Дартаньян встрепенулся, взлетел на столбик у воротпоток воздуха взъерошил мне волосы и поставил челку дыбом. А птиц вытянул голову, безошибочно, как хороший компас повернулся к востоку и закричал мощно, красиво, звонко. На все Большие Рогавки.
Что дальше?спросила Оксана.
Дальше,я потерла лоб,надо бы Соне позвонить. У нее профессия такаямного знать. Особенно про публичных личностей, вроде этой госпожи, не к ночи будь помянута, Нери.
Не нужно,мягко попросила мама.
Кажется, мы с Оксаной повернулись одновременно, возможно, она даже чуть раньше.
Соня ничего об Алене не знает. И пусть так остается. Всем будет лучше, твоему папе, Кира, в первую очередь.
Видно, взгляд у меня был очень красноречивым.
Расскажу я, расскажу,мама присела на колченогую табуретку у крыльца. Неуверенно улыбнулась, словно пыталась за что-то заранее извиниться, но понятия не имела, как это сделать.
Соня нам не родная,объявила она, в основном, для Оксаны. Мне мама Америку не открыла.
Совсем?проницательно спросила хозяйка.
Ну, если только в степени: нашему топору двоюродное полено.Она вздохнула. Потом махнула рукой: сгорел сарайгори и хата и негромко, спокойно заговорила:
У нас в доме была домработница. Не приходящая, жила с нами, комната у нее отдельная была. В те времена такого особо не практиковали, нослучалось. Молодая девушка, красивая. Очень красивая. Видела Аманду Сайфред?
Из "Скуби-Ду"?переспросила я. Мама кивнула:
Вот именно. Такая дерзкая и, одновременно, детская красота. Мужчины от нее с ума сходили. Тетка не раз говорила, что стоило бы убрать Нину из дома, потому что с такой красивой прислугой хозяйская дочка никогда замуж не выйдет. Мама... мама только смеялась. Говорилаесли мужчина готов променять перспективы на симпатичную моську и круглую попу, то такой зять нам не нужен, все равно ничего приличного из него не выйдет.
Тетя оказалась права?догадалась я.Кого домработница у тебя отбила?
Не отбила, так... Он хотел жениться. На мне, не на ней. Только я простить не смогла. А он уехал. Тогда уже границы открыли, он и рванул. Сначала в Польшу, туда проще всего было. Потом в... каплагерь.
Куда?вытаращилась я.
Ну, в капиталистическую Европу. Так тогда говорили. Хотя социалистической уже, практически, и не было. Но, видимо, по привычке.
Мама закатала рукав, далеко. На предплечье, у самого локтя, темнели тонкие ниточки почти рассосавшихся шрамов. Если прошло больше двадцати лет... это какой же глубины были порезы? Как она кровью не истекла? Ну, мама!
Тонкие линии, если присмотреться к ним внимательно и приложить догадку, складывались в инициалы: "АК". Мама потерла руку, морщась, словно шрамы до сих пор причиняли ей боль.
Да,кивнула она,ноют на погоду.
Чем это? Бритвой?полюбопытствовала Оксана.
Ножиком. Перочинным... не важно. Я тогда была зла и расстроена. Потом опомнилась, сама вызвала "Скорую". Спасли.
...Узнаю свою маму,мысленно фыркнула я,настроение меняется, как удача в казино. Но "АК"? Никого с таким именем я не знала.
Антон Королев. Только сейчас его зовут по-другому. Ульрих Кениг.
Мы с названной сестрой переглянулись. В памяти что-то шелохнулось... я на нее никогда не жаловалась, но тут пришлось напрячься.
Да фонд же этот, чтоб ему ревизию хорошую,хлопнула себя по лбу Оксана,благотворительный. От которого эта коза по телевизору красовалась. Фонд Кенига, я в школе немецкий училатак он, стало быть, свою фамилию перевел. А Ульрих... потому, что похоже на "Юлия"?
Она кивнула.
Солнце поднималось над холмами, поросшими соснами. Сырая трава сохла, наполняя воздух совершенно упоительным запахом.
Значит, этот Антон ухаживал за тобой. Помолвка была?
Тогда так не говорили. Заявление... да, заявление в ЗАГС подали.
А потом? Юлька, что мы из тебя каждое слово клещами тянем! Не шутки уже: машину взорвали, дом подожгли, муж в больнице, вы скрываетесь в краях, "где живут псеглавцы", а ты стесняешься сказать, как застукала своего жениха с домработницей двадцать лет назад. Тоже мнесенсация, географ глобус пропил! Дело-то насквозь обычное. Покажи мне бабу, от которой ни разу мужик налево не сходил, я с ней сфотографируюсь.Оксана уперла руки в боки и подарила маму взглядом инквизитора.Давай уже, без "испанских сапогов". А то ведь... я-то ничего почти не могу,вот Кира пошепчет тебе над холодным молоком, чтобы язык за зубами не держался.
