Поругались с парнем?
С чего ты взял?..
Не надо быть психологом, чтобы это понять. У тебя взлохмаченный вид, красные глаза и ты грустная. Я вчера тебе наговорил всякой ерунды о нём, так что ты наверняка начала сомневаться, он зашёл в воду и встал рядом. Никогда, слышишь, никогда не слушай того, что я болтаю под кайфом. Я могу нести всякую чушь, сам не понимая этого.
Ты был под кайфом?
А ты не видела, что ли? Блин, ты же, наверное, никогда не употребляла ничего крепче рома. Вот я болван, он хлопнул себя по лбу, в общем, извини! Это я во всём виноват. Давай угощу тебя чем-нибудь, чтобы загладить вину? Ведь вы же не расстались? он с испугом посмотрел на меня, и я впервые заметила, что глаза у него такого же цвета, как небо над нами.
Нет Наверное. Я не знаю, что он теперь обо мне думает. Я наорала на него при Шмидтах.
Хреново, он поцокал языком. Для мужиков это обидно, ведь все мужчины считают себя по умолчанию главными.
И ты?
Я не в счёт, я моральный урод и наркоман. По мне никогда ни о ком не суди.
Зачем ты так о себе говоришь? Ты не такой, мне стало жаль Олега: он выглядел таким несчастным, с тёмными мешками под глазами, бледным и измученным, несмотря на загар.
Жаль, мой отец уже помер. Сказала бы ты это ему. Он уверял, что ни одна женщина на свете не скажет обо мне доброго слова.
Мне жаль, что у тебя был такой отец. Прости, что напомнила о нём.
Ладно, чего мы как на приёме у психолога? Помер, закопали и забыли. Пошли, соком угощу, он вышел из воды и двинулся по берегу прочь от Арамболя.
А куда ты идёшь? Арамболь же в другую сторону.
В Арамболе сок лучше не покупать: мне вчера сказали, что там в кафе плохо моют стаканы и можно отравиться. Пойдём туда, где вы завтракали. Там чисто и много немцев, а немцыэто гарантия качества, он пошёл дальше, и я направилась за ним.
Ману, увидев меня, приветливо помахал рукой и бросил удивлённый взгляд на Олега, но деликатно отвёл глаза и пошёл за меню.
Ты обедала? спросил Олег, располагаясь на подушках и пытаясь неуклюже вместить длинные полные ноги под низкий столик.
Даже не завтракала, ответила я и ощутила, что страшно голодна.
Он коротко взглянул на меня, покачал головой и, выдохнув, сказал:
Неужели так серьёзно поругались? Ты с утра, что ли, по пляжу ходишь?
Нет, всего минут тридцать, Ману подложил на стол меню и тихо ушёл. Он прохлаждался на террасе в отеле со Шмидтами, пока я была дома одна и волновалась, что с ним что-то случилось. Вот я и разозлилась.
Ты же говорила, что без отца росла, да?
Да, а при чём тут это? я открыла меню и тут поняла, что у меня нет с собой кошелькая выскочила из дома, не взяв ничего.
Когда у тебя только один родитель, ты боишься, что он умрёт, а ты останешься совсем одна, и потому случаются вот такие вещи. Стоит кому-то не позвонить или задержаться на полчаса, и ты уже выдумываешь всякое. В голову лезут страшные картины его трагической смерти. Ничего вроде бы и не произошло ещё, а ты в панике и не можешь это контролировать. Мама твоя на работе допоздна задерживалась, да? А ты дома ждала её и боялась до ужаса, что она не придёт?
Слушай, тебе надо идти в психологи. У тебя дар, ты всё знаешь обо мне, хотя я тебе не говорила, я улыбнулась.
Да какой из меня психолог? он улыбнулся в ответ, У меня матери не было, потому понимаю, что говорю. Мне бы самому психолог не помешал: я вот каждый раз обещаю себе, что брошу наркотики, держусь неделю, а потом опять срываюсь.
Может, тебе лечь в клинику?
Не помогает, я пару раз проходил курс в дорогих клиниках, пока жил в Москве. Но стоит вернуться в мир, как снова начинаю. Ненавижу себя за это, слабака, он подозвал Ману и сделал заказ. А ты что будешь?
У меня нет с собой кошелька, так что ничего, я пожала плечами и отвела взгляд.
Брось, я заплачу. Бери, что хочешь, Олег легонько потрепал меня по плечу. И не думай даже смущаться, мы же друзья.
Я улыбнулась ему с искренней благодарностью, заказала рис с овощами и воду. Ману хотел уже уходить, когда Олег попросил принести бутылку рома.
