Крики русалки действительно стали все глуше и глуше. Все, за исключением короля, удивленно взглянули на клетку.
В толпе послышались отдельные свистки, но потом они стихли, и по рядам зрителей прошелестел вздох облегчения. Граф Люсьен подал знак слугам вернуться на места и отвесил поклон Мари-Жозеф. Она застенчиво улыбнулась. Едва ли ее догадка оказалась верной, скорее всего, это просто совпадение, именно этот миг русалка выбрала, чтобы погрузиться в безмолвие. Ответный рев и вопли животных в королевском зверинце тоже постепенно умолкли, лишь тигр где-то далеко напоследок издал отрывистый хриплый рык, и все стихло.
Квартет заиграл тише. Граф Люсьен вернулся на свое место, Ив вернулся к прерванной лекции, а Мари-Жозеф к неоконченному эскизу. Король с интересом наблюдал за вскрытием грудной клетки и плечевых мышц.
Доска украсилась целой серией рисунков. Пять, десять: тело морской твари, нога, ступня, снабженная когтями и плавательными перепонками. У Мари-Жозеф от напряжения свело пальцы.
Сейчас я обнажу внутренние органы
Его величество произнес что-то, обращаясь к графу Люсьену, и тот жестом велел глухонемым слугам стать на свои места. Придворные повскакали на ноги. Шатер снова наполнился шуршанием и шелестом шелка и атласа.
которые, если я не ошибаюсь, должны напоминать
Всецело поглощенный работой, Ив выбрал новый острый скальпель.
Отец де ла Круа! воззвал к нему граф Люсьен.
Ив выпрямился, в недоумении уставился на него и лишь спустя несколько секунд вспомнил, где он и в присутствии каких особ находится.
Необычайно увлекательно, сказал его величество. Чрезвычайно интересно.
Благодарю вас, ваше величество, ответил Ив.
Месье де Кретьен? обратился к адъютанту король.
Граф Люсьен приблизился к королевской коляске:
Что вам угодно, ваше величество?
Прикажите Академии наук опубликовать подробный отчет о вскрытии, вместе с рисунками. И отчеканить памятную медаль.
Разумеется, ваше величество.
Отец де ла Круа, месье де Кретьен сообщит вам, когда у нас появится время снова присутствовать в анатомическом театре. Возможно, его святейшество папа соблаговолит к нам присоединиться.
У Мари-Жозеф упало сердце: надо же, еще одна задержка. Если король не позволит Иву препарировать русалку в одиночестве, без зрителей, не дожидаясь папы, ее, возможно, и вовсе не удастся описать должным образом.
Ив поклонился. Мари-Жозеф сделала реверанс. Пальцами в угольной пыли она запачкала юбку амазонки.
Как будет угодно вашему величеству, произнес Ив.
После того как король покинул шатер в сопровождении не перестававших играть музыкантов, после того как удалились придворные, королевские слуги, стража, после того как разбрелись посетители, Мари-Жозеф осталась в обществе Ива и графа Люсьена.
Мари-Жозеф устало опустилась на стул, разумеется не стул его величества, это было бы непростительной дерзостью, а на другой, еще хранивший тепло тела шевалье де Лоррена.
Новые туфли, которым Мари-Жозеф так радовалась поначалу, нестерпимо жали.
И когда мне будет позволено продолжить, граф Люсьен?
Не отвечая, граф Люсьен задумчиво разглядывал приколотые к доске рисунки Мари-Жозеф.
Скажите, мадемуазель де ла Круа, живые существа удаются вам столь же хорошо, сколь мертвые?
Да, месье де Кретьен, запечатлеть жизнь куда проще.
Пожалуйста, представьте Академии наук рисунок, изображающий русалку живую русалку, для медали, отчеканить которую задумал его величество. Впрочем, не могу обещать вам, что именно он будет избран.
Но когда мой брат сможет продолжить препарирование?
Сестра, перебил ее Ив, граф Люсьен оказывает нам неслыханную честь. Будь добра, потрудись хотя бы вежливо ответить.
Конечно, сударь, как же иначе! воскликнула она. Я польщена, сударь, и от всего сердца благодарю вас. Но рисунки и медали не подвержены разложению. А вот вскрытие русалки
Продолжение вскрытия всецело во власти его величества, напомнил Ив.
Он взял с лабораторного стола длинный осколок стекла, швырнул в мусорное ведро и разбил с гулким, точно колокольным, звоном. Ив закрыл парусиной истерзанное тело мертвого водяного.
