Кому-то может показаться странным, что я так заботился о вещах, которые могли привести к негодованию жрецов Энкаймы. Не проще ли избавиться? Но тогда этот ктото забывает, что элементарно «выбросить каку» мне тоже некуда было. В моём родном мире не существовало мусоропроводов или канализации. Иначе, конечно, я бы смыл в унитаз некоторые из порошков! Но так, куда их девать? В милостиво оставленном мне ночном горшке их запросто заприметит какой непривередливый послушник, любящий сунуть нос как в любое чужое дерьмо, так и не в своё дело!
Лёжа на кровати, я сцепил пальцы в замок. Наконец-то у меня появилась уйма свободного времени, а потратить его на саморазвитие не получалось! Вдруг среди жрецов имеется маг веры? В виденных мною других мирах было множество орденов, выступающих против магии. И среди них такое было принято! Как же обойтись без собаки-нюхача? Ужас, мне оставалось только бездеятельно ждать Элдри. Но девчонка куда-то откровенно запропастилась. Её не было уже больше двух часов! И я уже был готов начать бить тревогу, как услышал за окном детский смех.
Вновь превозмогая себя, я совершил очередной подвиг ради того, чтобы увидеть, как вредная герцогиня сражается на палках с мальчишкой, одетым в миниатюрное подобие рясы. Эти двое были примерно одного возраста, а потому с удовольствием прыгали, как кузнечики. При столкновении палки издавали громкие звонкие звуки. Азартные выкрики разносились на весь двор. Дети заигрались на столько, что выбежавшего останавливать непотребство жреца они просто-напросто не увидели и не услышали, пока тот не скорчился от случайного удара палкой по животу. Оба фехтовальщика тут же остановились. Элдри на пару секунд уставилась на страдающего из-за её оплошности мужчину, а затем опасливо заозиралась и, сталкиваясь со мной взглядом, испуганно сглотнула слюну. Я показал ей большой палец и ободряюще улыбнулся. Настроение стало прекрасным.
Никогда не любил людей. Но людей, не любящих магов, я откровенно недолюбливал больше.
Раздался гул массивного колокола. Четверо послушников, пока жрец отчитывал и уводил детей, открыли внутренние ворота и через них во двор стянулось девять человек в крайне странных нарядах, виденных мною лишь на какой-то древней гравюре. Абсолютно все части тел у них были закрыты мрачной одеждой, похожей на традиционную мантию Чёрного мага. Различие было небольшим. Вместо капюшона покрой предполагал высокий стоячий воротник, а само одеяние украшали, как спереди, так и сзади огромные белые капли, вписанные в круги. Лица этих людей закрывали черные балаклавы и жуткие белоснежные маски, необычные по форме и видуна месте вырезов для глаз закреплялись диски полупрозрачного зелёного стекла.
Очаровательно, Эветта. Жаль, ты не видишь этих клоунов, выговорил я вслух да прилёг на кровать с самым прескверным настроением.
По всему выходило, что жрецы не только молились за здравие, благоразумно накрепко закрыв все двери в храм, но и безрассудно пробовали заниматься врачеванием.
Любопытно, они банально разрезали бубоны или всё же имели хоть какое-то действенное средство?
Глава 12
Больше двух суток меня никто не беспокоил. Несколько раз, правда, моё состояние заходил проверять горбатый жрец Стефан и приносили еду один и тот же послушник, чьё имя мне не запомнилось. Но оба они были приятно молчаливы, быстро появлялись и не менее быстро уходили. Элдри, после того как получила от служителей Энкаймы за бой во дворе положенное занудное нравоучение, отныне никуда не выходила и тихонечко играла с медвежонком да деревянными фигурками в углу кельи. Так что я был спокоен и вполне доволен жизнью, пока в комнатку не вошёл мужчина в новёхонькой рясе. Непроизвольно я даже присел на кровати. Было что-то настораживающее в его манере держаться. Что-то воинственное и крайне опасное. Интуиция верещала, что вскоре грядут большие неприятности.
Я молящийся Рикард. Молящийся Стефан сказал, что ты быстро выздоравливаешь, юноша. Но мне самому хотелось бы узнатькак твоё здоровье?
Насморк к сегодняшнему утру прошёл. Так что да, вполне хорошо. Теперь значительно легче дышать.
Отчего-то жрец улыбнулся, причём искренне, и довольно похлопал меня по плечу. Я никак не ожидал от него такой реакции, а потому замер в напряжении. Да тех пор, пока молящийся Рикард не произнёс:
Ещё юнец, а поведение достойно настоящего мужчины! Синяков да шрамов только женщинам страшиться надо.
