Збидень всё так же отказывался делиться вестями. Приходилось собирать их по крупицам из досужей болтовни, скудных на объяснения приказов и того, что удавалось подглядеть. Восстанавливать общую картину из мелочей было сложно, но без этого Микаш плохо понимал, что делать. Через пару дней разум сам процеживал и вычленял нужное. Выходило, что они наткнулись на силы значительно большие, чем рассчитывали. Демонская рать собралась, говорили те, кто воевал на передовой, под стать первым тролльим войнам. Благо, за столько веков силы и мастерство ордена возросли многократно. Потери были значительные. Каждый вечер догорал вместе с погребальными кострами.
Выходов из ложбины обнаружилось больше. Один из них скрывался между пригорками в узком овраге, следопыты рыли подземный ход с противоположной стороны на случай, если придётся отступать тайно.
Твари здесь собрались достаточно древние и распространённые, о них много говорилось в книгах. Кроме гарпий, полчища ехидн, горгон, минотавров, гидр, ламий, василисков, горгулий и керберов. Встречались даже гиганты-кекропы, метатели валуновот них урона было как от осадных башен. Единственное радовалохитростью они не отличались, о колдовстве не помышляли, всецело отдаваясь силе и ярости. Ночных нападений больше не случалось.
В боях Зябликов ставили в дальний от основных схваток фланг, потому демонов замечали разве что вдалеке, едва различимыми всполохами аур. Микаш каждый день отлавливал хотя бы одну мелкую тварь, чтобы парни попробовали себя в бою. Гарпии, ехидны, горгоны, горгульи, даже одного кербера удалось притащить. Порой приходилось нарушать приказ и покидать позицию, чтобы оказаться поближе к демонам. Зяблики поначалу трусили. Заставлять, угрожатьбез криков обойтись не получалось. Збидень только журил, что Микаш лезет, куда не следует. Хотелось высказаться. Почему он должен возиться с сосунками? То внушением заставлять добивать полудохлых демонов, то и вовсе направлять их руки собственными, как будто они барышни кисейные!
Однажды утром Оле и Реут не явились на построение. Не нашли в лагере их вещей и лошадей. Сбежали Грустил о них только Микаш. Оставшиеся постепенно обвыкались, заражались азартом битвы и жаждой крови. Больше всех старался Келман: первым лез, если предлагалось самим вызваться на бой. На ночёвках громко хвалился, что уложил больше всех тварей и словно сам себе верил, становился ловчее и уверенней, а в ударе чувствовалось гораздо больше силы. Микаш даже выделил его перед всеми, когда Збидень собирал их для утреннего построения.
Если готовы, то сегодня пойдём на передовую, заложив руки за спину, Збидень расхаживал вдоль строя. Зяблики тревожно переглядывались, только Микаш оставался спокоен. Ждал этого. Подменим выбившееся из сил звено.
Он принялся распределять задания. Микаш внимательно вслушивался, представляя себе будущую битву.
А ты, как победивший больше всего демонов, сразишься с минотавром, Збидень широко улыбнулся Келману.
Тот счастливо облизнулся и закивал.
М-минотавр?! выдохнул Микаш прежде, чем Збидень успел добраться до него. Вы что! Поставьте лучше меня, я готов!
Ты пойдёшь против гарпий вместе с Дидье и Кашталем. Ты же по ним мастер, отмахнулся Збидень.
Микаш приподнял одну бровь. Что значит это показное презрение?!
Они справятся без меня. А на минотавра надо вдвоём, а то и втроём идти. Даже лучший без поддержки не выстоит! не сдавался Микаш.
Маршал Комри просил напомнить: приказы командиров не обсуждаются, не повышая голоса, укорил Збидень. Ещё слово, и поедешь домой.
Не отбирай у меня славу! хорохорился Келман. У тебя уже есть трофейкоса пересмешницы. А у меня будет голова минотавра!
Микаш промолчал. Лучше бы и до этого молчал. Молчаниезолото. Всё сделает сам.
Он нашёл среди вещей мешок с ядом и отнёс Келману.
Минотавры перед нападением ревут. Широко разевают пасть и Ты должен закинуть туда это. Одна попыткабольше не будет. Потом отстреливайся. Не вступай врукопашную, пока он не ослабеет, а лучше дождись меня. Управлюсь с гарпиямии тотчас к тебе, подбирал слова Микаш, пока Келман смотрел на него сверху вниз со спины пузатого рыжего мерина.
Хватит тебе кудахтать! оборвал тот и погнал коня в начало строя.
