Не знаю, Даша задумалась. Для незнакомых вы, как мне кажется, молодые. Для тех, кто вас знаетконечно, нет.
Почемуконечно? видимо, слова дочери задели Берту, но в тот момент Берта не понял, чем именно.
Потому что выворчливые зануды, Даша решила, что пора обратить этот разговор в шутку, но в ту же секунду поняла, что не сумеет. Потому что это не скроешь, да вы и не пытаетесь. Мам, у вас половина разговоров начинается со слов «а помнишь?». Постоянно это «помнишь, помнишь, помнишь». Понимаешь? Ты только не подумай, что я упрекаю тебя или отцов, нет! Ты задала вопрос, а я попыталась на него ответить. Прости, я не хотела расстроить тебя.
Всё нормально, зайчик, Берта прикрыла глаза. Нет, правда. Всё нормально. И ты совершенно права. Знаешь, через какое-то время у тебя тоже это появится это чертово «помнишь». Так вот, гони его от себя прочь поганой метлой. Даш, я серьезно. Для меня это «помнишь» давно стало маркером.
Каким маркером? не поняла Даша. О чем ты?
О том, что одна жизнь заканчивается, и начинается другая. Этой моей жизнью стала ты. И Вера. И это была самая моя лучшая жизнь, правда. Лучшеуже точно не будет
Берта прикусила губу. Сильно, до крови. Но продолжила:
И эта жизнь сейчас уходит от меня. И, знаешь, я совсем не уверена, что хочу в следующую.
Мам, не плач, кажется, Даша испугалась. Не плач, пожалуйста!
Как я могу не плакать, когда всё рассыпается на части, Берта закрыла лицо ладонями. Скажи мне, Даша, как? То, чего я так не хотела когда-то, оказалось в результате высшим счастьем, которое только для меня возможно, и сейчас это счастье как вода сквозь решето
Мам, я тебя прошу
Всё нормально, Берта отняла руки от лица, несколько раз глубоко вздохнула. Всё в порядке, правда. Просто у твоих чертовых отцов шило в задницах, понимаешь? Сколько раз это было, бог ты мой, сколько раз!.. Это проклятое шило эти бесконечные задания, с которых возвращались два полутрупа, но у этих полутрупов были живые и горящие глаза! О, тогда они совсем даже не казались старыми, поверь. И знаешь, что самое страшное, дочь?
Даша осторожно кивнула. Она и сама уже была не рада, что затеяла этот разговор.
То, что я тогда тоже себя ощущала живой. По-настоящему живой. И свободной, как птица в небе. И это при том, что жили мы под таким гнетом, под таким контролем, что ты себе этого и представить не можешь. Ладно. Закроем тему, пожалуй. А то я опять скажу сейчас «помнишь», и
Мнене скажешь, покачала головой Даша. Видимо, пока что рановато.
Ничего подобного, парировала Берта. Помнишь, ты ходила с папой есть мороженое?
«Помнишь», передразнила Даша.
Ты помнишь, что я люблю орешки, которые там продаются?
«Помнишь».
Так почему же ты, если такая памятливая, не привезла бедной и несчастной родной матери крошечный кулечек орешков? Берта встала, уперла руки в бока, и нахмурилась. Вот что. Черт с ними, со сборами. Теперь моя очередь идти с тобой в кафе.
А Верка с Витькой?
Если поймаем их по дороге, прихватим за компанию. Чем больше народу, тем веселее. Гулять, так гулять! Смотри, какая погода замечательная. Ну когда еще мы так сможем пройтись? Вы приедете только осенью, а осенью уже совсем не то. Пошли?
Даша посмотрела на мать долгим, пристальным взглядом, от которого Берта внутренне вздрогнулапотому что это был ее собственный взгляд. Она видела этот взгляд тысячи раз. В зеркале. Недоверчивый, испытующий, пронзительный. Правда? Ложь? Пойму? Сумею?
Пошли, кивнула Даша.
Положи только блокнот на место, а то Ит выскажет нам своё «фэ», когда приедет. Они второй день торчат на этом складе, и, кажется, хорошего настроения им это не добавило.
Они там пиво пьют, с неприязнью заметила Даша. Запах пива она не любила. Не думаю, что им так настолько скучно.
Пожалуйста, вырастили ехидну, вздохнула Берта. Уже пошли упреки. Вот возьму, и сама сегодня выпью пива.
