Я подошла к Микашу так, что едва не утыкалась носом в его грудь. Задрала голову и заглянула в глаза:
Если ты отказываешься, я ухожу. Не хочу тратить время зря, встала на цыпочки и шепнула ему на ухо:Ты бесчестный человек.
Я зашагала прочь. Глаза щипало, дышать становилось всё труднее. Нет, я сильная, я смогу это пережить, я смогу
Погоди! его голос раздался совсем рядом. Догнал! Он всегда меня настигает, что во сне, что наяву, даже сейчас, когда сам пожелал уйти. Ты вьёшь из меня верёвки.
Микаш взял меня за руку и повёл в центр зала. Повезло, первый танец оказался медленным и простым: кружение парами, взявшись за руки. Его назвали танцем влюблённых: мужчины и женщины держались очень близко друг к другу. Я была слишком опустошена и отдалась во власть Микаша. Он уверенно вёл, я следовала за ним. Может, он и ошибался в шагах, но я не замечала. Его запах чуть кружил голову, обида растаяла, как дым. Не хотелось даже вспоминать, лишь бы он остался навсегда.
Что говорил капитан Вальехиз? спросила я в перерыве между танцами.
Моё назначение сделали постоянным, скрипучим голосом ответил Микаш, словно тоже не желал покидать умиротворённое безмолвие. Приказ подписал сам Архимагистр.
Поздравляю!
Микаш пожал плечами. Мы взялись за руки с остальными гостями для хороводного танца. Едва переведя дух, станцевали гальярду с энергичными прыжками, перешли к более степенным эстампидам и аллемандам, закончили стремительным ригодоном.
Здесь танцевали одновременно сальванийские и норикийские танцы из-за того, что город стоял на меже. Я-то знала их очень много. Учитель долго мучился с моей неуклюжестью и плохой памятью, заставляя заучивать сложные па и их комбинации. Повторял: «Труд даже из неумехи сделает светскую даму». Впрочем, сейчас мы танцевали не хуже тяжело дышащих в тугих корсетах дам и их подвыпивших кавалеров. И главное, мы веселились!
Вечер ещё был в самом разгаре: танцы продолжались, слуги разносили белое вино в серебряных кубках, за игральными столами в соседних комнатах что-то шумно обсуждали. От суеты кружилась голова и хотелось бежать на край света. Некоторые гости уже откланивались.
Уйдём отсюда? предложила я, как только мы отдышались после танцев, сидя на обитом золотистым бархатом диване.
Микаш поднялся и подал мне руку.
***
Вильгельм заметил в толпе Като Бральзевс, знакомую из восточной Кундии. Пышная красавица была как всегда румяная и полная страсти. Высокая грудь краем выглядывала из тугого лифа голубого с золотыми цветами платья, светлые кудри обрамляли до одурения хорошенькое личико.
Она, как и многие на этом приёме, внимательно следила за новоиспечённым командиром и его гостьей, даже привставала на цыпочки, чтобы получше разглядеть, как они удалялись из зала.
Хорошую он куртизаночку нашёл, Вильгельм хмыкнул над самым ухом Като, чтобы обратить на себя внимание. Манеры, достоинство, внешностьвсё при ней. А врёт как складно, играет почище актёров в театрея почти поверил в её обиду. Похоже, маршал и здесь ему подсобил. Сам бы он вряд ли такую отыскал.
Като снисходительно улыбнулась:
Все зубки об неё обломал, да? Я её знаю, это дочь старого лорда Артаса. Во время помолвки в Ильзаре она была невзрачной серой уточкой, а тут вдруг расцвела. Видно, любовь творит чудеса. Ясно, почему она сбежала. Герой и протеже маршалатрофей куда более знатный, чем шакалёнок из затухающего рода. К тому же он же не дурён собой.
Пф-ф-ф! Вильгельм закатил глаза. Что в этой дворняге хорошего? Поговаривают, что он даже не безземельный, а безродный. Из какой только помойки маршал его достал?
Не завидуй так явно, усмехнулась Като и щекотнула его за подбородок. С тобой всё равно никто не сравнится. В умении интриговатьтак уж точно.
Она потянула его за руку в одну из дальних укромных комнат.
Глава 15. Жаркие ночи, знойные дни
Куда ты меня тянешь? встревожился Микаш.
Секрет. Ещё один, я загадочно улыбнулась.