Фух, вот он о чём! Побои совсем не мешали мне жить, так как я умел ослаблять собственную чувствительность. Сделал то, чему так настойчиво не хотела учиться Ванесса, и позволил телу выздоравливать, не мешая мне занудными сигналами нервной системы. Но вот сопли сопли действительно изводили! Как ни уменьшай чувствительность, а дышать както надо.
У тебя при себе меч. Ты воин?
Нет.
Тогда зачем оружие? Рикард подошёл к прислонённым к стене ножнам и вытащил мой клинок. Тем более, такое отменное оружие?
«Двадцать шесть, двадцать пять, двадцать четыре», начал я мысленный обратный отсчёт до начала взрывачужая рука не должна касаться меча мага, созданного по индивидуальному заказу в кузнях междумирья. Это элементарное правило из основ безопасности жизнедеятельности.
В дороге всегда может понадобиться защитить себя.
Похоже, оружие ковалось под человека твоей комплекции. Делали его именно для тебя?
Восемнадцать. Семнадцать.
Да Элдри, выйди.
Зачем?
Принеси мне воды.
Тринадцать. Двенадцать. Одиннадцать. Десять Ушла.
Хорошая девочка, сказал Рикард и, уверенным движением вложив мой меч обратно в ножны, отпустил рукоять.
О! Ещё поживём!
Когда слушается.
Дети часто создают проблемы, понятливо кивнул головой жрец и наконец-то перешёл к делу. Молящийся Стефан сказал, что у тебя при себе странный амулет. Покажешь?
У меня нет никакого амулета.
Что тогда хранишь у сердца?
А, вы про это, сударь? я вытащил из-под рубашки цепочку. Это подарок, а не амулет.
На вид очень необычная вещица, Рикард приблизился и наклонился вперёд, рассматривая разбитые часы. Руки свои он к ним не стал тянуть. И хорошо. А то бы дотронулся ещё до моих, ставших ледяными. Чей это подарок?
Его мне подарила женщина.
Как её звали?
Не могу ответить. Я не спросил.
Не спросил, но принял подарок? жрец хмыкнул и скептически приподнял брови.
Мне это не показалось важным, но она была достаточно мила, чтоб мне захотелось сохранить память о ней.
И когда это было? Где? Как?
Она обозналась и поздоровалась со мной. Мы долго говорили, а потом она сделала подарок и ушла. Это было много лет назад, и после встречи с ней я побывал во многих других местах. Я не помню названия города, где мы встретились.
Очень необычная вещь для случайного подарка. Её делал отличный мастер. Искуснейшая работа!
Самая обычная конвейерная.
Я не лгу, сударь.
А я и не говорю, что не верю твоим словам. Меня настораживает, что может делать в Юрвенлэнде такой человек, как ты.
Эм-м?
О, Великая Тьма! Где я мог спалиться?
Почему ты, на первый взгляд сущий бродяга, обладаешь вещами, достойными сокровищницы герцога? Меч, кулон, сапоги из кожи необычной выделки. А уж плащ!
А что с плащом не так?
Непроизвольно я покосился на крючок, где висел обсуждаемый предмет. Последнее время, ради скромного облика, я носил его наизнанку. Не хотел привлекать внимания вышитыми серебром заклинаниями. И всё же несмотря на то, что именно сейчас их было видно очень даже хорошо, выявить по ним магические свойства являлось непростой задачей. Прежде всего, аура волшебного плаща была тщательно сокрыта. Подобное необходимо, когда ты регулярно общаешься с кем-то уровня богов. Ни к чему им по одному только взгляду понимать, зачем на тебе тот или иной аксессуар. А, во-вторых, чтобы сообразить, что аппликации не так просто так для красоты, нужно было как минимум понимать значение рун Тьмы. Так что я разыграл недоумение, пожал плечами и проговорил:
Сударь, ну, подумаешь узор?
Узор не важен.
Да?
Я ни разу не видел такого переплетения нитей. Человеческие руки неспособны произвести нечто подобное, Рикард пристально поглядел мне в глаза и процедил:Кто ты и из какой страны?
Из какой страны? Этот-то вопрос откуда?
Слова вырвались машинально. Я был излишне шокирован тем, о чём меня спрашивали.
Если бы ты был из Юрвенлэнда, то не обращался бы ко мне «сударь». Даже малолетние дети знают, что к именам жрецов Энкаймы добавляется слово «молящийся».
