В каком-то туманном сознании она дошла к себе в спальню и забралась под альков. Через час к ней должны были прийти служанки, чтобы одеть к обеду, а на столе стоял ещё не тронутый завтрак. Девушка, как можно быстрее постаралась помочь исчезнуть еде с серебряного сервиза, чтобы не было расспросов, почему у неё нет аппетита, и не приболела ли она? Как раз сейчас-то она была абсолютно уверена в своём здоровье. Такого парения мыслей где-то над всем обыденным и земным у неё ещё никогда не было. Сердце трепетало, и было не понятно: от приятного ли волнения или от чего-то недосказанного, недопонятого, несделанного, в конце концов.
Дожевывая кусочек омлета, Беллона закрыла глаза и снова, в тысячный раз воспроизвела все черты лица графа Аморвила. Для себя она поняла, что влюбилась с первого взгляда. Первый раз, и с первого взгляда. Забавно. Только ей не хотелось, чтобы об этом узнал хоть кто-нибудь. Это было её открытие, поднятие вверх на одну ступеньку своих знаний о чувствах и людях.
Принцесса потянулась к прикроватному столику и открыла крошечный ящичек, потянув за миниатюрную позолоченную ручку. Там лежала толстая тетрадка. На обложке крупным шрифтом, хоть и довольно-таки потёртым временем, было написано «Дневник».
Беллона вела его уже четыре года. Туда она записывала всё, казавшееся ей непонятным, примечательным или забавным. В последнее время там даже появлялись стихи. Девушка была довольно-таки поэтичной и имела некоторый талант в этом деле. Но до сих пор их смысл не уходил дальше описания красот природы, или возмущений над несправедливостью и жестокостью, которую иногда приходилось наблюдать по отношению к низшим слоям общества. Что ж, теперь на этих листках появится кое-что новенькое. Поставив число, принцесса изящными буквами вывела всё, что произошло с ней за последние часы; нестрашное (теперь, когда всё уже было позади) нарушение этикета, прогулка, встреча, знакомства, вернее знакомство
«Ах, да, почти забыла,гласили появляющиеся на бумаге слова,баронесса фон Даберлёф и графиня Перферо, действительно лицемерки. Мерзкие и противные. Может кому-то они и по вкусу, но не мне. Я больше понимаю Алису Тревор, которую они так не любят. Она единственная, искренняя и преданная подруга моей матери.
Но всё это отходит на второй план. Это не мои заботы. Там моего мнения никто не слушает. А вот граф Дерек нет, просто Дерек. Здесь я могу позволить себе назвать его, как давно знакомого человека. Он занял все мои мечты. Не ждала от себя такого легкомыслия. Всегда старалась и стремилась думать о других и печься об их благополучии, а теперь вот, только о своём будущем».
Опустив веки и откатившись на мягкие подушки, Беллона продолжила фантазировать о том, как она снова встретится с графом. Но, так как она была всё-таки более реалисткой, нежели романтичной девушкой, ей приятнее и легче было вспомнить их состоявшуюся встречу, пару фраз, которыми они обменялись, его горящий взор. В нём столько всего содержалось, но только понять этого принцесса была не в силах. Она совершено не знала, о чём думают молодые люди, об их увлечениях, предпочтениях. Раньше ей это было ни к чему. Да и неоткуда было взяться такой информации; среди подруг-ровесниц, матери и вымуштрованных гувернанток, которые лишнего слова не проронят, кроме запланированных занятий, мужскому мнению было не место. Отец и брат почти никогда с ней не разговаривали. Так, спросить о настроении, пошутить; один по-доброму, другой язвительно. Иногда были разговоры с целью подготовить её к тому, что её ожидает: семейной жизни на другой планете, замужеству с незнакомым человеком, так как жених ещё был не выбран. Но и это чаще объясняла Веста, а не её муж.
Запутавшись в доводах, понятиях и суждениях, Беллона задремала, но была сразу потревожена открывшимися дверями и вошедшими в комнату мадам Бланж с тремя помощницами. Одна несла парикмахерские принадлежности, вторая наряд, третья две коробки, по-видимому, с туфлями и драгоценностями.
- Ваше высочество, рада, что с вами всё в порядке. Я видела, как вы вернулись и вошли к себе. Но вид у вас был немного озадаченный, и я не стала сразу вас беспокоить.
