По тамошним преданиям, Меркурий был некогда разделён на разные государства, в тогда случались частые раздоры и война между ними, распространившие общее их разорение и развраты; и между тем, как одни блудно проматывали родительское наследие, другие томились в крайности, или умирали с голода, и самое правительство входило в такие неоплатные долги, что конечная гибель всех казалась неминуемою. Тогда в этом отчаянном положении один добродетельный муж спас всех жителей планеты; это был один из предков нынешнего их Короля, Тинстан 1-й, человек с отличнейшими достоинствами, добр, богобоязлив, благоразумен, умен, справедлив, храбр, осторожен, человеколюбив, великодушен, одним словом столько совершенен, сколько дано смертному быть совершенным.
Примером своим во всех добродетелях он внушил своим подданным стыд не быть добродетельными; в это самое время было открыто вышеописанное средство узнавать свойства людей посредством химического разложения их ногтей; окружающие Короля, побеждённые, как его примером, так и испытанием чрез ногти, первые обратились на путь добродетели; а прочие сословия естественно следовали постепенно их примеру: нет народа, нет сословия, которое не почувствовало бы стыда быть дурными, когда добрый пример руководствует их свыше и доказывает гнусность худого поведения; это неоспоримая аксиома.
Глупая, беспутная роскошь прекратилась, ибо как скоро уже не за кем было тянуться, то желание перещеголять высших, сделалось бы смешным и презрительным; от того долги мало по малу были уплачены; истинное довольство разлилось по всем сословиям народа, и вместе с тем утвердилось его счастье. По мере уменьшения преступлений уменьшилась и надобность в судебных местах, следовательно, в чиновниках; от этого все лишние чиновники обратились к сельским, столь приятным и общеполезным занятиям, что в короткое время возвело сельское домоводство, этот неиссякаемый источник народного богатства, до высшей степени совершенства, и счастие народа сделалось прочным. Природное легкомыслие и ветреность его потеряли свою вредную сторону, обратилось в игривую, безобидную игривость, оживляющее общество.
Дорожа счастливым своим бытом, под управлением такого мудрого, добродетельного Короля, все с горячностью стремились к защите отечества, когда соседи осмеливались нападать на них; сами же никогда их не обижали, и даже с пленными обращались как с братьями. Когда наконец соседи увидели, что все их покушения тщетны, и обращаются им самим во вред; и когда убедились в том, что такая непобедимость происходит от мудрого управления, создавшего прочное счастье своего народа, то пожелали сами быть участниками этого счастья, так, что Короли соседних народов, опасаясь формального отпадения своих подданных, обратились постепенно к Королю Тинстану 1-му с просьбою, сделаться главным их повелителем, обязуясь повиноваться всем его узаконениям. Король Тинстан весьма чувствовал, что такое расширение его власти увеличит и ответственность его пред Богом за управляемые им народы; но надеясь сделать и их столь же счастливыми, сколько удалось ему сделать, свой народ принял их предложение; и с тех пор существует на Меркурии, только одна главная власть.
Король Тинстан оставил прочих Королей своими наместниками в прежних их королевствах, и вскоре не осталось никакого опасения на счет разрыва с их стороны, потому что народы так сроднилась между собою общим счастьем, всеми признанными за плод мудрых распоряжений Короля Тинстана, равно любимого и уважаемого всеми, что эти наместники не нашли бы приверженцев, ежели бы им вздумалось от него отложиться: впрочем, и собственное их положение этим улучшилось. С тех пор они живут спокойно в счастливо, без других забот, кроме наблюдения за исполнением общих распоряжений; и как они были довольно умны, и поняли, что Король Тинстан достиг такого счастья, и заслужил общую любовь и уважение примерною добродетелью, и что ныне на Меркурии не осталось других средств их заслужить, то сами обратились на прямой путь добродетели, чем и труды их по второстепенному управлению весьма были облегчены.
