Зато и награда за эту невозмутимость была велика. Когда барин, насытившись, брал со стола, скажем, недоеденное яичко, или обглоданный кукурузный початок, или куриную кость, и бросал эти дары Яшке, тот ликовал. О, нет, он отнюдь не набрасывался на подачку, как голодный пес, не пихал добычу в рот, не брызгал по сторонам голодной слюной. Яшка был холоп от бога, и никогда не забывал о правилах этикета. Он медленно, с достоинством, поднимал с пола банановую кожуру, складывал ее красиво, и неторопливо поедал, откусывая маленькие кусочки. Всякий раз, когда у барина бывали гости, они приходили в изумление, видя столь благовоспитанного холопа. Один сосед помещика Орлова, знаменитый мыслитель граф Пустой, наблюдая за Яшкой, даже высказал мысль, что крепостным тоже не чуждо некоторое благородство.
В отличие от остальных холопов, не входящих в состав дворни, Яшка имел ряд привилегий. Он носил не рваные обноски, а вполне приличный костюм из добротной мешковины. Яшка был освобожден от воинской службы, в то время как над остальными холопами мужского пола постоянно висела опасность попасть в рекруты, то есть угодить в солдаты. Срок службы в царской армии, как выяснил Гриша, составлял двадцать пять лет. Учитывая среднюю продолжительность жизни крепостного, следовало считать этот срок посмертным.
О том, что делается в армии этой ветви пространственно-временного континуума, Гриша узнал от Еремы. Ерема по меркам холопов считался глубоким старикомему было уже тридцать лет. В шестнадцать ему выпала высокая честь стать защитником отечества, он стал им, и прослужил десять годков, до тех пор, пока не комиссоваливовремя выяснилось, что у Еремы плоскостопие. Вначале Ерема не очень хотел рассказывать о своем армейском житье-бытье, но Гриша старался так и этак, и в итоге разговорил ветерана. Впрочем, когда Ерема разоткровенничался, и стал вываливать одну жуткую историю за другой, Гриша пожалел, что вообще завел этот разговор. Армейская жизнь оказалась еще более мрачной, чем жизнь в имении, хотя слово «жизнь» и в том и в другом случае применять следовало едва ли. В имении секли вожжами, в армии шомполами. В имении заставляли работать двадцать часов, в армии заставляли работать двадцать часов, а остальное время маршировать и петь патриотические песни. В имении холопов относительно берегли, и пускали в расход только по уважительной причине. В армии могли поставить к стенке или вздернуть по любому поводу, а так же вовсе без оного, в профилактических целях. Офицеры жили отдельно, и с солдатами почти не контактировали. Все руководство осуществляли сержанты, по сути те же самые надзиратели. Кастрация в армии не практиковалась (без яиц солдат не солдат, дай ему хоть автомат, хоть пулемет), зато присутствовал иной милый обычай. Заключался он в том, что сержанты драли своих солдат не только в переносном, но и в прямом смысле, притом в обоих случаях без смазочных материалов. Ереме, как и прочим крепостным, были чужды такие понятия как честь и чувство собственного достоинства, так что он рассказывал об учинявшихся над ним действиях сексуального характера вполне равнодушно. Гриша, слушая отставного военного, впервые в жизни покраснел от стыда.
Так вот, любой холоп мужского пола мог загреметь на военную службу. В имение приходила разнарядка на столько-то человек, и столько-то счастливчиков отправлялись защищать царя и отечество. В армии из них делали настоящих мужчин. Делали, как и все в этом мире, через жопу. Но Яшка мог не беспокоиться о том, что его отправят защищать родину. Барин слишком ценил своего преданного слугу, чтобы расстаться с ним.
В течение всего дня Яшка находился подле барина, прислуживая ему во всем, стараясь не дожидаться приказов, а угадывать мысли господина. У него это хорошо получалось. Стоило барину присесть в кресло и зевнуть, как Яшка с быстротой молнии уже подставлял ему под ноги скамеечку, а под голову нежно подкладывал подушку. Стоило барину только захотеть чихнуть, как Яшка уже желал ему здравия вечного и жизни долгой. Во время богослужений, которые случались в имении довольно часто (помещик Орлов был человеком набожным), Яшка во весь голос молил бога только об одномо ниспослании любимому барину всех возможных благ, величал его святым и ставил в один ряд с официально канонизированными христианскими авторитетами.
