Лязг металла по металлу раздался подобно крику в ночи, когда Бладлеттер достал лезвие, размером сравнимое с косой Кора.
Все еще говоришь о верности Королю? протянул Бладлеттер. Ты осознаешь, что местонахождение Короля неизвестно? Что он исчез после смерти родителей? Поэтому нет, не думаю, что тебе стоит ждать спасения от него. Раздалось рычание. От кого бы то ни было.
Я спасу себя сам.
В это мгновение облака проиграли бой с ветром, плотная завеса разошлась в стороны, создавая отверстие, сквозь которое лунный свет засиял на небе подобно солнечному светилу, которое Кор не видел с момента его превращения.
Бладлеттер отшатнулся. А потом склонил голову на бок.
Повисло долгое молчание, во время которого шевелились лишь еловые ветки и кустарники.
А потом Бладлеттер убрал кинжал в ножны.
Кор не опустил свое оружие. Он не понимал, что происходит, но знал, что врагу нельзя доверять а он, спасая свою жизнь, стал врагом воина, вселяющего страх.
Тогда пошли за мной.
Поначалу Кор не уловил его слов. Но даже потом не смог понять их смысл.
Он покачал головой.
Я лучше отправлюсь в могилу, чем приближусь к тебе. И то, и другое равнозначно.
Нет, ты пойдешь за мной. И я обучу тебя искусству войны, и ты будешь служить рядом со мной.
С чего бы мне
Такова твоя судьба.
Ты меня не знаешь.
Я знаю, кто ты. Бладлеттер кивнул на обезглавленное тело. И от этого все становится намного понятней.
Кор нахмурился, что-то пронеслось в его венах, и это был не страх.
Какую ложь ты хочешь скормить мне?
Тебя выдало твое лицо. Я думал, это слух, россказни. Но нет, не с твоей боевой рукой и этой губой. Ты пойдешь со мной, и я научу тебя сражаться против Общества Лессенинг
Я всего лишь вор. Не воин.
До этого дня я не встречал вора, способного на подобное. И ты это понимаешь. Отрицай, коли хочешь, но ты был произведен на свет ради подобных свершений, ранее потерянный сейчас ты нашелся.
Кор покачал головой.
Я не пойду за тобой нет, я не
Тымой сын.
Услышав это, Кор опустил косу. К глазам подступили слезы, и он сморгнул их, не желая показывать слабость.
Ты пойдешь со мной, повторил Бладлеттер. И я обучу тебя военному искусству. Под моей рукой ты станешь тверже стали, закаленной в огне, и ты не разочаруешь меня.
Ты знаешь, как моя мамэн? спросил он слабо. Где она?
Она не хотела тебя. Никогда.
Это была правда, подумал Кор. Правда, которую сказала ему няня.
Сейчас ты пойдешь за мной, и я проложу для тебя дорогу к твоей судьбе. Ты станешь моим приемником если обучение не убьет тебя.
Кор вернулся к настоящему, открыв глаза, которые закрыл неосознанно. В чем-то Бладлеттер был прав, в чем-то ошибался.
Обучение в военном лагере оказалось в разы хуже того, что мог представить Кор, бойцы в том месте сражались за редкую еду и воду, а также их ставили друг против друга потехи ради. То была суровая жизнь, которая ночь за ночью, неделя за неделей, месяц за месяцем все пять лет делала то, что обещал Бладлеттер.
Кор закалился, стал тверже стали, он лишился сострадания и всех эмоций, словно их и не было, жестокость за жестокостью накладывалась на него слоями, пока его личность не была подавлена сначала тем, что он наблюдал, потомчто творил сам.
Садизм можно вбить в человека. Корживое доказательство этому. Садизм также оказался заразителен, учитывая, что он обрек Тро на то, что с ним сделал Бладлеттер, подверг бывшего аристократа шквалу оскорблений, унижений и нападок. Результат был схожим: Тро также преодолел все испытания, но ожесточился под их давлением.
Так все и вышло. Однако, в отличие от Кора, Тро не исцелился под действием благословенной внешней силы, он не смог обуздать свои амбиции.
По крайней мере, так обстояли дела до пленения Кора и он сомневался, что за прошедшее время амбиции и наклонности мужчины претерпели хоть какие-то маломальские изменения.
Поэтому Кор счел нужным предупредить Рофа о бывшем соратнике.
