Резкий ветер сразу же бросил в лицо пригоршню снега. Первый снег в городе. А я в окно даже не увидела. Мелкая пороша летела над землей, цепляясь за каждый выступ. Я шагала, упрямо преодолевая ее сопротивление. Ветер замораживал лицо и руки. Вспомнив, что моя одежда теперь теплая и новая, я натянула на нос теплый шерстяной снуд. В карманах нашлись меховые рукавицы. Если уж похолодало в городе, то в горах вообще стоит самая настоящая зима.
Путь до Управления занял чуть больше времени. Сказался груз за плечами и сильный ветер. Несмотря на раннее время, внутри было оживленно. Я заозиралась, выглядывая офицера Гроклая.
Вандер? требовательно спросил меня пробегавший мимо капрал.
Так точно! я вспомнила пояснения командира.
Где бродишь? Повозка только тебя ждет! возмутился он. Шагай на задний двор!
А,- не успела я задать вопрос, как он побежал дальше. Видимо, сбор обоза для самых высоких и опасных застав дело серьезное.
Подумав, я потопала к той же двери, через которую выходила на испытания. Выйдя на крыльцо, от удивления открыла рот. Если в здании была суета, то двор вообще походил на муравейник. Перекрикивались люди, ржали и храпели кони, запряженные в крытые повозки. Упакованные тюки поклажи загружались и увязывались.
Марианна! Гроклай раскраснелся от мороза.
Командир, спохватилась я. Я прибыла, как вы и велели, к шести утра.
Хвалю, боец. Вот твои документы, он улыбнулся и всунул мне в руку маленькую книжицу голубого цвета. Давай. Помимо возниц в обозе поедешь ты, твой будущий товарищ Дринкорин, с которым вы проходили испытания. И доктор.
Все понятно, заторопилась я. Куда идти?
Пойдем, покажу, он отступил и развернулся на ступеньках.
Всего повозок было три. Первая, в ней и должны были ехать мы. Во второй и третьей был груз, предназначенный к доставке на Цертон. Откинув кожаный полог, офицер посторонился и я, забросив вначале свой баул, запрыгнула сама. В задней части повозки были аккуратно уложены какие-то вещи. Чуть ближе, по бокам, располагались две лавки. На одной из них уже сидел молодой парень, одетый в такую же форму, как и у меня. Видимо, тот самый Дринкорин.
Удачи, Марианна, скупо улыбнулся Враах. Казалось, ему хотелось добавить что-то еще, но положение не позволяло. Полог закрылся и стало сумрачно. Мой спутник молчал, нахохлившись. Не раскрывала рта и я. О чем говорить? Если нам вместе служить ближайшие полгодауспеем еще друг другу надоесть. Разговоры вокруг повозки не утихали, погрузка еще продолжалась. Незнакомый капрал только зря испугал меня на входе. Через четверть часа полог снова отбросили и в проеме показался мужчина средних лет с аккуратной бородкой. Он также был одет в форменную одежду, но с белой нашивкой на груди и рукавах.
О. Будущие пациенты, равнодушно бросил он, взбираясь в повозку. В руках у него был достаточно объемный чемодан из добротной кожи и с металлическими застежками. Он по-хозяйски прошел в хвост повозки и осмотрел уложенные тюки. Что-то бормоча себе под нос, убедился, что все надежно уложено и не упадет в дороге. Только потом пристроил свою поклажу под лавку, уселся сам и посмотрел на нас:
Ну-с, господа. Я доктор Арти Хенри. Так же, как и вы, буду служить на Цертоне. Но, уже не в первый раз. Представьтесь же и вы. Можно только имя. Ваш возраст и оценку физического состояния я прочитаю в ваших личных делах, он перевел взгляд на меня и, мне ничего не оставалось, как ответить.
Марианна Вандер. Девятнадцать лет. Болезней нет, доложила я.
Девушка. Оригинально. Гроклай превосходит сам себя, лекарь задрал бровь.
Имеете что-то против? я ощетинилась как ежик.
Отнюдь, милочка, спокойно ответил врач. Человеческие организмы, что мужские, что женские, лечатся одинаково. За исключением ежемесячных женских недомоганий. Ты, кстати, как переносишь? Без болей?
Хорошо, что в повозке был сумрак. Обычно я на подобные темы реагировала спокойно. Но обстановка и его ровный, спокойный голос выбили меня из колеи:
Нормально переношу, процедила я сквозь зубы.
Замечательно, спокойно кивнул он. Ну-с, молодой человек, а вы?