- Спасибо, вы правильно сделали. Который час?
- Половина первого. Вставайте, будем готовиться к обеду.
Принцесса с неохотой поднялась. Снимая помявшееся платье, она, по-прежнему, не могла сменить направление своих дум. Как странно, когда в один момент, всё вокруг начинает сводиться к одному и тому же. Что бы ни окружало тебя, непременно ассоциировалось с единственным человеком. В каждом закоулке притаилась его тень, всё время напоминающая о себе.
Оценив то, что нужно было сейчас надеть, Беллона невольно отметила неудобства жизни важной персоны. Для простого употребления пищи в относительно узком кругу, нужно было заковать себя в корсет, тяжёлые юбки, узкие рукава, и воздвигнуть такую причёску, что наклониться к тарелке будет большой проблемой. Но это помогало спине всегда быть прямой и выглядеть поистине величаво. Хотя кому это было демонстрировать?
Как удручали эти церемонии и великосветский этикет! Взять бы это всё и отменить, как пережитки неразвитого прошлого. Сколько молодых девушек томились и скучали, теряли свои самые бесценные годы под влиянием кем-то установленных правил! На примере своего брата, Беллона знала, что юношам приходилось не так тяжко. Им было позволено практически всё. Гулять, веселиться, набираться опыта, отваги и других, положительных для зрелого мужчины качеств. Правда, Робин-младший слишком усердствовал в этом всём, подчас за неделю пробуя больше, чем другой бы попробовал за половину своей жизни. Тяга к неизведанному была у него в крови. Все короли Феира отличались крайней неосмотрительностью до самых солидных лет. Когда речь шла о государственных делах, они, несомненно, брали себя в руки и делали всё, что нужно и положено, но вот в своей частной жизни их понять было невозможно. Авантюрные, непоследовательные, азартные и эксцентричныеэто далеко не весь список свойств характера, которыми обладали эти яркие особы. В этом было их очарование и неповторимость. Неугасимое желание успеть везде и всегда, побывать там, где другие не были, и сделать то, что другим не то что не под силу, а просто не хватило бы ума подвигнуться на такое. Спонтанной решимости им было не занимать. Некоторые даже завидовали умению жить так легко и без проблем, когда вокруг всё не так гладко.
Все мужчины рода Карлеалей, из которого и был отец Беллоны, были таковыми. Девочкам это передавалось редко.
Оба брата Робина Третьего были такими же бесшабашными, даже теперь, когда женились и стали королями где-то в других системах.
Антонио Карлеалю зимой исполнилось пятьдесят лет. Он, как и другие братья, выглядел значительно моложе, держался бодро и имел неиссякаемое чувство юмора. Развлечениям, праздникам и гулянкам с друзьями он предпочитал только одноженский пол и всё, что с ним связанно. О его похождениях до женитьбы знало полмира. Его неугомонная любовь к прекрасному прославилась так сильно, как только можно было. Его незаконных отпрысков трудно было всех найти, даже если бы очень захотелось.
Этому трудно было удивиться, поскольку он был красив собой. Высокий, стройный с обезоруживающей улыбкой и набором завораживающих фраз и комплиментов. Какая девушка могла противостоять этому Казанове? Вот только свадьбу ему всё же пришлось сыграть, и не с абы кем, а с королевой, как и подобает рождённому герцогом. И то, он сопротивлялся нарушению своей свободы и концу холостяцкой жизни ветреного соблазнителя. Только на тридцать шестом году он решился разбить в дребезги все свои принципы и установки; встретилась по-настоящему достойная наследница с завидным приданным. Но даже не её богатство, а она сама более привлекла Антонио. Так получилось, что у этой чаровницы, которая была на одиннадцать лет его моложе, оказалось хитрости и ловкости много больше, чем у всех его предыдущих увлечений и пассий. Сумев приручить такого закоренелого бабника и ловеласа, она заставила уважать себя. Однако, с виду, в этой паре всегда главным был он, а она всегда была его отражением и милой спутницей. Стараясь переводить всё внимание на него, она оставалась немного в стороне. В общем, применяя женские уловки и мудрость, сохраняла их брак крепким, надёжным и удачным уже на протяжении четырнадцати лет и продолжала делать это вполне успешно.