Кор погладил плечо Лейлы, изумляясь ее воздействию на него, ее способности прорваться сквозь щиты его агрессии и злости, дотянуться к спрятавшемуся там мужчине, к нему настоящему.
Тому, с кем он давно потерял связь.
Она обнулила его, запустила обратный процесс, возвратила воина к прежнему состоянию, до того судьбоносного мига, когда судьба свела его с Бладлеттером.
Перед глазами встал образ мужчины, настолько четкий, словно он видел его только вчера, все: от тяжелых бровей до глаз, проникающих в самую суть, резкого подбородка и толстой шеи, очертаний массивного тела. Он был переростком среди громил, стихией, способной пристыдить бушующие летние грозы и несдержанные, обжигающие зимние бури.
Он также оказался лжецом.
Кто бы ни породил Кора, это был не Бладлеттер. Об этом ему сообщил настоящий отпрыск Бладлеттера.
Кор покачал головой, лежавшей на мягкой подушке, пытаясь прояснить мысли.
Столь долгое время он пытался выяснить, кто были его родителямиэтого желают брошенные дети по всему миру: пусть он и был нежеланным ребенком, пусть не было никакой надежды на близкие отношения с настоящими родителями, он все равно желал узнать их.
Это сложно объяснить, но он всегда чувствовал, что гравитация практически не влияла на него, его тело пребывало в подвешенном состоянии, и это, как он осознал позднее, толкнуло его к идеологии Бладлеттераидеологии разрушения, хаоса и смерти.
А когда у тебя нет собственного ориентира, ты неизбежно попадешь под чужое влияние.
В его случае он попал под влияние наиболее испорченного, самого злого вампира на свете.
Боже, его одолевали сожаления.
Бладлеттер говорил, что целью обучения является подготовка к войне, но стало очевидно, что мужчина потакал собственной жажде крови, а не ставил целью защиту расы и все равно Кор следовал за ним. Ощутив вкус отцовской гордости, как бы извращенно она ни подавалась, он подсел на одобрение, как на наркотик, и оно стало противоядием, заполнившим пустоту внутри него.
Но отцовство оказалось химерой. Ложью, которая раскрылась самым неожиданным образом.
Когда мужчина погиб, Кор чувствовал себя так, словно его бросили в третий раз: первый был сразу после его рождения. Второйкогда ушла женщина, считавшаяся его няней или кем-то большим. А потом пришел третий разкогда раскрылась ложь Бладлеттера, выстроенная с той целью, чтобы Кор наверняка последовал за ним в военный лагерь, и сия новость пришла из источника, чья достоверность не ставилась под сомнение.
Родная сестра Вишеса, Пэйн, убила своего настоящего отца, Бладлеттера.
Чем разрушила ложь.
Но Кор не роптал. Когда он обрел свою любовь? Его скитания кончились. Он прекратит искать семью, которой у него не было потому, что они не захотели его. Он оставит поиски внешних источников для заполнения внутренних пустот. Довольно жить по чужой системе ценностей, а не по своей собственной.
И оставив попытки обрести несуществующее, он обнаружил внутри себя то, что искал всегда. И это было хорошо.
Хорошо чувствовать себя целым.
Хорошо предложить себя открыто и без страха женщине, которую он любил всем своим существом.
Кор нахмурился. Боги, разве способен он оставить Лейлу? Но такова судьба, и как бы он не изменился в лучшую сторону, на какую бы благостную тропу ни ступил невозможно стереть прошлое или деяния, за которые он должен заплатить. Ничто не исправит этого.
На самом деле, он всегда будет недостоин ее. Он бы уехал по своей воле, даже без вынужденной депортации.
И сейчас они должны сделать отведенные им мгновения значимыми.
На всю жизнь.
Глава 32
Следующим вечером, когда ночь опустилась на Колдвелл, Блэй попытался выбраться на заднее крыльцо, чтобы сделать первую затяжку после пробуждения. Начало было идеальным: кружка «ЙЕТИ» с кофе «Данкин Донатс», купленного он-лайн и сваренного его мамэн, и пачка «Данхиллс» которую он уже распределил, ведь осталось всего шесть штук. На нем также была парка из «Патагонии» с таким количеством пуха, сколько не наберется во всех подушках в родительском доме.
Да, план был хороший. Кофеин и никотин жизненно необходимы, если за день проспал не больше пятнадцати минут и не хочешь бросаться на окружающих.