Микаш взобрался на Беркута и поспешил следом
У линии фронта все разговоры стихли. Напряжение стало густым и вязким, почти осязаемым в сыром, промозглом воздухе. Лошади хрипели, грызли удила, перебирали ногами в нетерпении. Зяблики жались к их гривам, побаиваясь первого боя. Серые утренние сумерки рассеивались, в прореху между облаками заглянул алый глаз солнца. Запели боевые горны, закричали командиры, загрохотали по мёрзлой земле кованные копыта. Реяли пёстрые знамёна на ветру, плотным строем, нога в ногу неслись лошади, в такт стучали сердца. Впереди круговертью разноцветных всполохов аур надвигалась орда демонов. У них тоже был свой строй, свой порядок и свои цели, о которых мало что было известно.
Микаш закрыл глаза, доверившись жеребцу. Выискивал гарпий в вышине, за облаками. Достал из колчана стрелу и наложил на тетиву, прицелился и ждал. Боевые горны запели во второй раз, предвещая начало атаки. Микаш открыл глаза. Уже близко. У передних воинов с сотню шагов до линии столкновения. Он снова зажмурился и принялся считать про себя. Пятьдесят, двадцать, десять, три, два Первая стрела пронзила облака одновременно с трубным гласом горнов. Микаш уже накладывал на тетиву вторую. Быстрее! Он должен разобраться с гарпиями до появления минотавра.
Сумеречники сшибались с лавиной демонов на линии фронта. Дидье с Кашталем замерли в растерянности. Келман тоже застыл под защитой передних, закованных в железо рядов рыцарей, по которым, словно по утёсам, нахлёстывали чёрные волны.
Микаш продолжал стрелять. Одна туша упала на землю, вторая. Дидье спешился и принялся добивать. Кашталь так и сидел истуканом. Третья, четвёртая гарпия. Надо быстрее. В самое сердце с одного выстрела. На выдохе. Они падали, как снег, грязными серыми хлопьями, но меньше не становилось. Сгущались тучи. Микаш вихрем метался по полю, Беркут безо всяких команд занимал нужную позицию, то нёсся, то останавливался, позволяя сделать верный выстрел. Кашталь тоже спешился. Гарпии снижались качающейся тучей, хлопали крылья.
Опасность рядом. Колчан стремительно пустел, гарпии были уже на расстоянии вытянутой руки. Беркут взвился на дыбы и отбросил одну из подлетевших тварей копытами. Микаш отбивался кистенём. Демоны окружали, стало темно, как ночью. Сквозь кожистые крылья, как сквозь слепоту, он видел приближение яростно-бордовой ауры минотавра и испуганные сверкания маленькой коричневой ауры звероуста. Быстрее! Микаш сёк тварей, потеряв им счёт. Лишь бы пробить брешь, лишь бы успеть. Донёсся бычий рёв. За последним взмахом крыльев мелькнула прореха. Келман швырял мешок с ядом в распахнутую пасть чудища ростом в сажень.
«Отстреливайся! Не подходи близко! Жди!»мысленно приказывал Микаш, скидывая с плеч очередную гарпию. Бился из последних сил.
Келман, хвала богам, не лез на рожонего слабенькая аура не сближалась с яростно-бордовой, посверкивающей вспышками боли от арбалетных болтов. Минотавр ревел, гарпии с шипением кидались со всех сторон. Их становилось меньше, просветовбольше. Вот минотавр уже как на ладони. Здоров, демон! Плечистый, покрытый густой рыжей шерстью, на руках когти размером с ножи. Голова бычья, с поставленными вперёд рогами. Из ноздрей валил пар, словно демон дышал огнём.
«Держись!»мысленно позвал Микаш.
Келмана это только подстегнуло. Он отбросил арбалет, спрыгнул с коня, выхватил меч и пошёл врукопашную. Микаш опрокинул на землю сразу трёх гарпий, Беркут топтал их копытами. Дидье с Кашталем рубили барахтавшихся в пыли тварей. В небе осталось с десяток. Микаш сбил ещё несколькос остальными справятся без него.
Пятки щекотнули конские бока, Микаш выхватил копьё и направил его вперёд. Беркут подскочил с места и помчался к минотавру.
Поздно! Они уже сошлись. Один удар об выставленные вперёд когти, и никудышный мечик разлетелся на осколки. Келман отступил на шаг. Минотавр скользнул лапой по его лицу наотмашь. Брызнула во все стороны кровь. Келман рухнул. Микаш колотил коня пятками. Минотавр вскинул голову и снова заревел. На всём скаку Микаш всадил копьё в мохнатую грудь, но демон даже не пошатнулся. Обхватил древко руками и дёрнул. Микаш вылетел из седла. Голова врезалась в твёрдую, как камень, землю. В глазах потемнело, привкус крови во рту.
