тяжело, но терпимо. Лучше, чем захлебываться потом.
Поворачиваю голову к маме. Она полулежит с закрытыми глазами, но грудь ее вздымается при дыхании.
Тихонько отстегиваю шлем и даю возможность попробовать местный воздух. Блаженный вздох.
- Так намного лучше, Лизунечка, - она не открывает глаз, - спасибо тебе, моя милая, что не бросила.
- С ума сошла такое говорить! - буквально рычу на нее, - Обижусь!
- Что ты! - она улыбается и закашливается, наглотавшись синей пыли, что поднял внезапный ветер.
Мы с минуту молчим, отплевываясь от песка, приноравливаясь к реалиям и оценивая масштаб персональной катастрофы. Дышать становится легче. Возможно, на адреналине, а может и на собственных скрытых резервах, открывается уже не знаю какое по счету запасное дыхание. Несколько капель пота падают на землю, вызывая круговой всплеск пыли, словно капля, упавшая на спокойную поверхность лужи. Земля под нами начинает вибрировать. Нехорошо так.
Мигом оказываюсь на ногах и поднимаю маму. Волоча четвертую ногу на двоих, мы потихонечку отходим от эпицентра и ползем в сторону возвышенностей.
Еще несколько часов. Маме как будто стало полегче. Она уже не дышит, как загнанный кролик, но ногу старается не задевать. Больно. Пока иду, думаю, как и чем ей помочь. Из более-менее адекватных идей только снять ту одежду, которая под комбезом и перемотать ногу. По пути мы не встречаем ни кустика, ни деревца, дабы приладить ветку к больной ноге в качестве фиксатора. Куда же нас занесло?
Пить хочется уже нестерпимо. Очередной привал. Сидим с мамой подпирая друг-друга спинами. Пыльные, уставшие, измотанные неведением и жаждой. Мои прогнозы печальны. В подобных местах, где нет растительности, скорее всего и пищи нет. Сколько человек может продержаться без воды? Три дня? Ну-ну. Эксперимент с летальным исходом ставить на себе не хочется.
Закрываю глаза в немой просьбе ко всем высшим силам помочь и подсказать, как выжить, как найти людей, которые смогут нас отсюда вытащить. С треском разрываю сплошные рукава, отрывая от них перчатки, чтобы прижаться голыми ладонями к земле. Так надо, так правильно.
Сознание моментально прошибает видение, словно разряд тока.
Я буквально подскакиваю на месте и поднимаю удивленную маму.
- Нам левее! - громко командую! - там есть грот с водой. Будем молиться, чтобы она оказалась пресной.
Глава 8.2
Лиза
Легко сказать!
Ковыляли мы еще примерно столько же. Слова закончились быстро. Даже бранные. Все мысли были об увиденном роднике, который тоненькой струйкой бил из небольшого углубления в скале.
Пыльные с ног до головы, мы рухнули у подножья ближайшей сопки. Я приняла волевое решение оставить маму на несколько минут и метнуться в сторону, поискать вход в увиденную мной пещеру. Справой стороны сопка была слишком пологой, а вот левая казалась более крутой. Попытаю удачу.
Огляделась, дабы избежать непрошенных зубастых гостей. Правила безопасности соблюдать стоит. Вокруг на несколько километров никого. Усадила маму к большому валуну и пошла на разведку.
Каждые двадцать шагов оглядывалась, боясь потерять мамулечку из виду. Надо было поторапливаться. Два светила, на которые я не обратила по-началу внимания, клонились к закату, предвещая темноту и полную задницу, если не найдем укрытие.
Прошла добрых пару километров, уже теряя всякую надежду, осматривая каждую ямку или камушек на предмет входа. Но стоило мне оглянуться и зашагать в обратном направлении, на уровне пяти метров над равниной показалась чернота естественного происхождения. Ее скрывала небольшая плита, делая вход различимым лишь под особым углом.
В который раз собрав остатки сил, быстро двинула по относительно устойчивому склону вверх.