В чем проблема? Когда он попытался открыть дверь, пришлось навалиться плечом на панель.
А потом ему в лицо устремился шквал снега.
Отшатнувшись, он выругался и закрыл дверь.
Срань Господня, это ад какой-то
Из кухни донесся громкий шум, от чего-то вроде сковородки из нержавеющей стали или, может, противня, по крайней мере, судя по звону цимбал.
Мам?
Забыв про никотиновый допинг, Блэй бросился в кухню
и обнаружил мамэн на полу перед плитой, ее лодыжка была изогнута под неестественным углом, ореховый рулет, который она собиралась поставить в духовку был на плитке, а форма, в которой он лежал, в трех футах от нее.
Избавившись от кофе и пачки сигарет, Блэй бросился к маме, опустившись на колени рядом с ней.
Мамэн? Ты ударилась головой? Что произошло?
Лирик села, морщась, опершись руками на локти.
Я просто хотела поставить рулет в духовку до того, как твой отец спустится на Первую Трапезу.
Как голова, ты не ударилась? Блэй смахнул ее волосы в сторону, молясь о том, чтобы не обнаружить там кровь. Сколько пальцев ты видишь?
Она отмахнулась от его руки.
Блэй, я в порядке. Ради всего святого, не ударялась я головой.
Он сел на пятки. Женщина была в ее привычных мом-джинсах, вишневом свитере и белой водолазке, и в таком наряде она выглядела как нечто среднее между женой Санты и Миссис Тейлор из «Большого ремонта». И, казалось, она была в порядке, взглядосознанный, цвет лицаздоровый, и ей скорее было стыдно, чем больно.
Блэй, я просто поскользнулась на коврике. Я в порядке.
Хорошо, ведь в таком случае я могу покричать на тебя. Где, черт возьми, твой гипс?! Почему не на твоей ноге?
Его мамэн сразу же изобразила головокружение, захлопала ресницами и раскинула руки так, будто ничего не видела.
Это десять пальцев? Или двенадцать?
Он выразительно посмотрел на нее, и Лирик скривилась от смущения.
В сапожке так неудобно, а здесь очень тесно. Я собиралась надеть его сразу же, как приготовлю яйца.
Ты поскользнулась или дело в лодыжке?
Когда она не ответила, Блэй понял, что виновата лодыжка. Он попытался прикоснуться всего лишь к тапочку на ее ноге, а Лирик зашипела и побледнела до цвета простыни.
Все нормально, сказала она напряженно.
Блэй сосредоточился на ее поджатых губах и дрожи в руках.
Думаю, ты повторно вывихнула лодыжку. Может, даже сломала что-то, не знаю.
Все будет нормально.
Знаешь, я жутко не люблю эти три слова. Куин постоянно их повторяет, когда Он замолк и откровенно проигнорировал взгляд, который обратила на него мама. Ты можешь дематериализоваться? Потому что я настаиваю на том, чтобы Док Джейн посмотрела твою ногу. Нет, лучше Мэнни. Он по костям.
Это не обязательно.
А давай спросим у папы? Когда ее глаза округлились, Блэй протянул:Или ты перестанешь упрямиться и поедешь со мной без возражений.
На лице Лирик мелькнуло раздражение, но Блэй знал, что она никуда не денется. Со времен набегов его отец проявлял чрезмерную заботу по отношению к своей супруге. Он истерил из-за каждой мелочи острая бумага, заусенцы, ушибленный палец и когда Лирик, собираясь забрать свежую прессу, поскользнулась на крыльце пару ночей назад, бедняга едва не поседел.
А это повреждение было серьезнее первого.
Ты можешь дематериализоваться? спросил Блэй.
Думаешь, это необходимо?
Ответь сама на свой вопрос. Попытаешься встать на ноги?
Мама посмотрела на свою ногу.
Жалею, что не надела гипс.
Я тоже.
Она нахмурилась.
Как я попаду в клинику учебного центра? Даже если я смогу дематериализоваться, я не знаю, куда именно.
Материализуемся максимально близко, я попрошу подобрать нас. Блэй поднялся и посмотрел на потолок. Он слышал шаги отца сверху, мужчина одевался. Как думаешь, будет лучше или хуже, если мы уйдем, не предупредив его?
Можем написать ему? Скажи, что мы скоро. Скажи, что мы пошли за хлебом.