Не нужно,помотала головой мама,ты права, ерунда все это. И тогда была ерунда, а сейчас и подавно. Я думаю, Нина Тоше чего-то подлила.Оксана хмыкнула, но сдержалась.Да, думаю! Он ведь ни разу не посмотрел на нее как на женщину, которую... Смотрел просто как на постороннего человека. А в последние дни даже и с неприязнью какой-то. Думаю, вешалась она на него.
...Был мой день рождения. Большой праздник, много гостей. Почти половина нашей группы и друзья дома. Сначала стол, потом танцевали. Потом Тоша куда-то исчез. Я думала, просто вышел на балкон, он не любил шумные сборища. Пошла на кухню, отнести тарелки. Кухня рядом с комнатой Нины, звукоизоляция там была... проще сказатьне было. Я услышала звуки,Мама ненадолго замолчала, но не смущенно, скорееозадаченно.Знаешь, вот сейчас думаю, не так уж я и ошиблась тогда. Стонать, конечно, не только от боли можно, но уж больно те стоны были неправильные. Не удовольствие в них было. Совсем другое.
Я молчала, боясь спугнуть момент. Мама заговорила и останавливаться не собиралась, а это дорогого стоило. Оксана внимательно слушала, она это умела.
Позвала ребят, те высадили дверь. Сразу, даже не стучали. Что имуже подшофе были, да, вдобавок, просит-то хозяйка. К тому времени в коридоре небольшая толпа собралась. Дверь, значит, вылетелаа там мой Антон во всей красе. С этой...мама не выдержала и зашипела гадюкой. Правда, быстро взяла себя в руки.Дальшепонятно. Нину мгновенно рассчитали, заявление я забрала.
А он?не выдержала любопытная Оксана.
А чтоон? Ходил вокруг, цветы на лестнице оставлял. Отца разжалобил, тот даже со мной "поговорить" пробовал. Мамуту нет, она стояла стеной: не надо нам этого, ни даром, ни с доплатой.
А ты?
А меня больше волновало, что обо мне одногруппники подумают, если после такого я Тошу прощу.
Значит, не любовь и была,припечатала Оксана.
Не любовь,вздохнув, согласилась мама.Я, когда Пашу встретила, поняла. Он и в четверть не такой красавчик, как Антон. Невысокий, плотный, как колобок. Волосы рыжеватые и уже с залысинами. Лицо... как сказать-то, чтобы не обидеть. Такой Ваня. Деревенский. Глаза хлопают, улыбка обалделая.Образованияодин техникум, но было в нем такое что-то.
Харизма,фыркнула Оксана.
Да не то!Рассмеялась мама.Скорее, деревенское простодушие. Как у медведя: "Вы ведь хорошие ребята, вы меня не обидите? Потому что если обидите, я вас порву на ленты и часть съем, а остальное припрячу. Предупреждаю заранее, просто чтобы никаких недомолвок между нами не было. Честностьлучшая политика".
В общем, ты взглянула в эти честные глаза и пропала. А Соня-то откуда взялась?
Я к этому подхожу. Осенью это случилось. Мы с Пашей уже женаты были, он работал сутками, дело поднимал. Я дом вела. Позвонили по телефону. Городскому, мобильного у меня тогда не было, баловством считала. Звонок был из нашего, местного роддома. Спросили, знаю ли я некую Нину Емельянову. Она была при смерти и хотела о чем-то со мной поговорить.
И ты подхватилась и побежала,мрачно сказала Оксана.
А как же! Человек умирает, может быть, что-то еще сделать не поздно. Да, побежала. И вы бы побежали, не надо тут из себя циников изображать, я вас насквозь вижу, обеих! Кинулись бы впереди паровоза. И я кинулась.Мама на секунду прикрыла глаза. А когда открыла, были они черные, как грозовая туча.Нина, правда, умирала. Спасти ее было невозможно: внутреннее кровотечение, низкий гемоглобин и высокое давление. Убийственная комбинация. Она только что родила ребенка, девочку. От Антона, так она сказала. Правды я не знала.Мама вскинула руку.И сейчас не знаю. Для анализа ДНК материал нужен, а Антон пропал. Да и... не все ли равно? Ребенок здоровый оказался, без патологий. Конечно, хорошо было бы на счет наследственных болезней выяснить, но тут уж как вышло. Я ведь и про Нину ничего не знала. Правда, ее медицинскую карту мне показалина удивление здоровая женщина.
