К чему мне деньги? заунывно спрашивала она.
Иттан обернулся, и воровка улыбнулась, обнажив лишенный зубов рот. Из правойпустойглазницы ее полез червь. Кожа сморщилась и слезла словно змеиная.
Держи. Рука, с которой стекало гниющее мясо, протянула кольцо.
Иттан проснулся на выдохе, мокрый от пота. Дыхание никак не успокаивалось. Он сидел, уткнувшись лбом в колени, и считал про себя.
Один. Два. Три
Да что же это такое?
Было страшно и казалось, что в ночной темноте, за спиной, стоит она. И громко дышит.
Четыре. Пять
На рассвете Иттан в неглаженой рубашке явился в следственное управление Янга на аудиенцию с главным следователем. Его впустили на удивление беспрепятственно, и вскоре он сидел в кабинете и скреб двухдневную щетину ногтями.
А руки почему-то подрагивали.
Главный следователь, совсем молодой и оттого самоуверенныйнедавно Иттан сам был таким же, слушал вполуха и зверски скучал. От зевоты его отделяло разве что приличие. Но взгляд скользил по кабинету, ни на чем не задерживаясь дольше, чем на пару секунд.
Подытожим. То есть вы хотите, чтобы некой воровке смертную казнь заменили на иное наказание? зачем-то уточнил он, хотя Иттан битых полчаса говорил только об этом.
Да. Он облизал пересохшие губы.
На каком основании? Следователь подвинул чернильницу чуть правее, словно от местонахождения той что-то менялось.
Смертьэто слишком высокая плата за кражу. И голос дрогнул. Иттан надсадно закашлялся, силясь побороть хрипоту, а следователь отшатнулся от него как от чумного.
М-да, если он и дальше будет так брезглив, несладко придется и преступникам, и подчиненным.
Таков закон.
Закон можно обойти.
По какому такому праву, позвольте вас спросить? Главный следователь заметил вдруг, что одна из пуговиц на его сюртуке нечищеная и взялся обтирать ее рукавом, чем раздражал донельзя.
На каком основании?! Да потому что это бесчеловечно. Наказание должно соответствовать свершенному проступку. Разве справедливо вешать ту, которая по детской наивности утащила кольцо? Да, дорогое, да, фамильноено разве заслужила она смерти?
Почему тогда иным правонарушителямспособным заплатитьс рук сходят убийства? Где тут справедливость?
Нет, она не умрет. Иттан не позволит.
Вы должны смягчить наказание. Он потянулся за кошелем.
Монеты посыпались прямо на чистенький стол главного следователя. Золотые, серебряные, медянки со стуком упали на дерево и засверкали в лучах первого солнца.
Главный следователь сглотнул. Перед ним лежал месячный заработок, и молодой мужчина, пусть даже принципиальный, не мог удержаться от соблазна, который был так близкоруку протяни, и деньги твои.
Вам когда-нибудь предлагали взятки? понимающе хмыкнув, спросил Иттан.
Отощавший кошель он убрал в карман. Следователь покачал головой.
Значит, буду первым. Иттан отодвинул стулножки скрипнули по полуи поднялся. Найдите девушку, которую я вам описал, и смягчите ей наказание. Если сумма недостаточнаскажите, сколько не хватает.
Зачем вы заявляли о ней страже, если готовы выкупить с виселицы? спросил следователь с непониманием. Не вышло ли, что ваше кольцо стоило меньше, чем вы отдали мне?
Ха! Фамильное кольцо рода Берков стоило столько, что главному следователю управления пришлось бы год работать без выходныхи тогда бы он окупил камень, без оправы. А та груда монет, которая валялась на столе, была Иттану безразлична. Он тратил гораздо больше на развлечения. Что вообще значат деньги по сравнению с жизнью?
Ровным счетом ничего.
Иттан вышел в город, отчего-то довольный донельзя.
Дядь, купите. Вертлявый мальчишка протянул ему полуденную газету.
Он, пошарив по карманам, достал последнюю монету и кинул ее мальчишке. Глянул на заголовок.
Внутренности скрутило узлом.
