Но, несмотря на свои злые слова, прислужница все же сунула в руке Новы чашку с едой, прекрасно понимая, что после прошедшего испытания девушка вряд ли сможет работать голодной.
Ешь скорее и за работу! буркнула прислужница. Маг Пустоты в гостях! А они очень прожорливы. К тому же, у них с Короналем какая-то ссора, что ли, а это очень опасно. Теперь этого беса только хорошим вином успокоить
А Прекрасная где? спешно глотая куски, вдруг вспомнила Нова.
Прислужница искоса бросила взгляд на Нову.
У Короналя, разумеется, нехотя ответила она. Он призвал ее с самого утра. Прекрасная довольна тобой; велела тебе в подарок оставить туфли, прислужница кивнула на ноги Новы, все еще обутые в роскошные туфельки Прекрасной, шитые разноцветными драгоценными камнями и золотом. Похоже, она получила от него то, что хотела. Может, даже женится на ней
Нова почувствовала, как подступающие слезы щекочут ее нос, еда больше не казалась ей вкусной, и девушка отставила чашку прочь.
Но как же, прошептала Нова безотчетно. Он же должен был восстановиться отдохнуть
Отдохнуть?! насмешливо проговорила прислужница. Это тебе не прежний, старый и слабый, Корональ. Этот молод и полон сил. Очень сильный, правда; он поспал не больше часа, а потом велел приготовить себе еды побольше, и все съел. Молодое тело требует много энергии
А обо мне? с надеждой спросила Нова. Что обо мне он спрашивал?
Даже не думай! зашипела прислужница. Даже не смей думать о Коронале! Ты сумасшедшая, если поверила ему! Это его обычная магия. Он умеет морочить головы девам так, что они сами шлепаются на спину и раздвигают ноги! В твоих интересах спрятаться и стать незаметной, если хочешь жить! И, кажется, у тебя получилось заставить его забыть о тебе! Он смотрит на госпожу влюбленными глазами, он не спрашивал больше ни об одной наложнице. Он взял ее уже трижды, и все не может насытиться ее телом, это хороший знак! Если он сильно увлечется ею, то сердце его размякнет, станет как воск, лепи голыми руками что хочешь. Тогда и попросишь у него свободы
Нова рыдала, захлебываясь слезами.
Она совершенно не понимала, отчего слова прислужницы не радуют ее. Ведь это то, чего она так хотелачтобы Корональ о ней забыл, чтобы не желал ее не смотрел в ее сторону. Так отчего теперь ее сердце просто разрывалось от горя?!
Глава 9
Магов ПустотыПустотников, не любили и боялись все.
Даже Коронали.
Только Пустотники умели вылавливать из небытия магию, которую во время танцы отдавали Корональ и его партнерша. Являясь посредниками между Понтификом и Короналем, Пустотники отнимали себе часть магии, и говорят, что это была очень большая часть. Жадные и бездонные, как сама пустота, как черное небытие, они хотели пожрать и завладеть всей магией мира. Проверить и посчитать, сколько Пустотники берут себе, никто не решался; это означало бы вступить в конфликт с ними, и кто знает, чем отплатили бы мстительные Пустотники на следующем танце
Сайруса, Его Пустейшество, ненавидели втройне.
Это был очень самовлюбленный молодой человек, столько же красивый, сколь и отталкивающий, Пустой, как самый бездонный колодец. У него были золотые роскошные локоны, которым позавидовала бы любая прелестница, и водянистые блеклые глаза, такие жуткие, словно у утопленника. Его аппетит было непросто удовлетворить, и даже вся магия, отобранная у мира, наверное, плескалась бы в нем, как кружка воды. Жадностьвот что читалось в остром взгляде его блеклых неживых глаз. Жадностью болело его сердце; жадностьказалось, это слово шепчут его прихотливо, капризно изогнутые губы. Высокомерие глядело его глазами из-под опущенных ресниц, брезгливо вздрагивали причудливо вырезанные ноздри его тонкого носа.
Сайрус думал, что он великолепен, знал, что его ненавидят, и гордился этим.
Слух о предсказании Понтифика просочился из-за закрытых дверей и достиг ушей Сайруса в тот же день, как были сказаны роковые слова. Мать потомственного Короналя, хм того, кто сможет не избираться, а передаст свой венец по наследству И, кажется, нигде не сказано, что отцом его не может стать Корональ.
