Сделка с особым условием - Алиса Жданова 19 стр.


 Колдовство запрещено законом,  заявил мальчишка, с любопытством наблюдая за манипуляциями альва.

 Воровство тоже,  парировал тот, и мальчишка кивнул, соглашаясь. Он был худой и вихрастый, на голове красовался помятый берет, из-под которого выглядывали красные уши, а куртка, на несколько размеров больше, сияла прорехами тут и там.

 У тебя есть родители?  спросила я, подойдя поближе.

 Неа,  он шмыгнул носом и деловито сообщил:тут ни у кого нету, только у мелкого Дика, но у него матери нет, а батя пьет горькую, так что, считай, и у него нет.

 А что случилось с родителями?  спросил Иен.

 Так во время восстания полгода назад их франкийцы того посадили, и потом непонятно, что с ними стало. Так и живу один, вот.

 Какого восстания?

 Ну так когда новый король приехал, было такое, кровища, все орали, бежали, лягушатники эти- мальчишка с ненавистью сплюнул на снег,  всех похватали, кого в тюрьму, кого сразу на плаху, кого на карьеры. Потом-то уже все поутихли и уже не возбухали.

 Ясно,  неверяще уронила я. Почему я об этом не знала? Полгода назад я была в загородном поместье, и служанки сообщили мне, что никто не бунтовал и люди приветствовали принца Фердинанда цветами и песнями. Ни про какие аресты они и не упомянули. Лгуньи,  закипая, подумала я,  сколько же им заплатили за вранье?

А ведь Иен предупреждал меня, что такое могло быть. Только тогда я еще не так верила ему и думала, что люди, которых я знаю с детства, не станут мне врать.

 Иен, у тебя есть лист бумаги?  спросила я, и он тут же протянул мне бумагу и перо. Кое-как примостившись на куче скаленных на обочине деревянных ящиков, я написала письмо жене барона Вилсона, которая занималась благотворительностью и даже построила в своих владениях детский приют.

 Вот,  я сложила письмо, положила в поданный Иеном конверт и отдала мальчишке.  Идите в поместье барона Вилсона, это не очень далеко от Лангдена. Там вас устроят в приют. Жизнь там, может, не такая свободная, как на улице, и придется слушаться и учится, но зато будет еда и крыша над головой.

Мальчишка с достоинством принял конверт, как будто делал мне одолжение, и уже собрался было дать стрекоча, но Иен вернул его и дал немного денег на дорогу. После этого мальчишка все-таки поклонился нам на прощанье и сбежал, сверкая пятками.

После этого мы еще попытались побродить по округе, но после того, как сумерки спустились на город, улицы трущоб наполнились шатающимся подозрительным сбродом, и мы все-таки покинули неблагополучные кварталы.

 Давай останемся в городе на ночь и завтра посмотрим еще восточные районы,  решила я.  По знати и трущобам сложно понять, насколько изменилась жизнь в городе. Знать все так же живет в роскоши, а трущобы- прозябают в бедности. Нам нужно посмотреть, как живет средний класс.

 Хорошо,  согласился Иен и повел меня в центр города, где можно было поужинать и разыскать приличный ночлег.

Однако, немного не дойдя до фешенебельных кварталов, я внезапно увидела явно не модную и роскошную, но, судя по всему, чистую и респектабельную гостиницу "Королевский вепрь".

В заведении подобного типа явно не встретишь титулованных особ- тут останавливаются гувернантки и торговцы, клерки и вдовы.

 Остановимся тут?  предложила я.  Вот тебе и средний класс, и переночуем, и изучим.

Иен кивнул и толкнул дверь. Вошли в нее с улицы господин в дорогом пальто и дама в шелковом платье, а вышли в холл "Королевского вепря" уже молодая девушка в простом клетчатом костюме, все своим видом напоминавшая гувернантку, и мужчина в кепи и куртке, всем своим видом напоминавший клерка какой-то компании.

Пузатый мужчина с такими кустистыми бровями, что я удивилась, как он хоть что-то видит, записал наши имена в конторскую книгу и провел нас в столовую, где стояло множество небольших круглых столиков и жарко горел камин.

Еда в заведении была простая, но вкусная- тушеная картошка с мясом, пирог с почками, имбирный эль. Я так соскучилась по родной эггерионской кухне, что уминала все с воистину неженским аппетитом. Иен только посмеивался и не отставал.

