Ей было далеко до таких идеалов. Даниэлла ощущала себя уродливой рядом со служанкой.
Что любили Жути? Их женщины были твердыми, как она, закаленными работой.
Какая разница? Даниэлла чуть не застыла. Ей было все равно, что нравилось Жутям. Они были ее напарниками в деле, учили ее.
Но когда она была почти при смерти, она поняла, что ее Жуть стал ей важнее этого.
Может, потому что она держалась за него, как за шанс на жизнь. Он мог научить ее безопасности, быть не просто принцессой, а женщиной, которая могла за себя постоять.
Да, в этом было дело. Она говорила себе, что этот Жуть ее успокаивал. И все.
Но в сердце она знала, что было больше.
Даниэлла вышла за ворота и побежала к лесу, как только толпа пропала из виду стражи. Она задрала юбки до бедер и устремилась к лугу.
Она тяжело дышала, когда попала туда, легкие сдавило, глаза слезились от усталости. Она как-то добралась до луга незаметно для всех, и никто не знал, что она покинула замок. Она могла лишь надеяться, что так и останется.
Спасибо, Мило, прошептала она, хоть он и не мог ее услышать.
Она бросила плащ на земле возле туннеля. Ползти по земле в тяжелом платье было сложно. Руки Даниэллы дрожали, а ноги болели, когда она выбралась в пещеру. Она рухнула на четвереньки. Камни оцарапали ее ладони, ставшие скользкими от крови и земли.
Ее голова гудела, хотя она думала, что рана зажила. Прошла неделя с тех пор, как отец толкнул ее в дверь. Она была сильнее!
Она вскочила на ноги, прошла к краю выступа и крикнула:
Жуть! Мне нужно поговорить с тобой!
Было просто забыть, что пещера была полна звуков. Тьма создавала ощущение, что тут было тихо. Нонет. В пещере капала вода, пищали летучие мыши, Жути двигались по своим делам.
Как только зазвучал ее голос, все затихло.
Воздух загудел под ее ногами. Она знала, кто это был. Другие Жути не были такими большими, не издавали такие звуки. Он летел к ней.
Колени Даниэллы ослабели от одной мысли. Скоро он будет рядом с ней.
Он знал, что делать. У него были крылья, когти и клыки. Он выслушает ее историю об отце, рассмеется и скажет содрать с короля кожу. Она была в этом уверена.
Ничто не готовило ее к облегчению от его появления. Он замер рядом с выступом, и она отпрянула, чтобы не сорваться.
Прости, сказала она, голос был хрипением из-за него. Я не знала, куда еще идти.
Его любопытство стало мрачным выражением. Она ошиблась? Ей уже не были рады в пещерах?
Три удара крыльями приблизили его. Он опустился на край с осторожностью. Одна нога, другая. Его крылья широко раскрылись за ним, и он напомнил существо из ада. Лиловые вены выделялись в свете красных факелов.
Он был опасным. Она помнила, но была рада его видеть.
Жуть протянул руку. Пальцы с когтями согнулись, один погладил плоской частью когтя рану на ее лбу.
Что случилось?
Даниэлла покачала головой, слова застряли в горле. Она не могла сказать ему, что это был ее отец. Она не могла признаться, что ее семья была плохой.
Она прошептала лишь:
Я не смогла себя защитить.
О, моя тигрица, он притянул ее к себе, ее голова оказалась под его подбородком. Ее окружило тепло. Что те монстры с тобой сделали?
Даниэлла хотела быть храброй. Не плакать. Хотела сдержать эмоции, пока не забудет о них.
Он открыл те двери парой слов. Даниэлла сжалась в убежище его объятий, слезы покатились. Всхлипы сотрясали ее плечи, все ее тело, и она ощущала себя как лист в бурю, цепляющийся за ветку из камня.
Она не плакала после того, как отец ударил ее. Ни слезы, потому что ее научили, что слезы были слабостью. Но было так приятно плакать в объятиях.
Жуть прижал ее к себе сильнее. Она слушала биение его сердца, этот звук отгонял ее смущение.
Когда эмоции вытекли из нее, она отодвинулась. Даниэлла вытерла щеки ладонями и извинилась:
Я не должна была приходить. Прости.
Впадина всегда будет домом забытых и потерявшихся, ответил Жуть. Его слова звенели чем-то невысказанным. Будто пророчеством для всех, чьи сердца были ранены.
Даниэлла дрожала. Она вытерла глаза. В этот раз без слез она смогла увидеть больше Жутей за ним.