Его мама не любила лгать, но еще сильнее она не любила расстраивать своего хеллрена. И в этот редкий случай Блэю пришлось поддержать ее. Отец с ума сойдет, когда узнает.
Пошли. Блэй достал телефон и начал писать Доку Джейн. Ты знаешь овощной ларек на Девятом шоссе? Который располагается в амбаре?
Но говоря все это, Блэй вспомнил, как пытался открыть дверь чем он, черт возьми, думает? Маме с ее лодыжкой нужно материализоваться куда-нибудь в теплое и сухое место. Этот сарай не отапливался и, наверное, был заперт. Конечно, вариант лучше, чем в гребаном лесу, но нет, серьезно?
Чем он думает?
Опустив телефон с недописанным сообщением, Блэй окинул мамэн взглядом. Она закрыла глаза и уложила голову на плитку рукой ухватившись за живот.
Другая рука дрожала на полу рядом с ней, стриженные ногти отплясывали чечетку на плитке.
Ты не сможешь дематериализоваться, сказал он онемело. Ни за что.
Конечно же смогу.
Но отрицание прозвучало слабо.
А потом в кухню вошел его отец, с наполовину завязанным галстуком, его волосы были все еще влажными и зачесаны в прическу как у Кена, приятеля Барби, каждая обездвиженная прядь лежала строго на своем месте.
видеоконференция с моими клиентами и Лирик! О, Боже, Лирик! Когда отец бросился к его маме, Блэй посмотрел на открытую дверь, ведущую в гараж. Родители начали спорить, но он прервал их.
Папа, порадуй меня и скажи, что твой автомобиль с полным приводом.
***
В это время в особняке Братства Куин занимался чем-то невообразимым: он собирал черную вещевую сумку, наполняя ее бутылочками, детскими смесями и дистиллированной водой. Памперсы. Слюнявчики. Деситин. Погремушки и соски.
Конечно, удивляла не черная сумка; но, как правило, он набивал ее пистолетами «смит&вессон», глоками или береттами, чем-то с пулями и лазерным прицелом, а не памперсами и бутылочками.
Другая причина поражаться происходящемуу него в голове не укладывалось, что он собирал вещи, чтобы дети покинули дом. Без него.
Они были такими крохотными. И он на самом деле не хотел, чтобы эта женщина приближалась к ним.
Он отказывался называть Лейлу их «мамэн», даже в своих мыслях.
Но ничего не оставалось. Он поднялся в Святилище вместе с Амалией, Директрикс Избранных, и она провела его по пасторальному ландшафту, показала отражающий бассейн и храмы, спальные корпуса и личные покои Девы-Летописецы.
Где Лейла поселится с детьми.
Невозможно оспорить безопасность этого места. Ради всего святого, оно было более защищенным, чем этот особняк, и Амалия заверила его, что у детей не возникнет проблем с переходом на Другую Сторону.
А потом добила, заявив, что лично вернет его малышей, если Лейла заупрямится.
Он вскинул голову, услышав тихий стук в дверь спальни.
Да?
Бэт вошла в комнату, и она выглядела не так враждебно. С другой стороны, Королева добилась своего.
Похоже, ты уже все собрал.
Он посмотрел на сумку.
Да.
Повисла длинная пауза.
Куин. Все будет хорошо. Я горжусь тобой
Без обид, но ты имеешь возможность находится со своим сыном двадцать четыре часа в сутки потому что человек, с которым ты завела ребенка, не лжец и не предатель. Поэтому извини, если наши версии этого «хорошо» несколько расходятся. Куин отошел от кровати. Мне не разрешили получить своё «хорошо» было бы «хорошо», если бы дети оставались в этой спальне, пока я сражаюсь на улицах. Мое «хорошо» не включает сражение с врагом и защиту расы в тот момент, когда моя голова занята одной мысльювернет ли Лейла моих детей, когда придет время. В моем «хорошо» этой женщине вообще запрещено подходить к моим детям. Мне ни к чему твое одобрение и твое фальшивое сочувствие. Мне нужно лишь одночтобы ты посидела с малышами, когда я свалю из дома.
Бэт скрестила руки на груди и медленно покачала головой.
Что с тобой случилось?
Фраза была произнесена тихо и, очевидно, Бэт обращалась к себе.
Серьезно? Ты на полном серьезе спрашиваешь об этом?