Помимо Яшки в барском доме постоянно проживали повара, прачки, горничные, два садовника и шут. Шут оказался персонажем колоритным. Как рассказали Грише крепостные, Пантелей (так звали шута) родился калечным и потешным, то есть, говоря научным языком, с синдромом ДЦП. Обычно таких детей сразу после рождения отправляли на заслуженный отдыхникто не собирался кормить нетрудоспособных холопов, но Пантелея барин велел оставить, ибо давно лелеял задумку завести у себя шута, как это было принято у многих его соседей.
Когда Гриша воочию увидел Пантелея, он с первого взгляда понял, что этот перекошенный, весь трясущийся при ходьбе уродец, конченая сволочь. Судя по тому, какими глазами поглядывали на шута другие крепостные, Гриша понял, что его оценка оказалась верной.
Что касалось поваров, то их еще в детстве отправляли в специальное кулинарное училище, откуда они возвращались суровыми кастрированными профессионалами. В горничные и прачки набирали молодых привлекательных девок, дабы своими формами и личиками радовали господские очи. Тандем садовников состоял из глухонемого жлоба по имени Герасим и тощего прыщавого юнцаего ученика и преемника. Как поведал Грише Тит, Герасим вечно был недоволен своим тупым учеником, и постоянно бил его сметным боем. Дабы не огорчать барские очи видом экзекуции, Герасим вытаскивал ученика за ворота усадьбы, хватал что под руку подвернется, обычно палку, и бил пацана до полусмерти. При этом ученик орал диким криком, а Герасим, глухой и немой, только мычал, как бык-осеменительму-му! Однажды Грише довелось пронаблюдать это действо, и он точно понял, что не хочет быть садовником. Вначале было прикольноогромный детина лупил тощего сопляка крепкой палкой, но когда сопляк обмочился по третьему разу уже кровью, Гриша не выдержал и отвернулся.
Вывалив навоз из тележки, Гриша повторил свой вопрос:
Тит, ну а все-таки, как можно попасть в дворню? Как вообще туда попадают?
Отличиться нужно, ответил Тит, немного подумав.
Как? сказал Гриша. Гриша сказал, а Тит сделал. Вытряхнув из широких штанин еще немного навоза, зловонный холоп промолвил:
Трудиться надобно усердно, набожно, барина любить как отца родного....
От трудов праведных не наживешь палат каменных, перебил Тита Гриша. Да и насчет отца Мой бухал день и ночь, меня с мамкой колотил. Если я барина как батю буду любить, пускай он сразу вешается. Тит-простатит, ну а что конкретно нужно сделать, чтобы в дворню попасть?
Надобно явить пример преданности небывалой.
В смысле?
Услужить барину.
Не пойму я тебя.
Поразить его любовью своей сыновней.
Ловко прогнуться, то есть, кивнул Гриша. Смекаю, не дурак. Только как же это сделать, когда он из своей усадьбы не выходит?
Скоро праздник большой, православный, распевно протянул Тит. День успения святой великомученицы Евлампии.
Ага, протянул Гриша. Про эту святую Евлампию он был наслышанхолопы частенько говорили о ней. Жила Евлампия лет пятьдесят назад то ли в Москве, то ли еще где, и при жизни якобы умела предсказывать будущее и исцелять болезни. Впрочем, настоящая всенародная слава настигла Евлампию после смерти. К живой чудаковатой бабке, глухой как пень и при этом матерящейся хуже целой артели сапожников, православный люд относился со смешанными чувствами: одни верили в ее сверхъестественные способности, другие не очень. То есть крепостные не имели права выбора не в чем, в том числе и права выбора веры или ее отсутствия. За них все решали представители духовенства, занимающиеся промывкой мозгов темного и глупого люда. Так что отношение холопов какого-либо имения к живой Евлампии определялось отношением к ней приставленного к имению попа.
Но вот Евлампия померла, перестала ругаться матом и звонко пускать ветры, и из нее тут же кинулись лепить образ святой великомученицы. Святостью Евлампия не отличаласьпо молодости она трудилась горничной в господском доме, так что топтана была не единожды, да и не сказать, чтобы сильно уж мучилась при жизни. Не больше остальных. Но едва только хладный труп Евлампии скрылся в недрах земли, как православная церковь развернула широчайшую компанию, направленную на популяризацию новой святой. Как грибы после дождика стали появляться люди, якобы чудесно исцеленные Евлампией, в народ пошли высказывания Евлампии, которые заучивались наизусть и повторялись в тему и нет. Судя по этим высказываниям, Евлампия завещала всем православным воспитывать в себе кротость и покорность, любить больше жизни своего барина и работать на него на износ. Так же ходил рассказ о том, что митрополиту Филарету во сне явилась Евлампия, и поведала о загробной жизни. Согласно ее откровениям, те крепостные, что при жизни любили своих господ и пахали на них как проклятые, попадали в рай, где блаженствовали, то есть не работали вовсе и получали каждый день целый тазик отрубей. Холопы, поступавшие иначе, то есть всевозможные смутьяны и бунтари, оказывались в аду, где черти сажали их задами на сковородки и жарили целую вечность. Что касалось господ, то они после смерти поголовно, как святые люди, попадали в особый рай, отдельный от рая холопского. Что там и как Евлампия не уточнялапо всей видимости, ее, как крепостную, в рай первого класса попросту не пустили.
