Столовский коньяк, понятно, то ещё пойло, но у меня его вкус вызывает приятные воспоминанияо первом поцелуе с Сином. Да, я тогда вёл себя как идиот, ввалился к нему, укусил Но зато потом спал в его постели. А утром
Нога Сина под столом прижимается к моей. Хех, а физиономия такая сосредоточенная, ну чисто деловой капитан, обсуждающий детали операции.
Кстати да, операция. От связистов будут пять человек плюс пилот, наших шестеро.
Сикорски выбил нам командование, так что главным будет Син. Второй командирмладший капитан связистов.
Следующим по старшинству идёт наш Йозеф Баум, лейтенант-майор. Вот его как раз и взяли ради красивых фото и интервью. Не хочу сказать ничего плохого про его навыки, но В общем, будь моя воля, я бы обошёлся без него. Образцовый вояка из той же категории, что и Син, с малолетства пошёл в учебку, всегда подтянут, но он нацелен на карьеру, все знают, что он по ночам вместо девиц жарко мечтает о переводе в штаб. Как только получит «младшего капитана», сразу слиняет, а пока старается ничем не запятнать репутацию. Не тот, на кого можно положиться в сомнительной ситуации, а в поле может быть всякое.
Далеестарший лейтенант от связистов, потом иду ямладший из офицерского состава. Уж я-то всегда буду младшим лейтенантом: после трибунала повышение для меня закрыто на десять летсчитай, навсегда, и даже если бы не это, у меня всё равно нет ни образования, ни желания подниматься по карьерной лестнице. Меня более чем устраивает быть помощником Сина.
По трое рядовых от каждого подразделения. Из нашихсержант Юхас, рядовые Фергюссон и Малек.
Все они перешли под командование Сина то ли восемь, то ли девять месяцев назадпосле той чёртовой серо-скалистой планеты, на которой полегло два подразделения, а я остался без ног. По традиции после крупных потерь командиру не дают новобранцев, а «сливают остатки»: проштрафившихся, любителей нарушать дисциплину и рядовых, которые после стандартных двух лет решили продолжить службу, но в штаб за карьерой идти не хотят. Зачастую это бывают какие-то сомнительные элементы, которых устраивает за паёк и минимальную плату пинать балду в казарме, время от времени стреляя в кого скажут.
Однако Лайош Юхас вроде не из такого контингента, хотя болтается рядовым уже четыре года. Вообще, он мне даже нравитсяво всяком случае, больше Баума. Конечно, поёт отвратительно, зато может прикрыть если надо и лишних вопросов не задаёт. Его сообразительность даже удивительнато есть он действительно умный, и этот факт вовсе не очевиден по его внешнему виду. У Юхаса не только голос как у медведя, но и габариты тоже: он только по сравнению с нами, мутантами, выглядит не так впечатляюще, а рядом с обычными людьмитот ещё шкаф. По первому впечатлению кажется далеко не интеллектуалом, а вот поди ж ты: уже который месяц подряд Син назначает его сержантом и даже сам предлагал подать прошение на перевод в офицеры. Юхас отказался, сказал, что не хочет связывать свою жизнь с армией, так что ему эти карьерные плюшки без надобности, только лишняя морока. В общем, понять его можно, по деньгам ставка лейтенанта равна сержантской, зато если что случится, дрючить будут «по-взрослому», а вот с сержанта спросу нетон ведь рядовой, только с дополнительными функциями.
Из-за того, что Юхас настолько нравится Сину в качестве сержанта, командир и выбил ему офицерскую комнатухоть какое-то вознаграждение. И вот отсюда проистекает то единственное, что меня смущает в отношении Юхаса, наше с ним соседство в душе. Конечно, мы стараемся не шуметь, и выбираюсь я из комнаты Сина предельно осторожно, пока что сержант нас не подловил И вроде всё в порядке Но кто знает, как оно может повернуться.
Рядовой Фергюссон. Сказать о нём особенно нечегообычный, нормальный парень. Звёзд не хватает, но хоть ответственный. Старается.
Рядовой Малексерьёзный малый, такое ощущение, что он никогда не улыбается, да и с остальными эмоциями плохо. Его веснушчатое лицо абсолютно спокойно даже если напоролись на засаду, вокруг гремят взрывы, сержант Юхас ревёт своим фирменным басом: «Бегом!», а кто-то сбоку всхлипывает от ужаса. Иногда мне кажется, что у Малека что-то с мозгамиможет, после травмы? потому что не может нормальный человек никогда не испытывать страха. Лично меня, сколько я ни выходил на арену, всегда накануне трясло, а то и рвало. Зато после этого чувствуешь себя таким пустым и лёгким, мыслей в голове нет. В бою помогает.