Маги Пустоты никогда Короналями не становились. Пустота Равновесия принести не может, и Понтифик отвечал раз за разом отказом и Сайрусу, и многим вопрошающим до него и многим и многим после него тоже ответил бы отказом. Но эта девушка давала шанс если не стать самому Короналем, так хоть стать его отцом, и припасть к кормушке. Сайрус считал, что он непростительно беден; подвалы Короналя, полные золота, манили его, дразнили его воображение. Да и девушка было что-то необычное в предсказании Понтифика. Почему именно она? Почему вдруг, так внезапно, Коронали станут потомственными? Чем это будет грозить Пустотникам, будет ли мир и дальше нуждаться в их услугах?
На эти вопросы упрямый старик ответов не дал.
Сайрус видел его глазахитрые, упрямые, и ему казалось, что Понтифик усмехается, издеваясь над Его Пустейшеством. От этой ухмылки мороз пробегал по коже, и что-то грозное, недоброе угадывалось в старческом взгляде.
Поэтому Сайрус немедленно решил наведаться к молодому Короналю с целью изъять у него девчонку. Он поразмыслил и решил так: коли девчонка такая необычная, что о ней в своих снах видит Понтифик, то, наверное, есть в ней что-то от избранных. Какая-то предначертанность; путь, прочерченный серебряным карандашом по черному бархату Великого Космоса. Корональ ее сам не выдаст; о великой ее миссии он не знает, но у него, кажется, на нее свои планы. Значит, надо как-то заставить ее проявить себя.
И Пустотник, веля Короналю пройти обряд уравновешивания, действительно отпил магии немного больше, чем ему полагалось, и послал Короналя на три, а не на два круга, с интересом наблюдая, выдержит ли он? И если будет падать в пропасть небытияпоможет ли ему та, избранная? Явится ли в огненном смерче, падет ли сгорающей звездой, сделает ли хоть что-нибудь?
Но, кажется, все интриги Сайруса пошли прахом.
Корональ был очень силен, и его спасать не требовалось.
И девица ниоткуда не объявилась. Корональ пользовал своих любовниц для ритуалов, не прибегая к помощи от народа. Слишком молодой; слишком дерзкий; слишком сильный и слишком щедрыйон лил свою магию так, что ее сполна хватало на всех, и он не бросал своих магинь в танце.
Никогда.
Это злило Сайруса больше всего.
Никто не знал, никто даже не думал об этом, но брошенные Короналем магини были жертвами Пустоте. Пустотники налетали на них, как оголодавшие вампиры, и выпивали всю магию досуха, гасили искру жизни, и получали от этого несравнимо больше, чем отщипывая кусочки от танца Равновесия. Обычно Коронали, нестерпимо страдая от бремени, не выдерживали и отдавали своих партнерш, но этот Корональ упрямо вытаскивал всех. Он не желал отдавать Пустоте ни единого человека. Маленький упрямый мерзавец
Вот и сейчас, наблюдая за Короналем, с удовольствием уписывающим обед, Сайрус трясся мелкой злобной дрожью от одного вида коронованного мальчишки. Три круга; немыслимое по тяжести испытание, маги после него болеют неделями. А Короналю хоть бы что С аппетитом ест и пьет вино, смеется, показывая острые белые зубы, и тискает свою любовницу. Что ж за Слово у него такое, если этот наглый паршивец никого не боится? Нет, не так; боится, но так, как опасаются хищники вступать в ненужный бой.
Сайрус с интересом присматривался и к его партнершек той, которую Корональ не кинул, когда магиня сдалась и иссякла. Ничего особенного; и на испытании она не проявила себя как-то особенно ярко, и сейчас казалась еще более тусклой и никчемной. Нарядная яркая кукла, капризная и плаксивая, выпрашивающая теперь у венценосного любовника дорогие игрушки, украшения и наряды. Сайрус кривил губы, презрительно морщился, глядя, как прелестница томно прижимается к груди Короналя, канюча, а он смеется, глядя в красивое кукольное лицо.
В один из моментов Сайрусу показалось, что он видит в наложнице что-то особенное; какая-то магическая тень коснулась ее лба, и Сайрус потянулся, чтобы поймать этот отблеск, но рука Короналя остановила его, не позволив притронуться ко лбу испуганной женщины.
Это моя женщина, прорычал Корональ, весьма непочтительно оттолкнув руку Его Пустейшества. Не смей ее трогать.
Губы Сайруса изогнулись еще презрительнее, еще брезгливее.