Помимо всего этого считалось, что мощи святой Евлампии обладают чудесной силой, и способны исцелять людей. Эти мощи постоянно возили по городам и весям, дабы все желающие могли соприкоснуться с чудом. Дабы облагодетельствовать как можно больше людей, мощи разделили на двадцать фрагментов. Зловонный Тит рассказал, что в том году к ним в имение привозили тазовую кость святой Евлампии, и набожные холопы устроили перед святыней такую давку, что затоптали насмерть трех человек. Гриша слушал все это и морщился. Вся эта прикладная некромантия была ему глубоко непонятна, в святых и богов он не верил. Зато верил в то, что религиозный праздник можно использовать в своих целях.
На службе в церкви все будут, дрожащим от волнения голосом рассказывал Тит. И кормилец, и доченька его, и дворня, и надзиратели, и мы, люд бесправный.
Вот когда можно к барину вашему подобраться, задумчиво пробормотал Гриша.
Глава 12
Гриша постепенно осваивался в новом для себя мире. Почти полный разрыв со своей родной реальностью сделал свое делопрошлая жизнь стала казаться Грише далекой и призрачной, как полузабытый сон. Все дни он проводил в имении, и только ночью возвращался в штаб тайной организации. Но и там все его общение сводилось к беседам с Ярославной или с Львом Толстым. Толстой все больше ворчал и требовал результатов, на что Гриша, скрежеща зубами, отвечал, что результаты ожидаются со дня на день. В отношениях с Ярославной наметился явный прогресс. Как-то в коридоре Гриша, не утерпев, схватил девушку за попу. Что произошло после, Гриша помнил смутно, но очнулся он на полу с окровавленной физиономией и чудовищно болящим пахом. Ярославна впоследствии извинилась за излишне бурную реакцию.
Извини, что так получилось, сказала она, но в голосе ее не чувствовалось раскаяния. Это я от неожиданности.
Да, проворчал Гриша, прижимая пакет со льдом к родимым гениталиям, я тоже такого не ожидал. Зачем сразу бить-то? Мне там каждый день достается, так теперь и ты взялась. Я же ничего такого, без злого умысла, это просто инстинкт размножения сработал быстрее мозгов. Он всегда быстрее мозгов срабатывает. Есть у людей такой инстинкт. Почти у всех. У тебя, похоже, нету.
Ярославна присела рядом и погладила Гришу по спине.
Извини, я правда не хотела, талантливо изображая раскаяние, сказала она. Просто после твоего нападения на нашего научного руководителя все тебя побаиваются и считают....
Крутым? быстро и с надеждой спросил польщенный Гриша.
Скорее неадекватным Но и крутым тоже считают. Вот я и погорячилась. Ведь неизвестно, что тебе там в голову взбрело.
Смотрела фильм «Свальный грех 3»? Вот то, о чем фильм, мне в голову и взбрело. Мне это уже давно в голову взбрело, и никак выбрести оттуда не может. Вообще ни о чем больше думать не могу. Оно и раньше ни о чем, кроме этого, не думал, разве что о пиве, но сейчас совсем невмоготу. Может быть, ты сможешь мне как-то помочь, а то ведь вся операция окажется под угрозой срыва. Ведь это такое дело опасное. Там, в имении, один мужик от воздержания ласты склеил. А вдруг и я так же кончу. Нет, я так кончать не хочу. Я хочу по-другому кончать.
Ярославна посмотрел на Гришу, загадочно улыбнулась и кивнула.
Хорошо, сказала она. Я тебе помогу.
Сама? быстро спросил Гриша.
Сама.
И никакой Галины?
Никакой.
Ура!
Гриша все еще не верил своему счастью, а Ярославна направилась к двери, пообещав, что сейчас вернется. Гришина фантазия тут же пустилась в полет.
К тому моменту, когда возвратилась Ярославна, Гриша от своих фантазий возбудился так, что готов был изнасиловать подушку. Ярославна, вопреки ожиданиям, явилась одетой, притом так же, как и была. Гришу, впрочем, это не очень расстроило. Он решил, что раздеть девушку своими заботливыми руками даже интереснее, чем сразу накинуться на готовенькое.