Когда все кандидатуры утверждены, а коньяк допит, Главный с явным сожалением вздыхает, поднимается из-за стола и потягивается, хрустнув позвоночником.
Что, Блэйк, ящерицу-то будете ловить?
Син бросает взгляд на меня.
Если есть вероятность, что это мутант, тогда лучше нам с Эриком присутствовать.
Логично. Тогда сейчас я вас отпускаю, поспите, а к двадцати трёмсбор в холле.
глава 7. Разговор в темноте
Темнота. Тишина. Мы сидим на диване в холле и ждём, когда рядовой Праджапати откроет окна в нашем кабинете в соответствии с привычным распорядком, тогда мы аккуратно проберёмся внутрь и спрячемся под столами. На удобство рассчитывать не приходитсяпопробуй впихнуть двухметрового мужика в такое маленькое пространство, но Син настоял. Мол, кабинет наш, и мы сами разберёмся с любым, кто посмел на него посягнуть.
План таков: окно будет открыто только в приёмной, поэтому там будет Син, а я засяду под его столом в кабинетес закрытыми глазами, чтобы не светиться во всех смыслах. Ориентироваться по звуку для меня вполне привычноу нас на аренах постоянно придумывали какие-то фишки, чтобы развлечь публику, но неудобство в том, что нужно будет также ни о чём не думать: если это мутант, то он может услышать. В общем, вызов похлеще многих боев.
Кроме нас, в «охоте» участвуют парни из спецподразделения внутренней безопасности, их штаб прислал. Собранные и деловые, абсолютно непохожие на новобранцев, которые составляют основной контингент нашей части. Подчиняются напрямую генералу Сикорскивон он, скучает на соседнем диване. Чёрт, зачем он поставил всё на такую рань? Сдохнуть от скуки. Лучше бы поспали вместо этого.
Вскоре сидение в потёмках на мягком диване окончательно сбивает рабочий настрой, и мои мысли уезжают в совершенно другом направлении. Понимаю, что сейчас не самый подходящий момент, но слишком велико желание высказать Сину все аргументы, крутящиеся в голове. Всё равно сидеть ещё долго, а я как раз обдумал, сформулировал, сейчас разложу ему всё по полочкам, и он непременно согласится.
Глубоко вдохнув, начинаю рассудительно:
«Я подумал насчёт квартиры. И я считаю, что не стоит этого делать. Это слишком серьёзно».
Хоть и темно, но я чувствую его взгляд.
«Не готов к серьёзным отношениям?» тон легкомысленный.
«Син, хватит шуток! Это же твоя работа Надеюсь, ты хоть генералу Смит не сказал эту чушь? Только испортишь отношения со всеми».
«Какую чушь? Что мы вместеэто чушь?!»
О, какое знакомое ощущение от его сознания, обычно в такие моменты мне прилетает тычок под рёбра. Но сейчас мы соблюдаем тишину, так что драки не будет. Жаль. Может, так бы и у меня лучше получилось ему объяснить, а вместо этого я подбираю словаи хотя казалось, что подготовился к разговору, снова неуверенно блею, заикаюсь и краснею. Хорошо хоть в темноте не видно.
«Ну какое мы вместе Сейчас вместе, а потом Всё это ненадолго».
«Ты меня бросаешь?»
«Что?! Нет! Просто Ну, такие вещи долго не длятся. Все эти гормоны, эйфория»
Лёгкое движение в темноте холла: Син вскочил с дивана и подошёл к генералу. Неразборчивый шёпот.
Движение по направлению к левому коридору. «Ну-ка пошли».
Поднимаюсь и следую за ним.
Син сворачивает к спортивному залу. Неожиданное осознание: я живо помню первые дни в этом корпусе, когда привыкал к планировке и опасался заблудиться, а теперь уже и без света ориентируюсь.
Большое помещение, густо наполненное темнотой, только в окошках высоко под потолком иногда мелькает свет дальних прожекторов.
Стоит закрыть дверь, как руки хватают меня за китель и прикладывают спиной о стену.
Лицо Синасветлое пятно в темнотеутыкается мне чуть ли не в нос. Раздражённый шёпот:
Если ты собрался меня бросить, так и скажи! И я не собираюсь слушать всякую хуйню из бабских журналов! Просто скажи!
А я неожиданно чувствуюнепонятное, безумноежелание и правда сказать, что всё кончено. Ведь всё равно через неделю Так зачем тянуть, от этого только больнее
Руки отпускают, и он отодвигается.
Ты вчера сказал, что любишь меня. Зачем врал?
