Я предупредила тетку и снова вышла из дома. Пройдя до конца своей улицы, завернула в маленькую дешевую таверну. Наверняка, здесь найдется тот, кого я ищу. Из отворившейся двери пахнуло запахом дешевого пойла и немытых тел. Никогда не любила это место. Но некоторых моих знакомых товарищей оно тянуло как магнит.
Ого, гляньте, Маришка заглянула!
Выпьешь с нами, красавица наша?
Оклики неслись со всех сторон. Здесь собирались те, кто жил и промышлял в нашем районе. И честных граждан Государя здесь было не так уж много. Тот, кто был мне нужен, обнаружился в самом конце зала. К нему я и направилась. Он сидел за столом с двумя парнями. Их я тоже знала, но близко общаться не доводилось. Перед всеми тремя стояли полупустые кружки с вином.
Марианна? Какими ветрами?
Соскучилась, вызывающе ответила я. Поговорить надо.
Мужчина понятливо кивнул и двое его собеседников поднялись со своих мест, освобождая мне место.
Какая по счету? я кивнула на кружку, усаживаясь.
Не переживай, реальность воспринимаю четко. Что хотела?
Я внимательно смотрела на сидящего передо мной. Каштановые кудрявые волосы. Прямой нос и волевой подбородок, разделенный ямочкой посередине. Пронзительные синие глаза. Мы выросли в соседних домах. Когда-то я было до смерти влюблена в него, и даже хотела подарить ему себя. Первому. Спасибо Амадею, этого не случилось. Парень повзрослел быстрее и наглая блондинистая шлюшка из этой самой таверны заменила ему меня. Сейчас он присматривал за районом. Умный, хваткий и хитрый. Но ко мне относился хорошо. Ни о какой любви, понятное дело, речи не шло. Но обратиться к нему с просьбой я могла.
Арнад, мне нужна твоя помощь, я положила сцепленные руки на стол.
Что-то случилось? он едва ощутимо напрягся.
Нет. Я уеду. Надолго. Нужно присмотреть за теткой. Ну, ты же знаешь.
Куда? нахмурил брови он.
Это не должно тебя волновать. Я просто прошу тебя присмотреть тебя за домом. Чтобы шпана не расшалилась. Сможешь? я знала, что он может. Но захочет ли?
Куда, Марианна? повторил он. Арнад единственный на этих улицах, кто всегда звал меня полным именем.
Я поступила в Стражу, не стала увиливать я. Все равно узнает.
Значит, перешла на другую сторону, он помассировал подбородок.
Не значит, резко сказала я. Просто спасаю себя от голодной смерти. Я уеду на Скалистую Гряду. Меня не будет полгода. Если не сможешь приглядеть, так и скажи. Передо мной принципиального можно не изображать.
Он молчал. И молчание это затягивалось. Не умея уговаривать, я начала подниматься.
Подожди, он цепко схватил меня за руку. Почему ты пошла в Стражу, а не ко мне, например?
К тебе? переспросила я. А что ты можешь мне предложить, Арнад? Воровать?
Почему сразу воровать?
А что? Чем еще можно заработать на наших улицах? Место твоей любовницы? Не интересует.
Ты слишком категорична.
Да что ты? ласково умилилась я. А, по-моему, просто честна. Мы не первый день с тобой знакомы. Ты знаешь мое отношение к подобному роду занятий. Я пришла к тебе с конкретным вопросом. Просто ответь и я уйду. Да или нет?
Ты знаешь ответ, угрюмо ответил он, не глядя мне в глаза. Я знаю, что виноват перед тобой. Ты можешь ехать спокойно. Твой дом и тетя Руза будут в безопасности. Но я надеюсь, ты все же передумаешь.
Не передумаю, Арнад.
Ты всегда была не такой как все. С детства. Именно это меня тогда и испугало.
Это у нас что, вечер откровенных признаний что ли?
Мне не нужны объяснения. Я попросила тебя об услуге. Ты не отказал. Спасибо. Это все, что я хотела услышать, я поднялась, а он уже не стал меня останавливать. И никто больше не стал приглашать меня за свой стол. Как будто почувствовали, что разговор был нелегким. Я вышла из таверны и бездумно пошла домой. Возле калитки мне встретились работники рыбной лавки. Привезя на тележке две больших глыбы льда, они втащили их в ледник. Установив их в центре, они попрощались и ушли. Заглянув в дом, я попросила тетку согреть чайник. А сама пошла проверить двор. Свеженькая поленница радовала глаз. Можно не бояться холодов. Да и деньги есть. Руза докупит, если что. Продукты не испортятся. Вроде бы я все предусмотрела.
