Он говорил, что не может смотреть на ее мучения, что сам мучается от бессилия, и что долго отказывал себе в праве признать странное и неизвестное доселе нежное чувство. Но оно уже давно гнетет его и толкает к безумствам, и он не смеет дать ему название, а потому наблюдает за Ее высочеством, не решаясь подойти и открыться, но надеясь, что когда-нибудь этот светлый миг наступитона выслушает его, отнесется с участием и, может быть, сама отдастся тому, чего он так жаждет и чего так страшится.
Великолепная речь! Полная сладких намеков, неясностей, что для девственницы звучат так интимно, завуалированный поток слов, чтобы усыпить ее острый, но лишенный любви ум, и чтобы литься, литься, литься без конца, опутывая волю, усыпляя разум, разжигая пожар неискушенной душион потратил на ее составление два часа!
Принцесса потрясенно разглядывала его. Впервые в своей жизни она слышала подобное. И, внезапно, яд этих слов проник в самое сердце и, найдя тот ларец, что она так долго держала запертым и прятала от самой себя, влился туда, взорвав ее бедное сознание. Она пошатнулась и осела на его руки. Головка ее склонилась на его плечо. А сладкие речи все лились, а уста целовали так умело и сильные мужские руки впервые обнимали ее без должного почтения.
Легкая победа воодушевила Роктора. Он, однако, достаточно знал принцессу, чтобы понять, что рано или поздно она справиться с минутной слабостью, и тогда подступиться к ней будет еще труднее. Значит, это должно случиться как можно позднее. И он продолжал целовать ее, в душе поеживаясь от омерзения, и поцелуи его все сильнее горели огнем на ее белой коже. Чувствуя, что теряет голову, Береника застонала, слабо упираясь ладонями в его грудь.
Отпустите меня! жалобно прошептала она, и стон сломленной воли вскружил Роктору голову победным звуком фанфар. Он подхватил ее на руки и отнес на кушетку.
Отпустите! вскрикнула Береника, чувствуя, что они делают что-то недостойное.
Закрыв глаза и отдаваясь его рукам, она боролась с собой, боролась со сладкой истомой, охватившей члены и опаляющей огнем, и лишь дрожание век указывало на эту борьбу. Роктор ничего не замечал. Двери с королевским гербом уже распахивались перед ним, он безгранично уверовал в свою удачу. Дело оказалось даже легче, чем он себе представлял! Ее несомненная страсть к нему выражалась в дрожи хрупкого тела, а стыд, свойственный всем девственницам, помешал бы позвать на помощь. Она была в его руках. Он и так слишком далеко зашел, так почему бы не закончить это прямо здесь? Всего одну преграду осталось сломить, чтобы король сам отдал ее ему в руки! Кому нужна уродливая, да еще и обесчещенная сестра, тем более что есть человек, готовый жениться!
Береника пересилила себя. Дрожь ее век говорила о ярости, а не о страсти. Собрав волю в кулак, она отцепила от себя его липкие руки и, задыхаясь, крикнула:
Отпустите же меня, наконец!
И, глядя на его бледнеющее лицо, властно добавила:
Это приказ, юноша!
Несколько секунд он молча смотрел на нее. Она переиграла его, опомнившись раньше, чем следовало! Она оскорбила его, жалкая уродина, а эту властность ей давала принадлежность династииединственное, чем она могла гордиться! Единственное, что он готов был получить теперь уже любой ценой.
Под его взглядом принцесса вскинула тонкие руки, инстинктивно стремясь защититься, ибо ничего человеческого в нем не осталось. А он, мощным движением порвав платье, молча бросился довершать начатое. Она отчаянно боролась. Испуг придал ей сил, и она глубоко расцарапала его щеку.
Ты даже не знаешь, что такое настоящий мужчина! прохрипел Роктор, теряя голову от бешенства. Или ты предпочитаешь своего собачьего дружка?
Страх и ярость пересилили стыд. Она отчаянно закричала и почти сразу же грохот дверей в разных концах галереи, подобный выстрелу дуплетом, разорвал тишину.
Роктор вскочил и затравленно огляделся. Бежать ему было некудаиз дальней двери на него глянуло перекошенное яростью лицо Барклая, но не он испугал его, а король, ворвавшийся из противоположного конца галереи на крик сестры и вытаскивающий шпагу.