Это кто там пиво пить собрался без меня? послышался голос из прихожей. Фэб, нет, ты слышал, а?
Слышал, Кир, слышал. Бертик, нас с собой возьмете?
Мать и дочь переглянулись. Даша прыснула.
Мам, ты сама хотела большую компанию, напомнила она. Бойся своих желаний, они исполняются.
Причем быстрее, чем я успеваю их додумать до конца, пожаловалась Берта. Клади блокнот, и поехали. И побыстрее, пока нам на хвост не упали Ри с Джессикой, и половина состава экспедиции.
7Разноцветные дороги
Тебе чего сказали? Восемнадцать. Ты понял? Восемнадцать базовых датчиков, и шесть в резерв. А не двенадцать!
Так нету больше Дополнительные только завтра будут. Их вообще пока нету.
Так если нету, то привезите с другого склада!!! Скрипач уже орал в голос. Ит сидел, опустив гудящую голову на руки, и в разговоре участия не принимал.
А сами вы поехать не можете?
С какого хрена я должен ехать сам?! Это ваша работа! А не моя!
Ехать некому
Как тут сидеть, так есть кому, а как ехатьнекому?!
Ит почувствовалеще пять минут этого крика, и мигрень ему обеспечена до утра. Не смотря на любые меры. Он встал, подошел к столу, отодвину в сторону Скрипача, и приказал:
Адрес дай. Я съезжу.
Вот, он и съездит, обрадовался кладовщик. А вы кричали.
И он, и я, должны заниматься комплектацией, а не мотаться по городу, рявкнул Скрипач. Ит, тебе больше всех надо?
Угу, кивнул Ит. Надо. Мне надо, чтобы над ухом не орали. Ни тут, ни дома. Сил уже нет никаких. Так куда ехать-то?
В Климовск, заулыбался кладовщик.
Скрипач беззвучно произнес какую-то сложную тираду, но Иту было уже всё равно.
Адрес, повторил он.
Два часа в одну сторону, простонал Скрипач. И каждый датчик по пять кило.
Ключи от катера дай, попросил Ит.
А на чем я попру двенадцать датчиков? резонно спросил Скрипач.
Черт, действительно. Ладно, я тогда рейсовым, Ит тряхнул головой. А оттуда домой сразу.
К ночи будешь, проворчал Скрипач. Эй, куда? А сопроводилку?
Пока кладовщик искал нужные бумаги, они перетащили отвоеванные датчики к входу, потом Ит забрал нужные листы, проверил печати, и, сунув листы в сумку, вышел на улицу.
Тепло. Совсем уже тепло, даже, пожалуй, жарко. Берта с Фэбом и Киром, конечно, в институте, а хорошо было бы в такой день куда-нибудь выбраться, наверное. Прогуляться, посидеть где-нибудь спокойно, поговорить.
О чем?..
И сколько лет они уже никуда вот так не выбирались?
Четыре? Пять?
Кого ты обманываешь, Ит, и зачем ты это делаешь?
Он спустился к набережной, взял два билета на рейсовые до Климовска, основной и пересадочный, и побрел к причалу, ждать катера. Народу на причале по дневному времени было немного. Стайка девчонок-студенток, пожилая женщина с толстым маленьким мальчиком, и солдат-срочник, судя по белым шнурам на форме, недавно демобилизовавшийся. Кретинская мода на эти шнурки. Впрочем, какая разница
На катере Ит, против ожидания, не пошел на свое любимое место на корме, а спустился в нижний салон. И молодежь, и солдатик, и тетка с мальчиком пошли наверх, под тент, и он оказался в салоне в полном одиночестве. Поскольку катер был обычный, рейсовый, никакого мороженого тут, конечно, не продавали (такая роскошь существовала только на прогулочных катерах), и спускаться вниз честной публике не было никакого толку.
Ит сел, вытащил из кармана сумки блокнот, пристроил на коленку. Вынул из кармана ручку, и, вместо того, чтобы писать, принялся грызть пластиковый жесткий колпачок.
Не хочется писать.
Почему-то не хочется.
Точнее, написать-то надо, вот только мысли срываются, как дождевые капли, и падают совсем не тот дождь, верно?
О чем ты думаешьна самом деле?
К черту, пробормотал Ит. К черту всё пошло. Нельзя сейчас про это. Нельзя. Еще рано.