Куин отвернулся от нее и подошел к люлькам. Бросив взгляд на Лирик, он сосредоточился на Рэмпе, вставив ему в рот соску.
Крепись там, приятель. Куин пригладил темные волосики. Увидимся через день. Ничего страшного, ведь правда?
Неправда.
Было охрененно сложно отвернуться. Грудь охватило пламя, которое добралось до самой ДНК особенно когда он скользнул взглядом по Лирик. Он хотел подойти к ней, но не мог смотреть на это лицо.
Не мог видеть его сейчас.
И проходя мимо Бэт, он уперся взглядом прямо перед собой. Не доверял себе, чтобы открыть рот и попрощаться. Иначе обязательно разругается с Королевой, а от этого никому не станет легче.
Схватив оружие и кожаную куртку с кресла, Куин вышел в коридор и тихо закрыл за собой дверь. Он не знал, во сколько придет Лейла после заката, это очевидно, но солнце давно село. Она должна появиться с минуты на минуту
Готов к собранию?
Он оглянулся. Зи выходил из своих комнат, и Брат был одет и собран для дежурства, обвесившись металлом, его желтый взгляд был прищуренным и острым.
Шрам на лице парня, протянувшийся через всю щеку к верхней губе, напомнил Куину о безобразной роже Кора.
У нас собрание? спросил Куин, выудив телефон из кожаной куртки.
Последний раз он проверял телефон с одной цельюузнать, не звонил ли Блэй, может он отправил сообщение. Фотографию. Гребаный смайлик.
Ничего. А на остальное ему было плевать.
О, вот так сюрприз. Рассылка по Братству, вызов в кабинет Рофа. Причем именно сейчас.
Похоже на то, пробормотал он, пряча телефон в куртке и следуя за Зи.
Они молчали по пути к кабинету, и Куин был только рад этому. И он зашел в кабинет, уткнувшись взглядом в пол, и прошел прямиком в дальний угол, в другой стороне от камина. Последнее, что ему нужно, заново пережить колоссальный позор прошлой ночи. Все были в курсе и не постеснялись высказать свое мнение по этому поводу, когда он сидел за воротами в Гробнице.
Ничто не помешает им вынести его прегрешения на коллективный суд.
И все же, учиненная им стрельба-в-доме оставляла простор для обсуждений. Всегда можно перетереть все по новой, но другими словами.
Или, может, вариант номер три, который, на удачу, не имел к нему отношения.
Роф сидел за резным столом на троне, на котором много лет правил его отец. А Вишес стоял рядом с ним, в его руке дымилась самокрутка, ледяной взгляд бродил по собравшимся. Бутч устроился на диване с Рейджем, чахлый французский антиквариат был словно на последнем издыхании под тяжестью их веса. Зи и Фьюри стояли возле книжных полок. Рив тоже присутствовал.
Когда в кабинет зашел Джон Мэтью, парень осмотрелся и, заметив Куина, подошел к нему. Он ничего не показал, просто прислонился к стене спиной и затолкал руки в карманы штанов.
Куин посмотрел на друга.
Сегодня ночью мы должны работать в паре.
Джон кивнул и вынул руки: «Вряд ли мы куда-то выйдем».
Думаешь, они не пустят меня на поле?
«Нет, там буря. Выпало рекордное количество осадков. Невиданное для этого времени года».
Куин запрокинул голову, ударяясь макушкой о стену. Да он везунчик. Черта с два он сможет остаться в особняке, пока дети были где-то там с этой женщиной, Блэй с ним не разговаривал, а Братья все еще бесились из-за Кора и его побега из Гробницы.
На хрен все. Он не в тюрьме. Он не обязан
Покончим с этим, сказал Роф со своего трона.
Куин скрестил руки на груди, приготовившись к очередному раунду хреновых новостей.
Нам известно местоположение Кора, заявил Король. И он приведет ко мне Ублюдков.
Комната мгновенно наполнилась руганью и шумными возгласами, кто-то из Братьев затопал, кто-то вскочил на ноги Куин тоже испытал шок. Мужчина опять попал в плен? Но ему бы сказали об этом
Куин вспомнил бардак, который учинил в Гробнице, и решил что нет, Братство по горло сыто его разборками с Кором.
Он мой! Тор перекричал поднявшийся шум. Его убью я!
Это еще под вопросом, подумал Куин но промолчал. Кто раньше встал, того и тапки.