Монстры парили в воздухе, тихо двигая крыльями. Они смотрели на нее с состраданием.
Не о них предупреждала ее сестра. Они не были монстрами, желающими сражаться и калечить. У некоторых женщин были слезы на глазах, у некоторых слезы капали со щек.
Как эти существа могли быть кошмарными, когда они ощущали ее эмоции?
Даниэлла прикусила губу, желая, чтобы ее слезы высохли. Она кашлянула и сказала еще раз:
Мне нужно, чтобы ты научил меня сражаться. Сейчас.
Жуть перед ней лишился дара речи впервые с их знакомства. Его рот открылся и закрылся. Он смотрел на нее большими глазами, полными вопросов.
Ты ранена, Даниэлла.
Еще повод сражаться. Мне нужно научиться, потому что я не могу вернуться туда, не зная, как это остановить, она коснулась пальцем лба, скривилась от боли. Это впервые произошло со мной, но не впервые с теми, кого я люблю.
Кто? одно слово вырвалось из его груди гулом камней. Скажи, кто это сделал.
Она покачала головой.
Не могу.
Не заставляй угадывать, тигрица, его челюсти были сжаты, а напряженные крылья передавали его искренность. Он уничтожил бы королевство из-за раны на ее лбу?
Даниэлла облизнула губы и посмотрела на других Жутей.
Не тут.
Может, он понял отчаяние в ее голосе. Может, исполнял ее желание, но она не могла говорить, когда на нее все смотрели.
Ее учили сохранять честь. Как бы сложно ни было это сделать.
Признаться, что ее семья, нет, ее отец был с изъяном? Это было изменой, и такое мог слышать только тот, кому она доверяла.
Ее Жуть протянул руку, шагнув к ней. Он обвил рукой ее талию и притянул ее к своему боку. Его тепло лилось в нее, согревая ее грязную холодную кожу.
Доверься мне, его голос был чуть громче шепота.
Даниэлла прижала ладонь к его груди и смотрела на него, так отличающегося от нее. Он пугал ее народ. Но она смогла сказать лишь:
Я верю.
Он прижал ее к груди и рухнул спиной в бездну Впадины. Они падали в воздухе, но его руки и крылья закрывали ее от ветра. Он держал ее так нежно, словно она была из стекла.
Куда мы? спросила она.
Он повернулся, расправил крылья, легко скользил в воздухе.
Ко мне домой.
Мы уже у тебя дома.
В мой дом, Даниэлла.
Теперь она поняла его. Он нес ее в свои покои, туда нельзя было благородной женщине.
Ее желудок сжался от нервов или волнения.
ГЛАВА 16
Жар исходил от его тела, словно он был печью, хоть он проводил дни в глубинах королевства. Даниэлла прижалась носом к его шее. Если он спросит, она скажет, что сохраняла свое тепло. Она дрожала, так что эти слова звучали бы правдоподобно. Но она просто не могла надышаться его запахом.
Земля. Нотка сосны и смолы из глубоких ран пострадавших после боя деревьев.
Она не должна была дышать им. Она не должна была нюхать Жуть, и сердце не должно было трепетать от этого.
Это был монстр. Существо, с которым, похоже, воевало ее королевство.
Но она могла думать только о красивом цвете его крыльев. Они бились за ним, сильные, удерживающие ее, словно она ничего не весила. Ветер свистел в дырах. Звук был песней, прогоняющей боль из ее груди, вину и смущение из ее разума.
С ним она ощущала себя сильнее. Словно она была дочерью своей матери. Когда-то великой королевы-воительницы. Словно она была лучше матери, которая впала в безумие, увидев его народ.
Даниэлла облизнула губы и успокоила разум, они опустились на незнакомый выступ. На плетеной двери были рисунки. Драконы, рыцари в серебряной броне, воины с большими крыльями. Все тянулось от двери по стене, изображая неизвестную битву.
Жуть опустил ее на землю. Она выскользнула из его рук, как всегда, но смотрела на камень.
Что это за место? спросила она.
Мой дом.
Он прошел мимо нее и открыл дверь. Даниэлла, проходя мимо рисунков, провела пальцем по зеленой траве и синему небу. Она замерла на миг и коснулась нежно существа с крыльями и в броне.
Она взглянула на него.
Это ты? спросила она.
Нет, но он долго смотрел на картину. Идем. Нужно о многом поговорить.
Точно. Она не знала, как теперь говорить. Там был его дом. Там он спал.
Они еще не были наедине в таком важном месте. Даже на лугу на них могли смотреть другие существа.