Жалость к себе и прошедшей любви настигла меня у дверей ледника. Водопадом брызнули слезы из глаз. Я сползла спиной по стене, рыдая по своему детству, нищей юности и первой любви. Встреча с Арнадом не прошла даром. В памяти невольно всколыхнулось все. Надежды, разочарования, обиды. Выходило все. Наверное, так освобождалось место для нового. Не знаю. Сейчас я просто очень остро проживала все, что так старательно душила в себе все эти годы. Захлебывалась, давилась слезами. А они все текли и текли. «Только бы не услышала тетка!»- билась только одна мысль в моей голове. С ее чувствительностью, она все воспримет на свой счет. И будет упорно думать, что я иду на жертвы только ради нее, доведя себя до срыва. «А я ведь просто убегаю»снизошло на меня озарение. Я просто хочу избавиться, хотя бы на время, от этой тяжелой ноши. Каждый день думать о том, как прожить. Как заработать и поддержать родственницу. Я просто устала. Да, на заставе будет трудно. Но не будет вот этих постоянных, изнуряющих дум. Я сделала все, чтобы обеспечить сытое, комфортное проживание для Рузалинды. Я просто хочу отдохнуть от этого всего. Выполняя другую работу. Может быть, гораздо тяжелее. Но другую. Далеко отсюда.
Как же хочется свободы. Птицам нельзя жить в клетках.
7
Сколько я просидела у ледникане знаю. Слезы уже высохли. Истерика отступила. Накатило какое-то отупение. Я просто сидела и смотрела в одну точку. Очнуться заставил холод. Уже смеркалось, и ветер покусывал ощутимо. Когда спина застыла окончательно, я поднялась и, растерев лицо, пошла в дом. Удивительно, но тетя, сидя за столом и уронив голову на руки, спала прямо в кухне. На плите пыхтел остатками воды чайник. Было тепло и как-то уютно. Привалившись к дверному косяку, я смотрела на эту картину. И становилось стыдно за свою слабость.
Я столько раз злилась на нее. За то, что читает нотации. Учит, воспитывает. Ограничивает свободу. Я столько раз злилась на свою судьбу. Я столько раз думала, что больше не смогу, не вынесу такой жизни. Потому что бывает и другая. Рузалинда часто рассказывала мне по вечерам, как росла она с отцом. И я, с детской завистью, желала той, другой жизни. Пока не поняла бесполезность этих мечтаний. Пока со всего размаху не обмакнули в грязь и нищенское существование. Вся моя осознанная жизнь была не жизнью. Выживанием. Но, кто знает, если бы не было в ней этой слабой физически женщиныкем бы я была сейчас? Опустившейся, распутной девкой? Воровкой? Забитой женой какого-нибудь работяги или местного пьяницы? Сама того не подозревая, тетка держала меня на плаву крепче цепей. Как бы я не сопротивлялась, она вбила в мою голову понятие гордости. Я это понимала. Не только сейчас. Это осознание пришло пару лет тому назад. А вместе с ним благодарность. И понимание того, что я жилы порву, но буду беречь эту женщину до последнего вздоха. Ее или моего. Как жизнь положит.
Мариш? тетя подняла голову, по-детски потирая глаза. Я уснула. А где ты была?
Проверяла двор, успокоила я ее. Бурю в своей душе, я отодвинула пока подальше. Потом разберусь со своими мыслями.
А, хорошо. Заперла дверь?
Нет еще. Нужно мясо отнести в ледник. Так что у нас с тобой еще целый вечер впереди, чтобы его разделать.
Она захлопотала, подготавливая ножи и доски. А я пока сгребла уже подготовленные к заморозке сыры и отнесла их в ледник. Все-таки, хорошо отец обустроил дом. Небольшой, но с удобствами. Эдакий маленький особнячок.
Вечер у нас прошел тихо и мирно. Мы резали мясо, которое я купила, на небольшие кусочки и разговаривали. Вспоминали мое детство. Тетка рассказывала свои впечатления о том, как она впервые познакомилась со мной и какая я была в отрочестве. В мои пять лет она окончательно переехала жить в этот дом. Когда маме и отцу было предписано покинуть государство. Тетка призналась, как ей было сложно со мной. Я была буйная и своенравная. И как она пыталась привить мне скромность и спокойствие. Безрезультатно, правда. Она вспоминала и говорила об этом с удовольствием, поэтому я даже не пыталась сменить тему. Пусть выговаривается, будет легче. Мы разрезали и упаковали все мясо. Сложив все в большую корзину, я отнесла все в ледник и аккуратно разложила. Теперь все замерзнет и не испортится.