Мне Понтификом разрешено трогать и забирать себе все, что угодно, истерично-визгливым голосом ответил он, и Корональ, сурово сдвинув брови, упрямо опустив голову, недобро сверкнул глазами исподлобья и повторил тише и еще более угрожающе:
Этомоя женщина. И прикасаться к ней могу только я. Ты можешь взять у меня все, что может поддержать Равновесие. Но чтобы тебе кто-то согрел постельэто уже не мои заботы. Так что убери свои руки, Пустотник, если не хочешь, чтобы я тебе их оторвал. В твоей работе они тебе не сильно нужны, сможешь собирать дань и без них. Думаю, Понтифик не сильно обидится.
Сайрус недобро ухмыльнулся, крепкими зубами прихватил виноградину. Сочная ягода лопнула, капля сока стекла по голодным губам Пустотника.
Угрожаешь мне? со смехом произнес Пустотник.
Да, дерзко ответил Корональ, все так же недобро глядя на Пустотника. Угрожаю. Я ведь не глупец, блеск золота не ослепил меня. Скажи мне, Пустотник, голос Короналя стал жестким, как стальной прут, отчего это в добрый год, когда нет ни войны, ни мора, ни голода, ни засухи ты приехал и потребовал у меня три круга? Не много ли ты взял себе? Ты не смотри, что я молод, Корональ снова усмехнулся. Я ведь не постесняюсь задать этот вопрос и Понтифику. Я избран правителем, и в мои обязанности входит заботиться о подданных. И о себев первую очередь. Чтобы такие, как ты, не вычерпали мои силы раньше времени. Я не побоюсь ссоры с Пустотниками.
Три? невинно поинтересовался Сайрус, внутренне кипя от ярости и страха. Мерзавец, каков мерзавец этот новый Корональ! Смеет лезть в дела Пустотников и оспаривать их долю!.. Глядя в холодные, как лед на полюсе, глаза Короналя, Сайрус чуть не захлебнулся в трусливом страхе, понимая, что Корональ ничуть не шутит. Этот дерзец может может дойти до Понтифика. Мне кажется, речь шла о двух кругах? Посмотри внимательно в письмо, наверное, там слово затерлось?
Затерто, угодливо подсказал Корональ, недобро усмехаясь. Я уже отослал Понтифику весть о трех кругах и вопрос, зачем это было нужно. Тебе не удастся оттяпать огромный лакомый кусок, и не надейся. Я позабочусь об этом.
Сайрус изобразил на своем лице выражение абсолютной невинности, хотя ощутил себя голодным псом, чьи зубы лязгнули в волосе от вожделенной добычи.
Небольшая ошибка, подумаешь, стараясь ничем не выдать своего страха, ответил он. Три круга!.. Ну, будет один впрок. Тебе же лучше. Теперь за Данью приедем не скоро. Отдыхай!
Лучше, фыркнул Корональ, недобро щурясь. Еще одна такая ошибка, Пустотник, и ты пойдешь эти круги сам. Я сумею тебя заставить. Или я не Корональ.
От нахальства молодого Короналя у Пустотника глаза сделались как оловянные, его затрясло так, что очередная ягода винограда, поднесенная к губам, не с первого раза попала в рот.
Как ты смеешь, зашипел он, багровея так, что глаза на его лице показались белыми.
Смею, небрежно ответил Корональ, посмеиваясь. Ты всего лишь посредник, так что знай свое место. Из-за твоей ма-аленькой ошибки я мог упасть вниз, Корональ нарочно дразнил Пустотника, повторяя его слова, и тогда конец Равновесию.
Зачем же самому падать. Тебе достаточно было сбросить вниз магиню, истерично выкрикнул Пустотник, и Корональ ощерился, как волк.
А я не хочу никого бросать вниз, зло отчеканил он. Особенно ее.
Что? насторожился Пустотник, мгновенно позабыв о своих страхах и обидах. Его пустые, неживые глаза уставились на Прекрасную, прильнувшую испуганно к Короналю, Сайрус ими словно обшаривал девушку. Что, что ты почувствовал?
Корональ провел по лицу ладонью, словно старая и пряча воспоминание, крепче прижал к себе деввушку, испуганную его разговором с Пустотником.
Ничего, глухо ответил Корональ. Не твое дело.
