Угу, мрачно и неуверенно протянула она, а затем спросила:Ты сегодня много зелья наварил?
Не зелья, антибиотика.
Онтябаотика, ненамеренно исковеркала слово девочка и тем в очередной раз доказала мне полное отсутствие музыкального слуха.
К утру должно быть достаточно, чтобы созвать всех оставшихся в живых и начать делать инъекции.
Енекции их спасут?
Даф нин сином дорвен тэллханин ейла вис лам рэнин!
Они позволят мне спасти свою задницу от собственного чрезмерно болтливого языка!
Я знаю, что такое тэллха. Мама иногда грозила ремнём по ней, сразу воодушевилась Элдри. А что такое
Прекрасно! перебил её я. В здешней библиотеке не так много хороших книг, но раз есть желание знать больше, то вот.
Тоненький словарь, общей толщиной вместе обложкой не превышающий пару сантиметров, появился на свет из моей наплечной сумки. Пусть райданрунский язык и уходил в небытие, но его ещё использовали. Для юного разума было бы полезно впитать в себя его.
Выучишь до завтра первые три разворота.
Но, Морьяр, я не смогу!
Я прекрасно изучил теорию шантажа, абсолютно спокойно ответил я на её жалобное хныканье, а потому знай. Завтра на лечение стянется уйма народа. И для Энкаймы они-то уж притащат с собой каких-нибудь медовых булочек или сахарных леденцов. Если достойно перескажешь выученное, то и тебе достанется.
Глаза Элдри лукаво сощурились, а язык жадно облизал сухие губы.
Ха! Наивное дитя полагало, что познало хитрость!
Глава 14
Творящееся возле храма тяжело поддавалось описанию, если не использовать такие слова как безумие, месиво, агония, толчея, смрад, хаос. Обретшие надежду на спасение люди, словно почуявшая гниловатую кровь прожорливая стая сварливых гиен, ринулись к обители Энкаймы.
Но, стоит сказать, в первый день лечение проходило спокойно. Горожане чинно и мирно друг за другом, стыдливо (и не очень) оголяли телеса перед жрецами. Иглы, протираемые вином из запасов богини, втыкались всё увереннее. Периодически разносилось боязливое ойканье да хнычущий плач. И я, поглядев на слаженность действий, порадовался, что успел натренировать команду медбратьев. Так что, оставшись не вполне у дел, я по-тихому забрал у наиболее чистоплотно выглядящей кумушки корзину со снедью и понёс в свою келью. Аромат сладкой выпечки повысил интерес Элдри к учёбе, и она не только справилась с заданием, но даже с энтузиазмом начала настаивать на продолжении уроков. И отказывать в этом я не стал, благо и сам любил сладкое. Вот и рассчитывал повторить пиршество с пользой.
Однако для перемен в царящем спокойствии было достаточно первых шепотков о том, что моё лекарство действительно помогает. Ещё до рассвета у ограды храма столпилось жаждущих исцеления больше, чем за весь предыдущий день. И как бы быстро ни шла работа по спасению, каждый человек требовал затрат времени. А терпеливому ожиданию толпа никогда не была подвержена. Сначала женщины с детьми на руках замолили о снисхождении. Потом те, кто побогаче, начали звенеть монетами. Затем дорогу кулаками стали пробивать те, кто посильнее. По итогу у меня создалось впечатление осады храма. И, поглядев на это безобразие из окон верхних этажей, я проведал Элдри, проверил, что она не притронулась к принесённым мной сладостям раньше положенного, да поплёлся со скоростью черепахи в комнату, где развернул лабораторию. Всенепременно стоило ускорить изготовление вакцины, пока гнев жителей распространялся только на очерёдность, а не на нехватку лекарства.
Несмотря на скорость передвижения, я действительно спешилпросто ступня продолжала нещадно болеть. Она меня прямотаки с ума сводила, но боль я благоразумно убирал только на ночь. И что ещё сказать? По дороге мимо меня сновали перепуганные жрецы. Успокоить толпу не получилось даже у иерахона. Слова пропадали втуне. Так что я верно сделал, что выдвинулся в лабораторию.
Ужас! Ужас! возомнив, что мне интересно его слушать, беспрерывно повторял Стефан.
Представляете, насколько моя нога не желала выздоравливать? У этого хромого горбатого жреца с лёгкостью получалось не отставать от меня. У него даже дыхалка не сбивалась, чтобы пищать:
Милостивая Энкайме, да что же они творят?!