Я не врал! Но ведь нужно думать о будущем! У тебя карьера
Син снова хватает меня за плечи и умудряется встряхнутьда уж, сильно его выбесило.
Хули ты доебался до моей карьеры?! он аж рычит от ярости. Я не собираюсь в штаб! Меня устраивает быть капитаном! Меня устраивает всем, блядь, сказать, что мы вместе! Да ебать твою с погонами, хоть сейчас вернусь туда и Главному прям в морду скажу, понял?! А теперь говори, что это за хуйня?
Но я молчу, не зная, как сформулировать. Все подготовленные аргументы окончательно вылетели из головы, осталась лишь пустота.
Кулак Сина бухает в стену рядом с моим плечом.
Говори! Думаешь, можешь вот так пиздануть про какие-то гормоны и всё? Я должен проглотить и утереться? Давай говори, что всё это значит!
Я читал
Конечно, читал! Ты ж умный, блядь, поначитаешься хуйни, а я расхлёбывай!
Он резко обрывает шёпот. Я тоже молчу.
После паузы Син продолжает спокойнее:
Ладно. Так что ты читал?
Что такие эмоции долго не длятся. Только полгода.
Какие «эмоции»? Желание жить вместе?
Да нет, всё это. Я думаю, что скоро у тебя это пройдёт.
А у тебя? Уже прошло?
Да при чём тут я! Мы про тебя говорим!
А ты типа не при делах?
Ну, я Что я-то
То, что ты тут воду мутишь! Вот про тебя и поговорим, нехер на меня стрелки переводить! Хочешь съебать? Решим за пять минутя только тебе в морду дам пару раз и всё, свободен.
Но вместо обещанного «в морду» он раздражённо фыркает и отходит в глубину зала.
Тишина.
Син, правдая всё же решаюсь подойти к нему. Это же серьёзно, вот так прямым текстом А если ты через неделю передумаешьа уже всё? И Главный в курсе, и все
Я, по-твоему, умственно отсталый? С чего я должен передумать?
Ну бывает же Я читал, что сначала всем кажется, что это надолго, но это только гормональная реакция, и через полгода проходит.
Он делает шаг ко мне и почти утыкается в лицо:
Хорошо. У меня пройдёт. А у тебя?
От смущения отвожу взглядну да, это мне Сина почти не видно, а мои глаза светятся как иллюминация и выдают эмоции с потрохами.
Это другое.
Какое ещё «другое»? У меня, значит, гормоны, а у тебядругое? Альтернативная физиология, что ли?
Но я молчу. Как можно объяснить такую неуловимую, но очевидную разницу? Тем более, в моём лексиконе вообще не хватает слов для всех этих «чувств».
Син берёт меня за плечи, прижимается своим лбом к моему и шепчет уже тише:
Ру, скажи прямо. Как я должен ловить гигантскую ящерицу, если тут вот такое? Я буду отвлекаться, и она меня съест.
Я уже сказал. Я за тебя беспокоюсь. И не хочу, чтобы ты наделал глупостей.
Почему жить вместеглупость?
Я уверен, что ты об этом пожалеешь.
Звучит как угроза, судя по голосу, он улыбается.
Да вечно ты со своими шутками! Не знаю, с чего тебе вообще всё это далось, но
А тебе с чего?
Нуподумав, я заявляю с уверенностью: Ну, это же ты.
Отличное объяснение, Син усмехается. В любой другой момент я бы его принял, но сейчас мне грозит смерть от лап ужасной ящерицы, так что придумай получше.
Я честно пытаюсь сформулировать что-то внятное, но не получается.
Не знаю. Ты Да ты всем нравишься! И с Главным ладишь, и с этими своими, и даже с парторгом Уж не говоря про женщин.
Мм, он потирается о мою щёку и мурлычет как довольный кот: Продолжай.
Ты так много для меня сделал, жизнь спас, уже сколько раз. Так что моё отношение к тебе не изменится. А ячто?
Он отодвигается и заглядывает мне в лицо:
Что?
Вот именно, ничего.
Знаешь, у тебя такие сложные логические конструкции....
Я раздражённо вздыхаю, и Син фыркает от смеха:
Да ладно, шучу. Ты считаешь, что у меня нет причин тебя любить, а значит, всё объясняется гормонами, которые шандарахнули меня по башке. Так?
Типа того.
А то, что мне нравится с тобой разговаривать, драться и трахаться, не считается?
Он сжимает меня в объятьях, находит губы, и я нехотя поддаюсь. Может, всё ещё обойдётся. Очень хочется в это верить. Хотя и страшно.