Вернувшись в дом, заперла дверь. Тетя Руза сидела за столом. Он был чист и вообще все прибрано. Сев перед ней, я поглядела в ее глаза:
Тетя
Ты знаешь, Мариш, я думаю, ты все делаешь верно, сразу же отозвалась она. Однажды птенцы должны вылетать из гнезда. Ты птица. У тебя есть крылья. Лети, моя родная. Лети навстречу своей жизни и своей судьбе.
И я снова заплакала. Моя мудрая нянька все понимала. И смирилась с тем, что придется остаться одной на долгие шесть месяцев. Она гладила меня по голове, а я от души хлюпала носом ей в коленки.
Тетя, я купила все, что нужно. И деньги еще остались, тебе на все хватит. Не придется просить помощи ни у кого.
Да что ты, Мариш? У кого ж я помощи могу попросить? слабо улыбнулась она.
Ну, точно не у своей сестрицы. Меня-то она сразу в шлюхи записала, ни с того, ни с сего ляпнула я.
У какой сестры? Ты была у Розы? тетка резко подняла мою голову ладонями. Когда? Зачем?
Пару дней назад, испугалась такой реакции я.
Зачем ты к ней ходила? тон у женщины стал очень резким, допрашивающим.
Тетя Руза, да объясни ты, наконец! Что за вопросы? вскочила я с колен.
Зачем ты к ней ходила, Марианна?! И что она тебе сказала?
Если ко мне обращались полным именем, значит, произошло что-то нехорошее. Этот закон я усвоила с детства.
Я хотела попросить у нее работу. Просто работу! На зиму!
Она видела твои крылья? Спрашивала о них? Дотрагивалась до тебя? глаза всегда доброй тетушки полыхали злобой.
Спрашивала, я согласно кивнула. Я сказала, что у меня крыльев нет.
И она поверила?
Она меня задела плечом, только сейчас я разгадала замысел Розы Аунгер. Зачем она вокруг меня крутилась и даже толкнула. Хитрая бестия просто убедилась в правдивости моих слов. И если бы я выпускала свои крылья на свободу чаще, то соврать бы не было возможности. Мышцы на спине вздувались бы характерными бугорками. А так, под одеждой они не были заметны совсем.
Отвратительная! тетка выплюнула это слово со злостью в голосе. Марианна, запомни! Сколько раз я тебе говорила и предупреждала: ей нельзя доверять! Даже разговаривать с ней на улице ты не должна. А уж тем более, ходить к ней в дом!
Тетя, мне почти двадцать лет. Можно я уже получу ответ? Почему? я тоже рассердилась. Резкая вспышка ярости, столько вопросов. Это было странно. Действительно, с раннего детства Рузалинда вкладывала в мою голову запрет на общение с родом.
Не время еще, пробормотала она, отворачиваясь.
А когда оно придет, это время? Я не горю желанием общаться с Розой. Но я хочу знать, почему мне нельзя этого делать?
Потеряв в эмоциональном взрыве силы, тетка тяжело уселась снова на табурет и оперлась головой на руки.
Я пока не могу сказать тебе всего. Когда ты родилась, Иви всем сказал, что ты бескрылая. Как мать. Обычный человек. И твоя спинка действительно была ровной и чистой в детстве. Им было наплевать на Иви. Но, если бы ты родилась орлицей, тебя бы, скорее всего, забрали в род, она горько усмехнулась. Орлы ведь так ценны! Когда мы впервые увидели твои перышки, Иви уже готовился уходить из страны. И строго-настрого наказал мне хранить твою тайну. И я храню ее. И ты храни!
Да почему? Что такого? Кто меня сейчас заберет, я взрослая уже! возмутилась я.
Она посмотрела на меня, как на маленькую глупую девочку:
Ты не представляешь, на что она способна, Мариш. Избавиться от собственного братаэто пустяк, по сравнению с остальным. Поверь мне. Не приближайся к ней и вообще к этому дому. Хорошо? Пообещай мне! потребовала она.
Обещаю.
Она слабо улыбнулась в ответ. Она мне всегда верила. Даже когда видела в детстве, что я ей вру. Но сейчас я не обманывала. Меня действительно испугала ее вспышка. Такого раньше никогда не было. Никогда. Значит, у тетки были причины на такую реакцию. Поэтому решила больше не нервировать ее вопросами о сестре. Да и время уже позднее. Выспаться бы перед дорогой завтрашней.