Что здесь происходит? чересчур спокойно поинтересовался он, подходя. От его тона у Роктора подкосились ноги.
Ответа не требовалось, достаточно было взгляда на разорванную одежду и застывшее лицо принцессы.
Следом за мужем вбежала королева, и, сразу поняв, что произошло, бросилась к Беренике, обняла еесловно ребенка закрыла своим телом. На Роктора она даже не взглянула.
Закройте двери! рявкнул король, заметив любопытные лица.
Затем он отстегнул плащ и бросил его на пол. Кончик его шпаги брезгливо дотронулся до перевязи Роктора. Королева с ужасом подняла глаза на мужа, но не сказала ни слова.
Нет! раздался полный такой боли и ярости крик, что даже король вздрогнул и обернулся.
Барклай стоял позади него, и верхняя губа его по-собачьи подергивалась, оскаливая белые клыки, а карие глаза горели ненавистью.
Позволь мне прорычал он, и было видно, что человеческие слова впервые с тех пор, как он узнал их, даются ему с трудом. Сейчас он мог броситься на Роктора, чтобы зубами разорвать его на куски, если бы не напоминал себе ежесекундно, что стал человеком.
И король понял это. Он молча отступил и отдал свою шпагу Барклаю. Королевскую шпагукому?!
Осознав это, Роктор побледнел. Внезапное бешенство, вызванное близостью заманчивой цели, уже покинуло его, и он начал рассуждать расчетливо, как и всегда. Сейчас он не мог надеяться на прощение короляслишком свежа еще рана, нанесенная самолюбию брата. Но одно дело быть в опале или в тюрьме по его указу, и совсем другоедраться с ним на дуэли! Роктор был уверен, что поединок будет продолжаться до первой крови. Естественно, это была бы его кровь, и если будет нужно, он поддастся королю с целью заиметь рану как можно более устрашающую внешне и безопасную для жизни. Король милостив и справедлив, он не станет добивать раненого, ограничившись опалой или заключением. Однако, раз драться будет королевский щенок, он, Роктор, останется честен. Убив Барклая в честном поединкеа то, что его придется убить, становилось ясно, стоило только взглянуть на это искаженное звериным оскалом лицоон исчезнет на несколько лет, канет в небытие, в крепость ли, под арестне имеет значения. В конце концов, женское сердцене камень. Несколько слезных раскаяний принцессе, несколько умело составленных писем королеве Он молод, умен Он найдет способ вернуться! И отомстить.
Роктор выхватил шпагу, скинул камзол, оставшись в одной рубашке, и изящно отсалютовал королю. Мысль оказать вежливость противнику даже не пришла ему в голову.
Барклай, впервые держащий настоящий клинок, попытался взять себя в руки. Ощущение от смертоносной стали было совсем другим, нежели от теплого и легкого дерева. Король, заметив его колебания, уже пожалел о своем решении, как вдруг Барклай глянул на него и точно повторил движение Роктора. Отсалютовав хозяину он, мгновение подумав, приветствовал и противника взмахом поднятой шпаги. Тот только презрительно улыбнулся и сделал неожиданный выпад. Левое плечо Барклая окрасилось кровью, но он отскочил в сторону и принял стойкутак, как его учили.
Лязгнула сталь. Засверкали клинки. Береника подняла голову.
Роктор, искусный дуэлянт, часто задевал противника, но не торопился убивать. Ему казалось, он может сделать это в любой момент. Однако время шло, а тотто тут, то там окрашенный в красноене уставал и не открывался для решающего удара, неутомимо выделывая такие прыжки и кульбиты, какие и не снились опытному фехтовальщику.
Барклай не торопился нападать. Царапины, полученные в поединке, не тревожили его, ведь он на своем опыте знал поговорку о собаке, на которой все заживает. Он внимательно следил за Роктором, ища слабые места в его обороне, а тот, обрадованный отсутствием сопротивления, развивал молниеносные атаки одну за другой, теряя силы. Но Барклай пока только отбивал удары или ловко уклонялся от нихбольше шпага Роктора не коснулась его ни разу. Когда противник снизил темп, чтобы передохнуть, Барклай неожиданно бросился вперед и впервые ранил его. Белая ткань изящной рубашки сейчас же потемнела и взмокла кровью. Еще несколько чувствительных уколов привели Роктора в бешенство. Лицо же его противника, чем дальше, тем более становилось спокойным: морда собаки больше не проглядывала сквозь него, но и король и Роктор, искушенные в дуэлях, видели в нем нечто гораздо более страшноеневозмутимую маску смерти.
