Работапривычная и понятная для Вороновой территория. Там она как рыба в воде. Опять закрытая, собранная, строгая и без этой пустоты во взгляде.
Почти.
Потому что Воронова периодически зависала. Словно отключалась. А я слушал ее краем уха и наблюдал за состоянием, вслушивался в голос, всматривался в движения. Скорее делал вид, что работаю, чем действительно работал.
Попытку пошутить про уточку не оценил, но заметил. Потому что язык у Вороновой обычно острее А сейчас Слава Непонятная, незнакомая, практически невыносимая. Нежная
Греби ж
Я действительно пытался сосредоточиться, с силой возвращал себя в кодинг, но не мог. Не выходило. Сбоило и клинило, будто в первый раз, будто не было этих пяти месяцев, и я снова влетел в нее на всей скорости. С размаха в ваниль и сладость и кошачьи ноты.
Идиот.
А потом она наконец-то сдалась. Уснула. И я отнес Воронову в спальню.
И стоял над ней, как идиот, как двинутый сталкер, и пытался понять, как избавиться от этого бага, как перестать виснуть, залипать и циклиться. Потому что больше всего раздражала именно эта непонятная, невыносимая зацикленность. Она мешала работать и принимать решения.
Я провел рукой по волосам и почти наживую содрал себя с места. Заставил уйти из комнаты, а потом и из квартиры, захлопнув дверь и включив Энджи на охрану.
И уже дома, когда вышел из душа, набрал Андрея. Безопасники, в конце концов, должны знать, что происходит, чтобы мне потом не пришлось объяснять, с какого хрена я требую от них обновить дело Вороновой.
Андрей информацию к сведению принял и выводы сделал верные, судя по выражению лица и интонациям. А я после короткого разговора с ним ушел в лабораторию и проторчал там до семи утра, пытаясь все же отследить местоположение мобильника Славы.
Мне очень не нравилась ситуация с нападением и кражей телефона. Стремная она, с какой стороны ни посмотри, и не имеет почти никакого значения, причастна к этому Воронова или нет.
Телефон отследить все же получилось. Слава ломать, конечно, умела феерически, но создавать у меня всегда выходило круче.
На мигающую точку на карте смотрел, скалясь.
А потом снова висел на телефоне. Чтобы уже в обед вместе с юристом и Андреем сидеть в моем кабинете и рассматривать на мониторе фотки. Красочные такие, яркие. Максимально, что б его, четкие.
На фотках, похоже, был тот самый мужик, который напал на Славу в парке. И урод был однозначно и совершенно точно мертв.
Он валялся возле стены какого-то недостроя, смотрел пустыми глазами в серое небо и его горло выглядело так будто он натолкал туда бумаги. Измазанное в крови, синюшно-черное, раздутое, набухшее губкой. Рот разодран. От уха до уха почти. Кровь на темной толстовке, кепка рядом валяется.
Прекрасно. Просто, мать его, волшебно!
Он сидел? задал Андрей вопрос юристу.
Сидел, подтвердил Витя, что, в общем-то, никого не удивило.
Мужик ни хрена не был похож на добропорядочного гражданина. Алкаш как минимум, может, на синтетике застрял. Ясное дело, что его грохнули, как только он свою задачу выполнил. Вопрос в том Какого в разодранной от уха до уха пасти куски мобильника Вороновой? И ее ли это телефон вообще?
Рассказывай, откинулся я на спинку кресла.
Деталей мало, скривился Вит, стаскивая с себя галстук. Скривился так, будто ему член дверью зажало. Менты сотрудничать не особенно спешат, и дело, скорее всего, застрянет в висяках. Правда, Воронову они какое-то время помурыжат. Так, из любви, сука, к профессии. Но, в целом, я бы не надеялся, что кого-то найдут. Думаю, самоотверженные работники дубины и шокера еще у трупа решили, что и как делать будут: возможно, спишут на него еще пару дел своих. Но на этом все. Расследовать вряд ли будут нормально.
Я бы удивился, если бы было по-другому, усмехнулся Андрей. И мотнул головой на экран. Этот кто?
Мирошкин Егор Николаевич девяносто седьмого года рождения. За свои неполные тридцать восемь успел два раза отсидеть. Один по малолетке. Тогда еще не чипировали, поэтому деталей по делу я не знаю, но запрос подал. Второй раз сел за пьяную поножовщину. Вышел три года назад досрочно за примерное поведение. Нигде не мелькал, жил в жопе глобуса, где его и нашли местные бомжи. Мертв около двух часов плюс-минус. С собой ничего не было: ни документов, ни телефона, только чип в затылке.