Творят? По-моему, они ведут себя вполне естественно. Каждый из них стремится к выживанию и использует для этого все доступные возможности.
Они же как звери!
Да. Похоже.
Как же вернуть им рассудок? Неужели Энкайма не вразумит их? Как принести им покой?!
Несомненно, мой навязчивый собеседник (как и многие другие люди и нелюди из различных миров) считал, что я часто говорю какие-то несуразные вещи. И это при том, что я-то завсегда стремился как можно чётче отвечать на поставленные вопросы! Это вопросы мне задавали неправильно. Но Стефан таких нюансов моего восприятия не знал, а потому не особо задумался над моими последующими словами. Однако, прежде чем я сообщу вам свою гениальную фразу, проясню ещё один момент. Я посчитал, что по этикету мне непременно требуется ответить. Но так как общаться мне совсем не хотелось, то согласно правилам логики и собственному настроению решил ответить я только на третий вопрос, как последний из них.
Итак, как принести горожанам покой?
Под покоем я в основном понимал покой вечный, и, на мой взгляд, даровать вечность смерти галдящей толпе было бы очень правильно! Меня только на миг удивило, что высказал столь достойную мысль именно добродушный наивноватый Стефан. Жрец ведь был щуплым калекой средних лет. Он с трудом передвигался (во мне горела уверенность, что каждый шаг приносит ему боль), был глуховат. И в целом, в нём не было ни физической силы, ни способностей к магии. Этот мужчина даже с луком бы не управился! А потому я вынужденно остановился, чтобы уточнить, самостоятельно ли Стефан хочет упокоить наглых горожан или имеет вид на иную кандидатуру. Более подходящую.
Хотите принести им покой? Сами этого хотите?
Желаю всем сердцем!
Мой высокий интеллект и мудрый разум забились в истерике. Я знал, что обязан был не сойти с места, но выдумать хоть что-то достойное! И вдруг сосредотачиваясь на факте, сколь увесистый огромный том, наряженный в позолоту и каменья, несёт в руках жрец, я не особо уверенно предположил:
Если голова каждого ощутит силу священного писания, то упокоятся люди быстро. Нужно только момент найти подходящий. Отвлечь их как-то. Ну, и улицы правильно подберите, конечно!
Святой Артур не зря почитает вас за спасителя! Вы, несомненно, правы! Я постараюсь подойти к каждому. И когда на них ляжет слово Энкаймы, то будущие поколения горожан Ниттера будут спасены!
Будущие поколения? скептически вопросил я, ещё раз на глазок стараясь определить вес писания. Не забудьте отделить детей от стариков, женщин от мужчин, а не то
Я хотел было начать объяснять про то, что для смерти и временного оглушения надо прикладывать разную силу. Но тогда бы пришлось говорить и о том, что урон зависит не только от неё, но и от состояния костей, что в свою очередь зависит от В общем, мне стало так лениво произносить всё это вслух, что я промолчал! Однако Стефану и такого хватило. Он поглядел на потолок, что-то восторженно зашептал и устремился куда-то на всех парах. Хромал так быстро, что едва не падал.
Во чудак! не сдержался я и вошёл в лабораторию.
И дела как-то так закрутились, что я заработался. Даже пропустил обед.
Опомниться мне довелось только от появления Элдри, требующей поскорее проверить её знания. Принимать полноценно урок я отказался. Голова гудела от витающих вокруг испарений. Но, задав пару вопросов по материалу да получив верные ответы, я разрешил девочке вытащить из соблазнительной корзинки с вкусностями всё, что она пожелает. А там, дойдя до кельи вместе с ней, вознамерился было тоже перекусить, как вдруг понял, что из открытого окна доносится как-то мало звуков.
Неужели Стефан действительно справился?!
Неуёмное любопытство заставило меня высунуть свой нос наружу. Но, прежде чем я это сделал, как-то умудрился запнуться больной ступнёй о хитро расставленную на полу композицию из игрушек и едва не впечатался лицом в стену.
Убирать надо, если не играешь! выругался я, но девчонка в очередной раз показала зубки:
А я сейчас поем и снова играть буду.
Какие, о Великая Тьма, игры?! Я в её возрасте такими глупостями не занимался!