И как здоровая женщина умудрилась умереть родами?удивилась я.
Резус-конфликт, так мне сказали.
Чушь собачья! Пока мама беременна, признаки несовместимости крови никак себя не проявляют ни у матери, ни у плода. Потом желтушка может развиться. У ребенка! Отечность, но никак не вот это...
Разное бывает,попыталась защититься мама.
Хорошо,буркнула хозяйка,эта коза перед смертью навязала тебе своего ребенка...
Не навязала. Я сама,мягкий голос мамы сделался вдруг не просто стальным. Титановым.И Сонямоя. Не ее. Она ее даже к груди не прикладывала, не разрешили.
Да твоя, твоя. Кто спорит,Оксана улыбнулась,понятно, что за двадцать-то с хвостиком прирослоне оторвешь. Да и дочка вышла хорошая, умная, хваткая. Я ж ее по телевизору сто раз видела. И? Когда эта Алена объявилась? Кстати, кто она твоей Соне?
Нашей Соне,поправила я.
Один пес. Бабка?
Прабабка двоюродная,огорошила нас мама.Единственная оставшаяся в живых родственница. Потому как не рожала. Детей у нее нет и никогда не было. Понятно, дорогие мои.
Мы с Оксаной переглянулись, словно пришибленные внезапным ужасом. Потому что ответ-то у загадки был только один и ни мне, ни сестре он не нравился. Родовое проклятье, иначе этот пазл никак не складывался.
На сколько поколений?
Стандартно, на семь,мама жестко усмехнулась,Соня как раз седьмая.
ГЛАВА 14
Невидимый в темноте серый клочок тумана беззвучно и стремительно летел над трассой, вслед за черным внедорожником, повиснув на заднем бампере. Пользуясь тем, что трасса пуста, водитель втопил педаль газа в пол, выдав все сто пятьдесят. Камеры наблюдения его не волновали, похоже, возможные штрафы были включены в чек, а то и оплачены заранее.
Джип сбросил скорость только перед самым въездом в город, и лишь поэтому черандак сумел учуять, что машину "приняли". Это было сделано так аккуратно, что водитель, скорее всего, ничего не заметил.
Сначала на хвосте внедорожника висел неприметный "Фиатик" синего цвета, потом его сменил мотоциклист в шлеме, еще через несколько кварталов мотоциклист свернул в подворотню, а слежку продолжила белая помятая "Гранта".
Черандак неплохо чуял и в этом облике, весь транспорт пах одним гаражом, этого хватило, чтобы понятьведьму именно "ведут".
Широкие, прямые, как стрела, проспекты искрились и переливались декоративной подсветкой, пару раз мелькнула река с горбатым мостом и серебристой лунной рябью на воде. У причала тихонько покачивались катера.
Жизнь в ночном городе била ключом, обе машины занырнули в блестящую, рычащую и неприятно пахнущую ленту и немедленно потерялись в ней. Черандаку пришлось чуть не лечь на бампер, чтобы не упустить "свою" дичь. Впрочем, в преследовании равных ему было немного.
По улицам бродили толпы людей, причем, кажетсяони никуда не торопились, просто любовались ночными фонтанами и архитектурными изысками старинных зданий. В свете ночных фонарей они выглядели очень авантажно.
Водяной дух засмотрелся на этот странный, по его меркам, праздник жизни и чуть не соскользнул с гладкого бока внедорожника на очередном повороте, но опомнился и прижался плотнее.
Миновали центр. Видимо, ни в ресторан, ни в ночной магазин ведьме было не нужно. Ближе к окраине поток машин поредел, а потом и вовсе иссяк. Джип уже не летел стрелой, а передвигался неспешно и солидно, как большой кит, заплывший в бухту.
Иногда мимо проносились более безбашенные водители, свистя шинами по влажному асфальту. Улицы тоже опустели, лишь иногда попадались влюбленные парочки, да дремлющие на скамейках ничейные кошки. Точнее, кошки, которые гуляли сами по себе.
Дома сделались приземистыми и простыми. Джип свернул в переулок. "Гранта" на мгновение приблизившись почти вплотную, осталась на основной дороге. Похоже, водитель получил четкую инструкцию наблюдение не "светить", а в лабиринтах окраинных двориков "хвост" спалился бы без вариантов, вопроскак скоро.
Не глупо...
Но через некоторое время черандак понял, что недооценил водителя джипа и переоценил преследователей. Проскочив район, машина развернулась чуть ли не в обратную сторону. Выходит, о наблюдателе они знали?