Едва не лишившись чувств, Микаш распахнул веки. Голова Келмана покоилась рядом. Невидяще смотрели выпученные в испуге глаза. Из глубоких борозд сочилась кровь. Кусок черепа был срезан, как крышка, и оттуда вытекало что-то белое. Минотавр снова заревел. Запахи пота, крови, смрада и гари смешивались в воздухе, как крики, стоны и лязг оружия. Тело занемело, даже мысленно на помощь позвать не удавалось. На грудь словно глыба навалилась. По коже волнами пробегали мурашки. Минотавр приближался медленнонеповоротливая туша. Вытягивались из лап чёрные когти. Свист воздуха. Раскроенный черепнеизбежная судьба.
Заскрежетали когти будто по стеклу, не в силах достать до жертвы. Вспыхнул голубоватой дымкой защитный полог, совсем как во время порки провинившегося. Минотавр ударил ещё раз, но не получилось.
Взвыл ветер. Сладость грозы очистила воздух. Будто мгла разошлась, и сквозь прореху туч в столбе ослепительного света спустился сверкающий всадник. Минотавр замер, Микаш затаил дыхание, казалось, даже время остановилось. Словно наяву послышался восторженный голос Лайсве: «Когда ты ощущаешь трепет или благоговение, знай, боги проходят рядом, дотрагиваются крыльями, защищают и направляют по нужной дороге».
Белый конь неслышно летел над землёй. Вился на ветру белый плащ. Кренился набок обнаживший клинок Утренний Всадник из легенды. Голубоватая дымка окутывала его и сгущалась вокруг лезвия. Копыта замерли рядом. Взгляд полыхающих синевой штормового неба глаз всего на мгновение обратился к Микашу, утягивая в лиховерть потустороннего могущества. Ёкнуло сердце. Сверкающий голубоватыми всполохами клинок опустился на голову минотавра. Она отделилась от шеи и покатилась по земле. Тело ещё стояло, а всадник удалялся к линии фронта. Чёрная туча бежала от него.
Вдалеке запели боевые горны, призывая к отступлению. Дидье и Кашталь, потрепанные, но живые, подбежали и подхватили Микаша с двух сторон.
Ты как? спросил до безобразия конопатый Кашталь.
Всех перебили! подмигнул коренастый чернявый Дидье.
Микаш вырвался и подхватил тело Келмана. Перекинул его через холку взмыленного, но невредимого Беркута и залез в седло следом.
Отступали, едва волоча ноги, тащили за собой мёртвых и раненых. Сумерки сгущались над лагерем. Микаш отнёс Келмана к остальным мёртвым у северного выхода из ложбины. Их укладывали рядами по звеньям и ротам, заворачивали в холщовые саваны и готовили к погребению.
Микаш устроил Келмана на свободном участке земли рядом с ещё одним Зябликом. Невозмутимого Аттоша укусила ядовитая горгона. Его не успели доставить в лазаретоколел в дороге. Микаш долго разглядывал его, чтобы не забыть, никого из них! Лицо почернело, из уголков губ выступила смрадная пена.
Из оцепенения вывел дребезжащий голос Збиденя:
Никак не можешь отпустить? Правильно, виноват! Почему приказа ослушался?
Келман бы не справился. Я хотел помочь! заспорил Микаш.
Помог? Из-за тебя пяток гарпий ушли и Дидье с Кашталем едва не погибли, а для Келмана ничего не изменилось. Он сам выбрал свой путь и выбрал правильнослушать командира. Потому что мы делаем общее дело. Если одна рука работает отдельно, её следует отсечь, какой бы сильной она ни была.
Во взбешённых щёлках глаз ясно виделась неизбежная участь. Збидень прав. Хорошо сражатьсяещё не значит уметь подчиняться и делать общее дело. Для армии второе важнее. Микаш сжал кулаки:
Прошу, позвольте остаться на погребение!
Ступай к маршалу, Збидень вручил ему серебряного зяблика и отвернулся. Пускай он сам решает.
Спорить не было смысла. Микаш направился в сердце лагеря.
Тишина до боли въедалась в кости, сдавливала и без того звенящую голову. Костры не трещали дровами, безмолвное пламя неслышно облизывало деревяшки, щекоча ноздри дымком и запахом похлёбки. Усталые воины словно онемели, переговариваясь лишь короткими взглядами, даже ветер не ворошил серые палатки. Только реял похожий на привидение белый флаг над вытянутым прямоугольником маршальского шатра.