То есть, когда я включил Славкин телефон, придурок был еще жив
Смарт в пасти Вороновой? Когда мы сможем его забрать? спросил, рассматривая снимки, что так услужливо скорректировала Энджи,
Вит нахмурился и снова скривился, расстегивая несколько верхних пуговиц на рубашке. Я заметил краем глаза, как напрягся напротив него Андрей.
Еще бы тут не напрягаться.
Хрен его знает на первый вопрос, и хрен его знаетна второй, процедил сквозь зубы юрист. Они вообще сильно не рады были моему появлению. Я им картину мира, карму и статистику порчу. Само собой, мы надавим, где надо, но насколько это затянется он развел руками. Мне даже на то, что из его пасти достать успели, посмотреть не дали. Может, Воронову потащат на опознание, или фото покажут. В квартире Мирошкина, как я понял, обыск сейчас. Доступ у меня к остальному пока ограниченный, но думаю, что к середине недели уже получу полный. В целом, как-то так.
Забрать у них телефонв приоритете, побарабанил пальцами по столу Андрей. Дави на корпоративную и государственные тайны.
Ты меня еще поучи, беззлобно оскалился Вит, растягивая тонкие губы в неприятной улыбке. Кости скул натянули кожу, тонкие морщины появились у глаз, как сетка шрамов, обнажились мелкие, но ровные зубы нижней челюсти.
Стремно.
Виктор вообще стремный, но юрист, сука, от Бога. Да и мужик нормальный.
Я их запросами закидаю так, продолжил Вит, что они разгребать задолбаются. Тут косяк во времени. Быстро вряд ли получится. С телефона можно что-то восстановить? поставил он локти на стол.
Не знаю, покачал головой. Если каким-то чудом мозги уцелели, то, при должном умении, можно. Какие-то крошки кода, скорее всего. Слава спалила смартфон качественно.
Но ты все равно дергаешься, скрестил руки на груди Андрей.
Да. Мне сильно не нравится то, что происходит. У нас ни разу не было таких утечек.
Но ведь и в этот раз не было, цыкнул Вит.
Просто повезло, не более. Надеяться на удачу сильно херовый вариант, Вит. Грозит просранными миллиардами, госконтрактами и коленно-локтевой позой без вазелина до конца жалкой жизни.
Я понимаю. Просто вы ведь наверняка все залатали, снова оскалился юрист.
Залатали, но не знаем, где рванет в следующий раз. В общем, Вит, ускорь, пожалуйста, все и везде, насколько это возможно.
Виктор перевел внимательный взгляд зеленых цепких глаз с меня на Андрея и, как всегда, сделал правильные выводы. Умный мужик. Очень умный мужик.
Понял, кивнул в итоге Келер и поднялся на ноги, гремя стулом и забирая со стола планшет и строгий галстук. Борисичу и Знаменскому сам расскажешь? спросил он прежде, чем направиться к двери.
Да.
Хорошо, буду держать в курсе, и вышел из кабинета.
А я повернулся к Андрею.
С Вороновой глаз не спускать. Поработай с ней, я сброшу все, что найду.
Андрей сощурился, подпер подбородок кулаком, разглядывая меня с несвойственным вниманием, растянул в улыбке губы.
Сам займешься, звучало, мать его, утверждением. Таким глумливым, сука, бесячим.
Тарасов, иди в задницу, посоветовал я искренне, бросая перед ним на стол флэшку, откинул голову на спинку кресла.
Все лучше, чем на его рожу глумливо сочувствующую пялиться. Андрей комментировать что-то не решился. Знает мой паскудный характер. Молча взял носитель и поднялся на ноги, нарочито тяжело вздохнув. А я следил за ним из-под полуприкрытых век и сдерживал злость.
Обернулся Тарасов только возле двери, хотел что-то сказать, даже успел снова растянуть губы в своей этой улыбке, но не успел. Из коридора донесся мягкий цокот каблуков.
Твою ж
Воронова Мое наваждение.
Я знаю звук ее шагов. Знаю, мать его, поэтому уверен, что за дверью Слава.
И я обреченно наблюдал, как мигнул зеленым сенсор, как створка отъехала в сторону, как на пороге застыла Воронова.
Втянул воздух. Выпустил с шипением, сжал зубы до скрипа челюсти.