Вместе с газетой по городу разнесся список. Всего тридцать три фамилии. Неженатые и прилежные семьянины, отцы, высшие чины и даже те, кто публично называл отношения с женщиной вне брака грехопадением. Ан нет, и эти, праведники, тоже были обнародованы, обнажены на порицание общественности. И в середине, не во главе, но и не замыкающим список, этакой серой массой среди прочих Иттан обнаружил себя. Его имя, титул и гаденькая приписка «бывший декан светлого факультета». Бывший! Газетчики, учуяв горячую новость, за день раскопали данные обо всех любовниках Агнии и пообещали в следующих выпусках прикладывать отрывки из писем, послуживших доказательством содеянного.
Завершалась новость вопросом: «Так что же заставило столь разных мужчин пасть пред одной женщиной? Любовь ли? Страсть? Магия?»
И правда, что? Иттан, скомкав газетный лист, поспешил к имению. В голове было туманно и пусто. Сердце молчало.
Тридцать три фамилии, за которыми скрывались тридцать три мужчины.
Он представил, как изящные руки Агнии, не знающие загара, гладят чей-то обрюзгший живот. Как она шепчет сквозь закушенную губу: «Я от тебя без ума». Как ее острые зубки кусают мочку уха какого-то юнца. Как стонет Агния под кем-то из оставшихся тридцати двух.
Отвращение накрыло его горячей волной. Поломало надвое. Тонкая игла, щедро залитая ядом, засела под сердцем, и яд медленно отравлял кровь. Иттан шел, и казалось, что все вокруг насмехаются над его неудачей. Что людской гомон обращен к нему. Что каждый в столице знает, как опозорился «бывший декан светлого факультета», связавшись с блудливой актрисой.
Он доверчивый идиот.
А она лгала.
Ему и еще тридцати двум мужчинам.
Иттан ворвался к себе в уличной обуви, упал лицом в подушку. Он лежал без движения, силясь остановить ход времени. Зажмуривался до красных пятен. Сцепил зубы, чтобы не застонать.
В дверь робко постучались.
Господин Берк желает поговорить с вами, проблеяла служанка таким жалким голосочком, что стало понятно: хорошего ждать не придется. Отец так не вовремя вернулся из похода и уже, конечно же, извещен о похождениях сына.
В кабинете, кроме отца, сидящего за столом с самым непроницаемым видом, завывала матушка. Она раскачивалась из стороны в сторону у окна, держась руками за подоконник. Под ногами ее валялась газета.
А небо затянуло пепельными тучами. И в воздухе, кажется, пахнуло грозой.
Объяснись, коротко приказал отец.
Он был седовлас, но не стар. Дряхлость не коснулась его мышц, в черных глазах не угасала страсть. И Иттан, всякий раз оказываясь под пристальным отцовским вниманием, ощущал себя мелким и незначительным. Песчинкой. Домашней зверюшкой, но не человеком.
Не понимаю, в чем дело, ответил он, выдержав холодный взгляд. Двинуться в глубь кабинета так и не решился, мялся на пороге как провинившийся ученик.
В чем дело?! пророкотал отец, и кулак его шарахнул по столу. Ты спал с этой женщиной?
Я ее любил, поправил Иттан.
Маменька взвыла как раненая волчица, вцепилась ногтями себе в предплечья. Лицо ее налилось багряной краской.
Молчи! приказал отец, и слезы тотчас высохли на материнских глазах. Любил он. Губ отца коснулась усмешка. Все мы по молодости любили. Кольцо ей дарить собирался, да?
Иттан кивнулотрицать очевидное было бы глупо. Его допрашивали как нашкодившего пацана. Хотя чего ему стыдиться? Осознанный выбор взрослого человека. Да, выбор неудачныйно кто застрахован от ошибок?
Мать качалась на фоне грозового неба, отец откинулся в кресле.
Она попросту тобой воспользовалась, а ты уши развесил. Не могу поверить. Тридцать три идиота повелись на женское тело! Боги, да что в ней такого было?!
Она она Мать захлебывалась беззвучной истерикой. Одурманила всех позор
Ну-ну. Отец провел ладонью по листу бумаги, который лежал на столе. Мать права. Ты всех нас предал, сын.
Иттан подался вперед.
Я
Отец шикнул.
Не перебивай. Когда я просил верховный совет пристроить тебя в академию, то ожидал, что ты свяжешь судьбу с колдовством, коль уж вояки из тебя не вышло. Мягкий ты больно, весь в маменьку. Он с неприязнью глянул на женщину, хватающую ртом воздух. Но тебя выставили вон. Первый промах. Отец загнул большой палец. Ты попал на первую полосу всех газет Янга, полюбив потаскуху. Указательный палец согнулся вторым. И, наконец, ты едва не потерял кольцо, гордость всего моего рода, которое не позволено носить даже твоей матери.