Постоянного войска у них нет, потому что не с кем воевать; а есть только гражданская стража, как для оказания скорой помощи в случае какого-либо несчастия, так и для того, чтобы показать бдительность правительства против затей шалунов, ежели бы такие случились. Эту службу несут попеременно все обыватели без всякого отягощения, а все их оружие состоит в красивой пике с флюгером, более для виду, чем для действия, в котором не предвидится надобности.
Огнестрельного оружия и действия пороха они не знают, несмотря на то, что вообще сделали большие успехи в химии и механике; в это должно отнести к особенной Божией милости. Разумеется, что я не хотел нарушать их спокойствие, сообщением им этого пагубного для человечества изобретения: они и камни ломают без пороха, но посредством гальванического аппарата, или просто продалбливают дыры в скале, забивают туда сухие деревянные гвозди, и поливают их потом водою; от этого деревянные гвозди разбухают, и отрывают от скалы камни произвольной величины.
Моря, озера, реки есть у них также, как и у нас; но военного флота нет по той же причине, по которой не имеют постоянных сухопутных войск; зато купеческих кораблей у них бесчисленное множество; иные действуют парусами, как и у нас; а другие приводятся в движение посредством гальванического аппарата, совершено безопасного, и имеющего сильнейшее, против паровых машин, действие. Земля их везде перерезана каналами, так что почти вся перевозка тяжестей производится на судах; это чрезвычайно облегчает торговлю. От этого, столь удобного и дешёвого передвижения товаров, цена от перевозки весьма мало возвышается; что приносит столько же выгоды покупателям, как и продавцам.
Электричество и гальванизм играют у них важную роль; они суть главные движители на всех почти заводах и фабриках; следовательно, они не имеют надобности в огромном количестве горючих материалов, что необходимо требуется у нас, для приведения в действие паровых машин; от чего изделия становятся также дешевле.
Денежная их система очень похожа на нашу; а как у них нет государственных долгов, то и нет ассигнаций; обороты движения капиталов по всем местам производятся чрез торговые конторы.
Финансовая их система очень проста, и заслуживает особенного внимания; но, любезные друзья, оставим это до следующего рассказа; теперь, я очень устал, пора отдохнуть. До свидания.
Четвертый рассказ
Вот, любезные друзья, мы опять собрались в дружеской беседе, в вы верно пожелаете узнать продолжение моих похождений. Извольте, я готов удовлетворить ваше любопытство, кажется, мы в последний раз остановились на финансовой системе жителей Меркурия? Она чрезвычайно проста, и основана на строжайших правилах справедливости, на прибыльных оборотах капиталов, обращающихся в торговле. Там уделяют в казну часть своих избытков только тот, кто добровольно тратить деньги на разные покупки, следовательно, тот, кто имеет на то достаточное состояние; лично никто не озабочен внесением определенной подати, получением квитанции, и проч. и проч.; взнос не имеет даже вида и названия подати; и вот как это делается.
Все виды торговли производятся торговыми предприятиями, которые обязаны иметь главные свои конторы в городах; они платят в казну определённую долю из чистых своих барышей; для наблюдения за правильностью их отчетов, начальник города имеет право и обязанность рассматривать их по крайней мере раз в месяц; за что он получает один процент из той доли, которая достается правительству по тому городу: он же распределяет этот казённый доход, или отсылает его, куда следует, по распоряжениям правительственного совета; следовательно тут не нужно ни палат, ни чиновников для взыскания податей, ни казначейств для хранения денег, ни канцелярии для производства финансовых дел; отсюда уменьшение значительной части государственных расходов, и вместе с тем надобности в прибавочных доходах; а чтобы торговые компании не отягощали покупателей, то правительство постановило товарам постоянные цены, выше которых не позволяется их продавать, с соблюдением такой соразмерности, чтобы торговля процветала.