Второй братВильгельм Карлеаль, был сорока шести лет о роду. Он был немного спокойнее и проще старших. Остепенился он так же раньше них, в двадцать девять лет. Познакомился с кроткой, нежной королевой, приходившейся ему двоюродной племянницей, и предпочёл её всем былым вольностям и страстям. Сивилла была вдумчивой, тихой и спокойной. Она не стремилась к блистанию на балах, известности и авторитету где-то в обществе. Ей достаточно было счастья своих подданных и своего личного; хороший правитель и верный спутник жизни обрёл себя в лице Вильгельма. Он действительно стал таким рядом со своей супругой. Их безмятежное проживание проходило в Солнечной системе, на маленькой планетке, далеко от Феира, но Беллона хорошо знала эту семью, их дочьеё ровесницу, и дядю с тётей. Они почти каждый год бывали у них, не забывали писать и всегда присылали подарки на праздники.
Принцесса была готова к обеду, и последний раз взглянула на своё отражение в зеркале на туалетном столике. Что ж, пожалуй, в этой чопорности, стильной изящности и ухоженности что-то было. Беллоне шла высокая причёска со спускающимися на плечи локонами. Шея у неё была тонкая и хорошо смотрелась с маленьким воротничком, не доходящим до её середины. Лимонное платье вышитое речным жемчугом делало девушку немного старше своего возраста, хоть и было к лицу.
- Идёмте, мадам Бланж. Кажется, приготовления закончены?
- Да, конечно, идёмте, ваше высочество. Позвольте заметить, что вы замечательно выглядите.
Прислуга разбежалась, оставив принцессу с её наставницей. Они незамедлительно направились в главную столовую, в центре замка.
Несмотря на то, что оставалось пять минут до начала, Беллона не торопилась и прогулочным шагом шла к месту назначения. Король был не таким ярым защитником пунктуальности и поклонения пищи, чтобы заботится о чьём-то опоздании к столу. Он всегда находил, что поделать в свободное время. Начинал оживлённую беседу, рассказывал смешные истории, развеивал обстановку.
Когда лакеи растворили две тяжёлые двери в столовую, почти все уже были там. Тут Беллоне пришла мысль, что её брат может затронуть утреннюю тему, но, почему-то, это её не испугало, а напротив, показалось заманчивым. Если он что-нибудь упомянет о гостях государства, то будет возможность поинтересоваться, где они сейчас, чем занимаются, какое она произвела на них впечатление? Но, увидев, что на его персону не накрыто, поняла, что он ещё не вернулся с прогулки, возможно, действительно деловой. Стало быть, и оправданий себе, пока, придумывать не надо. Но огорчение взяло верх. Ей было бы приятнее всё же поговорить о том, что ей было любопытно.
Беллона заняла своё место. Мадам Бланж встала позади её стула, чтобы, как всегда, говорить, что не так и поправлять её при каждом удобном случае. По правую руку от принцессы сидела королева, она уже приступила к еде и безучастно смотрела на присутствующих, пытаясь не слушать очередные финансовые диалоги между Робином Третьим и его советником, первым министром Стенли Фиерманом. Он всегда ел вместе с ними, как член семьи, так как был доверенным лицом короля. Кроме него за столом так же была чета Треворов, графиня и её муж Бруно, консул и посол во все зарубежные, деловые поездки важные для Феира. Бруно был ответственным за многое, политическим деятелем.
Алиса же была лучшей подругой Весты с самого детства, подругой, которую она привезла с собой со своей родной Эриды, когда вышла замуж. Они не захотели расставаться и поэтому прибыли вместе более четверти века назад. Каждая смогла найти себе счастье в новом доме, и они по-прежнему были неразлучны. Но из-за такой дружбы возникала зависть тех, кто хотел сильнее войти в доверие к королеве. К счастью, никому не удавалось ничего сделать с этим, и Веста с Алисой оставались дорогими друг для друга людьми.