Не рановато для рома? спросила я, когда Ману отошёл.
Так почти четыре. К тому же меня ломает. Нужно как-то прийти в себя. Слушай, от меня не воняет?
Я принюхалась и отрицательно покачала головой.
Ну, хорошо, а то у меня такое ощущение, что я прямо пропах этой дурью. Вы же вчера ушли, и я пошёл с какой-то компанией к баньяну.
Куда?
Тоже, что ли, не слышала? Есть тут такое дерево, баньян. Там вроде как гуру живёт, на самом деле сборище фриков. Но зато там всегда можно найти дурь, ну, я и нашёл. Потом не помню как, но очутился в номере у какого-то парнякажется, он даже не был геем, но мы переспали. Ужас, он потёр шею.
Ты не пробовал завести постоянного партнёра? Мне кажется, такие случайные связи до добра не доведут.
Знаю, не дурак. Но мне почти сорок, и я не похож на Джони Деппа, как ты видишь. Так что, спасибо, что хоть так получается потрахаться.
Ты себя недооцениваешь, Олег. Ты нормальный, зачем постоянно себя оскорблять?
А, брось, он махнул рукой и стал смотреть на море.
Ману принёс заказ, и Олег сразу же залпом выпил одну стопку рома, потом запил соком и принялся есть.
Угощайся, он указал на ром. Моя вина, что ты с парнем поругалась, так что я тебе теперь должен.
Нет, спасибо. Я не буду. Ничего ты мне не должен, я выпила стакан воды и принялась за еду.
Так хочется быть хорошим парнем, он налил ещё стопку и выпил, слышала о законе кармы?
Да, слышала.
Так вот, я боюсь, что скоро меня настигнет кара, он усмехнулся.
За что? Ты разве делаешь что-то плохое? я удивлённо посмотрела на него.
Мне кажется, я насквозь плохой: пью, употребляю, веду разгульный образ жизни, а раньше так вообще был карьеристом и настоящей сволочью.
Опять ты себя оскорбляешь, зачем?
Да потому что так и есть. Меня отец как учил? Ты должен всегда добиваться цели. Неважно какпобедителей не судят. Ну, я и добивался. Шёл по головам, людей подставлял. Зато за пару лет стал старшим в отделе. У нас девочка была, мать-одиночка, так я её из-за меня уволили. А мне пофиг. Скажешь, я не сволочь?
Не знаю, может, она плохой специалист была. Или, может, её уволили, и она нашла место лучше. Ты же не знаешь. Тут как посмотреть. А почему ты уволился?
Проснулся я как-то утром с похмелья, посмотрел в зеркало и понял, что всю жизнь добивался не своих целей. Я, когда институт закончил, хотел стать моряком, а отец сказал: не смей, ты должен стать человеком. Он сам был военный и всю жизнь получал гроши. Вот я и пошёл в коммерческую фирму, хотя люто это всё ненавидел. И начальство, и коллег, и клиентов. Каждый вечер после работы напивался в слюни, только чтобы забыться. А потом и на наркотики подсел. С ними было проще. Я смог ходить в офис под кайфомесли сильно не обдолбаться, так никто и не замечал. Хреново, когда родители не учат тебя главному: ты должен только однобыть счастливым.
Мне мать тоже говорила, что я должна стать человеком. Что я должна пойти учиться на экономиста. Не хотела отпускать к отцу, но я бы всё равно уехала.
И как, он оказался нормальный?
Более чем. Я его уважаю и хочу хоть чуточку быть на него похожей. Но ты бы, наверное, сказал, что он не лучший отец на свете.
Почему? он удивлённо смотрел на меня.
Ну, как ты там вчера сказал: не путать заботу с тотальным контролем. Герман любит контроль во всём. Зато он как раз считает, что мы должны заниматься только тем, к чему у нас есть предрасположенность.
Мой тоже любил контроль, и ещё любил взять ремень и учить меня уму-разуму, он замолк и отвернулся. Хорошо, что помер, сука. Твой не такой?
Нет, что ты!
По сути, я не знала, так ли это на самом деле. Я лишь слышала, что Герман суров с детьми, но что это значит, не понимала. Алекс мне ничего не рассказывал. Мы помолчали.
Извини, Олег, мне надо идти.
Уже? Он печально улыбнулся. Придёшь вечером?
Куда? не поняла я.
На пляж в Арамболь, посмотреть закат. А потом можем сходить в одно славное местечко. Там будет выступать моя подруга, у неё ангельский голос.
Не знаю, смотря как пройдёт моё примирение с Алексом. Но надеюсь, что всё получится, я поднялась и улыбнулась ему.