И, если такие умные, то не засекли ли самого духа? Ведьма могла. И не просто отогнать, могла и развеять. Впервые с начала погони черандаку стало не по себе. Окончательная смерть с развоплощением в его ближайшие планы не входила.
Вот только отстать от джипа он не мог. Упустить ведьмуподвергнуть опасности забавную маленькую "хозяйку", растрепанную блондинку с задорно блестящими глазами и грубоватым, но приятным голосом. Не уберечь. Черандак творил волю пославшего его и противится ей не мог, хоть небо гори.
Наконец, внедорожник влетел под шлагбаум, отсекающий от остального мира небольшую колонию новопостроенных девятиэтажек и затормозил на парковке. Приехали? Или снова обманка?
Приехали. Ведьма вышла и, постукивая каблучками, направилась к подъезду. Сейчас, среди этих декорация, она выглядела гораздо уместнее, чем в деревне Большие Рогавки. Черандак посомневался, имеет ли смысл пытаться просочиться в подъезд, но не рискнул, ведьма выглядела опасно-настороженной.
Впрочем, был и другой путь. Он чуял и слышал гораздо лучше чем человек, пожалуй, даже лучше, чем средняя собака. Может, какой-нибудь призовой сеттер и опередил бы его, но деревенский кабысдохточно нет. Дух отчетливо слышал, как в предутренней тишине поднимается кабина лифтаочень быстро, гораздо быстрее, чем он ожидал... Но взлететь по стене дома параллельно с ней оказалось вполне возможно. А вспыхнувший в квартире свет вывел на цель не хуже, чем маяк к берегу.
Но вот окнаподвели. Ни единой щели, чтобы всосаться. Черандак уже успел представить себя птицей, бессильно бьющейся о стекло и испаряющейся с первыми лучами солнца. А чтозапросто, малиновый шар уже вынырнул из-за горизонта и висел над рекой. Здесь его, конечно, застили многоэтажки, но что с того? Дух чуял. Еще немного, и сидение на стекле станет не просто опасным. Оно станет последним, что он сделает в жизни.
К счастью, ведьма решила, что в доме душно. Подойдя к окну она некоторое время бездумно вглядывалась в медленно розовеющее небо и черный провал двора-колодца, а потом что-то сделала со странным окном и ононет, не распахнулось на всю створку, как ожидал дух а слегка упало и так повисло, образовав тонкую щель.
В нее черандак и втянулся.
Дом был тесным, но богатым. Как это понимать, дух не ведал. Есть у тебя деньги, так отчего же не жить на широкую ногу, в нормальном большом доме, где не нужно себя ограничивать и ютиться на крохотной софе вместо нормальной, человеческих размеров, кровати. И стулья могли быть побольше и посолиднее. На этичто, только ноги положить.
Ковра не было, голый деревянный пол, голые стены, ни гобелена, ни картины, ни лепнины под потолком. Гардеробная оказалась не комнатой, а просто какой-то кладовкой в стене... Черандак счел бы ведьму нищей, если б не одно обстоятельствокомнату просто заливал свет. Он был таким ярким, что дух еле нашел щель, чтобы затаиться.
И вот тоже хитростьсвет был, а жара, духоты и характерного запаха от множества горящих ламп не было. И самих ламп дух не увиделсвет брался словно из ниоткуда.
Значит все же богатая, только... что ж она завалящего ковра-то не велела положить? Ладно, сейчас лето, а зимой? Надо думать, ноги-то отмерзнут. Или высокотак и ничего? И, вот еще странностьпеременив платье на шелковые штаны и рубаху, по виду мужские, а по цветуявно дамские, ведьма не позвала прислугу, а принялась сама готовить себе чай.
Черандак наблюдал, пытаясь увязать то новое, что увидел с прошлым опытом. Не вязалось. И собачьи воспоминания помогали плохо, можно сказатьникак. Собакахороший зверь, умный и верный, но мир видит иначе. Псом он воспринимал окружающее мутным, мерцающим, в одном цветелибо желтом, либо голубом и, в основном, через нос. Но с запахами произошла какая-то беда, они стали все сплошь резиновые: резина с яблоком, резина с колбасой, резина с потом, резина с кровью... точнее, кровь с резиной.
Черандак заново знакомился с миром. И так увлекся, что едва не упустил момент, когда ведьма заговорила. Странноникакого гостя в доме не было, но, поразмыслив, дух сообразил, что беседует ведьма с плоской мерцающей штукой на красивых коленях, обтянутых резиной с запахом ног и другой резины.