Вот, выпей, предложила Ярославна, и протянула Грише стакан с мутноватой жидкостью, который принесла с собой.
Гриша с величайшим презрением посмотрел на стакан, затем на Ярославну, и с нескрываемой обидой в голосе проворчал:
Ты что думаешь, я с тобой своими силами не справлюсь, без всяких там допингов? Плохо ты Гришу знаешь! На Гришу еще ни одна телка не жаловалась, все были довольны. Точнеесчастливы.
Однако Ярославна настояла, чтобы он все же выпил загадочную жидкость. Гриша не очень хотел вливать в себя невесть что, всякой гадости на закуску ему хватало и в параллельной реальности, но, к сожалению, путь к телу Ярославны лежал через странное пойло. А ради такого тела Гриша мог выпить что угодно и в любом количестве. Так что напиток он проглотил безропотно, и нашел его вкус отвратительным.
Дай угадаюлопуховый нектар и сок чертополоха? спросил он, с лязгом расстегивая молнию на брюках.
Вообще-то это настой завянь-травы, поправила его Ярославна. И зря ты его весь выпил. От такой дозы эффект может стать необратимым.
Какой эффект? уже заранее предчувствуя недоброе, спросил Гриша.
Эффект увядания.
Увядания чего?
Того, что доставляет тебе столько беспокойства.
В обычных ситуациях Гриша не отличался понятливостью и мог тупить долго и счастливо, но теперь он как-то сразу все понял. С утробным ревом бросившись в уборную, Гриша засунул в рот не два и даже не три пальца, а чуть ли не всю руку по самый локоть. Кошмарное зелье хлынуло в унитаз вместе со слегка переваренным ужином. Но Гриша не остановился на этом. Он мучил себя до тех пор, пока не вывалил из желудка все до капли, после чего, мокрый от пота и обессиливший вернулся в комнату.
Я подумала, что ты этого хочешь, виновато пожала плечами Ярославна. Ты же сам о помощи просил. Говорил, что ни о чем больше думать не можешь, и даже намекал, что на почве воздержания твоей жизни может угрожать опасность. Настой завянь-травы старинное средство. В малых дозах оно притупляет сексуальное влечение, в больших количествах может вызвать полную и бесповоротную импотенцию. Тебе этого стакана должно было на месяц хватить, если принимать в день по чайной ложке.
Бледный и вспотевший Гриша без сил опустился на кровать. Исподлобья посмотрев на Ярославну, он проговорил хриплым голосом:
В следующий раз, когда вздумаешь напоить меня каким-нибудь дерьмом, предупреждай заранее о возможных последствиях. Это же, блин, надона мою потенцию покуситься А если снаружи атомная война произойдет, и все, кроме нас, погибнут? Сама же будешь локти кусать. Некому будет тебя удовлетворить, потому что Толстого, гниду злую, я сразу ломом контужу.
Но ты же сам просил о помощи, напомнила Ярославна.
Гриша внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять, издевается она над ним, или просто родилась дурой. С одной стороны, дур и дураков, как будто, не должны подпускать близко к сложной аппаратуре, но с другойслучился же Чернобыль.
Я вообще-то намекал на как бы секс, а не на то, чтобы ты меня перевела в разряд импотентов. Рано мне еще на скамейку запасных. Я еще способен забить немало мячей в чужие ворота.
Так ты про секс, спохватилась Ярославна. Ну, так бы сразу и сказал. Сейчас позову Галину.
Гриша опять заподозрил, что Ярославна издевается, но лицо у девушки было тошнотворно честное, большие глаза смотрели удивленно и немного виновато.
Ты случайно стажировку в имении помещика Орлова не проходила? спросил Гриша мрачно. Там тоже до всех туго доходит.
Так мне привести Галину?
Не надо! Ни Галины, ни завянь-травы, ничего другого. А если попытаетесь меня кастрировать среди ночи, я вас грызть буду зубами, как зверь лютый, но живым не дамся.
Как-то вечерком Гришу посетила целая делегация незнакомых людей. Утомленный долгим трудовым днем, он лежал на кровати и разглядывал фотографию Танечки, как вдруг дверь в его апартаменты без стука распахнулась, и на пороге возник Лев Толстой. Вместе с ним внутрь ввалились еще трое, все в костюмах и в возрасте.
Гриша привстал на кровати, глазами нащупывая стул. Он давно уже подозревал, что Толстой замышляет недоброе, и решил, что если что, он тут же хватает стул и первым же ударом отомстит Толстому насмерть.
Это он и есть? спросил самый важный незнакомец, разглядывая Гришу, как таракана на кухонном столе.