Иди, удачи тебе. И не унижайся сильноты чересчур хороша, чтобы так делать, он махнул мне рукой, я сбежала по ступеням и направилась к нашему домику в надежде застать Алекса там.
Алекс ждал меня внутри, сидел на стуле неподалёку от окна и что-то смотрел в телефоне. Когда я вошла и замерла на пороге, он поднял на меня глаза, но ничего не сказал и снова уткнулся в телефон. Я не знала, что мне делать. Я думала, он будет ругаться, а я попрошу у него прощения, и мы помиримся, но это холодное равнодушие и молчание обескуражило меня. Я забыла, каким он может быть чужим, отстранённым и чёрствым. Я так и стояла в дверях, боясь сделать шаг. Алекс отложил телефон, посмотрел на меня долгим взглядом и холодно спросил:
Что это было у Шмидтов?
Прости, я потупила глаза, забыв о советах Олега.
Лиза, давай сразу определимся, чтобы больше не было таких вот вещей, которые я даже не знаю, как и назвать. Мы спим вместе, но я по-прежнему твой наставник, и ты должна уважать меня. Недопустимо разговаривать со мной в подобном тоне. Тем более обвинять на глазах у посторонних. Тебе невероятно повезло, что я не Герман. Посмей ты так разговаривать с ним, точно отправилась бы к маме первым же самолётом.
Прости, повторила я, так и не поднимая глаз. По щекам градом потекли слёзы.
О, мой Бог, ты опять плачешь. Да что у тебя случилось-то? он встал и, подойдя ко мне, обнял. Прекрати плакать, успокойся и расскажи, что случилось. Почему ты прибежала и стала на меня кричать?
Я обняла его и прижалась всем телом. Я так боялась, что он больше никогда не захочет меня обнимать
Я испугалась, что ты умер, всхлипнула я, и уткнулась лицом в его горячую шею.
Какая же ты глупая, он отстранил меня, обтёр ладонью шею и с улыбкой добавил: И мокрая. Иди умойся. Это невозможно, ты у меня такая плакса. Почему я должен был умереть?
Я пошла в ванную, побрызгала на лицо холодной водой, высморкалась и вернулась в комнату. Алекс сел на кровать, отодвинув москитную сетку.
Я не знаю. Я была уверена, что ты вернёшься через пару часов. Но прошло пять, и я стала паниковать. Боялась, что ты разбился на мотоцикле или утонул, я уже не плакала, но всё ещё ощущала колючий ком, стоящий в горле.
Это ужасно, он покачал головой. Иди ко мне и сядь рядом.
Я послушалась и присела на краешек кровати, соприкоснувшись с ним бедром. Он обнял меня рукой за плечо и притянул к себе.
О чём я тебе говорил вчера на пляже, помнишь?
Что ты меня любишь, тихо сказала я.
Нет, до этого. Что если ты потеряешься, тебе только нужно позвать меня мысленно, и я приду. Ты это помнишь?
Да, кивнула я.
И почему ты не позвала? Я был уверен, что ты спишь. Не хотел тебя тревожить и сидел со Шмидтами. Ты меня сама туда отправила. Чего было паниковать? Видимо, месячные плохо влияют на твои мыслительные способности.
Прости, я снова заревела.
Ну, всё-всё, что ты опять, он поцеловал меня в макушку. Я же не ругаю тебя. Я хочу, чтобы ты запомнила: если тебе страшно или что-то пошло не так, а меня нет рядом, тебе надо лишь позвать. Для чего мы всё время занимаемся йогой, развиваем твой Дар? Чтобы ты впадала в панику, как самая обычная девчонка, каждый раз, как не можешь меня найти? Ты не обычная, у тебя есть Дар, и ты можешь им пользоваться. И да, а почему ты мне не позвонила?
У меня нет твоего телефона, сказала я и шмыгнула носом.
Что? он отстранился и посмотрел на меня с изумлением. Как такое может быть?
Ну, так, я жалко улыбнулась. Ты же всё время рядом, вот я тебе никогда и не звонила.
Он взял телефон и, пролистав записную книжку, нашёл мой номеря была записана у него просто как «Лиза». Нажав на кнопку вызова, он дождался, пока мой мобильник завибрировал, и сбросил звонок.
Запиши, чудо моё, он небрежно бросил телефон на кровать. Как твоё самочувствие?
Уже всё хорошо, мне хотелось расцеловать его в обе щеки. Какой же я была глупой, что сомневалась в его любви!
