Цент зашел в дом, предупредил Машку, что они ненадолго отлучатся, взял пистолет и обрез, а так же небольшой запас патронов, и вновь появился на крыльце.
Ну, очкарик, веди, повелел он. Но учтиесли ты все это придумал, если нет никаких трупов и никакой тачки, то обратно я вернусь один. А ты останешься. Навеки. Возле церкви, говоришь, кладбище? Там-то я тебя, дружок, и прикопаю.
7
Автомобиль они заметили издалекатот темно-синим пятном выделялся на фоне желтой луговой травы и голубого неба.
Надо же, удивился Цент, ты не соврал.
Все остальное, что я рассказал, тоже является правдой, заверил его Владик. И то существо у родника.
Владик, прекращай. Мы это уже обсудили. Не пытайся впарить мне свои нездоровые галлюцинации. Тебе нужен хороший психиатр, он бы навел порядок в твоей голове. Научил бы отличать действительность от фантазий.
Владик насупился, взбешенный тем, что изверг из девяностых упорно отказывается верить в правдивость его слов. А ведь от этого зависело многое, в том числе и их жизни. Что будет, если чудовище, виденное им у родника, явится по их души грядущей ночью?
Не дойдя до машины, они наткнулись на первый труп. Этот был молодой мужчина с разгрызенным горлом. Цент присел перед ним на корточки, и внимательно изучил рану.
Тут поработали зубами, сказал он. Это сделал зомби.
Но он ведь не съеден, возразил Владик. А зомби едят людей.
Не всегда. Так, где второе тело?
Перед трупом женщины Цент просидел чуть дольше, задумчиво разглядывая след от когтей на ее шее. Затем перекатил тело на спину, и осмотрел с другой стороны. Там никаких ран не оказалось.
Это тоже работа зомби, вынес заключение Цент.
Разве у зомби бывают когти? усомнился Владик.
Бывают. Ногтей-то они не стригут.
Затем они сунулись в автомобиль, и уж ему-то Цент уделил гораздо больше времени, чем двум покойникам. Обнаруженная в багажнике спортивная сумка, набитая консервами, привела его в восторг, а когда он отыскал две бутылки отличного коньяка, то понялпрогулка была не напрасной.
Пока Цент мародерствовал, Владик стоял столбом и с возрастающим страхом смотрел в сторону кладбища, над которым, как зловещая башня, возвышалась старая колокольня. Пусть Цент и не верил ему, но сам Владик знал правду. Страшную правду. Какое-то чудовище обитало здесь, и приходило оно оттуда, со стороны разрушенной церкви. Там находилось его жуткое логово.
Цент закончил сбор трофеев, которых набралось две большие сумки, и, закурив, присоединился к Владику.
Что ты там высматриваешь? спросил бывший рэкетир.
Оно живет там, дрогнувшим голосом произнес Владик.
Кто?
Чудовище.
Опять ты за свое? Владик, прекращай. Не накручивай себя. Это добром не кончится. Тебя от таких думок однажды удар хватит. И кто, после этого, будет стирать мои носки?
Оно там, повторил Владик, и по его коже проскакал эскадрон мурашек.
Экий ты твердолобый, посетовал Цент. Ну, так и быть. Только ради чистоты моих носков.
И он направился в сторону кладбищенской ограды. Затем остановился, обернулся, и спросил:
Ты идешь?
Туда? простонал Владик.
Да, Владик, туда. Сейчас ты сам убедишься, что никого тут нет. Давай же, смелее. Не заставляй принуждать тебя силой и побоями.
До ограды Владик кое-как дошел, но напротив нее остановился, будто упершись в невидимую преграду. Что-то не пускало его туда. Некая мистическая сила, или банальная трусость. Судя по всему, дело было в трусости, потом что Цент спокойно вошел на территорию кладбища сквозь широкий пролом в ограде.
А местечко-то тут неплохое, заметил он, любуясь взросшим над старыми могилами лесом. Живописное. Сюда только на пикники и выезжать.
Пикник на кладбище. Это звучало как название для фильма ужасов, в конце которого всех героев съели заживо.
Очкарик, идем уже, усмехнулся Цент, глядя на бледную физиономию Владика и его сильно трясущиеся руки. Не будь ребенком.
Преодолевая сопротивление трусости, Владик медленно вошел на кладбище. С ним ничего не случилось, но радоваться он не спешил. Сойдет ли ему с рук вторжение в обитель монстра? Не стоит ли ему теперь ждать ответного визита? Напримерэтой ночью.