Но держать отстранённость становится всё труднее: из-за того, что я весь день воображал грядущий разрывну, чтобы морально подготовиться, сейчас так и хочется наброситься на Сина. Зажать в угол и целовать, или даже кусать, или вообще сожрать целиком, лишь бы он никогда не ушёл.
Тише ты! Свет потом включат, а у капитан-майора Блэйка с чего-то губы покусанные и засос на шее. Так что, ты меня не бросаешь?
Я мотаю головой, и Син целует напоследок.
Отлично. Тогда пойдём объясним этой ящерице, что она выбрала не тот кабинет.
глава 8. Охота
Через полчаса я уже жалею, что Сину вступило в голову лично участвовать в засаде: спина затекла, от холодного сквозняка замёрз и шмыгаю носом, сидеть с закрытыми глазами скучно, а тишина в голове так и норовит перетечь то в мысленную болтовню, то в дрёму.
Слабый отголосок сознания Сина в моей голове тоже периодически вспыхивает раздражением: в приёмной стол даже меньше, чем этот, и открытое окно там совсем рядомочередной порыв ветра аж до меня долетает. Днём было градусов двадцать, но сейчас не больше пяти. Вот это, пожалуй, единственное, что хуже относительно моей прежней жизни: на корабле всегда была ровная температура, я и привык, а тутвечно какие-то перепады, днём жарко, ночью холодно Хотя в тёплой одежде мы бы под столами тем более не поместились.
Так, нужно молчать. Тишина, тишина
Веселее всего будет, если таинственное существо сегодня вообще не появится, а мы так и заснём тут. Впрочем, если оно придёт через пару часовя по-любому уже не смогу выползти из-под стола без кряхтения.
Тишина
Нет, Син, конечно, умный и вообще, но иногда такой упёртый. Зацепится за какую-нибудь идею, и хоть трава не расти.
Молчать!
Но всё равно он милый. И не так уж это и плохо. Вот что бы мы сейчас делали? Спали. Скучища. А такприключение. Син обожает присказку про «устроим приключение», и мы устраиваем их, даже регулярно. Хотя конкретно это пока что не особо интересное. Единственное, что можно делать, прислушиваться к звукам с улицы. Шелест листьев на ветру, крик ночной птицы, а вон самолёт летит
Чтобы хоть немного развлечься, прикасаюсь к сознанию Сина. Ишь ты, молчит. Чтобы он столько времени сидел неподвижно, да ещё и молчал? Небось, взорвётся там сейчас от напряжения.
«Хорош пиздеть в моей голове!»
Я злорадно хихикаю и сбегаю обратно под свой стол.
Тишина.
Звук с улицы.
Главное, не броситься ему навстречу. Моё сознаниечистая неподвижная тишина.
Снова тот же звук.
Меня здесь нет. Абсолютно пустое пространство.
Теперь уже очевидно, что с той стороны окна приближаются шорохи.
Уровень адреналина повышаетсямедленно, я умею контролировать себя, по телу разливается тепло, а мышцы тут же забывают о том, что они затекли.
Губы невольно расползаются в оскале. Иди сюда, малыш. Вот так, забирайся внутрь
Еле слышимое «шлёп», «шлёп» как будто босыми ногамивсё дальше от окна.
Скрип дверцы шкафаочевидно, открылась. Шорох. Закрылась.
Пауза.
Шаги назад.
Громкий, режущий по нервам звукэто скрежет тяжёлой мебели по полу. И сразу внутри головыкрик на болезненно высоких нотах, чуть не взрывает мозг.
Рациональные мысли выключаются. Я выкатываюсь из-под стола, перепрыгиваю через него по направлению к двери, вылетаю в приёмнуюв голове раздаётся голос Сина: «Держи!» и хватаю маленькую тёмную фигуру.
Существо гладкое на ощупь и норовит выскользнуть, оно продолжает мысленно вопить. Грохот выбитой двери, помещение наполняет мечущийся свет фонарикови в нашу сторону ощериваются автоматы.
Искоса заглядываю в лицо своему «улову». Вроде бы это девушка, хотя из-за капюшона я не уверен до конца. Чёрная кожаная одежда. Это обтягивающий комбинезон. Во рту держит три карандаша.
Не выдержав, выпаливаю: «Хватит орать!». Она тут же прекращает вопль, но морщится, как от боли, и стонет: «Капкан сними».
«Какой?..» мы оба смотрим вниз, и оказывается, что её ногу держит зубами лежащий на полу Син, который, очевидно, так и застрял под слишком тесным столом. Вцепился в икру прямо через штанину и смотрит на нас снизу вверхкак ни в чём не бывало, будто у нас тут светский раут и сейчас мы будем говорить о погоде.