В зале, когда он целовал девушку, ему казалось, что она другая. Слабая, напуганная, измученная, но не допустившая и мысли о том, что можно сбежать, оставить его, или не выполнить свой долг. И его, Короналя, ее невольного мучителя, выбравшего ее на эту роль, она в ответ целовала со страстью, даря ему нежность и восторг в ответ на полученное наслаждение, забыв о перенесенной муке. Ни слова жалобы не сорвалось с ее губ. Ни слезы испуга; девушка не отталкивала его и не билась в истерике, отходя от пережитого страха. Ласка и нежность в ответ, так удивившие Короналя, хорошо знавшего свою наложницу. Тогда он подумал, что капризность и легкомысленностьэто наносное, показное, а внутри прячется вот это, настоящеесила и верность. Он попробовал настоящего, неподдельного восторга, от его поцелуя девушка в его руках затрепетала и, кажется, кончила, и ее чувства, ее открытость заставили его забыть обо всем, даже о Нове, о своей мести и о своем желании отведать ее невинного тела. Неужто?..
Корональ покосился на Прекрасную; сегодня на ней не было белой краски, напротивее щечки были нарумянены, улыбающиеся губы накрашены яркой помадой, веселые глаза сверкали Странно.
Очень странно!
Корональ вдруг вспомнил, как слабы и измучены были девушки после испытания, а это весела и беспечна, как птичка, порхающая с ветки на ветку, с самого утра. Недоброе предчувствие коснулось сердца Короналя, он внимательнее заглянул в лицо Прекраснейшей, всматриваясь в очертания ее губ. Тогда, когда он стирал с них краску кажется, они были иной формы.
Но кого Прекрасная могла уговорить или заставить пройти этот страшный путь вместо себя? Кого же он тогда целовал, и где та девушка, что заменила Прекрасную?..
А где моя новая рабыня, с прохладцей в голосе поинтересовался он, глядя на Прекрасную так, словно впервые ее видел. Та девушка, что поймали мои ловцы?
На кукольном личике Прекрасной отразились смятение и страх, она ощутимо вздрогнула под рукой Короналя, обнимающего ее, в ее темных миндалевидных глазах запрыгал страх.
Я не знаю, неуверенно произнесла она, о ком ты говоришь
Не лги мне, ласковым голосом произнес Корональ, до боли стискивая ладонь Прекрасной. Ее все видели, весь двор. И ты сейчас говоришь, что не понимаешь о ком я? Где она, что ты приказала с ней сделать? Она что, не перенесла испытания или твоей ревности, м-м-м?
Прекрасная лихорадочно соображала, что сказать, но в этот миг к столу подошла Нова с блюдом, полным фруктов.
Да вот же она! с облегчением выкрикнула Прекрасная. Ничего с ней не произошло! Да и что бы с ней могло случиться?! Отчего ты задаешь эти странные вопросы? Зачем ты вообще ею интересуешься?
Затем, коротко ответил Корональ, разглядывая Нову, что я должен знать обо всем, что происходит в моем дворце.
Девушка выглядела неважно, и Корональ, рассматривающий ее потускневшее личико, ее уставшие глаза с залегшими под ними глубокими синими тенями, находил в ее виде тысячи подтверждений тому, что испытание проходила именно она. Более суток прошло, а она все еще обессилена и магия ее еле теплится в теле, чуть заметным огоньком.
И, кроме того, на ногах ее, поблескивая драгоценными камнями, были надеты туфельки прекраснойона сама недавно выпросила их, капризничая неделю. Корональ прищурился, всматриваясь в игру света на гранях драгоценных камней. Да, точно те туфли.
Корональ испытал прилив стыда и досады, ему захотелось яростно вытереть губы. Целовал! Эту гадину, уничтожившую всю его жизнь! Эту высокомерную дрянь, эту жестокую мерзавку, эту самую желанную женщину в королевстве
Пережив первый, самый мучительный стыд от проявленной им слабости, Корональ уже более хладнокровно напомнил себе, что на тот момент он не знал, кто перед ним, так что у девчонки нет ни повода думать, что он смягчился по отношению к ней. А вот она-то! Она ведь не слепая и не сумасшедшая. Она видела, кого целует. Она видела, кому отдается с такой страстью. От воспоминаний об извивающемся теле в своих руках Корональ даже покраснел, ощущая прилив возбуждения. Приятного возбуждения. Волнующего, сладкого и тягостного.
Поворкуйте пока тут, бросил он Прекрасной и Сайрусу, поднимаясь с места, неотступно следя за бредущей к выходу из зала Новой.