Последней участницей обеда была Мария Карлеаль, эрцгерцогиня Феира, внебрачная дочь Антонио. Её мать не носила титулов и званий, она была простой купчихой, но Антонио, когда ещё был герцогом и жил здесь, не оставил девочку без средств к существованию и признал своей. Девушке было девятнадцать лет. Её принимали, как свою, и другие родственники, смело приглашая на званные ужины и широкие мероприятия, когда это было внутреннегосударственно. Когда же речь заходила о более крупных встречах и празднествах, только тогда она была нежелательной гостьей. В крайнем случае, ей отводилась роль посторонней наблюдательницы, но не больше. Несмотря на это, Беллона всегда поддерживала её и водила с ней самую тёплую дружбу. Мария была самой близкой принцессе и только ей она могла доверить свои сокровенные желания.
Так и сейчас, принцесса захотела поделиться именно с ней событиями, которые произошли. Она знала, что Мария никому ничего не скажет и поймёт её. Как человек более взрослый, она могла так же дать какой-нибудь совет. Ведь она часто жила в городе, у матери, а там была неограниченная свобода общения с кем угодно. У неё были друзья, юноши, с которыми она вместе училась в экономическом институте, куда допускались девицы, но не допускались дворяне. Учиться вместе с молодыми людьми девушке голубых кровей считалось ужасным нравственным падением. Мария же, пускай и одарённая титулом эрцгерцогини, осталась где-то посередине между родовитой и безродной, что одновременно давало больше свободы в одних местах, и сужало возможности в других. Хоть она и не бедствовала, благодаря отцу, но всё же собиралась продолжать в будущем дело материзаниматься торговлей и самой обеспечивать себя. К тому же замужество с дворянином ей было не суждено, несмотря на титул, её незаконнорожденность ставила серьёзное пятно на репутацию и её кандидатуру невесты. Между тем она была очень обаятельной и контактной, что делало из неё приятную собеседницу, поэтому насчёт жениха Мария не беспокоилась, просто пока он ей был не нужен. Учёба и помощь родительнице была на первом месте. А всё свободное время, которое она проводила во дворце, не давало ей заводить отношения с молодыми людьми своего социального круга.
Но такой распорядок устраивал девушку, и она не желала ничего менять. Так было проще. Все выходные в замке, будни - в городе, за книгами, с тетрадками. Дома - развлечения с подругами после занятий, а здесьпрогулки с принцессой и её фрейлинами, болтовня и придворные сплетни. Нужно отметить, что Мария относилась к Беллоне очень тепло, так же, как и та к ней. Хотя принцесса была не лучшей её подругой, во дворце это был самый близкий ей человек. Им нравилась друг в друге честность, прямота, и одинаковое понимание и восприятие мира. Их идеи во многом были схожи, они обе старались помочь тем, кому было трудно. Очень тонкие и чувствительные натуры, они никого не оставляли в беде, но так как от них, пока, в этой жизни мало что зависело, их забота и ласка в основном вымещалась на питомцах, вроде кошек, собак и птичек.
За столом они разговаривали тихо, их мнения всё равно редко разделялись присутствующими. А советник отца и вовсе мог сказать что-нибудь вроде того, что Беллона не понимает ничего и все её фантазии по поводу лучшей жизни бедных или плохо обеспеченных сущая утопия. И заниматься улучшением благополучия населениянеблагодарный труд, так как рабочие просто не умеют распоряжаться своим капиталом и правильно пользоваться деньгами.
К тому же, на планете Феир вовсе не стоял острый вопрос по поводу трудной жизни большого количества народа, просто Беллоне казалось, что часть имущества знати можно было бы разделить между существующими нищими, так было бы честнее.
- Мария, мне нужно сказать тебе кое-что после обеда. Ты пойдёшь ко мне?
- Хорошо, Белл. Что-то случилось или просто хочется погулять и развеяться?
- И то, и другое. Мне нужно узнать, что ты думаешь по одному поводу. Это важно.
- Очень?
- Относительно. Сейчас меня кроме этого ничего не волнует. Просто не терпится уйти быстрее отсюда
В перешёптывание девушек вмешалась королева.
- Беллона, я бы хотела, чтобы ты пришла ко мне сегодня же вечером, около шести часов. У тебя нет занятий?
- Нет, мама, нет.
- Тогда ты придёшь?
- Как скажете, что-то случилось?
- Ничего серьёзного, поговорим, когда настанет время.
Все снова наклонили головы к своим блюдам и так и закончили трапезу под монотонное разглагольствование короля по поводу, и без повода.