Какого хрена ты тут делаешь? отчеканил, впиваясь взглядом в девчонку.
Пришла. Пришла, мать ее!
Я еще вчера понимал, на самом деле, что Слава наверняка припрется, но все же надеялся, что благоразумие и усталость возобладают над безумием и отвагой. Но нет. Нихрена подобного.
Работаю, Ястребов, усмехнулась она зло. Или делаю вид. С учетом того, что ты мне все отрезал, я теперь сама не до конца понимаю.
Андрей кивнул мне, поздоровался таким же кивком с Вороновой и поспешил свалить из кабинета, тихо проскользнув в коридор, наверняка, чтобы не мешать родителям выяснять отношения. А я вцепился в край стола до побелевших костяшек.
Домой, прорычал.
Пришла Стоит теперь в этом своем платье сером, тонком, облегающем ее, как гребанный латекс, горло высокое, чтобы синяки закрыть. Ну хоть до этого додумалась. Волосы снова в косе растрепанной, сложной какой-то до одури.
У меня носок, хмыкнула, делая неспешный шаг. Плавный, тягучий. Как она вся. Обломись.
Что? тряхнул башкой.
Ты Поттера в детстве не смотрел? улыбка стала еще шире. Все очкарики смотрят в детстве Поттера, Ястребов. Он как Бэтмен для задротов.
Я стянул очки, сдержался, чтобы не швырнуть их на стол, подался к ней ближе.
В детстве, Воронова, я смотрел Пилу, огрызнулся в ответ. Давай мы на этом и закончим, потому что ностальгировать меня не особенно тянет. Домой.
Сразу, как только покажу тебе результаты последней проверки Энджи, вытащу отчеты, и мы обсудим Лейт и Ниро. А еще мне нужно в виарную.
Она совершенно бесшумно выдвинула стул, опустилась на него, закинув ногу на ногу. Серая ткань обтянула грудь сильнее. Лисьи глаза пытливо меня рассматривали. Выжидательно так, почти грозно. Только не велся я больше на эти грозные взгляды. Она разрабов пугать ими могла, не меня.
Энджи, позвал я сеть.
Да, князь Игорь, тут же откликнулась помощница.
Как долго Станислава Воронова в офисе сегодня?
Два часа, тридцать восемь минут и сорок три секунды, выдала машина.
Я кивнул.
Заблокируй Станиславе Вороновой доступ к серверу, почте, связи, челюсть девчонки поползла вниз, стоило ей услышать первые слова. Глаза сверкнули гневом. Настоящим, вкусным до умопомрачения. Я затолкал подальше неуместное возбуждение и продолжил, текущим проектам и особенно в виарную.
Код подтверждения, князь Игорь.
Ястребов зашипела Слава, сжимая кулаки.
Введу вручную, отозвался я на слова ИИ и пробежал пальцами по клавиатуре.
Ты этого не сделаешь еще одно грозное.
Благодарю, князь Игорь. Доступ заблокирован.
Воронова с шумом закрыла рот, прожгла меня злобным взглядом. Дыхание громкое и губы сочные, закусанные.
Горячая.
Я выгнул бровь, склонил набок голову.
Один. Два. Три. Чет
Ястребов, прошипела Слава, вздергивая тонкое тело вверх. Резко, порывисто. В один миг оказалась рядом, склонилась, опираясь руками о ручки кресла, нависла надо мной. Так, что коса упала вперед, касалась моего живота. Запах ее ванильный Я поплыл.
Злился и плыл.
Чудовищное сочетание похоти и гнева.
Говори, протянул, только по существу, Воронова. Работать ты сегодня не будешь, если еще не поняла.
С каких пор ты решаешь, она склонилась еще ниже
Черт его знает, как удалось сдержаться. Не схватить ее, не сжать, втискивая в себя. Так, чтобы ни миллиметра между нами, так, чтобы дыханием обжечь, чтобы в удивленных, наверняка, напуганных глазах свои увидеть. Как удалось отвлечься от ее губ
когда мне работать, а когда нет, смысл слов до сознания доходил с задержкой. Нехилой такой, секунд в пять. Сбой системы. Очередной баг где-то в нейронных связях. Ты
Энджи, Ирита и все, над чем ты сейчас работаешь, подался я вперед, заметив со странным, извращенным удовольствием, как дернулась Слава, как напряглась, слегка покраснела.
Еще красивее стала. До невозможного. До нереального.