Если он первым доберется до говнюка, то прирежет его и плевать на
Нет, не убьешь, выдавил Роф. Его никто не убьет.
Когда до присутствующих дошел смысл его слов, все замолкли, и Ви встал позади Тора так, будто приготовился скрутить Брата.
Стоп что Роф сказал?
Вы меня поняли? требовательно спросил Король. Его никто не смеет трогать.
А потом, чтобы довести сообщение до адресата, он посмотрел сперва на Тора а потом на самого Куина.
Глава 33
В безопасном доме Братства, Кор стоял под душем, направив лицо к потоку воды, и с каждой минутой тело набиралось сил. Как только наступила ночь, он оставил Лейлу спящей в их кровати и поднялся в кухню, где нашел разнообразие калорий и употребил найденное. Ему было все равно, что сочетание продуктов не способствовало аппетиту: он запивал апельсиновым соком мятное мороженое с шоколадной крошкой, съел чили из банки без предварительного разогрева, буханку хлеба с пачкой маслацеликом, всю мясную и сырную нарезку, и обе пиццы из морозилки.
Которые все же пришлось засунуть в духовку, потому что замороженные было невозможно откусить.
Ему нужно было пополнить продовольственный запас, хотя он не представлял, как это сделает. Он никогда не обращался с деньгами его отряда, поэтому не имел доступа к банковским счетам или финансовым источникам. И он давно бросил воровство.
Их ресурсами всегда занимался Тро. Из всей Шайки у бывшего аристократа была самая подходящая физиономия для контактов с людьми
Кор мгновенно почувствовал присутствие Лейлы, когда она появилась в открытом проеме в ванную, и когда он повернулся, чтобы взглянуть на нее, то чуть не рухнул на колени. Она была изумительно обнаженной, ее высокая грудь с розовыми сосками, прекрасные бедра, длинные ноги и идеальное лоно все было открыто для него, лишь для его взгляда.
Член затвердел за одно мгновение.
Но он прикрылся от ее глаз. Несмотря на то, что они занимались любовью в течение дня, он прижал напряжённый член к животу, накрыв обеими руками.
Избранная бесшумно пересекла мраморный пол и открыла стеклянную дверь, присоединяясь к нему.
Ее взгляд опустился к его ладоням.
Почему ты не показываешь мне себя?
Воистину, в течение ночи он не снимал одежду, лишь спуская штаны, чтобы войти в нее, натягивая их на бедра, когда он прижимал ее к себе после секса.
Кор? прошептала Лейла, пар клубился вокруг нее, а на коже поблескивали капельки влаги. Почему ты не хочешь, чтобы я видела тебя?
Он покачал головой, предпочитая промолчать. Было сложно выразить словами, насколько это тяжело для негочувствовать ее взгляд на своей плоти. Казалось, Лейлу никогда не волновало его уродство, она не обращала на дефект внимания и не считала Кора недостойным из-за этого тем не менее, одежда была маской, которую он предпочитал носить в присутствии Лейлы. Когда он пытался отвратить ее от себя, все было иначе, ведь тогда он хотел оттолкнуть ее своим уродством, надеясь, что она отвернется и прекратит мучить их обоих. Но сейчас
Всю жизнь его отвергали. И все это не имело бы значения, если бы она отступилась от него
Лейла опустилась на колени с грацией лунного света, льющегося с небес на землю. Первым инстинктом стало желание помочь ей встать, ему претила сама мысль, что она стояла на жесткой плитке. И он собрался нагнуться, чтобы поднять ее, когда Лейла остановила его.
Подавшись к его ладоням.
Она вытянула язычок
и медленно облизала средний палец на его правой руке.
Ее язык был влажным, таким влажным и мягким, мягким как бархат. И Кор привалился к стенке душевой кабины.
Лейла посмотрела ему в глаза, повторив движение а потом втянула его палец в рот. Кружа языком, таким горячим, как и ее лоно
Лейла взмолился Кор.
Один за другим, она облизала все его пальцы, ослабляя тем самым хватку на члене, лишая сил до такой степени, что его руки выпустили эрекцию не потому, что он приказал им, но потому что не было никакой возможности удержать их на месте.
Освобожденный, его член гордо выступил из бедер, от льющейся воды его плоть гордо блестела. Боги, он желал того, что она собиралась сделать, жаждал ощутить ее губы на головке, стволе, хотел, чтобы она вобрала его и
Дьявол, выдохнул Кор, когда она взяла его в рот.