Там, сказал он, указав направление трясущейся рукой.
Что это? спросил Цент, разглядев какое-то строение, частично скрытое деревьями.
Склеп, тихо ответил Владик, очень надеясь, что Цент туда не пойдет. Но именно туда он и пошел. Более того, пошел сам, да еще и его с собой потащил.
Выглядел склеп без претензий. Это было очень старое кирпичное сооружение, некогда покрытое слоем штукатурки. Но большая часть штукатурки давно осыпалась, обнажив кладку. Цент с Владиком обошли склеп по кругу, и вновь оказались перед массивными железными дверьми. На тех не было ни замка, ни ручки, сам метал, некогда покрашенный, покрылся толстым слоем ржавчины.
Цент предпринял попытку проникнуть внутрь, но двери не поддались. У Владика возникла дикая мысль, что те заперты изнутри. Заперты кем-то, кто там, внутри, и находился.
Заварены, что ли? удивился Цент, так и не сумев открыть двери. Да и черт с ними. Все равно там нет ни шашлыка, ни голых баб. А другого нам и не надо.
Оставив склеп в покое, они отправились бродить по кладбищу, любуясь старыми могилами, на большинстве которых уже невозможно было прочесть ни одной надписи. Владику было страшно находиться здесь, хотя жуткого взгляда он пока не чувствовал, а вот Цент, чем дольше длилась экскурсия, тем больше восторгался данным местом.
Уголок покоя и тишины, заметил он. Я бы мог построить здесь дом и жить в нем до конца дней. Ну, если бы кто-нибудь подтаскивал мне консервы и пиво.
Здесь? На кладбище? простонал Владик.
Сейчас весь мир одно больше кладбище. Тут, по крайней мере, мертвые тихо лежат в земле, а не бродят по улицам и не пытаются меня покусать.
Они дошли до здания церкви, которое оказалось в крайне плачевном состоянии. Глядя на постройку вблизи, Владик удивился, как это колокольня до сих пор не рухнула под напором ветра. Вид она имела ужасный: в стенах зияли дыры, крыша давно обвалилась. Повсюду валялся битый красный кирпич, который, почему-то, не заинтересовал никого из местных. То ли люди тут жили глубоко набожные, не считавшие возможным добывать строительные материалы из старой церкви, то ли что-то иное удерживало их от мародерства. Страх, к примеру. Страх перед чем-то, что обитало здесь. Аборигены знали об этом существе, или хотя бы догадывались, вот и обходили старую церковь большим кругом.
Внутрь, пожалуй, не полезем, сказал Цент, разглядывая руины. Тут Владик был согласен со своим спутником. В церковь им действительно не следовало соваться, поскольку та выглядела столь плачевно, что могла рухнуть в любой момент.
Ну, убедился? спросил у Владика бывший рэкетир.
В чем?
В том, что нет здесь ничего страшного. И нестрашного тоже. Здесь вообще ничего нет. А тех двоих загрыз приблудный зомби. Проходил мимо, загрыз, и пошел своей дорогой.
Еще недавно Владик придерживался иного мнения. Он был убежден, что старая церковь и примыкающее к ней кладбище являются обителью некой злобной сущности. И доказательств тому было немало. Он лично ощущал присутствие этой сущности, он видел ее, пусть и не сумел рассмотреть подробно, налицо были жертвы этой сущностидва человека лежали по ту сторону кладбищенской ограды. Все сходилось одно к одному. Чудовище реально, оно обитает здесь, и оно опасно.
Но вот он немного погулял с Центом по кладбищу, и его непоколебимая вера в существование некого неведомого монстра вновь дала трещину. Они бродили вокруг церкви, обозревали могилы, и с ними ничего не случилось. Но как же так? Если это место является обителью монстра, сам бог велел ему напасть на заглянувшую в гости добычу. А этого, тем не менее, почему-то не происходит.
Ты, очкарик, излишне мнительный, заверил его Цент. Воображаешь себе всякие ужасы, а потом начинаешь видеть их наяву. Я тебе уже сто раз говорилдумай о чем-нибудь хорошем, поддерживай позитивный настрой, и жизнь сразу же заиграет яркими красками. А ты что делаешь?
Что?
Да все наоборот. Вечно мрачный, угрюмый, и думы у тебя такие же. Вот о чем ты сейчас думаешь?