Отправив уставшую и морально вымотанную родственницу наверх, я взялась перетряхивать выданное мне довольствие и готовиться к выходу на службу. Отложила то, что завтра надену. В один из баулов сложила то, что может пригодиться для жизни на Цертоне. На все про все у меня ушло еще около часа. Проверив все и затянув завязки мешка, уселась прямо на пол. Хоть я и хорохорилась, было страшно. И интересно. Какая она будет, моя служба. Легко не будет точно. Подозреваю, что на заставе есть женщины. Какая-нибудь повариха или кастелянша. Но никак не страж. И мужчины будут биться за свое право называться сильнейшими. Такая у них природа. А значит жди подколок, насмешек и прочих издевательств. Вдобавок, Скалистая Гряда не курорт. Никто не спросит, хочется ли мне сейчас лазать по скалам в мороз или метель. Это служба. Все это я прекрасно понимала. И настраивалась на преодоление трудностей. Они будут. Вся моя жизньсплошная трудность.
Часть вторая
Поспать толком не удалось. Мысли бродили в голове, мешая закрыть глаза и расслабиться. В итоге, бестолково прокрутившись под одеялом пару часов, я поднялась. Солнце еще и не думало всходить. Печка на кухне еще и не прогорела, щедро отдавая тепло в дом. Поставив подогреваться воду, еще раз проверила собранный баул с вещами. Он, на удивление, получился не тяжелым, но достаточно объемным. Ничего, до Управления дотащу, а там лошадка повезет.
Мариша, ты уже встала? по лестнице спускалась тетка, кутаясь в старый платок.
Да, тетя! Хочешь завтракать?
Нет. Не хочу, отрицательно мотнула она головой. Ты чего поднялась в такую рань?
Не могу спать, я вздохнула. Не спится.
Вот и мне, тоже со вздохом ответила тетка. Давай все равно завтрак готовить. Я тебя голодную не отпущу. Сколько туда ехать, знаешь хоть?
Не-а.
Тем более. Надо поесть поплотнее.
Она захлопотала по кухне, доставая продукты. Я сидела на табуретке, глядя на ее суету равнодушным взглядом. В голове образовалась какая-то пустота. Вроде бы положено нервничать и волноваться. Но, ни одного, ни другого в душе не наблюдалось. Видимо, все перегорело ночью.
Давай. Садись, пригласили меня к столу.
Я ковыряла глазунью с творогом и солеными стрелками чеснока. Аппетита тоже не было. Подкладывая мне в тарелку брусочки жареной грудинки, тетка нахмурилась:
Если завтрак не съешь, из дома я тебя не выпущу!
Эта фраза и тон напомнили страшную угрозу из детства: «Не съешь обедгулять не пойдешь!». Я против воли улыбнулась и подняла на нее глаза.
Ну, наконец-то, отмерла. Ты посмотри на себя. На тебе лица нет!
Со мной все хорошо! запротестовала я.
Ага, а то я тебя не знаю! Ешь, сказала! ткнула она мне вилкой в тарелку.
И я начала есть. Она права. Сколько придется ехать до следующего приема пищинеизвестно. Да и не спала толком. Так и обессилеть недолго. А мне нельзя. Как там Гроклай говорил: «здоровье и тело стража принадлежат Государю». Помру с голодухисчитай, диверсия.
От подобных мыслей мне стало еще веселее. И аппетит откуда-то появился. Так что я съела все, что Руза мне положила. Было заметно, что ее это порадовало. Мы вместе убрали со стола и перемыли посуду. Едва заметно, очень деликатно, но она старалась лишний раз дотронуться до меня. Как будто насыщалась прикосновениями на время разлуки. Поэтому, уже полностью одевшись и спустившись вновь вниз, я крепко обняла ее. Мы стояли, прижавшись друг к другу, в нашей маленькой прихожей. Отстранившись, тетка посмотрела мне в глаза и сказала:
Сохраняй свою тайну. Люди бывают разные. Ты умная, но и мудрецы ошибаются. Будь осторожна, моя девочка. Молчи, но никогда не забывай какого ты рода. И помни, что я всегда тебя жду.
Я крепко зажмурилась, чтобы удержать подступившую к глазам влагу. Я вообще редко плакала. Даже когда хорошенько доставалось в уличных драках. Но эта маленькая слабая женщина могла выжать из меня слезы одним словом.
Выпрямившись как струна, Рузалинда отступила от меня на шаг. Все, прощание окончено. Аунгер должны быть сильными и сдержанными. Так мне говорили с отроческого возраста. Отец, тетка и я не жили в родовом доме. Но кровь из вен не перельешь. Мы все равно оставались представителями орлиного племени. Я медленно поклонилась ей, касаясь кончиками пальцев пола. Символ величайшего почтения и уважения. Она даже бровью не повела, принимая его так, как положено аристократке. Подхватив, свой баул, я надела лямки на плечи. Еще раз окинув взглядом прихожую, я толкнула дверь и вышла на улицу.