Она не смогла принять весь его размер. Лейла сосредоточилась на головке, поддразнивая его, отступая, потом снова вбирая в себя и когда он решил, что сойдет с ума, она вытянула язык и обвела им вокруг головки, медленно, мучительно медленно. И все это время ее зеленые глаза были обращены к нему, вода лилась на нее, стекая с груди, падая на живот, исчезая в расщелине между ног.
Кор пытался ухватиться за что-нибудь, что угодно, чтобы удержаться на ногах, его рука скользнула по стеклу, но смогла упереться в мраморную стену.
О, Лейла, Боже Кор закрыл глаза. Это слишком
Но она не остановилась. Она, наконец, вобрала его в себя целиком, должно быть, до самого горла.
Он должен это видеть. И когда он увидел, как широко раскрылись ее губы, обхватывая толстый ствол, то сразу кончил.
Я о, черт
Он попытался оттолкнуть ее на случай, если она не понимала, что происходит, но Лейла не позволила. Она в нужном ритме вторила ему, принимая все его семя, ее руки скользнули между его ног и обхватили яички.
В итоге, Кор оказался на заднице. В прямом смысле.
Ноги предали его, и он оказался способен лишь на одноне придавить Лейлу, рухнув сверху. Но она продолжила ублажать его, изменив позу, заставляя кончить во второй раз сразу вслед за первым. Кор широко раздвинул ноги, предоставляя ей место, его руки зарылись в ее влажные волосы, голова и шея оказались зажаты в тесном углу душевой.
Когда Лейла, наконец, остановилась, то поднялась и облизала губы. Он же мог лишь пытаться восстановить дыхание и смотреть на нее, голова склонилась вбок, руки обмякли, струи воды лились на него, словно он был камнем в лесу под теплым дождем.
Я хочу сделать то же для тебя, сказал он грудным голосом.
Лейла села на пятки и улыбнулась ему.
Правда?
Он кивнул. Как полоумный.
Воин, ты выглядишь обессиленным, прошептала она. Я измотала тебя?
Кор хотел возразить, но Лейла откинулась назад, спиной прислонившись к стенам в углу душевой, копируя его позу. Она смежила веки, подняла колени и развела их в стороны, сражая его своим видом.
Что ты хочешь сделать со мной? протянула она. Ты хочешь поцеловать меня сюда?
Она поднесла изящную ручку к своему горлу. Когда он кивнул, словно болванчик, она улыбнулась.
Или сюда..?
Сейчас ее пальцы скользнули по ключице, и Кор снова кивнул.
Может здесь?
Лейла потерла сосок, и он стиснул зубы так сильно, что хрустнула челюсть.
Здесь, воин? Ты бы поцеловал меня сюда.
Она поигралась с соском, ущипнула его, зашипев при этом, а потом растерла, словно успокаивая боль. Затем ее вторая рука спустилась по животу.
А если здесь? прошептала женщина, поглаживая самую вершину своего лона.
Из него вырвалось рычание, и Кор выдохнул:
Да. Именно здесь.
Что бы ты сделал своим ртом? Она обвела пальцем свою плоть. Или нет, ты бы использовал язык, ведь так, воин? Свой язык
Лейла охнула, прикоснувшись к себе, наклонив голову, она не сводила с него глаз, очевидно, отдаваясь во власть ощущений.
Ты бы прикоснулся своим языком вот здесь
Кор бросился на нее, двигаясь так быстро, что даже не успел подумать об этом. И он был груб, оттолкнув ее руки с дороги, накрыв ее лоно своим ртом, взяв то, что он так жаждал, чем она дразнила его.
Сейчас именно она раскинула руки, пытаясь сохранить свою позу. Но ему было все равно. Он дернул Лейлу вниз, укладывая спиной на плитку, руками обхватил внутреннюю сторону ее бедер и распластал перед собой, словно бабочку, проникая в нее языком, поедая ее.
Она сильно кончила напротив его лица, до боли вцепившись руками в его волосы. Ему было плевать. Кор хотел одноговойти в нее, заставить выкрикивать его имя, отметить своими губами и языком.
И этого было мало.
Хотя ее тело пронзила волна удовольствия, грудь рванула вверх, плечи наоборот уперлись в плитку, а кожа в тусклом освещении блестела благодаря воде ему было мало.