Уверена? Хочешь, пойдём вместе, Алекс сощурился.
Я справлюсь, я улыбнулась ему. Алекс кивнул и подошёл к Руперту, а я направилась искать своего нового странноватого друга, который, впрочем, на проверку оказался отличным парнем.
Высокий пожилой индиец с тёмными глазами и густыми бровями, после того, как я на ломаном английском попросила позвать Олега, провёл меня на второй этаж и указал на дверь, выходящую во внутренний двор. Через небольшое окошко, занавешенное тонкими светлыми шторами, я видела, что в комнате кто-то есть, и постучалась. Индиец бесшумно ушёл, оставив меня в полутёмной открытой галерее, где почему-то пахло хлевом.
Дверь распахнулась, и я увидела на пороге Олега, одетого в невероятный этнический наряд: длинный расшитый золотым орнаментом балахон, больше похожий на платье, и свободные светлые брюки из тонкой ткани.
Ты всё-таки пришла! он широко улыбнулся и отошёл от двери. Входи, я буду готов через пару минут. Австрийца дома оставила?
Нет, он ждёт на пляже со всей компанией, я вошла в комнату.
Тут было даже уютней, чем в нашей хижине: светло и просторно.
Ну и хорошо, не придётся провожать тебя домой. Значит, смогу выпить и найти себе партнёра на ночь. Он внимательно взглянул на меня: Вроде бы, ты уже не такая краснаяможет, не облезешь. И шляпа тебе идёт больше, чем мнехорошо, что мы поменялись.
Алекс дома намазал меня каким-то зелёным гелем с алоэ, и стало лучше.
Вот это он молодец, это самый лучший способ. Ну, или выпить, тоже помогает. Правда, ровно до того момента, пока не протрезвеешь, а тогда всё же алоэ, он подошёл к зеркалу и пригладил лысину. Чего-то в моём образе не хватает.
Я не пью, сказала я.
Врёшь, мы пили вместе ром. Я, конечно, был уже навеселе, но всё отлично помню, он открыл дверцу шкафа и стал копаться в груде наваленных там вещей.
Вот с тех пор и не пью, Алекс запретил, сказала я, а потом поняла, как ужасно это звучит, но было уже поздно. Олег повернулся ко мне и смотрел с удивлением.
Он что тебе, папочка, что ли? Не средневековье, чтобы он мог что-то запрещать. Я говорю, он чёртов гомофоб и сексист. Бросай его, пока не поздно!
Да нет, я не так выразилась, я попыталась успокоить его. Не запретил, а сказал, что ему неприятно.
Твой парень, тебе с ним и мучиться, Олег снова стал копаться в шкафу и, наконец, выудил из его глубины ярко-жёлтый платок-парео. Как тебе это?
Смотря зачем он тебе.
Всё просто, он свернул платок в несколько раз, и получился длинный шарф, который Олег небрежно накинул на шею. Вот так, а то я слишком скучный в этом костюме.
Хотя его костюм можно было называть любым словом: экстравагантный, необычный, привлекающий внимание, но явно не «скучный», я не стала спорить. Да и яркий шарф придавал ему артистичный флёр, отлично оттеняя загорелую кожу.
Мне нравится, я улыбнулась.
Слушай, можно ещё один нескромный вопрос? Олег, не дождавшись моего согласия, продолжил: Что тебя связывает с этим высокомерным австрийским хлыщом? Ты же нормальная весёлая девчонка, и я не понимаю, как ты можешь терпеть индюка, который смеет в твоём присутствии разглядывать голые груди тётки в два раза старше тебя.
Я не знаю, почему все считают Алекса высокомерным. Он вообще не такой.
Как сама-то думаешь, если все вокруг считают, что он такой, то может он быть другим? Олег закрыл шкаф и пристально взглянул на меня.
Зря ты так, Алекс хороший и внимательный.
А я и не говорю, что он невнимательный. Но, судя по твоим словам, он следит за тобой, как надсмотрщик в тюрьме. Хотя я, слава Шиве, никогда не бывал в тюрьмах. Тебе самой нравится такая опека?
Мне нравится Алекс, сказала я. И мне нравится его забота.
Ты не путай заботу и тотальный контроль, милая. Запрещать пить или не позволять общаться с теми, кто тебе нравитсяэто не забота.
Он так никогда не делает, я нахмурилась. А ты лезешь не в своё дело, Олег.
Прости, он поднял руки, я просто болтаю всякую ерунду. Как тогда, на пляже, про девчонок, что пропали. Напугал только тебя напрасно.
А что, их нашли?
Нет, хотя я не знаю точно. Надеюсь, что с ними всё хорошо.
Ты знал их?
Видел пару раз, обе из России. Он скрылся за дверью на дальней стене, но продолжал говорить, чуть повысив голос: Одна, Маша, бывшая фигуристка. Только развелась с мужем и приехала сюда одна. Она хотела загулять, говорила мне, что наскучило однообразие. Может, и загуляла с кем-то.
Олег вышел из двери, от него пахло чем-то пряным.
Тебе не надо в туалет на дорожку? спросил он. Если надо, сходи здесь: в кафе на берегу туалеты так себе.
Нет, я не хочу, спасибо. А вторая?
Как хочешь, он закрыл дверь. Вторая, Алинарыжая, белокожая, худенькая очень. На тебя чем-то похожа. Она, вроде, артистка. Играла на скрипке на пляже часто. Приехала сюда одна на всю зиму. Жила где-то далеко от моря, так дешевле. Она встречалась с одним моим знакомым. Ничего серьёзного, так, курортный роман. Но Влад удивился, когда Алина пропала. Даже искал её, только все без толку, он не знал, где она снимала, а спросить не у кого.
Может, она просто решила с ним расстаться, но не хотела расстраивать и уехала?
Не исключено, парень тот ещё мудак, он постучал себя ладонью по губам. Прости, я не должен ругаться при тебе.
Ничего, я переживу.
Тогда пошли. Закат, как я понимаю, мы уже пропустили, но на концерт успеваем, он открыл дверь и выпустил меня из комнаты. Я вышла на галерею и снова почуяла запах хлева.
Чем тут так воняет?
Свиньи, ответил он, закрывая дверь на ключ.
Свиньи? я попыталась поймать его взгляд, но в полумраке видела лишь размытые контуры лица.
Ну да, вон во дворе свиньи живут, он перегнулся через перила галереи и показал пальцем в темнотуя и правда слышала оттуда звуки, похожие на тяжёлое дыхание. А ещё там куры и их сучий петух. Орёт каждое утро как безумный, сил уже нет.
А зачем ты живёшь здесь? Может, перебраться на пляж? Там полно домиков.
Нет, мне тут удобно. Дёшево, и хозяин не возмущается, когда я вожу парней. Вообще тут это, прямо скажем, не очень-то одобряют.
Понятно.
Мы спустились вниз. Олег перешёл улицу и, дождавшись меня, бодро направился в сторону пляжа.
Где твой парень тебя ждёт? он отдёрнул меня с дороги, по которой на полной скорости проехал байк.
Должен быть на пляже.
Пошли, найдём его, если хочешь. А то, может, ну на фиг? он посмотрел на меня, но, увидев моё негодование, тут же добавил с улыбкой: Шучу-шучу, я ничего против твоего парня не имею. Он мне даже нравится, у него обалденная спина, такие мышцы. Жаль, что натурал.
Глава шестая
Мы вернулись в хижину около двенадцати, я была под огромным впечатлением от вечера и ещё час не могла уснуть, слушая шум вентилятора и вспоминая все невероятные события прошедшего дня. Алекс тихо сопел рядом. