Как уступать? прошептала Лена, пугая жаркой чернотой своих глаз.
Находиться рядом кажется, я это уже говорил.
Она рассеянно кивнула.
Спать в одной постели, каждое слово давалось с трудом. И это я тоже, кажется, упоминал.
Лена смотрела на меня. Её охватило знакомое по Талентине чувственное оцепенение, но я продолжил объяснять:
И целоваться Собственно, это я и сделал, чтобы иметь возможность покинуть дом, пока ты спала. Я целовал тебя без разрешения. За что прошу Она рассеянно коснулась губ, пальцы скользнули по нижней пухлой губе, размазывая влажный след. Горло сдавило, я сипло закончил:прощения
Всего один маленький толчок браслетаи я оказался лицом к лицу с Леной. Она смотрела на меня немного растерянно, будто о чём-то спрашивала.
Простишь? прошептал я, опираясь ладонями на кровать по бокам её бёдер.
Тонкие пальцы соскользнули с её губ и метнулись к моим. Осторожное прикосновение было как удар тока. В коленях появилась слабость, я сел рядом с Леной, не сразу сообразив, что моя ладонь движется по её бедру к талии.
Это проще остановить если Кружева пеньюара щекотали пальцы, но я чувствовал жар чужой кожи, сначала немного поддаться и они отступят чтобы восстановиться
Я наклонялся, Лена запрокидывала голову, неотрывно на меня глядя.
Можно? спросил я.
Лена кивнула. Её мягкие губы разомкнулись, я обхватил нижнюю и, всасывая, слегка прикусил. Рука Лены взметнулась, пальцы до мурашек приятно зарылись в мои волосы, тянули вниз. Она откидывалась, высвобождая подогнутые ноги, утягивая меня за собой на смятое одеяло. Лена оказалась подо мной.
«Прекрати!»кричал страх перед проклятьем.
Упершись ладонью в кровать, я приподнялся, но ответный осторожный поцелуй заставил остановиться. Губы Лены были разной толщины, я с замиранием сердца обхватывал то нижнюю, то верхнюю, ловя разницу в ощущениях: такая объёмная с одной стороны, и аккуратная узенькая с другой, тугой изгиб от уголков к дуге верхней губы, бугорок, по которому я скользнул языком, снова перебираясь на нижнюю губу. В ответ Лена слегка двигала ей, словно хотела участвовать активнее, но не решалась. Как в омут с головой я упал в этот поцелуй.
Тело горело от желания подмять под себя девушку, вторгнуться одним толчком и двигаться, пока меня не накроет горячим экстазом. Гул сердцебиения заглушал мысли, я дышал, чтобы касаться губ Лены своими, то ласково, то настойчиво, скользя по ним языком, прикусывая и снова лаская, ловя ответные прикосновения, осторожные попытки втянуть мою губу и расслабленное принятие моих действий, и снова короткие сжатия моих губ, осторожнейшее прикосновение зубов.
Рука моя металась по бедру Лены. Сначала поверх пеньюара и сорочки, потом по горячей нежной коже, ещё больше соблазняя и распаляя.
А под многослойной шелухой волнительных ощущений и животных желаний билась и пульсировала мысль: «Проклятье Ты навлечёшь на неё проклятие». Маленькая частичка здравого смысла, выжившая в припадке сладострастия, она лёд, необходимый, чтобы погасить кипевшее в крови желание. Но как же сладко было целовать и ласкать Лену, снова чувствовать в объятиях льнущую ко мне горячую девушку
***
Смотрела в потолок, но ничего не видела. Дыхания по-прежнему не хватало. Тело горело, меня сотрясало от немыслимо дикого желания, и даже смерть казалась несущественной платой за продолжение поцелуев и ласк, за то, чтобы всё зашло дальше скольжения ладони под сорочкой.
акрыв глаза, я невольно выгнулась от охватившей меня жаркой дрожи.
В ванной комнате звякнуло. Я открыла глаза и коснулась невыносимо чувствительных, пылавших губ.
Надо успокоиться.
Я приложила ладони к горячим щекам, стараясь выбросить из головы образы того, что могло быть дальше. Стараясь не думать о том, зачем Раввер ушёл в ванную, но против воли думала, и тело снова наливалось тяжёлым, вязким желанием.