Я Морьяр, и я родом из Амейриса.
Зачем ты пришёл в Юрвенлэнд?
Найти родственников девочки, что со мной. По линии матери.
Ты хочешь сказать, что твоему желанию даже война и чума не помеха?
Если бы так! Они определённо мешают мне.
Рикард задумчиво прикусил нижнюю губу и продолжил пялиться на меня. Я, в свою очередь, продолжил смотреть на него и взгляда не отводил, хотя неприятный холодок и пробежал по моему хребту. Стоило ли идти на такую откровенность? Не наговорил ли я лишнего?
Ты во всём сказал правду, наконец заключил жрец и, как мне показалось, не очень-то довольно. Я хорошо чувствую ложь, но ты не лгал. Однако не сократил этим число моих вопросов.
Тогда эта беседа будет долгой, мои губы непроизвольно изогнулись в кислой улыбке.
Нет, я более не служу дознавателем герцога. Я молящийся и не более того. И пока ты не нарушаешь заветы Энкаймы и не несёшь опасности для Юрвенлэнда, мне нет нужды раскрывать твои секреты.
Почему вы так уверены, что я не несу опасности для Юрвенлэнда?
Тогда бы ты не валялся трупом в храмовой келье.
Уел, гад!
Морьяр, я принесла. Пей на здоровье.
Элдри протянула мне глиняную кружку, и я выпил содержимое до дна, хотя ощутимая примесь песка неприятно осела на языке.
Из дворовой лужи эта мелкая вредина черпала воду, что ли?!
Ты добрая девочка, похвалил её Рикард и с лаской спросил. Не расскажешь, где твои родители? Они заслуживают похвалы за такое хорошее воспитание.
Жрец мягко улыбнулся. Его актёрская игра была великолепна. Я был уверен, что Элдри ничего не заподозрит. Однако она испуганно отшатнулась и поспешно взяла меня за руку.
Так где твои родители, девочка?
Мама умерла. А мой папа Вот Вот теперь мой папа. Он помогает мне найти дедушку.
Элдри задрожала и прижалась ко мне, как испуганный зверёныш.
Не знаю, какой вывод из её реакции сделал Рикард, но он потрепал девочку по волосам, пожелал мне скорейшего выздоровления и ушёл. Я тут же отцепил от своей руки детские пальцы да с искренним интересом спросил:
Почему ты ему ответила именно так?
Мама велела.
Мама?
Мама. Она сказала, что иначе этот человек убьёт меня.
А ну-ка встань ровно!
Малышка послушно выпрямилась. Я прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на своих ощущениях, и провёл пальцами по контурам её тела. Однако никакого постороннего присутствия не почувствовал. Девочка была одна. Скорее всего, просто сработало её прозрение. Мне вот было удобно в таких случаях видеть, поэтому ко мне приходили видения крайне редко приходили. С пророчествами у меня было туго! Но, если не отвлекаться на количество, то разницы, на самом деле, нет: видения или слова. Возможно, у девочки был более развит слух, а к голосу Эветты она привыкла прислушиваться. Вот всё так и вышло.
Моё занятие прервал как сделанный вывод, так и детский шёпот:
Что ты там щупаешь, Морьяр?
Хочу выяснить, насколько из тебя дурь во все стороны лезет.
Это ты так шутишь, да?
Голос Элдри звучал неуверенно, и она искренне обрадовалась, когда я подтвердил:
Да. Обычно людям от юмора легче, а ты очень напряжена.
А я сразу поняла, что ты шутишь! довольно воскликнула она, правда, тут же нахмурилась и заметила:Только мне ни капельки не смешно.
Если ты понимаешь, что кто-то шутит, то улыбайся, даже если тебе не весело.
Почему?
Я заметил, что так у людей появляются друзья.
А у тебя есть друзья?
Мне общения с тобой хватает, процедил я. Ты же беспрестанно вопросы задаёшь!
Это плохо, что я хочу что-то знать?
От необходимости отвечать на бесконечное любопытство меня спасло только появление горбатого Стефана. Сегодня он прихрамывал на некогда покалеченную ногу особенно сильно и, по сути, едва тащил своё тело. Зато его добродушное лицо отчего-то выглядело ещё добродушнее, нежели раньше. Вероятно, предыдущий посетитель не так много гадостей смог обо мне рассказать.
Я пришёл сюда по распоряжению молящегося Рикарда. Он сказал, что вы достаточно оправились, чтобы в ближайшие пару дней покинуть храм.