Стражники перегородили путь скрещёнными алебардами. Микаш показал им зяблика, и его пропустили внутрь. За пологом притаилась небольшая прихожая, отделённая от остального шатра занавеской. За ней можно было разглядеть с дюжину силуэтов, обрисованных светом пламени. Капитаны собрались на военный совет. Микаш замер, прислушиваясь.
Потери значительные, но основные цели мы взяли, посему не вижу смысла отступать в шаге от победы, не терпящим возражений голосом вещал Гэвин. Остальные молчали. Вначале нужно снять соглядатаев с воздуха. Гарпий у противника почти не осталось, а горгульи не поднимаются так высоко и много слабее. Для завершения задачи воспользуемся летучими отрядами.
Пирокинетиков и телекинетиков поставим на этих скалах, силуэт маршала склонился над столом, на котором наверняка лежал план местности. В авангарде пойдут иллюзионисты вместе с ротой белогрудок. Они загонят противника в эту щель под огонь. Расплавим их как в кузнечном горне. С другой стороны выход закроют наши основные войска, чтобы наверняка никто не сбежал. Вопросы или возражения?
Все молчали, даже не шевелились. Микаш выглянул из-за занавеси. Капитаны собрались вокруг большой жаровни, в которой ярко горели поленья. У противоположной от входа стены стоял одинокий короб с вещами, ковёр устилали толстые подушки. Под потолком висели сухие пучки трав, источавшие свежий запах. Микаш прошёл к приземистому столу с картой, на противоположной стороне которого замер Гэвин. Пальцами он перебирал белые бусы, стуча крупными круглыми семенами друг об друга.
Слишком рискованно разделяться и оставлять тыл неприкрытым, высказался Микаш, изучая позиции войск, отмеченные деревянными фигурами.
Один из капитанов одёрнул его за плечо, посыпались упрёки:
Кто таков? Как посмел возражать маршалу? Как посмел усомниться в его уме и суждениях? Почему пробрался на совет эдакий голодранец? Кто его пустил? Уж не лазутчик ли?
Микаш понурился. Молчаниезолото, как он мог забыть? Хотя чего переживать, всё равно выгонят. А там выпорют-не выпорют, да пускай хоть вздёрнутбез разницы.
Поток возмущения прервал раскатистый смех. Все замолкли и уставились на Гэвина.
Ну вы и трусы, господа. Один безземельный паренёк высказаться не побоялся.
Этоне смелость, а глупость, пробормотал Микаш.
Расслышал его, кажется, только маршал, и едва заметно усмехнулся. Лучше бы запугал! А так будто лицо ошпарило. Горит! Даже поднять глаза боязно, а взгляд всё бродит по позициям, в мыслях уже рисуется картина следующего боя.
Пойдите-ка все вон! крикнул Гэвин и хлопнул в ладоши.
Капитаны нехотя покидали шатёр, осыпая Микаша негодующими взглядами. Он замешкался. Стоит ли докладывать о провинности или уйти вместе со всеми? Здравый смысл возобладал, и Микаш направился к выходу.
Э, нет, ты останься, приказал Гэвина.
Микаш сглотнул и повернулся. Из-за его спины выступил подтянутый, в слишком аккуратной для похода одежде капитан. Возраста, должно быть, такого же, как Гэвин, черты лица мелкие и тонкие.
Целители просили доложить, что мастер Фейн скончался. Тело готовят для погребения, отрапортовал он с порога.
Да-а-а, протянул Гэвин. После встречи с пифоном мало кто выживает. Жаль парня, никогда не доставлял хлопот. Кажется, у него сын остался возраста первого посвящения? Если мать не воспротивится, можно сделать его компаньоном моего сына Брана. Тому как раз общения со сверстниками не хватает.
Это к Сольстису. Я отпишусь, без доли сожаления ответил капитан. Нужно назначить кого-то на место Фейна. Взглянете на списки кандидатов?
Гэвин покрутил головой:
Нет, Вальехиз, проследи лучше за подготовкой к погребению.
Капитан поклонился церемониально низко и ушёл. Гэвин сверлил Микаша пронизывающим взглядом. Не боится без телохранителей? Хотя чего бояться? Свежим сохранился в памяти несокрушимый дух битвы внутри синих глаз Утреннего всадника, прекрасный в своей гордой силе. В детских мечтах Микаш видел себя таким, но сегодня впервые осознал их тщетность. Не из-за происхождения или несправедливости, а потому что слаб и недотягивает.