Поешь и снова учить будешь! тыча пальцем на книгу, тут же поменял я распорядок дня. Нечего ей пользоваться моей занятостью! Ещё один разворот, чтоб знала наизусть!
Но, Морьяр, я же уже училась сегодня. Я устала!
Два разворота или никакого ужина! Элдри упрямо надула губы, но явно готовилась чтото сказать. Любое новое возражение, и я увеличу количество разворотов вплоть до всей книги. Чем больше от тебя последует пререканий, тем больше пройдёт времени между этой трапезой и последующей!
Ты не дашь мне умереть от голода.
Ты уверена?
Одна бровь приподнялась у меня сама собой. Не пришлось даже изображать подходящую для угрозы мимику. Но Элдри надула губы ещё сильнее. А затем, пронзая меня злым взглядом, девочка резко откусила от пирога с вареньем. Не иначе рассчитывала наесться впрок на жизнь вперёд Что же. Это её выбор. Лично я собирался ужинать. И, сделав вывод об этом, я наконец-то высунул свой нос за окно. Затем задумчиво почесал голову.
Из кельи открывался шикарный вид на внутренний двор, а потому мне были хорошо видны огромные входные ворота, открытые нараспашку. И всё. Ни одного человека.
Быть не может! отказался я верить своим глазам и, оставив Элдри одну, подчинил своей воле боль да нормальным шагом вышел из храма наружу.
Нет. Глаза меня не обманывали.
Тогда я поднялся на верхние этажи, но мне так никого навстречу и не попалось. Все куда-то исчезли. А потому я в растерянности забрался на башенку с колокольней. С её высоты город был как на ладони, так что мне наконец-то довелось понять, куда девались жрецы и горожане. Все они переместились на дальний край площади, расположенной перед храмом. И я, не задумываясь, решил дойти до туда. Само собой, не забыв имитировать прихрамывание последних дней.
Обычно площади образовывались на месте пересечения четырёх дорог. И эта не была исключением. Правда, виды камни на ней видывали и лучшие. Где-то мостовая перед храмом отсутствовала огромными кусками. Наверное, её растащили верующие, надеясь, из тайком вытащенного булыжника получить амулет. Однако в целом пространство было ровным, свободным от всяких лавочек или помостов. Даже костры Рикарда некто разобрал да унёс тела «колдунов». Но вонь от этого без сомнения полезного поступка не уменьшилась. В городе умерло слишком много жителей, чтобы для каждого устраивать похороны, а ветерок задувал со всех сторон попеременно.
Чего все сюда ушли? поинтересовался я у Стефана, беспрерывно чадящего кадилом и причитающего что-то. Судя по тому, как жрец сутулился, находился он на этом месте очень давно.
Последовали слову вашему, сударь Морьяр, тихонечко произнёс тот и отвлёкся от своего занятия.
Трупов с черепно-мозговой травмой я не наблюдал. Наоборот. Возле начала каждой улочки располагались скромные навесы, откуда люди выходили со счастливыми и обнадёженными лицами. Не возникало сомнений, что там их спасали, делали инъекции, а не Мне пришлось выразить своё недоверие:
Да?
Да. Стоило мне пересказать святому Артуру ваши слова, как он помчался на колокольню и заиграл песнь Энкаймы! Её положено играть всего один раз в году, но святой Артур с согласия иерахона заставил колокола петь. Тогда люди замерли и умолкли. А когда святой Артур, не щадя голоса своего, зачитал им отрывок из святого писания, то они и устыдились.
Когда это я им говорил вытворять такое?
И как я всё это пропустил?!
После этого, воодушевлённо продолжил Стефан, мы все вышли на улицы, обошли круг по Пути Смирения, и святой Артур наказал, чтобы, как и во время праздника Милости Энкаймы, мужчины следовали к храму за мужчинами по дороге Доблести. Женщины за женщинами по дороге Материнской Верности. Девушки, юноши и дети по дороге Послушания. А седым и немощным достался путь по дороге Милосердия.
Вот теперь я, кажется, начал понимать, что мне некогда желал втолковать мужчина в клетчатой кепке. Это я про того, что курил возле меня трубку в очень далёком отсюда мире. Мои глаза видели людей вокруг. И закрой я их, то легко нарисовал бы то, что видел. До последнего блика солнечного луча в волосах! Но намного разумнее стало бы сосредоточиться на том, что прежняя толпа действительно рассредоточилась в зависимости от пола и возраста.