Она сглотнула, прошла мимо него в покои ее Жути.
Комната была проще, чем она думала. Кузнец и Ткачиха украсили свои стены. Хотя у них украшения были от их работы.
Ее Жуть предпочитал простые стены. Там были только лишайник и мох, зеленые и мягкие. Плющ тянулся с потолка, хотя она не знала, как он рос без солнца.
Она затаила дыхание, увидев кровать в дальнем углу пещеры. Длинные полоски прозрачной ткани всяких цветов свисали с потолка. Он спал среди нежной радуги, сделанной будто из тумана, а не нитей. Огонь трещал в центре комнаты, дым улетал в дыру в потолке.
Садись, буркнул он. Ее Жуть указал на подушки у огня. Я не ждал гостей.
Даниэлла устроилась, подняла кубок у огня. Металл был надбит сбоку, и было проще его держать.
Она поднесла кубок к носу и вдохнула.
Медовуха?
Не совсем.
Горечь алкоголя ударила по ее ноздрям. Глаза слезились, она закашлялась и опустила кубок на землю.
Что это за гадкий запах?
Ее Жуть опустился на подушки рядом с ней, смеясь.
Мы зовем это кусачка живота. Хочешь попробовать?
Нет, резко ответила она. Мне еще нужен желудок, а эта штука его сожжет.
Скорее всего. Вряд ли люди это пробовали, он поднял кубок в ее сторону и сделал большой глоток. Расскажешь, кто пытался разбить тебе голову как орех?
Кровь отлила от ее лица. Как ей рассказать ему, что ее ударил отец? Как признаться, что она просто стояла, пока он ругал ее, а потом ударил, а она все равно ничего не сделала?
Стыд сдавил ее шею, мешая дышать.
Даниэлла облизнула губы. Она пыталась шевелить языком, во рту пересохло. А потом она опустила плечи в поражении и протянула руку.
Дай сюда.
Он приподнял бровь.
Что, прости?
Отдай, Жуть.
Ее Жуть не мешкал. Он отдал ей кубок.
Даниэлла зажала нос и сделала глоток. На вкус было как моча и мертвечина на полу пещеры. Она закашлялась, но жжение в желудке было многообещающим.
Она проглотила напиток, не выплюнув ее.
Он смотрел на нее с тревогой, и она не знала, что делать. Алкоголь растекался теплом по телу. Это и его взгляд рассекли ее швы.
Жуть указал ей рукой продолжать.
Говори, принцесса. Ты прибыла сюда не просто ради встречи со мной.
Может, для встречи. Может, она думала, что только тут могла спрятаться, когда жизнь трещала по швам.
Даниэлла сжала кулаки и вонзила их в бедра.
Мой отец.
Что твой отец?
Он меня ударил. Я не сказала ему, где была днем. Когда он нашел меня, то ударил так, что голова столкнулась с дверью, она коснулась с дрожью раны на лбу. Вряд ли он думал, что останется след. Раньше он не оставлял следов.
Жуть не двигался. Он застыл, словно стал каменным. А потом он помрачнел. Он прищурился, клыки выпирали изо рта, когти впились в камень.
Раздался тихий скрежет, его ладони оставляли следы на полу.
Тебя ударил твой отец?
Она попыталась держать спину прямой.
Да.
Он медленно вдохнул, а потом выдохнул. Снова и снова, пока она не поняла, что он медитировал, как учил ее.
Жуть? спросила она. Что случилось?
Он процедил сквозь зубы:
Что ты знаешь о своем отце?
Онкороль Холлоу-хилла. Может, не лучший, но его никто не забудет. Королевство процветает при его правлении, а народ любит его, но что еще она знала об отце? Очень мало. Он был скрытным, его история была загадкой и для нее, и для народа.
Жуть кивнул. Его челюсти сжались, а потом он сказал:
И что ты думаешь о нем?
Думаю, люди не зря его любят, честно ответила она. Он сделал много полезного для королевства.
Повисла долгая пауза. Ее Жуть смотрел на нее с вопросами во взгляде, и она их знала. Он хотел, чтобы она сказала больше. Чтобы высказала правду, что давила на горло, обжигая.
Даниэлла отвела взгляд.
Думаю, семья боится его. Нет, не думаю. Моя семья в ужасе. Я должна была смочь защитить их, но не смогла. Теперь я не могу защитить даже себя.
И поэтому ты пришла ко мне, прорычал он. Принцесса Холлоу-хилла ищет совета у Жути.