Рой Дринкорин, двадцать три года. Болезнями не страдаю, угрюмо отозвался мой сослуживец.
Великолепно, погладил доктор себя по коленям. Предупреждаю сразу, молодые люди. Если поранитесь или что-то заболит, обращайтесь сразу же. Незапущенный недуг или ранение лечить легче. Ясно? Тем болеетам! он ткнул пальцем вверх.
Мы оба молча кивнули, не желая раскрывать рта. Сидя мороз пробирал ощутимее. Хотелось не шевелиться, чтобы сберечь тепло.
Замечательно, кивнул лекарь.
Когда стражники упаковали все, что было необходимо, дали сигнал к отправлению. Я надеялась, что Гроклай заглянет в повозку еще раз. Но, нет. Расстроилась и одернула себя: зачем жду? Что мне в нем? Лучше бы думала о предстоящей службе.
По городу повозки ехали резво. Раннее утро, на улицах почти никого нет. Выезжать в такое время было нужно не только для удобства, но и ради сохранения тайны. Информации о дальних заставах было мало. Все сплетни и слухи строго пресекались. Возница строго-настрого запретил нам высовываться из повозки до его разрешения. Сам он был одет в добротную, но гражданскую одежду. Без всяких опознавательных знаков.
Борт за моей спиной был крепким и плотным. Ни одной щелочки, из которой мог бы поддуть ветер, я не нашла. Но, все же, было холодно. Постепенно начали замерзать ноги. Потом плечи. Потом руки. Потом затекло единственное мягкое место на моем тощем теле. И тут я уже не выдержала. Очень мне жалко это место стало. И совсем зябко. Держась одной рукой за качающуюся дощатую стенку, я встала. Мои спутники удивленно воззрились на меня. У каждого в глазах отражался немой вопрос, но они молчали.
Отсидела все, пояснила я, неопределенно махнув рукой.
Нам почти два дня ехать, предупредил врач зачем-то. Наверное, чтобы я готовилась морально.
А сколько остановок будет? подал голос мой сослуживец.
Обычно останавливаются два раза в первый день и один раз во второй. Исключая ночевки. Кстати, ночуем прямо в повозках. В гостиницах только столоваться можно, а спать строго по своим местам.
Мы с Роем переваривали услышанное. Он сидя, а я переминаясь с ноги на ногу. Так даже стало теплее. Каждый думал о своем. Спустя некоторое время мужчины задремали, уткнув носы в воротники. Уселась снова и я. Запахнула поплотнее куртку, нацепила рукавицы и тоже подняла ворот. Он был подбит коротко стриженым мехом и отлично грел. Мерное покачивание повозки убаюкивало. Решив не терять времени даром, закрыла глаза и тоже задремала.
Проснулась я от резкого толчка:
Вставай. Остановка, бросил Рой. И легко спрыгнул на землю.
Я неохотно потянулась, распрямляя согнутую спину. Непривычна я к таким долгим поездкам. Никогда никуда из Ислотона не выбиралась. Сделав пару наклонов в стороны, высунула голову наружу.
Вандер! Еще минута промедления и остаешься без обеда! врач всходил на крыльцо какого-то трактира. Повозки выстроились в ряд вдоль небольшого заборчика.
Вот уж дудки! Ехать без еды я не согласна!
1
Здесь пахло как и во всех харчевнях мира. Тушеной, жареной едой. Чем-то печеным. Подгоревшим маслом. А еще табаком, кислым пивом и потом. Причем, как людским, так и лошадиным. Что, впрочем, неудивительно. Здесь столовались путники, а не только жители близлежащей деревни забредали по вечерам на кружку хмельного напитка. Довольно просторный зал. Тяжелые, сколоченные из толстых досок столы и стулья. Чтоб не поломали в драке, усмехнулась я про себя. Хозяевам подобных заведений в городе частенько приходилось менять или ремонтировать мебель после гулянок.
Что есть будешь? спросил доктор, когда я подошла к нашему столу. Рядом с ним уже стояла розовощекая подавальщица. Приветливо улыбаясь, она держала руки под передником. Рой уже тоже разделся, сложив верхнюю одежду на лавку рядом с собой. Он, видимо, уже сделал заказ.
Что-нибудь погорячее и понаваристее, пожалуйста, попросила я девушку. Чтобы не замерзнуть до вечерней остановки, следовало поплотнее набить живот. А вот пить поменьше. Вряд ли возница остановится ради того, чтобы я сбегала в кустики.