Хм. Ну, хорошо, что вам стало легче лечить всё это стадо ох, всех этих добрых людей, конечно!
А вы куда? остановил меня Стефан вопросом.
Дальше лекарство готовить. Здесь и без моего участия все справляются.
Без вас у нас ничего бы не вышло, сверкая фанатизмом в глазах, сказал подошедший Артур и, бухнувшись предо мной на колени, поцеловал мою ступню. Усмирённая боль помешала реакции. Своевременно убрать ногу я не успел, а потому мне оставалось только мысленно чертыхаться под послышавшиеся удивлённые шепотки.
Энкайма творит чудеса через вас!
Да-да. Энкайма. Через меня. Чудеса творит! затараторил я и одновременно постарался выдернуть конечность из сухоньких рук жреца. Что угодно лишь бы он прекратил меня касаться! Но Артур держал крепко, а потому я воскликнул. Отпустите! У меня нога из-за молящегося Рикарда до сих пор болит!
Ох! округлил глаза старик, прежде чем зло нахмурил лоб и наконец-то расцепил свои пальцы. Но я рано обрадовался свободе. Теперь возле меня стоял ещё и иерахон.
Наш брат в гордыне своей стал носителем зла. Жнец веры Рикард наслал на город гнев Энкаймы, и его руками мы едва не лишили себя милости её, негромко сказал он. Что же богиня велит нам делать с ним? Скажи, о святой Морьяр!
А вот такой поворот событий мне уже нравится. Очень-очень нравится!
Надо запереть его в той клетке, куда он поместил меня. Только переломайте ему кости ступней да добавьте в соседи нескольких человек, только что умерших от чумы. Пусть от голода он обгладывает их больные тела! От жажды высасывает гной из их ран! А там и сам сгниёт заживо безумным зверем в полной темноте и полнейшем одиночестве.
Да, задумчиво согласился Артур по некотором всеобщем напряжённом молчании. Он принёс людям тьму. Это верно оставить его во тьме. И коли осталось в нём человеческое, то не осквернит он сосуды душ добрых людей и тем очистится перед Энкаймой.
Будет так, кивая головой, подтвердил иерахон и громко произнёс:Люди! Восславьте нашу милостивую богиню, пославшего нам святого Морьярапростого человека, изгоняющего чуму Борхайта, как обычную хворь!
Горожане последовали примеру жрецов и встали передо мной на колени. Подобное, пусть и без такого энтузиазма и радости в глазах, происходило не впервые в моей жизни. А потому я не стал долго уделять внимание возликовавшей толпе. Досчитал до одиннадцати, держа одну руку повыше, и с гордостью ушёл в лучах славы.
Скажу честно, покидал площадь я в наипрекраснейшем настроении! Даже прихрамывал как-то бодро пока вновь не вернул чувствительность ступне.
Не. Ну, кому скажи, а? послышался ехидный голос, едва мне стоило пройти через ворота на территорию храма. Это что? Точнее за что?! Почему только в моём мире Предвестника Тьмы святым признать могут?!
Какой бог, такие и жители. Дурные.
Знаешь, может и так. Но тогда замечу, что своим появлением на свет ты, мой мальчик, явно перегнул палку!
Я всё-таки посмотрел на Арнео. Бог выглядел рассерженным, но его суровость из-за остренькой узкой бородки, похожей на козлиную, казалась комичной. Так мог сердиться шут. На его гнев все придворные всё равно реагировали смехом. Вот и я, подобно королю, улыбнулся, прежде чем произнести:
Шёл бы ты прочь, поэт!
Я далеко не сторонник чумы Борхайта, особенно выпущенной на волю Чёрным магом
Чёрным магом? не давая сказать Арнео всё, что он желал, вклинился я.
Да, Чёрным магом! И, чтобы ты знал, пусть я ни во что и не вмешиваюсь, но мне в радость, что этому служителю Тьмы подпалили пятки. Как в радость и то, что чума не расползлась по герцогствуодному из немногих земель, что стойко сдерживает амбиции Ордена Но какого? Какого хрена, мать твою, ты вносишь в мой мир такие технологии?!
Имею право, делая лицо кирпичом, подумав, ответил я. Я же не материально их притащил, а воссоздал на имеющейся в моей голове интеллектуальной основе.