Вообще, я была рада, что после всего между нами не возникло чувства неловкости- с ним по-прежнему было легко, и он понимал меня с полуслова. Это потому, что он хитрый альв,  подумала я,  который найдет общий язык с кем угодно. Кстати, почему бы не использовать его таланты на благо?

 Иен,  громким шепотом произнесла я, перегибаясь через стол,  Можешь расспросить хозяина? Про налоги, про торговлю, вообще про все подряд- к нему каждый день приезжают путешественники, стекаются новости, и он должен знать обо всем, что творится в стране.

Иен только кивнул, и, когда хозяин принес нам еще по одной кружке эля, завел с ним пространный разговор о делах, урожае и ценах. Подвинув табуретку от соседнего стола, трактирщик с горечью поведал нам о непомерных налогах, которые за последние месяцы выросли вдвое, о скотском поведении франкийских солдат, шатающихся по столице и чинящих беспорядки, и о том, что в Эггерион потянулись вереницы переселенцев из Франкии, которым отдавали целые деревни, расположенные в плодородных местностях. Эггерионцев же переселяли на болота и пустоши, где они либо голодали, либо сбивались в банды и начинали от безнадеги разбойничать.

 При короле Якове такого не было,  удрученно закончил трактирщик.  Жаль, что у него не было сына!

 А как же принцесса Александрина?  спросила я, немного уязвленная.

 Куда ей справится с этим лягушатником, который напялил на себя корону!  трактирщик махнул рукой и поднялся, забирая у нас грязные тарелки.  А если под силу- так чего же она медлит? Неужели не знает, какого сейчас простому люду?

Я вздохнула и промолчала, и трактирщик ушел, грустно свесив брови и шаркая ногами.

Вечером мы расходились по комнатам в удрученном настроении. Закрывшись на защелку, я села на кровать и долго смотрела в одну точку. Да, Фердинанд вел себя, как типичный захватчик, и все его слова о том, что эггерионский народ, довольный, что у него появился правительмужчина, встретил его с распростертыми объятиями и теперь процветает, были всего лишь враньем. Везде, где бы мы сегодня не были, мы встречали беспорядки и разруху, а если что-то выглядело неплохо, то это потому, что Фердинанд еще не успел до этого добраться.

Может, это временное явление, пока он не утвердился у власти?  подумала я. Но в глубине души я уже знала, что такой человек, как Фердинанд, не может править справедливо и принесет моей стране только горе. Все, что мы видели сегодня, было тому доказательством. Глупо было надеяться, что я могу просто сбросить с себя груз ответственности за страну и сбежать.

Эх, как бы я хотела быть простой девушкой, той же гувернанткой, которая может выйти замуж за кого угодно, а не за того, у кого есть армия в три тысячи железных солдат! Если бы я просто могла быть эгоисткой и думать только о себе, как бы было здорово!

Передо мной возникли картины- поместье Иена, в котором мы жили в Приатте, только стоящее не на франкийской набережной, 17 А, а в долине, окруженной водопадами и радугами. Я представила, как мы могли бы жить с ним вместе, завтракать по утрам, гулять по лугам, заниматься простыми ежедневными делами и жить так много-много лет.

А если я состарюсь? А Иен останется таким же молодым, как сейчас? Наверное, у альвов время течет как то по другому- потому что я прочитала множество легенд о том, как люди, которые попадали в волшебную страну под холмами, не старели и не замечали течения времени, пока не вернулись назад.

Какая разница думать об этом, если я не попаду в Альхейм! Я упала на кровать, и одна-единственная слезинка скатилась по щеке. Я останусь тут, с Альфредом, а Иен навсегда исчезнет и моей жизни, и больше я его не увижу

Я все-таки разрыдалась, хоть и старалась сдержаться. Альхейм, со всеми его сверкающими водопадами, мне был не нужен- но мне был нужен один зеленоглазый альхеймец, нужен так, что при мысли о том, что он покинет меня, в груди словно раскрывалась рана, нестерпимо нывшая.

Еще несколько дней- утешала себя я,  или недель, пока он рядом, я не буду думать ни о чем. Горевать буду потом, когда останусь одна, а пока буду пить эти мгновенья, как изысканное вино, и радоваться жизни. Разве я о многом прошу? Потом я всю жизнь буду вспоминать их и радоваться, что у меня были эти дни с тем, кто мне дорог.