Стыдно было признать, что это уже не действие браслетов. В процессе всё более судорожных ласк и поцелуев внутри будто лопнула струна, возвращая контроль над разгорячённым, изнывавшим от страсти телом, но тогда я не испугалась, продолжая целовать Раввера. А вот ему хватило ума и силы воли отстраниться и, в очередной раз извинившись, ретироваться в ванную комнату.
Тогда осознав, что он ушёл, а я осталась одна, я едва не закричалатак сильно хотелось, чтобы он снова лёг рядом, прижимался ко мне дрожащим от возбуждения телом, целовал, крепче сжимал моё бедро под сорочкой. Закусив губу, я пережила этот страшный миг, промолчала.
Но даже сейчас, много минут спустя, во мне всё горело от желания, и впервые я поняла, каково этонастолько не контролировать своё тело, что, реши Раввер воспользоваться моим состоянием, отказать я бы не смогла. Наоборотсама радостно стянула бы с себя одежду и отдалась ему.
Дверь ванной комнаты отворилась. Раввер застыл в проёме: затянутый в строгую чёрную одежду, теперь дополненную застёгнутым на все пуговицы фраком.
Хочу ещё раз извиниться за доставленные неудобства, таким холодным голосом произнёс он, что мне захотелось ниже натянуть подол прикрывавшей колени сорочки. Думаю, тебе захочется принять ванную. И пообедать.
Мне хотелось оказаться в его руках. Но я молча приподнялась, села. Внутри толчками перекатывалась горячая кровь, в ушах звенело.
Раввер подошёл и более мягко спросил:
Помочь?
По привычке собиралась ответить «Нет», но в порыве желания оказаться ближе к нему, ответила:
У меня ноги дрожат.
Неспешно, будто каждую секунду ожидая отказа, Раввер наклонился и поднял меня на руки. Я прижалась к нему. Свежая рубашка пахла мускатным орехом с оттенком лаванды или чего-то похожего. Я вдохнула полной грудью, закрывая глаза и наслаждаясь внезапным и ярким ощущением безопасности. Сейчас я понимала, почему дети хотят оказаться на руках родителей.
Этот миг полёта в его сильных руках был краток. Раввер стал наклоняться, мои ноги коснулись тёплого дна набиравшейся ванной, его ладонь скользнула по спине, и Раввер отступил. Мне стало холодно.
Вода наберётся и сольётся сама, будет наиболее комфортной для тебя температуры, глядя в сторону, пояснил Раввер. По твоему желанию на бортик выставятся все необходимые принадлежности. Это сушильщик, он указал на скомканное полотенце на полке. Он высосет воду из волос и с кожи. А это новая сорочка и более строгий пеньюар. Теперь Раввер указал на лежавшие на стуле вещи. Я поработаю в спальне. Чтобы не провоцировать чары, друг от друга лишний раз отдаляться не стоит. Если меня не вызовут по службе, пообедаем вместе и я расскажу больше о доме и его особенностях. Но если этого не сделаю я, всё разъяснят духи.
По коже бродили мурашки, вода быстро поднималась, охватывала икры.
Духи? я подняла намокшие подолы пеньюара и сорочки.
Да. В домах глав рода прислуживают духи Он глубоко вдохнул. Разреши мне выйти. Я ещё не до конца успокоился.
Да, конечно, прошептала я.
Я сама ещё не успокоилась. Раввер покинул ванную чеканным шагом. Затворил дверь.
Вода поднялась выше колен и остановилась. Постояв, я через голову стянула одежду и, бросив на стул, села в тёплую воду. Она охватила меня по шею. Я закрыла лицо руками и почему-то расплакалась. Слёзы текли, а я не могла их остановить.
***
Привалившись спиной к двери в ванную комнату, я выдохнул. Посмотрел на дрожащие пальцы.
Казалось, кровь готова вскипеть. Воздействие чар такой силы с Талентиной началось только через полгода неподтверждённого брака. На этот раз браслеты сразу начали творить что-то совсем непотребное.
Хотя эту поспешность можно понять: двенадцать лет я возглавляю род, а наследником не обзавёлся.
Я закрыл лицо руками и стал глубоко дышать, восстанавливая спокойствие, стараясь отгородиться от мысли, что за дверью за моей спиной находится прекрасная обнажённая девушка, обладать которой я имею полное законное право.
Мотнув головой, я направился к секретеру.
Единственное, что утешало в данной ситуациинесмотря на бурные поцелуи, в целом я мог гордиться своей выдержкой.