Роктор запаниковал и сделал несколько ошибок. Ярость, бурлившая в сердце Барклая, более не позволяла ему медлить. Зная, что не выполнит приказ, он все же взглянул на короля, ожидая, что тот подаст знак прекратить поединок. Но тот, холодно выпрямившись, сузившимися глазами следил за его противником. Береника же, кутаясь в плащ, заботливо поданный королевой, смотрела на Барклая. И, встретившись глазами с ее затравленным взглядом, он зарычал от боли и мощно ударил снизу вверх. Роктор вскрикнулв глазах его промелькнуло удивлениеи рухнул на пол.
Несколько мгновений Барклай молча смотрел на него, потом подошел к королевской семье и протянул шпагу хозяину. Эфесом вперед.
Прикажите арестовать меня, Ваше Величество, спокойно сказал он, я убил человека.
Войдите все! прозвучал в ответ мощный голос короля, и двери с обоих концов галереи в ту же секунду распахнулись, впустив толпу возбужденных придворных.
Когда вошедшие разглядели тело Роктора, лежащее в луже крови, наступила мертвая тишина. Король подошел к трупу.
Этот человек, и он брезгливо ткнул его носком сапога, участвовал в заговоре против меня. (Король и не подозревал, что был недалек от истины). Моя сестра узнала об этом, и он решился убить ее, пока она не успела рассказать о его планах. К счастью, мой слуга был неподалеку, он кивнул на Барклая. Все взгляды обратились к нему.
Так будет с каждым, тяжело дыша, прошептал тот, кто встанет на пути моего господина или, - он оглянулся на Беренику, его семьи!
Всевон! приказал король, и галерея вмиг опустела.
Береника опустила голову и разрыдалась.
***
На следующее утро принцесса спешно уехала в один из дальних монастырей. Сразу после ее отъезда Роктора похоронили на общем кладбище, а его имущество конфисковали.
В течение нескольких дней двор пребывал в шоковом состоянии. Но если кто-то и подозревал, что дело вовсе не в заговоре, держал свои сомнения при себе. На Барклая впервые начали смотреть с опаской. Король же своим поведением вызвал еще большее уважение у тех, кто его любил и еще больший страху всех остальных.
Береника поселилась в старом монастыре, проводя дни в молитвах и размышлениях. Тысячи раз вспоминала она тот вечер и спрашивала себяне она ли виновата в том, что случилось? Не было ли у Роктора поводаслучайно брошенного взгляда или слова? Но, чем больше она думала об этом, тем более убеждалась, что поведение ее было безупречно и что причина кроется совсем в ином. Имея пытливый ум, подстегнутый пытками бессонных ночей, она нашла, в конце концов, мотив Роктора, и сердце, обливаясь кровью, дало понять, что вывод веренон пытался через нее получить доступ к власти. А известие о его банкротстве, достигшее мирной обители, только подтвердило догадку.
День ото дня она все более погружалась в себя, в созерцание своего уродливого отражения в оконном стекле и искривленной фигурыв стылой воде монастырского пруда. Она вдруг осознала, что представляет опасность для нежно любимых людей.
И постепенно некая мысль овладевала ею.
Береника подолгу разговаривала с матерью-настоятельницей. Та мягко увещевала ее, по-матерински отирала слезы с уродливого лица, снимала пласты боли с души редкой красоты. Однако прошли долгие дни, прежде чем принцесса приняла решение. И приняв его, она появилась на пороге своей кельидемон, окутанный золотом волос, решительный и неумолимый, как своя собственная судьба. В руке ее блеснули ножницы. Твердым голосом она приказала закладывать карету и закрыла за собою дверь. И ножницы безжалостно взрезали тепло золотого облака, покрывающего ее плечи.
Красивые волосы не скроют уродства! шептала она, ожесточенно кромсая не желающие поддаваться густые пряди. А я уродлива! И я должна, наконец, смириться с этим, и никогда больше не тешить себя глупыми надеждами!
Локоны осыпались, как лепестки, храня тепло и нежный аромат жизни. Осыпались, чтобы умереть.
***
Утром следующего дня она прибыла во дворец. Ее головку украшала затейливая прическа. Тщательно уложенная, она скрывала перемену.