Это обязательно? В городе с чумой сложно найти безопасное пристанище.
Молитвы Энкайме охранят любого чистого сердцем. Истинно верующие всегда уверены в том, что болезнь обойдёт их стороной.
Да ну? Даже гнойные чумные нарывы за прыщи посчитают, что ли? не удержался от язвительного вопроса я и твёрдо сказал. Мы останемся здесь. Думаю, из этой кельи богиня намного лучше услышит мои молитвы.
Но но это невозможно! В храме постоянно живут только жрецы, послушники и сироты.
Я сирота.
Маленькие сироты.
Я могу встать на колени, жрец так посмотрел на меня, что я изменил тактику. А в качестве кого ещё можно продолжить временное пребывание здесь?
Если вы здоровы, то это невоз хм, хотя. Знаете, если вы готовы своим трудом помогать нам, то можете остаться здесь на более долгое время!
Отлично, я готов. Что нужно?
Вы же резчик по дереву? Верно? спросил Стефан и выразительно поглядел на фигурки в углу. Ранее с ними играла Элдри. Смогли бы вырезать небольшие статуи богини?
Если у вас найдётся образец, то да.
Замечательно. Просто замечательно! Глиняные статуэтки разошлись в первые дни, как градоправитель закрыл ворота и объявил о чуме. А желающих поселить в своем доме образ Энкаймы всё больше.
Вряд ли я смогу вырезать более трёх фигурок в день, заранее жалея свои пальцы, сообщил я. Может, лучше рисовать её лик на более-менее ровных дощечках? Тогда, если использовать только чёрную краску, получится около десяти картин за тоже время.
Меня попросили показать своё умение. За неимением кисти я взял уголёк и сделал набросок на обратной стороне выделанной шкуры. Натурой мне послужила огромная статуя на первом этаже. Смиренно стоящие на коленях послушники, монотонно поющие молитвы, периодически бросали на меня любопытные взгляды. Им стоило огромных усилий не пялиться на меня во все глаза, так как в поисках хорошего ракурса и приличного освещения я пробирался меж их рядов так, будто зала была пустой. А уж когда шкура легла на пол, да я начал чего-то на ней чирикать, то они и вовсе принялись ощутимо фальшивить. Не до песнопений им было. Выглядело со стороны моё рисование откровенно богохульно. Но возмущений не последовало, так как процесс занял всего с десяток минут. Я не особо старался, отчётливо понимая, что углём добиться совершенства линий и штриховки невозможно. Так что картина оказалась в руках молящегося Стефана практически мгновенно. Жрец радостно воскликнул, осенил себя знаком, да шустро захромал к иерахону. Меня позабавила подобная прыть. И ещё больше развеселило то, что иерахон покинул свои покои, чтобы от имени богини лично благословить такого еретика, как я.
Но, смех смехом, а результата я добился! Мне позволили остаться в храме и даже выделили для работы небольшую комнатку на первом этаже. Обретённая свобода перемещения позволила спрятать опасные вещи. Да и занятие хорошо отвлекало от вынужденного безделья. А чтобы монотонность не раздражала, то рисовал я Энкайму и с разного ракурса, и эмоции ей придавал. Пару раз так и вовсе изобразил хохочущей и с веснушками, хотя большинство картин было с ней мёртвой. Не знаю почему, но прикрытые глаза и смертельная расслабленность черт казались иерахону особенно подходящими для образа богини. Он даже забрал одну из особенно грустных картин себе, а мне вручил пару серебряных монет. И всё бы неплохо, но Элдри хвостиком следовала за мной и пыталась по мере сил помогать.
И вреда от неё было больше, чем помощи!
То она неправильно разводила краски. То, наблюдая как я рисую, нечаянно толкала меня. То подавала не ту кисть. То на не высохшей картине появлялись отпечатки детских пальцев. А на пятый день я и вовсе обнаружил, что чистая стопка натянутых холстов вся испорчена мазнёйдевочка решила, что является талантливым художником. И если мне не хотелось получить ещё больше проблем, то пришлось бы потратить в разы больше времени, закрашивая это «творчество». В результате я постарался объяснить (спокойно, между прочим), почему так делать никак не стоило. Однако Элдри разревелась до истерики и этим довела до кипения уже меня самого. Итак, чтобы сдержаться от непоправимого поступка, я, не переставая во весь голос ругаться на чём свет стоит, выгнал её взашей с указанием не показываться мне на глаза до вечера.