Я купил тебе, что ты просила, он поднялся и взял с тумбочки небольшой прозрачный пакет. В нём я увидела ананас и пачку тампонов, а на дне пакета лежал тот самый кулон в форме змеи, опирающейся на свёрнутый хвост.
Глава восьмая
Ближе к вечеру я спросила Алекса, не хочет ли он прогуляться в Арамболь.
А что там такое? он поглядел на меня с любопытством.
Олег сказал, будет хороший концерт, ответила я и, смутившись, опустила взгляд.
Когда он успел? Мне казалось, вчера вечером он куда-то пропал.
Я виделась с ним сегодня, пару часов назад, я виновато улыбнулась.
Мне пора ревновать? Алекс строго смотрел на меня, а потом заулыбался. Я поняла, что он шутит. Ладно, если хочешь пойти на концерт, давай. Только не пешкомпоедем на мотоцикле.
И без Шмидтов?
Он молча кивнул и отвёл взгляд. Видимо, мне не стоило вспоминать о наших знакомых, при которых я на него наорала: ему было неприятно.
Мы доехали быстро. До заката оставался час, и я предложила выпить по стакану холодного сока в кафе на берегу. Мы нашли самое малолюдное и расположились прямо на улице, под тенистым навесом. Алекс заказал креветок, я же была сыта, и потому взяла только напиток.
Где будет концерт, о котором говорил этот придурок? спросил Алекс.
Он вовсе не придурок, я посмотрела на него с укором. Зачем ты так говоришь?
Извини, но парень, который сбежал от проблемэто всё же придурок.
Ты же не знаешь в чём там дело, но судишь его.
А ты знаешь? он усмехнулся.
Да, но не знаю, могу ли я рассказывать об этом.
Мне не очень-то и хотелось бы это всё слушать.
Ну и прекрасно, я отвернулась от него и стала разглядывать людей на пляже.
У моря на шезлонге сидел одинокий индийский мужчина, одетый в плотные джинсы и чёрную футболку, и пристально смотрел прямо на меня. Когда мы встретились взглядом, он поспешно отвернулся.
Прости, Алекс положил руку мне на колено. Я не должен был так говорить, это некрасиво. Олег, может, и нормальный парень, но он мне не по душе.
Я посмотрела на него и улыбнулась. Я так любила его в этот момент, что мне хотелось сесть на мотоцикл и уехать из Арамболя в нашу хижину и быть только вдвоём.
Хочешь, сходим к твоему другу?
Ещё рано, думаю, чуть позже. Ближе к закату, я вспомнила слова Олега об отце и спросила: Алекс, а Герман, когда ты был маленький, тебя бил?
Алекс поднял на меня удивлённый взгляд.
Нет, конечно. Почему ты так решила?
Лестари сказала, что он был суров со всеми детьми. Я и подумала
Неужели ты считаешь, Герман на такое способен? Алекс смотрел на меня как на ненормальную.
Я не знаю, на что он способен. К примеру, я ничего не знаю о том, как вы с ним познакомились.
Алекс тяжело вздохнул и стал смотреть на море. Я решила, что он не хочет об этом говорить, но прошло несколько минут, и Алекс вдруг сказал:
Давай я расскажу тебе эту историю, если хочешь. Но, предупреждаю, она не из приятных.
Мне кажется, все истории нашей семьи такие, я горько усмехнулась. Я уже привыкла к этому. Если сможешь, расскажи.
Что ты уже знаешь? спросил он.
Что твоя бабушка перед смертью написала письмо Максу, и вы поехали в Америку. А ещё что твоя мать страдала ипохондрией, и тебе запрещали даже гулять.
Так и есть, бабушка умирала от рака и увидела Макса в шоу. Она написала ему письмо, и в один прекрасный день в нашем доме раздался телефонный звонок. Это был Макс. Он сказал, что узнал о нас от Хельги, и представился нашим дальним родственником. Макс хотел познакомиться лично и настаивал, чтобы мы с родителями прилетели в Америку. Он готов был оплатить наше путешествие. Макс умел убеждать, и вскоре мы сели на большой самолёт в аэропорту Вены, а через восемь часов приземлились в Лос-Анджелесе.
Всё здесь было удивительно для меня. Улицы, наполненные светом и солнцем, ярко одетые загорелые люди, большие машины, пальмы, растущие прямо вдоль дорог, а главное ощущение нереальной свободы, тот самый американский дух, о котором так много говорили в Европе. Жить здесь, в городе Ангелов, мечтал каждый подросток из нашего класса. А я, самый забитый и самый несчастливый, каким-то невероятным образом сумел оказаться тут. Это было невероятно, и я никак не мог поверить в происходящее.