Любит ли он меня? Наверное, все таки нет. Если бы любил, то точно знал бы, что это за чувство, а не гадал. Я же не сомневаюсь? Конечно, может, в Альхейме все такие равнодушные, что если их угораздит влюбиться, они еще полгода размышляют, что это такое их стукнуло и что с этим делать. У них впереди вечность, и им позволительно тратить так много времени зря.

Даже если он сообщит мне, что любит, я не смогу уйти с ним- не сейчас, когда своими глазами увидела разрушенные здания, разоренные некогда процветавшие магазины и запуганных людей.

Со вздохом раздевшисьна этот раз Иен наколдовал мне удобное платье с пуговицами спереди- я на ощупь распустила шнуровку корсета и легла спать. Когда я уже почти провалилась в сон, то почувствовала, как с характерный "мррр" на одеяло впрыгнул тяжелый крупный кот, и, потоптавшись, устроился поудобнее и басовито замурчал.

 Спокойной ночи, Иен,  пробормотала я, но кот, конечно же, ответить мне не мог.

Утром я проснулась не от солнечных лучей, пробивающихся сквозь занавеску, что было бы гораздо живописнее, а от банального холода. За ночь натопленное помещение выстыло и сейчас у меня ощутимо стучали зубы. Я посмотрела на одеяло-кот уже исчез. А был ли он, или мне это приснилось? Мы сейчас в Лангдене, прямо под боком у Фердинанда, и если Иен решил ночью охранять меня, то вполне мог спать тут в кошачьем облике. А может, все таки приснилось, что-только не померещится спросонья. Пожав плечами, я оделась и спустилась вниз.

Иен уже сидел в кресле у огня, удобно вытянув ноги, и довольно щурился, и весь его вид излучал такое довольство жизнью, что я сразу поняла: приходил ко мне ночью, кошак. Наверное, и выспался хорошо, и не замерз- шкурка грела.

 Доброе утро,  Иен неохотно поднялся с нагретого места и вместе со мной прошел на первый этаж гостиницы, где предлагали немудреный завтрак. Я так замерзла, что первым делом налила себе чашку чая из горячего, исходящего паром чайника на столе и обхватила ее пальцами, грея руки.

Вздохнув, Иен подошел и набросил мне на плечи взявшуюся словно ниоткуда вязаную шаль, и мне сразу стало теплее.

 Боюсь, тебе не подходит скромный образ жизни,  констатировал он очевидное и подложил мне на тарелку только что поджаренных, хрустящих тостов.

 Совсем не подходит,  согласилась я,  я к нему не приспособлена и не желаю приспосабливаться. Холодно, чай сами наливаем, еще и коты по номерам шастают.

 Коты?  всполошился пробегавший мимо с тарелкой блинчиков хозяин.  Что вы, у нас нет котов! У меня аллергия! ААапчхи!  окинув меня подозрительным взглядом, как будто я прятала кота в рукаве, хозяин поскорее удалился, а я вздохнула- наверное, кошачья шерсть пристала к платью.

 Ну что, идем?  спросила я, и мы вышли из гостиницы.

Было прохладно, и я зябко прятала руки в карманы, а носв воротнике пальто. Хорошо еще, нет мокрого снега с ветром- такая погода в моей стране была самой отвратительной, от нее не спасал ни один зонт, потому что косой ветер задувал снег пополам с дождем прямо под зонтик и выворачивал тот наизнанку.

До обеда мы прошли всю восточную часть города, двигаясь от окраин к центру, где располагались лавки часовщиков, портных, обувщиков, конторы переписчиков и нотариусов, приемные докторов и стряпчих. Многие дома выглядели заброшенными- окна были заколочены или разбиты, из труб не вился дымок. Встречные окидывали нас усталыми, безразличными взглядами и брели по своим делам.

Когда мы добрались до моста через реку, то сами уже мало чем отличались от этих прохожих- такой измученный у нас был вид. У меня сжималось сердце от того, что я видела, а Иен время от времени поглядывал на меня, и на его лицо все сильнее набегала тень.

В конце концов мы остановились на ажурном мосту и оперлись на перила. Я уставилась вдаль немигающим взором- после созерцания разрушенных зданий все утро сейчас мне хотелось посмотреть на что-то красивое или хотя бы целое. Мой взгляд уперся в шпили и башенки величественного здания за излучиной речи, полускрытого другими постройками.

 Смотри, Иен! Вот он, мой дом,  я показала на виднеющееся впереди здание.