Глава 16
Отписанные каллиграфическим почерком слова отчёта о партиях и организациях столицы не складывались во что-то вменяемое. Знакомые имена, цифры как-то оседали в памяти, а связки и суть тонули в заполонивших разум обрывках мыслей и вспышек чувств.
Неопределённость давила, выбивала почву из-под ног, сводила с ума.
Слишком много вопросов, невыясненных обстоятельств.
Убийство главы рода Какикидикое, немыслимое, совершенно необъяснимоес одной стороны.
И с другойЛена, девушка-загадка, своим присутствием здесь сделавшая мою жизнь непредсказуемой. Пытаясь просчитать наше будущее, я терялся. Терялся совершенно и бесповоротно. Лена могла навсегда исчезнуть из моего мира буквально через час, а могла оказаться заперта здесь на всю жизнь. Её дальнейшее поведение я представить не в состоянии.
Она воспитана в другом мире и обществе, я не знаю её родных, чтобы по ним судить о заложенных чертах характера, совсем не знаю её, потому всё время нашего короткого общения она растерянна и подавлена брачными чарами.
Только что Лена согласилась с моими просьбами, но что будет, когда она придёт в себя?
Я не имел об этом ни малейшего понятия, и это пугало.
Не будь она моей женой, я бы положился на присмотр духов, но они выполнят даже самоубийственные её желания. Чего бы она ни делала, кроме прямого причинения мне физического вреда, будет поддержано духами, в такой ситуации вполне разумно опасаться последствий.
Дверь неожиданно открылась. Я думал, Лена проведёт в ванной не менее часа, но она управилась за двадцать минут. Даже такой мелочи я не сумел предположить: мне казалось, так быстро искупаться женщина просто не может.
Глядя в пол, Лена куталась в мягкий зимний пеньюар. Глаза её припухли и покраснели от слёз. Меня кольнули угрызения совести, тоже принуждая опустить взгляд, но я сдержался, подавил разливавшуюся в груди неприязнь к себе и закрыл отчёт.
Нельзя ожидать, что такие перемены в жизни девушка переживёт без слёз, так что за них можно себя не коритьнамного важнее просто её спасти.
Невольно я сосредоточился на внутреннем зрении, дававшем увидеть основанное на первородной магии проклятие, и вздрогнул: тонкие, сплетённые в неведомый узор волокна чужой магии, опутавшие моё тело и потоки магии, переместились к брачному браслету, облепили его, точно паутиной.
Усилием воли я заставил себя «присмотреться» к женскому браслету и выдохнул: он был чист.
Возможно, проклятию требовалось больше времени, чтобы добраться до него А может, ему нужно физическое подтверждение брака, чтобы добраться до жертвы?
***
Долго прохлаждаться в ванной я не могламеня переполняли эмоции. Страх, восторг, стыд, удивление, надежда, желаниевсё это дико смешивалось, ежесекундно менялось и сводило с ума.
К тому же о доме хотелось узнать от Раввера, у него хорошо получалось объяснять, несмотря на напряжённость ситуации. И совсем немного, но я боялась духовинстинктивный страх, оставшийся со времён детских страшилок о призраках.
К двери в спальню я подошла решительно, но, открыв её, сразу опустила взгляд. Дыхание перехватило от накрывших меня противоречивых желаний: сбежать или подойти к Равверу, вновь насладиться его поцелуями.
Стало невыносимо жаль, что его проклятие грозит мне смертью: не будь его, как здорово было бы надеяться на любовь Раввера, на то, что я могла бы остаться в этом мире хозяйкой волшебного дома при таком красивом и сильном мужчине. Правда, не будь проклятья, я бы здесь не оказалась, но
Зашуршала бумага.
А можно Я посмотрела на сидевшего за секретером Раввера и вздрогнула от жуткого выражения его глаз. Почти сразу они смягчились, но мне потребовалось время, чтобы опомниться и продолжить. Я бы хотела остаться здесь. Когда если ты снимешь браслет, можно мне остаться здесь?
Сердце вырывалось, я скрестила руки на груди. К щекам приливала горячая кровь. И проскальзывала мысль: «А у нас многие вне брака друг с другом живут, и ничего» Потому что мужчины интереснее, привлекательнее Раввера я не встречала, никто не вызывал у меня таких ошеломительных чувств. Ни к кому меня не тянуло так, словно моё сердце привязано к нему невидимой нитью.
Зачем? тихо спросил Раввер и скрестил руки на толстой пачке сшитой бумаги. Разве ты не хочешь вернуться домой?