Пять месяцев. Пять месяцев я прохожу через это каждый гребаный день. Казалось, что уже переборол, переболел. Казалось, что начало отпускать. Что колдовство ее долбаное силу потеряло. Ослабело. Да?
Хрена с два, наивный идиот.
Ничего не ослабло, ничего не поменялось. А после вчерашнего После нее уставшей, домашней, растерянной и напуганной, не такой колючей все хуже. Еще хуже.
Я поднялся, сжал ее плечи, отстраняя от себя, не реагируя на ток, на канаты и цепи между нами. Прямо в пальцы, в нервы.
это мои проекты, Слава, прорычал. Не от злости, от похоти. И, если я говорю, что сегодня ты не работаешь, значит, ты не работаешь. Не заставляй меня звонить Борисычу и говорить с ним. Он тебя на неделю дома посадит.
Ты взгляд метался по моему лицу, тело почти незаметно дрожало, румянец еще ярче. Ты бесишь!
Доведет ведь. Сама доведет
Врешь, улыбнулся я, разжимая руки и возвращаясь в кресло. А она осталась стоять. Тонкая, потерянная, удивленная.
Слава открыла рот и тут же закрыла. Смотрела так, будто я ее ударил, а я следил за реакцией, за взглядом, за дыханием, за подрагивающими длинными пальцами.
Кажется, она не понимала. Действительно не понимала, пока я не озвучил очевидное.
Как же так, Слава? Серьезно?
И по перепуганному взгляду, по расширившемся зрачкам понял, что да, серьезно
Даже смешно.
Слава опустилась в кресло. Медленно и заторможенно, будто во сне. Закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выдох, а потом открыла и вздернула подбородок. И будто не было того мига, будто не было моих неосторожных слов.
Нет, ответила спокойно и холодно. Ты действительно бесишь, уголок губ чуть дернулся.
И она перевела взгляд за окно, не спешила уходить, казалось, что задумалась, будто прислушивалась. Возможно, искала аргументы, чтобы меня убедить.
Я на ее слова предпочел не реагировать. Терпеливо ждал. Как выяснилось, я вообще могу быть очень терпеливым.
Воронова оторвала взгляд от окна, чуть поморщилась. Сдулась.
Кто это, Ястребов? кивнула она головой на монитор. Полистываешь криминальную хронику на досуге? Кодить помогает?
Я склонил голову к плечу, сощурился, возвращая очки на место.
Менты ее еще не дергали Почему?
Это мужик, Слава, который твой мобильник вчера увел. И, как видишь, он действительно звезда обложки любой криминальной хроники. Фотографии Виктор получил с городских камер, во рту у трупа предположительно твой смарт, развел руками в стороны. Не видел смысла скрывать. Доблестная полиция ей все равно расскажет.
Воронова дернулась, сглотнула гулко.
А выдала она очень емкое и замолчала. Длинные пальцы неровно выбивали дробь на подлокотниках стула, едва подрагивали уголки губ. Я к ним вечером еду, протянула Воронова, будто рассуждала вслух. Думала я Виктора с собой возьму, пальцы замерли наконец-то на подлокотниках, перестав гипнотизировать диким, отрывистым ритмом. Она сжала их на миг до скрипа металла, потом отпустила. Дерьмо, выругалась зло, откидывая голову на спинку. Гребаный ворот съехал вниз, беспощадно выставляя на обозрение край ставшего фиолетово-синим синяка.
Мы разберемся, пожал плечами.
Кто бы сомневался, издевательски протянула Воронова, не поднимая головы.
Я сдавил переносицу.
Чертыхнулся мысленно, понимая, что снова сдался, что снова ведусь на нее. Мне бы по-хорошему ее отстранить, действительно перекрыть доступ ко всему, но
Завтра будем отбирать кандидатов. Возьмешь на себя часть.
Кандидатов? вскинулась тут же. Каких? Чт
Ты сказала, что на Ириту нам не хватает мозгов, пожал я плечами, рук и машин.
Но конец года почти, бюджет не начала Слава знакомо.
Я согласовал с Борисычем, хмыкнул. Вспомним старые времена: наберем на испытательный, устроим конкурс. Кто вывезетостанется, остальных к херам по домам отправим. Ириту разобьем на куски, ограничим в доступе.
Нужно как минимум шесть групп, тут же включилась Слава. Если талантливые будут, то по четверке в каждой, над нимикто-то из наших. Твоих и моих.
Да, кивнул согласно. Контроль усилим.