А где я оставил несколько дней назад этих своих несчастных героев? Ах, да. Ну, допустим, допустим
Колпачок, щелкнув, развалился на две половинки. Молодец, Ит. Догрыз. Следующим пунктом надо будет перемазать стержнем карман рубашки, а потом выслушать от Кира всё, что Кир думает про тех, кто таскает в карманах ручки без колпачков. Конечно. Ах, да, Кир же теперь стирает. Он тоже чувствует, что происходит что-то не то, поэтому он доказывает свою нужность и важность тем, что стирает всё подряд. А рыжий готовит. А Берта руководит. А Фэб до сих пор торчит в больнице, приводя в порядок ту часть архива, которую они не доделали. А он, Ит
Может, после экспедиции всё как-то наладится?
Кому ты врешь? спросил Ит в пространство. Себе?
Пространство молчало.
Ит сунул половинки колпачка в сумку, и снова уставился на девственно чистую страничку блокнота.
Ну, ладно, прошептал он. Допустим, так
«Разноцветные дороги. Неизвестно, какие поступки хуже. Глупые, совершенные по собственной воле, или же умные, но совершаемые по принуждению»
* * *
Неизвестно, какие поступки хуже. Глупые, совершенные по собственной воле, или же умные, но совершаемые по принуждению. Именно так думал Фадан, спускаясь неспешным шагом по более чем знакомой тропинке, петляющей по склону холма. Против ожидания, спуску никто не препятствовал. На выходе не оказалось ни одного гревана, точнее, на выходе не оказалось вообще никого, и этот факт команду сильно удивил.
А где эти все? произнес Шини, едва они спустились на землю с черной платформы. Нас что, никто не ждет?
Странно, пожал плечами Аквист. Фадан, Бонни, Бакли, чего вы там стоите?
Смотрим, ответил Фадан. Да, действительно. Странно.
Так и я про что, подтвердил Аквист. Интересно, куда они все подевались?
А я как-то не очень хочу про это знать, заметила Бонни. Подевались, и ладно. Нам же проще будет.
Шини согласно закивал.
Ну что, пошли вниз? предложил он. Я так понимаю, нам надо искать транспорт, чтобы ехать к югу?
Верно, согласился Фадан. Идемте.
Оборудование, которое они получили от Остроухого, сейчас было при нихПервый справедливо рассудил, что обозленный демиург, скорее всего, это оборудование не разглядит, так как оно сделано на Раворе-7, а, значит, оно является частью планеты, которую он считает своей. Поэтому наручи Аквиста и Шини, налобник Бакли, коробочка Бонни, и универсальный ключ Фадана вернулись к своим хозяевам. Так же с собой у команды были «часы» и имитатор, но «часы» сейчас ничего не весили (к ним удалось приделать антиграв), а имитатор представлял собой не диск, а кристалл, висящий на цепочке у Фадана на шее.
Ну и одежда, конечно.
Одежда былачто надо.
Каждому досталось по универсальному комбезу, и комбезы эти оказались выше всяческих похвал. Во-первых, они, по словам Десятой, неплохо защищали от пуль и могли оказаться весьма полезными во время драки: у них была функция, предусматривающая режим легкой брони. Во-вторых, в таком комбезе нельзя замерзнуть или перегреться. Он будет поддерживать комфортную, или близкую к комфортной, температуру. Когда надо, согреет, когда надо, охладит. В-третьих, комбез является еще и универсальной поддержкой. В случае ранения он закроет рану, да еще и будет вводить в кровь препараты, которые снимут боль и предотвратят заражение. В-четвертых, комбез маскирует. У него есть режим «хамелеон», в котором существо, одетое в комбез, становится если не совсем невидимым, то близко к тому.
А что такое хамелеон? поинтересовался Шини, когда Десятая закончила рассказывать про комбезы.
Ящерица такая, пояснила та. Меняет цвет в зависимости то того, на каком фоне находится. В человеческих мирах живет.
Ясно протянул Шини. А она большая, эта ящерица?
Да нет, маленькая. А что?
Просто подумал. Подкрадется такая, и сожрет. А ты и не увидишь, Шини передернул плечами.
Ну, предположим, подкрасться и сожрать можно без всякой маскировочной окраски, справедливо заметил Первый. Про комбезы всё понятно?
А по желанию у них цвет можно менять? с интересом спросила Бонни.