Представила съёмную комнату, пробки на дорогах, офис, Валерия Кирилловича, расстёгивавшего рубашку, и быстро замотала головой:
Нет.
У тебя какие-нибудь проблемы там?
Мгновение я медлила, прежде чем ответить:
Серая, унылая жизнь без малейшей надежды на чудо у меня там.
Раввер недоуменно приподнял брови:
Ты бы хотела поселиться здесь, в совершенно незнакомом мире, где у тебя нет родных, нет ничего?
Его искреннее недоумение и такая неожиданная, но приятная идея поселиться здесь помогли справиться с мрачными воспоминаниями.
Да, кивнула я.
Наверняка Раввер счёл меня взбалмошной, но мысль о возвращении и Валерии Кирилловиче, имевшем достаточно денег, чтобы осуществить угрозу нанять подонков, которые изнасилуют меня в подворотне, настолько пугала, что родной мир стал самым нежеланным местом на свете.
Оправившись от шока, Раввер постукал пальцами по столешнице, кивнул:
Хорошо, я помогу тебе поселиться здесь. Скорее всего, это будет возможно после того, как в своём мире ты дождёшься возможности снять браслет, и если к тому времени ты не передумаешь, я обеспечу документы и содержание. Он кивнул какой-то своей мысли. Да, думаю, это будет достойной компенсацией за то, что я поставил твою жизнь под угрозу.
Я невольно улыбнулась. Раввер продолжил:
Вынужден предупредить: как только снимется браслет, магии ты лишишься.
Зарождавшееся в груди счастливое тепло исчезло. Помедлив, я грустно ответила:
Значит, буду довольствоваться волшебством окружающих.
Раввер смотрел на меня пронзительно, будто надеялся прочитать мысли. У меня по спине побежали мурашки, вспомнилось, как страстно он меня целовал. Я облизнула ещё горевшие губы. Кашлянув, Раввер поднялся и указал на дверь:
Думаю, самое время пообедать. Я проведу тебя в столовую, а ты пожелай нам еды. Если в твоих желаниях не будет конкретики, повар подберёт блюда на свой вкус, а если захочешь чего-то определённогоон сделает это, если есть необходимые продукты. Правда, я не знаю, как это сработает: блюда и продукты вашего мира могут сильно отличаться от наших.
К дверям в спальню мы подошли одновременно и замерли.
Думаю, этот вопрос вам с поваром лучше обсудить лично, тихим, чувственным голосом посоветовал Раввер и, распахнув передо мной дверь, подал руку.
В этот момент я остро осознала, что этот дом не только выглядит обиталищем аристократа, он именно таким и является. И Раввераристократ, как мистер Дарси из «Гордости и предубеждения»: в чём-то неидеальный, способный совершить не очень хороший поступок из-за заблуждений, но благородный, умеющий защитить Замечательный.
И недоступный, потому что умирать через год или два совсем не хотелось. Я смотрела в чёрные, пронзительные глаза и понимала: с Раввером моя жизнь могла превратиться в сказку.
Но эту догадку пришлось загнать глубоко-глубоко. Я вложила руку в ладонь Раввера. Он сжал пальцы и вывел меня из спальни.
Убранство дома ничуть не уступало ей в почти неуместной роскоши. По пути в малую столовую Раввер мимолётно показывал малые и большие гостиные, комнаты для гостей, комнаты отдыха, рассказывая:
Планировка комнат, мебель, оконные переплёты и стёкла, драпировки, коврыкак правило, в домах глав рода всё это создаётся из субстанции самого дома волей хозяйки. На реальные предметы запрета нет, но хозяйка считается тем лучше, чем больше предметов интерьера смогла воссоздать. Единственным допустимым исключением, не влияющим на мнение о мастерстве хозяйки, являются портреты предков, картины, статуэтки и расписная керамика.
Разглядывая узоры на коврах и стенах, изящную мебель, ажурные переплёты оконных рам, местами украшенные витражами, я чувствовала себя всё более бездарной:
Неужели всё это создала воображением твоя жена?
Да. Но она не воспитывалась как будущая глава рода, поэтому ей пришлось дополнительно обучаться и воспользоваться помощью архитекторов и дизайнеров.
«Значит, и я смогу создать что-нибудь подобное», с облегчением подумала я. Вслух же сказала:
Довольно удобно. Настоящая такая обстановка наверняка стоила бы безумных денег.