Рукомойня там, ткнув пальцев в маленькую дверь под лестницей, пояснил наш временный командир. Уборная там же.
Вот это было очень нужное замечание. Я подскочила вперед Роя и в заветное место попала первой. Переживания и подмерзшие ноги сделали свое дело. В туалет хотелось очень. Оправившись и вымыв руки, я уступила помещение своему сослуживцу и вернулась за стол. Его уже накрывали. Расторопная девица принесла доктору его бульон и мясо. Другая, совсем молоденькая девчушка поставила передо мной миску с дымящимся супом. Я проглотила первую ложку и блаженно улыбнулась. Густой, чуть острый, он приятно раздражал язык и сразу же согревал внутренности. Слопав все до дна, я подняла голову на спутников. Врач Цертона медленно и сосредоточенно хлебал свой бульон. А вот Рой довольствовался только жареным мясом и хлебом.
Запивать полагалось горячим настоем из каких-то трав. Отпив первый глоток, я признала в составе только одну бодрящую травку и мед. Вкусно. Я смаковала каждый глоточек, прикидывая в уме, во сколько мне обойдется питание по дороге. Я оставила почти все деньги тетке, взяв с собой только одну серебрушку и несколько медянок. Когда все покончили с обедом, доктор Хенри поднялся и, поблагодарив подавальщицу и мужчину за стойкой, вышел на улицу. Я недоуменно выскочила за ним:
Док, а платить?
Мы же на службе, удивился он. За нас платит Управление. Заранее.
А, только и ответила я. Что ж! Это к лучшему!
А вот Рой нахмурился. Кажется, он вообще любил хмуриться. Но я его понимала. Наверное, он думал, что оплачивать еду придется самим, поэтому пообедал так скромно. Наплевав на всех, я попрыгала возле повозки, разминаясь. Иначе к вечеру совсем не разогнусь. И мы покатили дальше. Через какой-то час дорога испортилась, из более-менее ровной превратившись в ухабистую. То и дело под колеса попадали камни, заставляя нас подпрыгивать на лавках. Мы отъезжали от города все дальше и дальше. Я совсем не знала здешних мест, но предполагала, что мы приближаемся к предгорьям. Как будто подтверждая мои мысли, повозка накренилась. Ее передний край задрался. Мы начали подниматься вверх. Я закуталась потеплее и нахохлилась. Так мы и ехали, то резко поднимаясь, то продвигаясь почти ровно. Уже давно стемнело. В темноте движение совсем замедлилось, но опытные возницы, привязав к оглоблям фонари, принуждали лошадок идти вперед. Останавливаться на узких горных дорогах не имело смысла. Такая долгая езда утомляла. Но, зато больше не было риска отсидеть себе что-нибудь. Нас так трясло и бросало по сиденьям, что получался своеобразный массаж. Рой вполголоса чертыхался, а вот Док отличался бешеным хладнокровием. Во мне же нарастало глухое раздражение. Но, скрывать эмоции от окружающих я научилась давным-давно. Иначе в моем окружении было нельзя.
Наконец, повозка остановилась. Я мысленно вознесла похвалу Амадею. Спрыгнув на землю, огляделась. Мы остановились на маленькой площадке, с трех сторон защищенной отвесной скалой. Разумно. Подкрасться незаметно можно только с дороги. Возницы, суровые как один мужики, стаскивали с повозок сложенные полотнища и растягивали их, связав между собой. В трещины в скале были вбиты крюки. К ним и крепили другой край навеса. Получилась крыша, способная защитить от дождя и снега. Никакой растительности здесь не наблюдалось. Дрова для костра тоже привозились с собой. Удар огнивом и на сухих поленьях заплясало пламя.
Вандер, готовить умеешь? позвал меня врач. Он сидел на корточках у кострища. Перед ним была раскрыта внушительных размеров сумка. Я подошла, в ней лежали сверточки, свертки и свертищи. Понять, что там было невозможно, потому что закручены они были в одинаковую бумагу без надписей.
Так умеешь или нет? прищурился снизу вверх мужчина.
Умею, неуверенно ответила я.
Отлично, облегченно выдохнул он. Тогда вот тебе продукты. Котелки я сейчас принесу.
Напросилась, помощница! Варить нескольким здоровым мужикам это вам не тетушку, тонкую и звонкую, накормить. Присев, я полезла рассматривать провиант. Крупа, сушеное мясо, приправы, чай. Такой же сухпаек, который выдали мне домой.
Вот. Держи. Посуда и ножи, радостный врач сгрузил указанное рядом со мной. Я внимательно посмотрела в его глаза и он смутился.