Таким образом подати поступают в казну самым легким и уравнительным образом, без всякого личного отягощения; кто издерживает более, тот уделяет более; кто издерживает менее, тот уделяет менее; каждый соразмерно с своим состоянием; даже Король, из той суммы, которую он издерживает на содержание своего двора, взносит свою долю, поступающую обратно в казну чрез посредство торговых компаний; и все это делается добровольно, без малейшего принуждения; потому что покупка всегда и везде есть свободное действие покупателя. При этом распоряжении нет, и не может быть банкротов; что также составляет весьма важное и выгодное обстоятельство для торговли.
Эти компании доставляют правительству гораздо более доходов, нежели нужно для покрытия скромных его расходов; это дает ему возможность усовершенствовать пути сообщения, столь много содействующие процветанию торговли: можно определительно сказать, что торговля на Меркурии, под руководством мудрого, чадолюбивого правительства, составляет источник общественного благоденствия: жители этой планеты так убеждены в этом, что все благословляют правительство со всею горячностью признательного сердца, и споспешествуют торговле всеми от каждого зависящими средствами.
Фабриканты, ремесленники и вообще промышленные люди также не платят никаких податей; но не менее того они наравне с прочими участвуют в составлении государственных доходов; потому что, находясь в благоприятнейшем состоянии, они могут более издерживать на свое содержание; и доля, достающаяся правительству от чистых барышей, получаемых торговыми компаниями за продаваемые этим людям товары, вполне заменяет те подати, которыми прежде они были обложены; и так как никому не воспрещено участвовать в этих компаниях, то состояние всех привело в равновесие; нет ни нищих, нет ни безмерно богатых.
Зависимость одного сословия от других по мере полезной деятельности каждого, есть условная; а потому между ними видно более естественной общественной, благонамеренной связи, которая много содействует к устранению неприятных и вредных личностей.
Воспитание юношества основано у них на весьма благоразумных началах: девицы воспитываются дома, и исподволь приготовляются к правильному исполнению будущих обязанностей, для которых они созданы; то есть, их готовят быть хорошими супругами, матерями, наставницами своих детей и хозяйками; эта главная цель воспитания; все прочее, как-то: литература, музыка, рисование, живопись и подобное, причисляются к предметам второстепенным, служащим, для приятности жизни, для отдохновения от действительной обязанности и каждая занимается ими по мере природных своих способностей, как занятиями побочными. Девицы, воспитанные в таких правилах, суть настоящий клад для мужчин, и потому вещественное приданое составляет только побочный предмет при заключении браков.
Мальчики первоначально обучаются также дома; родители поставляя за удовольствие исполнять эту обязанность, находят довольно досуга заниматься ею. Таким образом воспитывая их почти в глазах своих, они имеют более случаев наблюдать за их нравственностью, а по принятому у них правилу, добрая нравственность служит надежнейшим основанием всякого воспитания, и готовит человеку истинное счастье в жизни: это основание должно полагать с самого нежного возраста детей, и никто не может этого сделать прочнее, удобнее и с большим успехом, как сами родители.
Когда мальчика довольно приготовлены дома, тогда посылают их в публичные удилища, смотря по роду жизни, к которому их назначают: там не требуют, чтобы мальчик знал все, что знают все профессоры вместе; но ему необходимо знать основательно принадлежности той части, для которой он готовится; а как литература находится у них на высокой степени совершенства, и следовательно нет недостатка в хороших книгах по каждому предмету, то каждый может и после удовлетворить свое любознание, в свободные часы от настоящей своей обязанности, занимаясь чтеньем о неизвестных ему предметах, в виде приятного препровождения времени.
Кто имеет более природных способностей, тот может более усовершенствоваться в избранном им предмете, к которому он оказал более склонности, в высших учебных заведениях, открытых без платы для всех сословий: от этого число отличных художников и ученых размножилось весьма значительно, и особенно замечательно то, что они вовсе не прекратили заниматься потомством.