В кабинете повисло молчание. Маменька потирала безымянный палец. Слова о кольце ее оскорбили, но она не смела перечить супругу. Иттан отсчитывал половицы паркета. Отец вновь посмотрел на лист и, взяв перо, поставил внизу размашистую подпись.
Завтра же ты отправляешься служить, сын, сказал он, передавая лист Иттану.
Тот вчитался в содержание. Принудительное направление на воинскую службу. На три года. В северный гарнизон, который располагался вблизи Пограничья, государства теней.
Но
Нет, он не готов уехать в гарнизон. Его истинная сила не заточена на бой. Онграмотный теоретик и неплохой практик в бытовой магии, но не более того. Да, мечу обучен, но постольку-поскольку. Место Иттана в академии или на городской службе.
Отец слушать не стал.
Завтра же, повторил нетерпеливо. Иначе ты лишаешься всего. Всего. Титула, денег, наследства, даже имени. Ты перестанешь быть моим сыном, о чем я сообщу перед королем и всеми богами.
Мать, будто только сейчас осознав, что происходит, с воем упала в ноги отцу. Она хваталась за его брюки и просила:
Помилуй его, ты же обещал, помилуй! Он пропадет! Он не справится! Ты обещал!
Я передумал. Отец рывком поднял ее с пола и приставил к стене. Сын, каково твое решение?
Повозка отправлялась на рассвете. Лил дождь.
Часть втораяСоль хрустит под ногами
Глава 1
Иттан
Повозка, скрипя, остановилась у конюшен гарнизона. Зафырчали измотанные лошади, получив короткую передышку. Дохнуло болотом. Боги давно позабыли и гарнизон этот треклятый, куда Иттана занесла нелегкая, и его обитателей. По стенам ползли змеевидные трещины. Западная башня и вовсе обвалиласьсудя по всему, от дряхлости, а не во время ожесточенного боя. Наверное, единственным, что внушало доверие, была крепостная стена, овивающая саму крепость и пристройки к ней. Высокая, в четыре человеческих роста, широкая и надежная.
От ворот уже спешило двое мужчин: первый в офицерской форме, второй в храмовом одеянии до пят. Оба поклонились Иттану, и офицер, низкорослый человек, чьи усики вились, а движения были суетливы, заговорил:
Нам сообщили о вашем прибытии, господин маг.
Иттан Берк. Иттан пожал руку офицеру и постарался не обращать внимания на взгляд исподлобья, которым одарил его пышнотелый лысеющий храмовник. У служителей церкви и магов испокон веков сложились не самые теплые отношения. Первые называли все, что не поддавалось божественному объяснению, ересью, а вторые всячески доказывали ущербность церковных догм. Ибо мир без магии обречен на вымирание, а в мире, лишенном прожорливых храмовников, не поменяется ровным счетом ничего.
Филип, простецки представился офицер и помог с сумками. Для нас великая честь принимать кого-то вашего уровня. С колдунами в гарнизоне вечная проблема, знаете ли, особенно с боевыми.
Но я не боевой колдун, напомнил Иттан.
Храмовник хмыкнул:
Радует, что вы не отрицаете очевидного.
Офицер Филип шикнул на него, но Иттан не полез в беспричинный спор.
Дело в том, что я обучался на светлом факультете, потому мои возможности несколько ограничены.
Его не услышали.
Да-да, мы понимаем, подобострастно закивал Филип. Идемте, покажу ваши покои.
Он семенил быстро, перепрыгивая через лужи и ямы, а храмовник шелестел одеждами позади и молчал. Гарнизон жил. Вот прошла женщина из гражданских с коромыслом. Вот двое сопляков-новобранцевлет четырнадцати, если не меньшеатаковали друг друга деревянными мечами. Вот девушка в темном платье до пола шмыгнула в дом с окнами, что были задернуты красными шторами. Ясно, с мужскими потребностями здесь борются вполне определенным способомнанимают девиц из борделей, и те живут при крепости, поставляют свои услуги и получают наверняка приличное вознаграждение.