Брат встретил ее у ворот и нежно поцеловал.
Мы скучали по вам, Ваше Высочество!
Она молча взглянула на него своими васильковыми глазами.
Королева повисла у нее на шее, и даже царственный младенец заулыбался при виде ее своей беззубой улыбкой. Береника ощутила, что вернулась домой. Не хватало только одногоприсутствия человека, о котором она часто думала.
Барклай в библиотеке, ответил король на ее вопросительный взгляд. Может быть, тебе удастся уговорить его
О чем ты? удивилась она.
Совсем не слушала меня! пожурил брат. Он отказывается от еды с тех пор, как ты уехала.
Она порывисто вздохнула и побежала в библиотеку. Остановилась в дверях, поправила выбившиеся волосы, приняла вид, подобающий особе королевской крови. Приоткрыла двери.
Барклай лежал на кушетке, безжизненным взглядом уставившись в книгу.
Принцесса вошла, улыбаясь.
Увидев ее, он вскочилглаза его вспыхнулии низко склонился в поклоне.
Мне жаловались на вас, друг мой!
Он густо покраснел.
Я, кажется, догадываюськто!
А я ужасно проголодалась в дороге. Вы составите мне компанию? она позвонила в колокольчик.
Барклай непроизвольно облизнулся.
За завтраком, поданным в библиотеку, они непринужденно болтали. Никто не беспокоил их. Но иногда Береника замечала его странный взглядтак он еще никогда не смотрел на нее.
Друг мой, внезапно спросила она, если бы, ради блага королевства, мне пришлось надолго уехать, что бы вы делали тогда?
Я последовал бы за вами, не задумываясь, ответил он. Вы же знаетеближайшие три года я ваш телохранитель!
Принцесса молча смотрела в окно.
Так хорошо дома! тоскливо прошептала она, и вдруг резко встала. Пора идтисемья ждет меня.
Она быстро вышла. Едва уловимый аромат шлейфом тянулся за нейаромат отчаяния.
***
Прошла неделя. Береника вернулась к прежней жизни. Она возилась с племянником, гуляла с королевой, болтала с братом, когда тот не был занят. Только Барклая она избегала. Чувствуя это, он старался не показываться ей на глаза. Но долгими зимними ночами, неподвижно глядя в темноту, он по-прежнему видел ее светлое лицо, и предчувствие беды, предчувствие, знакомое всем псампредчувствие расставания, охватывало его с такой силой, что он впивался зубами в подушку, чтобы не завыть от тоски.
На исходе второй недели Береника попросила короля об аудиенции.
К чему эта официальность? удивился тот. Она промолчала.
Вечером, сидя у жарко натопленного камина, он чувствовал, что замерзает.
Когда-то в этой самой комнате ты просил выслушать тебя, стоя у окна, говорила принцесса, теперь я прошу тебя о том же и, пожалуйста, не пытайся меня остановить Я долго думала над тем, что произошло. Не хочу делать вид, будто это не оставило шрама на моем сердце или забыто. Хотя казалось возможнымзабыть унижение, которое я испытала, не произносить вслух горькие слова, которые ты сейчас услышишь, не мучить тебя. Но человек, покусившийся на мою честь, не нуждался в ней. Он метил гораздо дальше. Не много удовольствия соблазнить уродливую женщину, но это приобретает смысл, если онародная сестра царствующего монарха.
Король возмущенно вскочил, но она резко вскинула руку:
Сядь! приказала властно и он, как в детстве, повиновался ей. Знаешь, чего я больше всего испугалась тогда? продолжала она.
С удивлением и все возрастающим ужасом он наблюдал за мрачной решимостью, проступавшей на лице его прежде кроткой и ласковой сестры.
Не того, что он опозорит меня или сделает больно, нет! Я испугалась себя! Пусть я некрасива, но яженщина и мне уже достаточно лет, чтобы при ином повороте судьбы узнать, что же такое любить и быть любимой. Я испугалась однажды подчиниться сладостным мечтам, взлелеянным любой женщиной в тайном уголке сердца, и совершить непоправимое. Я боюсь этого, брат мой, боюсь, полюбив недостойного человека, поднять его до положения королевского родственника и дать ему ту власть, коей в полной мере обладаю сама. Страшно подумать, что было бы, если бы Роктор она запнулась и покраснела, если бы ему удалось задуманное!