Владик ответил честно:
О том, что чудовище может сейчас следить за нами.
Вот, что я говорил! Опять у тебя в голове какие-то чудовища. Ты о чем-нибудь другом думать пытался?
Владик пытался. Раньше. До конца света. А после оного, о чем бы он ни начинал думать, неизменно скатывался в жуть и депрессию. Даже мысли о своих любимых компьютерных играх не приносили ему радости. Стоило вспомнить, что он никогда больше не сможет сходить в рейд своим шаманом, сразу такая тоска наваливалась, что возникало желание наложить на себя руки.
Думай о хорошем, посоветовал Цент.
В моей жизни ничего хорошего не осталось, посетовал Владик.
Это ты зря, осуждающе произнес Цент. Хочешь, я докажу тебе, что это не так?
Владик осторожно кивнул. Ничего хорошего он от Цента не ждал, но вдруг произойдет-таки чудо, и изверг хоть раз в жизни сделает доброе дело.
Вот смотри, заговорил Цент, сейчас я схожу к той тачке, заберу оттуда ремни безопасности, и ими привяжу тебя к вон тому дереву.
И указал на дубок, мимо которого они проходили.
Привяжу, продолжил Цент, и оставлю здесь на ночь. Как тебе такое?
От ужаса Владик едва не упал в обморок. Он ждал от Цента чего угодно, но не такого.
Не надо! зарыдал он, падая пред мучителем на колени. Прошу, только не это! Я этого не переживу!
Цент немного полюбовался унижением Владика, после чего великодушно изрек:
Так и быть, не стану этого делать. Ну, ты счастлив?
Да! вскричал Владик. И это была чистая правда. Он пребывал в полном восторге. Цент не станет привязывать его к дереву, и оставлять здесь на ночь, на растерзание темным силам. Как же это прекрасно!
Ну, вот видишь, усмехнулся Цент, а ты говорил, что в твоей жизни нет ничего хорошего. Теперь есть.
Осчастливив Владика до слез, Цент побрел к входу с кладбища. Прогулка ему наскучила. Хотелось вернуться в дом и основательно позавтракать трофейной тушенкой.
Сумки с добытой в чужой машине провизией тащить, разумеется, выпало Владику. И не только их. Когда миновали ложбину, ему пришлось навьючить на себя еще и фляги с водой. Цент, впрочем, тоже не шел порожнякомнес дробовик и алюминиевый ковшик. Владик семенил рядом с ним, надрываясь под тяжестью груза.
Думаю, завтра мы отсюда свалим, сказал Цент, когда они почти достигли своего временного пристанища. Засиделись здесь. Хочется перемен.
Это была прекрасная новость, которая воодушевила Владика. Если завтра они навсегда покинут эту деревню, ему не придется больше трястись от страха перед неведомым чудовищем, и не важно, реальное оно или вымышленное.
Оставалось пережить всего одну ночь.
8
К вечеру они приняли окончательное решение, что завтра поутру снимаются с насиженного места. Машка, как и Цент, полностью поправилась. Лежать в кровати ей надоело, и она весь день бродила по двору, греясь на солнышке. Цент проверил их автомобиль, и убедился в том, что тот исправен и готов к путешествию.
Завтра проснемся, позавтракаем, и двинем отсюда, вещал Цент, мощно наворачивая приготовленный на ужин суп. Суп сегодня готовил он сам, не доверив криворукому Владику это ответственное дело. И блюдо получилось отменным. А все потому, что готовил с душой. Так же некоторую роль в обретении высоких вкусовых качеств похлебки сыграл тот факт, что повар засыпал в кастрюлю содержимое не двух, а пяти банок тушенки. С учетом трофеев, добытых в машине убитых у церкви людей, они могли позволить себе некоторую расточительность.
Вот суп так суп! нахваливал Цент собственное творчество. Это не те помои, коими нас потчевал Владик.
Да, хороший суп, поддержала его Машка, погружая ложку в свою глубокую, наполненную до краев, тарелку.
Владик тоже был бы рад разразиться похвалой в адрес блюда и его создателя, но его в число дегустаторов не включили. Пока все ели суп с тушенкой, в котором мяса было больше, чем воды, и заедали оный сухариками, он давился ненавистным луком. Цент и в его адрес расщедрилсявыдал вместо обычных трех головок целых пять, а затем, явив феноменальную доброту, даровал Владику несколько сухих хлебных корок с легким налетом темно-зеленой плесени.