 Красиво,  отозвался тот, облокачиваясь на перила рядом со мной. Несмотря на полуденное время, кроме нас, никого на мосту больше не былони праздных гуляк, ни деловито шагающих служащих контор, ни стука копытказалось, город замер в тягостном, тоскливом ожидании, и тоска эта передавалась мне.

От вида дома, где я провела все детство и юность, на меня нахлынули воспоминания- как я играла на зеленых лужайках, как бегала по бесконечным анфиладам комнат, и мне ужасно захотелось побывать во дворце еще хотя бы раз.

 Когда же я снова туда попаду,  эта тоска неожиданно для меня прорезалась в голосе,  Сколько мне еще ждать? У тебя бывало такое, Иен,  я обернулась в нему, и альв повернул ко мне голову, все еще опираясь на перила,  что ты хочешь чего то так сильно, что кажется, чтоумрешь, если немедленно это не получишь- а оно все ускользает и отдаляется, сколько за ним не гонись? И ты ждешь, ждешь, ждешь и не знаешь, сколько еще сможешь выдержать- а сколько бы не пришлось, придется терпеть?

Он выпрямился, и, полностью развернувшись ко мне, вперил в меня выразительный, пристальный взгляд, отчего мне вдруг стало немного неуютно.

 Да,  произнес он после минутного молчания,  такое бывало.

 Ждешь, чтобы я нарушила условие? Не терпится принять лекарство?  я произнесла эти слова делано веселым тоном, но они прозвучали ужасно фальшиво, и мне вдруг стало неловко.

 Может быть,  он перевел взгляд на реку.  Ничего, говорят, голод подогревает аппетит.

 Ничего, когда придет время, снадобья хватит на весь твой северный край, Лорд Севера,  я сжала руки.  Только, я боюсь, на вкус оно будет ужасно горьким. Видишь, что Фердинанд сделал с моей страной? Во мне сейчас столько ненависти и горечи, что ваше лекарственное зелье могло уже превратиться в яд.

 Пойдем, подсластим жизнь лимонадом с пряниками,  предложил Иен.

 Мне что, пять лет?  возмутилась я.  Какой лимонад?

 Ну, тогда горячим шоколадом и зефиром,  легко согласился он, и, оторвавшись от перил, за руку потянул меня с моста.

 Вот это другое дело,  ворчливо отозвалась я, и мы зашагали вперед.

Глава 19

Сразу после кафе- Иен сдержал свое слово и действительно заказал мне горячего шоколада и целую гору сладостей, правда, предварив это полной тарелкой супа- мы перенеслись обратно таким же образом, как полпали в город: Иен наугад толкнул первую попавшуюся дверь чьего-то дома, и мы ступили на ковер уже в нашем особняке в Приатте. Нет, мне определенно нравился этот способ путешествий! Хотя, с другой стороны- если переносишься в другой город за один шаг, то не можешь ни полюбоваться на море, пока плывешь на корабле, ни насладиться проплывающим за окном поезда пейзажемНаверное, если нет спешки, обычный способ путешествия все-таки предпочтительнее.

Поблагодарив Иена за помощь, я ненадолго удалилась к себе- переодеться- и затем спустилась вниз и направилась прямиком на кухню. Эдны в кухне не было, и, обшарив шкафчики, я пришла к неутешительному выводу- в доме не было ни конфет, ни печенья, ни-че-го! А мне сейчас так необходимо утешить себя хоть чем то

Горестно вздохнув, я нагрузила полную тарелку яблок, которых, в противовес сладостям, в кухне нашлась целая корзина, и переместилась в гостиную. Удобно устроившись перед камином, я закинула ноги на низенькую скамеечку и принялась за первое яблоко. Зеленое, кислое и крепкое, оно весело хрустнуло под зубами.

Мое настроение, в отличие от яблочного, было совсем не веселым- перед глазами стояли картины разрухи, увиденные нами в Лангдене. Самые мои любимые места в городепарки, площади, скверы-были разломаны, разграблены и опустошены. Я чувствовала себя так, словно это меня саму разрушили, раздавили и опустошили. Впрочем, так и было- за те несколько месяцев, которые я провела в замке вместе с Фердинандом, он вполне успешно разрушал мою душу, и единственная причина, почему мне удалось не сломаться, а сбежать и дожить до сего момента,  это чувство долга. Я знала, что я должна выжить и стать королевой- и выдворить Фердинанда прочь из страны, раздавить, как рачительная хозяйка давит мерзкого, разносящего грязь и заразу таракана.

Назад Дальше