Когда он так говорил, звучало неправильно. Словно она предавала народ, доверяя ему.
Ты был добрым, прошептала она. Даниэлла смотрела на свои ладони, впервые с прибытия заметила грязь под ногтями.
Грязь и следы травы испортили красивое голубое платье. Она порвала рукав, пока ползла в туннеле, и земля оставила следы на ее коже. Она выглядела не как принцесса. Она будто выбралась из могилы.
Ее Жуть плавно встал. Он прошел по комнате, оставил ее одну в миг паники.
Что подумала бы о ней сестра? Просила помощи у Жути, когда могла пойти к Диане. Они могли бы придумать то, что помешало бы ее отцу
Нет.
Они пытались так сделать раньше, но провалились, и не раз. Король знал слабости и силу своих детей. Если Даниэлла хотела вырваться из его хватки, нужно было удивить его.
Миска воды опустилась на землю рядом с ней. От стука она вздрогнула, но от его ладоней на ее лице она заскулила. Он сжал ее щеки, словно она ему принадлежала.
Жуть удержал ее на месте, когда она попыталась отпрянуть.
Тише, принцесса, пробормотал он, голос был низким гулом.
Что ты делаешь?
Он опустил обрывок ткани в воду, а потом поднес к ее лицу. Его ладони с когтями нежно смыли грязь с ее лица. Он все протер тканью. Прохладная ткань остужала ее горящие щеки.
Его большой палец задел край ее челюсти, грубый от тяжелого труда. Он прижал другую ладонь к ее шее сзади. Он удерживал ее нежно, но крепко.
Даниэлла закрыла глаза. Она позволила ему заботиться о ней, ослабить боль от признания.
Он ничего не спрашивал. Даже когда отпустил ее, забрал миску и вернулся к ручейку.
Она смотрела, как он вылил грязную воду и наполнил миску. Он вернулся к ней, тихий, но не пугающий.
Слова вырвались раньше, чем она поняла, что говорит.
Я думала, Жути должны пугать.
По большей части, мы такие и есть.
Журчание воды успокаивало. Капли падали на ее колени. Он поднял ее руку, опустил ладонь себе на плечо. Он водил тканью по ее грязной коже.
Даниэлла следила за движениями. Он впился пальцами в ее мышцы, чтобы расслабить их.
Ты не пугаешь меня.
Он фыркнул, и звук был странным.
Твои люди всегда знали о Жутях. Я удивился, встретив тебя на лугу одну. Мы сражались годами. Пытались порвать друг друга за власть над королевством.
Мне никто не говорил, что под Холлоу-хилл живет народ.
Нет, твой отец решил уберечь тебя в той башне, он бросил ткань в воду, что стала красно-коричневой. Но твой отец всегда любил боль и кровь.
Сердце Даниэллы замерло. Она дышала с шумом, пытаясь поймать его взгляд. Он не смотрел на нее, и она поймала ладонью его подбородок. Она повернула его голову к себе.
Ты знаешь моего отца?
Он прикусил губу клыками.
Я знаю крик твоего отца и боль от его меча.
Слезы выступили на ее глазах, грозя пролиться.
Расскажи.
Ее Жуть накрыл ее ладонь своей, прижал к своей щеке. Он глубоко вдохнул. Очень медленно он отодвинул ее ладонь и прижал губы к трепещущему пульсу на ее запястье.
Он поднял ее ладонь мимо шрамов на его лбу к сломанному рогу на голове. Он прижал ее пальцы к неровному краю. Она ощущала все неровности, впивающиеся в ее чувствительные пальцы.
Нет, прошептала она с дрожью в голосе. Скажи, что это не правда.
Твой отец мечтает о тьме без света. Он уничтожает, а в конце всегда побеждает.
Жуть отпустил ее руку, но Даниэлла не убрала ладонь со сломанного рога.
Она касалась каждого выступа, а потом склонилась и поцеловала обломанный край.
Даниэлла опустилась перед ним.
Я не могу исправить решения отца. Я не могу вернуться во времени и спасти тебя от его гнева. Но я могу сделать будущее лучше. Я могу вырваться из-под пятки отца. И тогда обещаю, я все исправлю.
Глаза Жути становились все шире с каждым словом. Когда она закончилась, он погладил большим пальцем ее щеку. Слеза осталась на его пальце.
Ты уже пыталась, принцесса.
И провалилась. Но я не сдамся.
Я не сомневался в этом.
Жуть она многое хотела ему рассказать. О многом хотела попросить. Помочь ей с отцом. Дать армию. Хоть чем-то помочь.