Но ты же сам говорил, что русалок осталось мало. Что, если тебе больше не удастся препарировать ни одну?
Конечно, я буду сожалеть об этом. Но в мире множество неизвестных науке созданий.
Ив приказал слугам обложить тело колотым льдом.
Вскрытие будет продолжено через два-три дня, неожиданно объявил граф Люсьен.
Не сегодня? ахнула Мари-Жозеф.
Полагаю, сегодня это невозможно. Сегодня его величество принимает его святейшество папу.
Ив кивнул, соглашаясь с графом Люсьеном.
Я должен прибыть в распоряжение его святейшества. Морская тварь подождет.
Лакеи засыпали колотый лед толстым слоем опилок.
Тогда завтра? спросила Мари-Жозеф.
Граф Люсьен рассмеялся:
Уверяю вас, его величество будет занят с утра до глубокой ночи. Торжественные церемонии, развлечения, пикник в королевском зверинце Кроме того, королю предстоит обсудить с папой Иннокентием Крестовый поход против еретиков-лавочников. Его величество рассчитывает, что успеет встретиться с членами Государственного совета, а также отрепетировать конные номера для Карусели.
А его величество непременно должен присутствовать при вскрытии?
Его величество желает присутствовать при вскрытии, произнес граф Люсьен тоном, не допускающим возражений.
Но если король так занят, неужели он заметит, если Ив
Что ж, тогда у вашего брата появится бесценный опыт пребывания в Бастилии, сухо продолжил граф Люсьен.
Мари-Жозеф, одернул ее Ив, я намерен скрупулезно исполнить все желания его величества.
Граф Люсьен, взмолилась Мари-Жозеф, пожалуйста, объясните его величеству: мой брат изловил и исследует русалок лишь для того, чтобы слава его величества воссияла в веках!
Вы ожидаете от меня слишком многого, мадемуазель де ла Круа, с легким раздражением промолвил граф Люсьен. Пожалуй, лучше всего было бы продолжить препарирование после Карусели, когда живая русалка научится вести себя тихо.
Но к тому времени останутся только кости русалки да черви, которые выведутся из ее плоти!
Сожалею, откликнулся граф Люсьен.
Пожалуйста, простите мою сестру, месье де Кретьен, вмешался Ив, она имеет самое смутное представление об этикете.
Мари-Жозеф смущенно замолчала. Слуги подмели мокрый, в разбухших опилках пол вокруг секционного стола, едва слышно скребя метлами по доскам.
Не вам рассуждать о придворном этикете, сударь. Вы разочаровали его величество, не явившись на церемонию утреннего пробуждения. Советую вам более не разочаровывать монарха. Он ожидает вас в своих личных покоях на званом ужине сегодня вечером. Не пренебрегайте оказанной вам честью.
Мари-Жозеф вскочила со стула:
Его величество думает, что это вина Ива! Я должна перед ним покаяться!
Русалка ахнула, подражая ее взволнованному восклицанию.
Тише, Мари-Жозеф! велел Ив. Незачем посвящать в эти недоразумения месье де Кретьена. Его величество простил меня
А умолять о прощении должна была я!
Русалка свистнула, словно подчеркивая тяжесть вины Мари-Жозеф.
Какая разница? Все кончилось хорошо.
Граф Люсьен на минуту задумался, нахмурив лоб.
Месье де ла Круа прав, сказал он Мари-Жозеф. Не стоит беспокоить его величество дважды, чтобы получить прощение за один-единственный проступок. Но должен предупредить вас: впредь будьте осмотрительнее.
Граф Люсьен поклонился Иву, Мари-Жозеф и отправился восвояси. От долгого пребывания без движения все тело у него затекло, он тяжело опирался на трость. Хотя с боков шатер остался не закрыт, он прошагал к выходу, и мушкетеры отвели для него полог. Его арабская кобыла тотчас преклонила колени. Он неуклюже взобрался в седло и ускакал.
Когда он скрылся из глаз, Мари-Жозеф печально произнесла:
Прости меня, пожалуйста, я таких дел натворила И подумать только, это сегодня-то, в день твоего триумфа
Послушай, заверил ее Ив, я и вправду все уже забыл.
Не в силах скрыть свою благодарность, она на миг его обняла.
Иди покорми русалку, да побыстрее. И заставь ее замолчать!