Можно, пожал плечами Первый. Но зачем?
Чтобы красиво было, комбезы Бонни понравились всем, кроме цвета. Цвет был какой-то унылый, темно-серый, с переходом в болотный. Как-то сейчас не очень красиво.
Поменяешь на любой, улыбнулась Десятая. Просто прикажи.
До поры Бонни не приказывала, но сейчас комбез на ней сменил цвет на серебристый, да еще и вспыхивал на солнце всеми цветами радуги. На вопрос Фаданазачем такой маскарад? Бонни лишь фыркнула, и резво ускакала вперед по тропинке, догонять Аквиста. Зачем, зачем чтобы красиво было, конечно, зачем еще-то?
Фадан неспешно шел вперед, все замедляя шаг, и про себя удивлялся странному умиротворению, которое вдруг появилось в его душе. День стоял теплый, летний, в кустах пересвистывались невидимые маленькие птички, а на небе не было ни облачка. Вокруг стоял тихий летний лес, кроны деревьев образовывали полупрозрачный зеленый шатер. Идиллия и спокойствие. В такой день хорошо выбраться на пикник, посидеть на травке, полюбоваться природой какая, к Остроухому, природа, о чем я вообще думаю? Фадан резко остановился.
Откуда у меня эти мысли?!
И где остальные?..
Команда обнаружилась метрах в пятидесяти ниже по склону. Бакли сидел под деревом, прислонясь к стволу спиной, и, кажется, собирался немного подремать, Бонни сидела на коленях рядом с кустиком, усыпанным яркими розовыми цветочками, а Шини с Аквистом разглядывали что-то в траве на полянке.
Так
Вы что делаете? сердито произнес Фадан, приближаясь к ним.
А что мы делаем? удивился Шини. Тебя ждем кажется.
А мне кажется, что нас ловят. Или уже поймали. Бакли, подъем! рявкнул Фадан. Бонни, оставь куст в покое! На что вы там пялились, оба?!
Улитка ползла ох ты ж, ацошья пакость!.. дошло до Аквиста. Так это что же получается?!
Получается, что нам нельзя расслабляться, проворчал Фадан. Я и сам едва не попался. Иду, про птичек думаю а потом думаюкакие птички?
Это Триединый, мрачно подтвердил Бакли, с трудом поднимаясь на ноги. Усыпляет нас, зараза.
Точнее, успокаивает, поправил Шини. Вот же гадина какая! Надо в город идти. Все равно, машины только там были.
Заодно и посмотрим, что в самом городе. Сдается мне, там тоже не всё так просто, пробормотал Фадан.
* * *
В городе было странно. Да, именно странно, и Фадан про себя порадовался своей догадливости. Главная странность заключалась в том, что спокойствию, которое сейчас внушал разумным демиург, подействовало не на всех. На кого-то да, и еще как. На кого-тонет.
И теми, на ком внушение не сработало, оказались преимущественно дети.
Если взрослые сидели кто где, или лениво брели куда-то по улицам, то дети, почувствовав свободу, носились тут и там, и творили, что хотели. Двое мальчишек лет по десять, не больше, гоняли по пустой улице мяч, используя вместо ворот распахнутые двери домов; компания из пяти гермо лет по восемь катила по дороге тележку, доверху набитую какой-то снедью; совсем маленькие девчушки рисовали в центре мостовой большую картину, причем рисовали прямо руками, и дорога, покрытая составом, послушно меняла под их ладошками цвет. Видимо, воздействие, которое оказывал на взрослое население Триединый, им было нипочем.
Сходим к Вайши? предложил Аквист.
Давайте, согласился Фадан. Интересно, на него подействовало, или нет?
Мне почему-то кажется, что нет, Аквист задумался. Должен быть какой-то какой-то критерий, мне кажется.
Критерий чего? нахмурился Шини.
Критерий отбора, пояснил Аквист. Вот смотрите. Сначала нас вроде бы проняло, да?
Все дружно кивнули.
Но потом мы поняли, что происходит что-то неправильное. И нас тут же отпустило. И больше это чувство не возвращается. Я прав?
Прав, согласился Фадан. Ты считаешь, что он сумел догадаться?
Мне кажется, да, сумел. Для того чтобы догадаться, надо Аквист задумался. Надо мыслить как-то иначе, что ли. Не могу слова подобрать.