Вместо того чтобы завернуть домой мимо стрельчатой парковой ограды, я повела его вдоль особняков знати на главную площадь. Повсюду горели фонарики, пламя костров вздымалось в звёздное небо, словно стремилось сжечь густую синь и достать до покинутых Небесных чертогов. Смолистый запах смешивался со сладкими ароматами южных цветов: гибискусов, лилий, пионов. Праздновали Суман, летнее солнцестояние, самый знатный фестиваль здесь на юге, сравнимый разве что с нашим северным Йолем. Играли городские музыканты на волынках, рожках, лютнях и других инструментах подешевле. Жрецы носили кругом чучела духов и мелких богов, изображали, как милосердная Калтащ делит владения между своими детьми. Рисовали огненными росчерками пирокинетики-служители бога Вулкана. Пёстрая толпа горожан водила хороводы, запевая весёлые песни. Отплясывали друг напротив друга пары в цветастых костюмах, шелестели юбки, вились по ветру яркие платки, стучали каблуки по булыжной мостовой.
Ещё танцы? удивился Микаш.
Я их очень люблю! я потянула его к хороводу.
Названия у этих танцев не было, как не было установленных движений и записанных нот у тех мелодий, что играли музыканты. Всё придумывалось и изменялось на ходу.
Вздохнулось свободней, словно спали оковы досужих взглядов. Я прижималась к Микашу, качала плечами и бёдрами, выплетая наш собственный, полный дикой страсти танец. Микаш засмеялся, подхватил меня на руки и кружил до тех пор, пока не начал оступаться.
Занимался рассвет, расцвечивая небо нежной фиалковой дымкой. Музыка смолкла. Жрецы надели нам на головы короны из белых лилий и объявили королём и королевой самой короткой ночи. Пришлось поцеловаться под дружные хлопки и свист толпы.
Шальная радость распирала изнутри, взрывалась бурей эмоций, но когда волна отошла, песок остался гладким и недвижнымя едва не падала. Микаш нёс меня домой на руках. Я заснула по пути и не проснулась, даже когда меня укладывали в постель.
Отсыпались мы до вечерав окно уже заглядывали багряные лучи закатного солнца и исписывали комнату таинственными тенями. Одежда валялась на стуле. Микаш крепко спал, приобняв меня за талию, моя голова лежала у него на груди. Я вспомнила, что всё ещё обижена на него и решила отомстить. М-м-м, месть будет сладкая, и я буду упиваться ею!
Я вывернулась из рук Микаша. Целовала его грудь и шею, засасывая кожу и оставляя на ней красные следы. Губы были особенно приятны: мягкие, податливые, манящие. Микаш глухо застонал, сильные ладони легли мне на талию, прижали ближе. Ответ на поцелуй был вальяжный, но очень пикантный, распаляющий дикий голод. Месть обернулась против меня, и лихорадочное блаженство захлестнуло с головой.
Этим вечером мы выбрались из дома лишь затем, чтобы купить еду. Я сидела у Микаша на коленях и кормила его пирожными, мы никак не могли насмеяться вдоволь. Лишь переведя дыхание, я решилась спросить:
Зачем ты сватал меня к Вильгельму?
Улыбка сползла с его лица.
Я слаб. Даже зная, что не принесу тебе ничего хорошего, отказаться от тебя не могу. Это как приказать себе не дышать, он отвёл взгляд. Я подумал, что будет проще, если ты уйдёшь сама. Вильгельм красив и богат, ты ему приглянулась. Он бы смог сделать тебя счастливой
Я поджала губы, вглядываясь в его хищный профиль. Густые белые брови сошлись над переносицей, горбинка на носу, высокие скулы и прямой подбородок обрисовывались в свете свечи отчётливым силуэтом. Неужели он не понимает?
Он только досадить тебе хочет, а со мной поразвлёкся бы и бросил. Думаешь, я раньше таких не встречала? Думаешь, их насквозь прогнивший блеск заменит мне хоть каплю твоего искреннего тепла? Я коснулась его щеки.
Они глупцы из глупцов он перехватил мою ладонь и поцеловал каждый палец.
Хочешь сказку? Она из запрещённых, я её от одного бродячего барда на рынке узнала. Стражники прогнали его сразу после неё.
Микаш выгнул бровь.
В ней говорится о драконе, который был благородней рыцарей. У молодняка с восточных отрогов Снежных гор в Поднебесной был жестокий обычайпожирать принцесс и явившихся им на выручку Сумеречников. Но один дракон не хотел никому причинять страданий, и поэтому пошёл на хитрость: похитил принцессу у всех на виду и стал ждать её спасителя, чтобы сдаться ему без боя. Только принцесса оказалась некрасива и ни один Сумеречник не жаждал её выручить.