Мари-Жозеф вошла в клетку и выловила очередную рыбу. Она слабо билась в сачке, словно вот-вот уснет.
Русалка! Ужинать! Рыба!
Мари-Жозеф поболтала сачком под водой. В толще воды она пальцами ощутила тихие колебания, рождаемые русалочьим голосом.
Русалка высунула голову из-под копыт Аполлонова коня. Над водой постепенно показались ее макушка, лоб, глаза. Она уставилась на Мари-Жозеф.
Интересно, она снова закричит, если я сниму занавеси? спросил Ив.
Не знаю, Ив, я даже не знаю, почему она начинает кричать. Или почему затихает, или почему поет.
Он пожал плечами:
Не важно, лишь бы шум не беспокоил его величество.
Лакеи сняли импровизированные занавеси и вернули их на боковые стенки шатра.
Она так горевала, протянула Мари-Жозеф. Плыви ко мне, русалочка. Тебе не больно? Ты не ранена?
Русалка молча подплыла к Мари-Жозеф. Та выпустила рыбку в воду. Русалка метнулась к ней, схватила ее перепончатыми руками и проглотила не жуя.
Какая она проворная!
Но, несмотря на все свое проворство, попалась в сеть.
Мари-Жозеф бросила ей еще одну рыбу. Русалка с силой ударила хвостом, наполовину выбросилась из воды и схватила рыбу прямо в воздухе, а потом снова нырнула в фонтан, хрустя рыбьими косточками и плавниками.
Но ты же говорил, что тогда они совокуплялись, от страсти позабыв обо всем на свете
Я не хочу обсуждать это!
Под поблекшим загаром стало заметно, как Ив вспыхнул до корней волос.
Но
Я не буду обсуждать со своей сестрой, только что вышедшей из монастырской школы, блудодеяние, даже совершаемое животными!
Резкость Ива удивила ее. В детстве они обсуждали все. Конечно, в детстве они ничего не знали о блудодеянии, людском или зверином. Может быть, он и до сих пор ничего не знает и его смущает собственная неосведомленность, или, наоборот, знание истинной природы совокупления испугало его так же, как в свое время в монастыре и Мари-Жозеф.
Она поймала последнюю рыбку и протянула ее русалке на ладони, без сачка. Русалка подплыла и замерла в нескольких саженях от нее. Рыбка забилась в ладони у Мари-Жозеф.
Ну, плыви сюда, русалочка, милая русалочка. Смотри, какая рыбка.
Рррыбка, выдохнула русалка.
Мари-Жозеф ахнула от восторга:
Она разговаривает, как попугай!
Она выпустила рыбку прямо русалке в руки. Русалка с хрустом прожевала ее и нырнула в глубину.
Я приучу ее
Сидеть тихо? спросил Ив.
Не уверена, задумчиво сказала Мари-Жозеф. Вот если бы я знала, что ее печалит. Она так горевала Я сама чуть не расплакалась.
Если бы ты расплакалась, никто бы и не заметил. А вот плач русалки докучал его величеству. Пойдем, нам пора.
Пока Мари-Жозеф собирала в ящик принадлежности для рисования, он закрыл дверцу на цепочку и запер на засов. Она достала из-под стопки листков тот, на котором зарисовала голову русалки с нимбом из стекла и золота.
А это что? Откуда взялось стекло? И позолота?
Не знаю, должно быть, она нашла в фонтане разбитую бутылку и отслоившиеся листики позолоты со статуй.
Их положила туда живая русалка? Для этого она и убегала вчера ночью? Но зачем?
Ив пожал плечами:
Русалки как вороны. Тащат к себе все, что блестит.
Похоже на
Ни на что это не похоже.
Ив вырвал листок у нее из рук, скомкал его и поднес к огнепроводному шнуру. Бумага загорелась. Нимб вокруг головы мертвого водяного почернел и съежился. Ив бросил рисунок Мари-Жозеф в плавильный тигель и сжег.
Ив!..
Он только улыбнулся:
Пойдем.
Он взял ее руку, положил на сгиб своего локтя и повел ее прочь из шатра.
За их спинами русалка негромко пророкотала:
Рррыба
Глава 6
Мари-Жозеф просунула руки в проймы нового придворного роброна, который Оделетт держала, присборив, у нее над головой.
Увидев этот чудесный синий атлас, украшенный серебристыми кружевами, Мари-Жозеф тотчас перестала жалеть об испорченном желтом шелке. Это платье принесла одна из служанок Лотты; Оделетт совершила небольшое чудо, ушив его и обновив отделку.