С юга у нас площадка для тренировок, объяснял Филип, переступая через лежащего на брюхе пса, обросшего колтунами. Там и стрельбу можете отточить, и ближний бой, ну и магию, само собой. Храмовник издал звук, напоминающий лошадиное тпру. Кормят, поят служивых задарма, но коли прикупить чего надобно: одежду или выпивкулавки там. Пальцем ткнул в одноэтажные домишки, больше походящие на сараи, расположившиеся у самой крепостной стены. Ну и это, если невмоготу будет, ну того почесал у себя меж ног, обращайтесь не к девушкам, а к их хозяину. Цены, конечно, высоки, но и девчонки наши все как одна красавицы и умницы.
Храмовник, вскинув голову, воззвал к богам.
Не прославляйте запретные связи, Филип! разозлился он. Иначе мы все обречены на гибель. Демоны пожрут наши души!
Не слушайте его. Филип двинулся к дверям, которые вели в кишкообразные одноэтажные казармы. Если солдат не способен думать ни о чем, кроме удовлетворения своих, между прочим, естественных надобностей, в бою он бесполезен. Кстати, если денег жалко, можете сговориться с нашенскими женщинами. Их тут много, и за ваше покровительство они готовы платить собой.
Нет, слушайте! Внезапно храмовник ухватил Иттана за предплечье и сдавил то. Вы и без того греховны, ваш брат не должен приезжать сюда! От вас одни проблемы, слышите?
Слышу, согласился Иттан, стряхивая скрюченные пальцы.
Покайтесь богам и оставьте дурное увлечение!
Всенепременно.
Филип поспешил внутрь. Иттан проследовал за ним. И только храмовник стоял на ступенях и повторял:
Покайтесь! Иначе демоны поработят вас! Голос его эхом разбивался о массивные стены. Маг, позвал он проникновенно. Почаще оглядывайся, ибо опасность поджидает на каждом шагу.
Это был уже не туманный намек, но прямая угроза. Да только не испугала она нисколько, лишь взбесила своей напыщенностью.
Вы хотите сказать что-то конкретнее? проскрежетал Иттан, обернувшись вполоборота.
Не я, но боги, ответил храмовник перед тем, как спуститься со ступеней и уйти.
Вы уж извините его, такова участь священнослужителя, вздохнул офицер, бредя по однообразным коридорам.
Все нормально.
Было холодно и сыро, удушливо пахло плесенью. Туда-сюда сновали хмурые солдаты. Наконец, офицер Филип остановился у скособоченной двери, отворил замок и приглашающе посторонился.
Ваши покои, господин.
Судьба явно насмехалась, когда завела Иттана в эти края. В чулане, гордо именуемом «покоями», уместилась только односпальная кровать с тонким матрасом поверх, стол, стул да платяной шкаф. Ах да, еще ночная ваза, окрашенная в коричневые цвета. На нее Иттан глянул с особым недоумением. Он привык к канализации, туалету, ваннам, воду в которых подогревали магические кристаллы, но совсем не к аскетизму гарнизонной жизни. Сквозь оконце едва просачивался солнечный свет. Вонь скисшего белья преследовала по пятам.
Благодарю, нашел он в себе силы. Разрешите мне осмотреться.
Разумеется. Филип расшаркался. Комендант ожидает вас после ужина.
Благодарю, бездумно повторил Иттан.
Оставшись один, он первым делом отставил вазу в дальний угол. Если так живут командные чины, то где ютятся подчиненные?
* * *
Годы высушили коменданта гарнизона, превратив его из пышущего здоровьем человека с портрета, который висел над комендантским столом, в скелет, обтянутый желтой, точно пергаментной, кожей. Ногти на его пальцах были выстрижены чуть ли не до мяса, одежда давно не глажена. Волосы выпали, оставив череп голым. Комендант натужно кашлял в серый платочек, и на том расплывались крупицы крови. Иттан сел напротив, сложил руки в замок.
Неужто передо мной отпрыск самого Берка! хрипло рассмеялся комендант и протянул ладонь для рукопожатия. Да ты не бойся, та дрянь, что скоро угробит меня, не заразна. Семейный недуг, у меня мать от нее же померла.
Он постучал себя по сердцу, будто демонстрируя, где именно осела болезнь. Иттан, поколебавшись, ладонь пожал.
Вы знали моего отца?
Служил под его началом. Грозный мужик, скажу я тебе, но напивался с нашими наравне и байки травил отменные, ответил с полуулыбкой. Ну и где он теперь?
Служит при короле. Иттан осматривал скудно обставленный кабинет. Кроме портрета, и зацепиться не за что. Все обычное, бедное, безыскусное.