Плесень, она весь что? спросил он, и сам же ответил. Она грибок. А грибы, это же чистый протеин. Ох, балую я тебя, Владик. Не заслуживаешь ты таких шикарных кушаний.
Владик придерживался аналогичного мнения. Он таких ужасных кушаний ничем не заслужил. Он же, в конце концов, не Гитлер.
После вкусного супа Цент и Машка пили крепкий сладкий чай с трофейными конфетами. Владику, в качестве десерта, досталась головка чеснока. Просто чеснок Владик еще как-то смог бы перенести, но Цент взял и посыпал его сахарком, ведь десерт же, все-таки, а не просто так. Сладкий чеснок оказался настолько отвратительным, что программиста едва не вывернуло наизнанку.
После ужина все долго сидели на крыльце, наслаждаясь теплым летним вечером, и долго спорили на тему того, куда им следует поехать. Машка предлагала направиться в Европу. Прежде она там не бывала, и ей казалось, что если у нее и есть шанс встретить большую и чистую любовь, то только там. Помимо личного интереса она приводила и вполне разумный довод в пользу европейского путиклимат там был несравнимо мягче, чем на родимой сторонушке, и зимовать, соответственно, на чужбине было бы легче.
Цент возражал ей, сообщая, что европейский путь не для них. Он подумывал двинуть на юг, где не просто мягкий климат, а вообще не бывает зимы. И еду там искать не надовитамины растут на каждом дереве круглый год, рви и суй их в рот. Он в красках описал коллективу, как они будут плавать на яхте по теплому морю, кушать бананы, загорать на солнышке и наслаждаться жизнью.
А если Владик будет плохо себя вести, мы привяжем его за ногу канатом, и бросим за борт, закончил излагать Цент. Акулы начнут гнаться за ним, он станет плакать, кричать, захлебываться. То-то будет весело.
Владик понял однокуда бы они ни направились, ему там хорошо не будет. Пока рядом Цент, ни на что хорошее ему рассчитывать не приходилось.
Так и не определившись с планами на будущее, Цент с Машкой выпили еще по три кружки чая, доели все сладости, и расползлись по своим апартаментам. Решили лечь пораньше, чтобы завтра проснуться чуть свет, бодрыми, отдохнувшими, и готовыми к дальним странствиям.
Владик какое-то время лежал в постели и при свете крошечного фонарика листал книжку комиксов, которую нашел в одном из магазинов, а потом старательно прятал от Цента. Но дело это ему быстро наскучило. К тому же комиксы напоминали ему о прошлых временах, о прежнем мире, что погиб навсегда. Глядя на веселые картинки, Владик с невольной тоской вспоминал все то, чего он лишился из-за зомби-апокалипсиса. А затем вспоминал, что лишившись всего, он, фактически, ничего не приобрел. Цент чувствовал себя после конца света как дома, даже Машка уже вжилась в новые реалии. А он как страдал прежде, так и продолжал страдать. Найдет ли он когда-нибудь свое место в новом мире? И есть ли оно, это место?
Выключив фонарик, Владик спрятал комиксы под подушку, прикрыл глаза и быстро заснул. Он полагал, что проснется уже утром, когда настанет время собираться в дорогу, но на деле все вышло иначе. Потому что сон его, вполне спокойный, без привычных кошмаров, оборвался гораздо раньше, чем он планировал.
Пробудившись и открыв глаза, Владик в первое мгновение очень сильно удивился, поскольку вокруг него царила тьма. Он повернул голову, и бросил взгляд на зашторенное окно. За ним царила темень. Все указывало на то, что сейчас глубокая ночь, и рассветом даже не пахнет. Быстро включив фонарик, Владик глянул на часы, и лишь убедился в этом. Те показывали два часа ночи.
Выключив фонарик, он вновь откинулся на подушку, пытаясь понять, что заставило его проснуться в столь странный час. Обычно, если его не мучили кошмары и не будил Цент, требуя чаю или поправить подушку, он спал хорошо. Прислушавшись к ощущениям своего организма, Владик выяснил, что и тот здесь не виноватему не хотелось ни пить, ни отлить.
Напрашивался неутешительный выводего нервная система расшаталась окончательно. Бесконечные психологические травмы не прошли даром, и теперь, в довесок ко всем его прочим бедам, добавилась еще и бессонница.