Прости. Вообще я должен контролировать приготовление пищи в дороге. Это входит в мои обязанности. Но я терпеть не могу готовку. А ты вроде как девушка. Поди обучена.
Тон у него был извиняющимся, а лицо каким-то трогательным. Мне неожиданно стало смешно. И Арти Хенри расслабился и отошел.
Задумчиво помешивая булькающую кашу в котелке, я думала. В последние дни мне поразительно везло на хороших людей. И все они были так или иначе связаны со Стражей. Незнакомый офицер на первом этаже Управления, офицер Гроклай, теперь вот доктор. Были, конечно, и другие. Но доброе отношение этих трех компенсировало все. Они были людьми. Не озлобленными зверьками, среди которых я выросла и жила. А людьми, способными проявлять сочувствие к незнакомому человеку. Даже к женщине, априори существу второго сорта. Это поражало. Можно подумать, что им просто не приходилось выживать. Они были сыты, обуты, одеты. Их обеспечивало государство. Но мне казалось дело в другом.
Дочка, каша-то не подгорит? прогудел рядом голос.
Я встрепенулась от неожиданности. Рядом усаживался один из возниц. Здоровый бородатый дядька с яркими голубыми глазами. Я глянула в котелок. С ужином все было в порядке. Я слишком задумалась, забыла о нем. Добродушно улыбающийся дядька подавал мне миски, а я щедро накладывала в них парящую на холоде кашу. Остальные, повинуясь нашему зову, подходили и рассаживались на уложенные вокруг кострища бревнышки.
Хороша каша! похвалил меня сидящий рядом возница, отправляя в рот ложку за ложкой. Сразу видно, ты не только драться мастерица. Как тебя зовут-то? Меня дядька Вимас.
Марианна.
Хвалили меня нечасто, поэтому я смущенно уткнулась в свою порцию. Когда все доели, доктор снял с огня котелок с чаем и, что-то добавив туда из маленькой бутылочки, разлил всем по большой кружке.
Настойка листьев цехина, пояснил он мне, заметив недоверчивый взгляд. Первые дни в горах легко простудиться.
Эта травка мне была знакома. Цехин, растущий вдоль рек и у озер, собирали и пили многие. Он помогал при переохлаждении, лечил кашель. В моих детских воспоминаниях были обрывки сцен с матерью. Деревенская жительница, она умела пользовать всякие дикоросы для лечения. Давала мне и цехин. Жаль, таких картинок в голове было мало.
Док, а почему вы нынче едете? Вы ж недавно только вернулись, бородатый дядька обратился к сидевшему через костер от нас врачу.
Жизненная необходимость, мой друг, скупо улыбнулся тот.
Ммм, пожевал губами дядька. Я уж подумал, что из-за отпрыска. Высокому господину лучшего врача назначили.
Перестань, доктор нахмурился. Никак не избавитесь от этих предрассудков? Наслушались бредней всяких.
Мы люди простые, Док, дядька примирительно понял ладони. Слухи ходят. Попадают в уши.
Чаще уши закрывайте тогда, грубовато бросил Арти. Отставив свою кружку, он поднялся и пошел к повозке.
Никто явно не ожидал такого тона. Опешили возницы. Мы с Роем и подавно помалкивали в тряпочку.
Эхэхэээ,- протянул бородач расстроенно.
А чего он? осторожно спросила я.
Дядька вытянул ноги поближе к огню и ответил:
Это он про сынка государева, дочка. Вишь, не понравилось то, что его в народе хаят. Дока тоже можно понять, он-то поближе к ним будет, чем мы.
Так он что, правда на Цертоне служит? раскрыл рот и Рой.
Говорят, мужик пожал плечами. Сам я его в лицо не знаю. Да может и не я вез. Нас на эту заставу пять человек ездит. Кто горы разумеет. Опасно здесь, особенно зимой.
Не верится. Зачем принцу тащиться сюда? я покачала головой. Мне этого действительно было не понять.
Все мы люди, неожиданно высоким голосом произнес один молчавших до этого возниц. Ну, государева семейка, может, и не совсем люди. Но и в их семье есть распри. Вот и бежит сынок от папаши. Отсюда его достать трудно. Орлам ли бояться гор?
До меня доходило медленно. Это что же, я буду жить и служить с орлом под одной крышей? Маленькая птичка, которая боялась каждого шороха и не открывала штор, сама полезла в когти хищнику? Все надежды на более свободную жизнь пошли прахом? Надо будет держаться от него подальше