Дракон позволил ей жить в каменных чертогах и со временем полюбил. Полюбил за теплоту, которой у принцессы было столько, что она могла растопить ледяные шапки на вершинах гор, против которых бессильно было даже драконье пламя.
Дракон понимал, что счастлива она с ним не будет и решил сосватать её рыцарю. Он обернулся человеком, явился в стан Сумеречников и пристыдил их за то, что не спешат вызволять невольницу. Пришлось им поторопиться, иначе разъярённая толпа закидала бы их камнями. Покорился дракон самому красивому и благородному из них, бросился на дно ущелья и затаился там. В награду Сумеречника женили на принцессе. Она была на Девятых небесах от счастья, но оно не продлилось долго. Вскоре муж стал раздражаться и огрызаться на каждое её слово и поступок. Не мог рыцарь полюбить некрасивую принцессу.
Микаш сдавленно выдохнул.
И решил избавиться от неёотдать морскому демону, который разорял прибрежные селения. Весть об этом дошла и до дракона. Он бросил вызов морскому демону, которого боялись даже Сумеречники, а ведь вода для огнедышащего драконасмерть. Он победил, утерев нос высокородному негодяю, только цену заплатил непомернуюсвою жизнь. Но спасённая принцесса в его умирающих глазах стала самой красивой.
Мило, но вряд ли. Драконы не едят людей, а охотиться на них запрещает Кодекс.
А Сумеречники всегда неотступно следуют Кодексу? я снисходительно улыбнулась. Микаш скривился. Это метафора.
Так ядракон? Я умру, сражаясь с морским демоном? потешаясь, изобразил он беспокойство.
Я прижалась к его груди, нашёптывая:
Нет, ты мой ласковый белый мишка посреди полей сиреневого вереска. А я не глупая принцесса и буду беречь тебя, как самое дорогое сокровище. Только не отдавай меня им, они не смогут полюбить меня так, как ты.
Я поцеловала мочку его уха, нежно касаясь её зубами. Он хрипло застонал:
Глупцы! Они все глупцы!
Мы снова с трудом добрались до кровати.
Я проснулась утром, когда Микаш входил в комнату из коридора в уличной одежде. В руках он нёс поднос с тарелкой гречневой каши и кусочками тушёного мяса с грибной подливой. Запах аппетитно защекотал ноздри. Я подложила под спину подушки и уселась поудобнее, с улыбкой ожидая совместную трапезу. Микаш выхлебал всю еду деревянной ложкой и невзначай обронил:
У меня для тебя сюрприз.
Как он там говорил? Как на ледяных горках кататься. Никогда не знаешь, когда перевернёшься и разобьёшь себе голову.
Тебе понравитсяобещаю! усмехнулся он.
Я наскоро оделась в свою старую мужскую одежду и пошла за ним на улицу. Солнце уже припекало вовсю, в небени облачка. День обещал быть жарким.
У крыльца нас ждал оруженосец Варден с двумя лошадями. Беркута я признала сразу. Он нетерпеливо долбил копытом мостовую, высекая искры. Варден остервенело дёргал его за поводья, но тому и дела не было. Только завидев Микаша, конь присмирел, выпятив вперёд внушительную грудь. Рядом перебирал короткими ногами мохнатый серый мерин.
Лютик! обрадовалась я. Он уткнулся в моё плечо мордой и втягивал ноздрями запах, я чесала его пыльный от сена лоб.
В конюшне ордена решили, что это моя вторая лошадь, и присматривали за ним, пока меня не было, с улыбкой глядя на нас, ответил Микаш. Забирайся в седлопоедем.
Куда?
Командирам ордена позволено выезжать за ворота и въезжать обратно в любое время.
О, хорошая привилегия!
Жерард нам подобного разрешения не давал, ратуя за нашу безопасность.
Я засунула ногу в стремя и уже отталкивалась от земли, как Микаш подхватил меня и подсадил в седло. Первым порывом было возмутиться, но я вдруг поняла, что он просто хочет лишний раз подержать меня в объятиях, и поцеловала его в макушку.
Мы двинулись по знакомым до каждого камня в мостовой и трещинок в стенах домов улицам к городским воротам. Цокали копыта, качались конские спины. Прохожие расступались перед Микашем, снимали шляпы и кивали.
А в Нижний город командиров тоже пускают?
Да, если понадобится усмирять беспорядки, нехотя ответил Микаш.
Война. Война с людьми, а не с демонами. Город на краю погибели.