Прожив несколько времени с этими добрыми людьми, я так их полюбил, что начал было жалеть о том, что природа, как мне казалось, обидела их ростом; но порассудив, я нашел, что не должно все мерить на свой аршин; потому что ежели бы они все были моего роста, то маленькая их планета не могла бы им доставлять пищи в достаточном количестве, и тогда они должны были бы умереть с голоду, или перерезать друг друга из-за куска хлеба; следовательно, Бог устроил все к лучшему.
Между прочим, мне рассказали весьма странную вещь: жители Меркурия часто видят сны, имеющие между собою историческую связь, и это заставляет их предполагать, что они составляют, так сказать, воспоминания прежней жизни, проведенной на другой планете, прежде переселения их душ на Меркурия: несколько разительных случаев убедили меня в истине этого предположения, когда многие из тамошних жителей рассказали мне свои сны.
Так между прочим, из снов пересказанных мне моим хозяином г. Крокиньяром де ла Мармелад, нынешним областным начальником того места, куда солнечный астроном Бази Фази швырнул меня своим чиханием, и из слов его семейства, я заключил, что на нашей земле он был Дофином, отцом несчастного Людовика XVI-го; жена его известная Орлеанская дева, спасительница Франции; дочь его г-жа Ментепень, а камердинер его, известный революционный генерал Сантерр, командовавший Парижскою национальною гвардией во время казни Людовика XVI. Я счел не благоразумным, снимать в этом случае завесу с того, что для собственного их спокойствия должно было остаться загадкою: посудите, какая вышла бы у них кутерьма, если бы они узнали прежние свои отношения ко многим людям на нашей земле, сравнивая их с настоящими? По неволе, во многих, мирных теперь сердцах, возобновилась бы прежняя ненависть против прежних врагов и притеснителей, или убийц, с которыми они ныне живут в добром согласии: я только подумал, как странно люди сходятся на белом СВЕТЕ! Может быть и наши сны имеют некоторую связь с прошедшим нашим существованием, точно также, как они бывают иногда предвестниками будущего! Может быть и я был прежде на какой-нибудь планете совсем в других отношениях к нынешним моим друзьям и врагам! Но лучше этого не знать: что Богу угодно было оставить для нас тайною, того не должно стараться раскрывать, а слепо покоряться Его святой воле: однакож я посоветовал жителям Меркурия, воспользоваться намеками опытности, извлечёнными из сновидений, для руководства в настоящем их быту.
Должно предполагать, что на некоторых жителей Меркурия иные происшествия земной их жизни сделали такое сильное впечатление, что они принесли их с собою на новое место своего жительства; так, например, я видел там превосходную картину, представляющую вступление союзных армий в Париж 1 апреля 1814 года; все главнейшие лица, находившиеся при этом торжественном вступлении, были чрезвычайно верно схвачены, и выражение каждого, сообразно с его тогдашнею ролею.
Это меня так изумило что я решил познакомиться с художником, написавшим эту картину, мне представили ловкого молодого человека благородной наружности: из пересказанных им сновидений я заключил, что он во время вступления в Париж союзных войск был князь Талейран, и что это благородное занятие неприятельской столицы оскорбленными народами так его поразило, что не могло изгладиться из его памяти.
По весьма ограниченной надобности в чиновнике, большая часть жителей из высших сословий занимается улучшением земледелия, садоводства, лесоводства, и вообще всех ветвей сельской промышленности, и это заставляет их предпочитать сельскую жизнь городской; первая доставляет им здоровье, полезные и приятные занятия, откровенные, дружеские сношения с соседями; а последняя, большею частью убыточная для здоровья и кошелька, часто наводит непреодолимую скуку: за то уже надобно отдать полную справедливость жителям Меркурия: вся их планета уподобляется тщательно устроенному парку; все в наилучшем порядке и наилучшем положении; а общее радушие служат лучшим доказательством довольственного быта всех сословий; и это довольство так запечатлено на всех лицах, что мне не случалось там встретить не одного человека, о котором по виду можно было бы заключить, что он утомлен судьбою.