Корсаж на китовом усе и юбка плавно скользнули вниз, скрыв рубашку на тонких бретелях, корсет, чулки, парадную нижнюю юбку и юбку исподнюю. Оделетт застегнула крючки, отвела полы, чтобы приоткрыть парадную нижнюю юбку и ловко расправила оборки.
Мари-Жозеф испытывала к Лотте несказанную благодарность. Подарок мадемуазель позволял ей присутствовать на приеме в честь папы римского, одетой как подобает.
Мари-Жозеф гадала, разрешат ли ей приблизиться к папе и поцеловать его перстень. Конечно нет; этой милости удостоятся лишь избранные придворные. И все-таки она увидит его, а она ведь на это даже не надеялась, так как визит папы во Францию был чем-то неслыханным.
«Он добр, думала она, он добр и свят. Когда его святейшество и его величество заключат перемирие, они исцелят мир от всех бед и всякого зла».
Оделетт внесла новый фонтанж, украшенный остатками тех кружев, что пошли на платье, и несколькими последними лентами Мари-Жозеф.
Ты не успеешь его на мне заколоть, посетовала Мари-Жозеф, а не то я опоздаю к мадемуазель.
Оделетт с неохотой отложила замысловатый головной убор и причесала Мари-Жозеф совсем просто, украсив ее волосы одним-единственным искусственным камнем.
Оделетт вздохнула.
Вот если бы король пожаловал вам настоящий бриллиант, мадемуазель Мари, сказала она. Ведь всем известно, что у вас нет ничего, кроме фальшивых украшений.
Всем известно, что у меня нет денег, сказала Мари-Жозеф. Если у меня вдруг появится бриллиант, все начнут судачить, откуда он взялся.
Но они же все занимают деньги: у короля, друг у друга, у торговцев. Занимают и глазом не моргнув.
Оделетт опустила пуховку из овечьей шерсти в баночку с пудрой. Она хотела бы припудрить своей хозяйке обнаженную шею и декольте, но потом передумала.
Нет, задумчиво произнесла она, иначе пудра скроет голубоватые вены и никто не заметит, как вы белы.
Поднялось целое облако мучнистой пудры. Мари-Жозеф чихнула.
Хорошо, согласилась она, значит, я и так достаточно бледна.
Тогда Оделетт припудрила себе лоб, щеки и шею, испещрив безупречно гладкую смуглую кожу белыми пятнами.
Вы самая красивая женщина при дворе, сказала Оделетт. Все принцы поглядят на вас и скажут: «А кто эта прекрасная принцесса? Я во что бы то ни стало женюсь на ней, а турецкий посланник пусть женится на ее прислужнице!»
Оделетт, ты просто прелесть, рассмеялась Мари-Жозеф.
Почему бы и нет? мечтательно протянула Оделетт. Так ведь всегда бывает в сказках.
Принцы женятся на принцессах, а Турция вряд ли направит посланника во Францию.
Хотя Франция и Турция воевали против общего врага, король едва ли считал турок союзниками. В прошлом его войска не раз брали турок в плен и продавали в рабство. Так случилось и с матерью Оделетт.
Благородные господа скажут: «Кто эта девица из колоний, дурнушка, провинциалка? Я бы никогда на такой не женился, разве что за ней дадут огромное приданое!»
Оделетт принесла Мари-Жозеф остроносые туфли на высоких каблуках, и Мари-Жозеф надела их.
Теперь вы само совершенство, мадемуазель Мари. Вот только волосы у вас убраны слишком просто.
Мари-Жозеф смотрела на бледное отражение в зеркале, почти не узнавая себя.
Мари-Жозеф и Оделетт торопливо зашагали по захламленным, дурнопахнущим чердачным коридорам. Оделетт несла фонтанж, точно затейливый торт с кремовой башенкой.
Они спустились по бесконечным узким лесенкам и наконец добрались до королевского бельэтажа. Вытертые ковры и темные переходы сменились полированным паркетом, пышными гобеленами, резьбой и позолотой. Дворец изобиловал великолепными произведениями искусств, и потому его величество всегда был окружен красотой. Почти все предметы, к которым прикасался его величество, были изготовлены во Франции, и благодаря августейшему покровительству французское искусство и ремесла вошли в моду во всех европейских столицах. Даже враги Франции воздвигали дворцы по образцу Версаля.