Показалась городская стена, а следом и ворота. Пропустив купеческий обоз, мы миновали аркуочереди на выход не наблюдалось, только снаружи всё так же стоял мрачный и грязный лагерь беженцев. Нас провожали завистливыми взглядами, шелестел недобрый шёпот. Я старалась делать вид, что мне всё равно. Я не содержанка, пускай даже Микаш отдал мне все свои деньги. Мы просто вместе!
Дороги были пустынными. Все, кто хотел, уже приехал. Или поняли, что в Эскендерии ловить нечего и направлялись в соседние страны.
Солнце поспешало к зениту, парило. Пахло разморённой зеленью, лёгкий ветер играл в гривах коней. Пустовали поля. Фермеры передвинулись северней под защиту сильной Норикии и Веломовии.
Тихо и раздольно. Я уже забыла, как легко дышится вне каменных стен и как взгляд может заворожённо блуждать по уходящим в бескрайнюю даль просторам.
Наперегонки? подмигнула я.
Лучше за мной, ты не знаешь, куда ехать, Микаш без предупреждения пустил Беркута галопом. Лютик рванул следом, застоявшись и боясь отстать. Я едва успела уцепиться за гриву и привстать на стременах, гася тряску. Впереди показалась засохшая живая изгородь. Микаш обернулся и вопросительно глянул на меня.
Давай! подбодрила я его задорным криком.
Беркут перемахнул через изгородь, словно никакого препятствия не было. Лютик затропотал, подбираясь, и подскочил так резко, что я подлетела над седлом, но, хвала богам, удержалась и поехала дальше. Микаш обернулся и, услышав мой радостный смех, пустил коня шире. У излучины реки мы замедлились, проехали по высокому берегу к месту, где он начал понижаться, а русло раздалось вширь. Спешились возле песчаного пляжа, рядом с лавровой рощей. На противоположном берегу вздымались серые скалы. До предгорий было рукой подать. Мы расседлали лошадей и навязали пастись.
Микаш вручил мне затупленный меч. Я соскучилась по тренировкам, по бряцанью железа, ощущению тяжести в руке и бодрящему азарту битвы. Вначале повторяла все стойки и приёмы, и только потом Микаш взял такой же тренировочный меч и встал на изготовку. Пожухлая трава упруго пружинила под ногами. Мы закружили друг напротив друга. Я улыбалась ему, он мне. Сошлись. Я атаковала сверху, Микаш легко отклонял лезвие, замахивался самя увёртывалась. Похоже на танец, стремительный и даже более интимный. Ты весь сосредоточен на противнике, на малейшем движении его мускулов, на полете сверкающей в лучах солнца стали. Пытаешься предугадать следующее действие, правильно выстроить свою партию, запутать и нанести неожиданный удар, который противник не сможет парировать.
Микаш поддавался. Забытое ощущение горечи поднималось со дна души, и жутко хотелось отомстить за то, что я всегда буду слабее его, а онвсегда относиться ко мне снисходительно! Свист, лязг. Удар, ещё удар, под оглушительный грохот сердца. Я вывернулась, сделала обманный финт и замахнулась резко снизу. Даже понять не успела, как Микаш закрутил своё лезвие вокруг моего. Рывок! Меч выскользнул из потных ладоней и упал в пыль. Несколько мгновений я разочарованно смотрела на него, и только потом подняла взгляд на Микаша.
Над тобой властвуют эмоции. В этом ты очень похожа на своего брата, он подобрал меч и протянул мне.
Ты преодолел слабость передо мной, я опустилась на одно колено и отсалютовала:Почёт победителю!
Хотелось доказать себе, что я сильная, что справлюсь не хуже, что у него нет надо мной власти, но стоило ему склониться надо мной и прикоснуться губами, как болью вспыхнула истома, вырвав из груди беспомощный всхлип. Победитель всегда и везде!
Разве в любви может быть один победитель? спросил Микаш, помогая мне подняться.
Но проиграть могут оба, я прижалась к нему, захватывая его в тенёта телепатии. По жилам заструилась его сила и бесконечная нежность, так много, что кружило голову и спирало дух.
Давай победим вместе! Микаш снова протянул мне меч.
Я сама дала ему ключ к победе: перестала насмехаться и грызть, подпустила близко, позволила Нет, почему? Захотела подчиниться и почувствовать, каково этобыть слабой, но любимой женщиной. Немного жаль, но так нестерпимо хочется тонуть в его глазах и засыпать в его объятиях снова и снова.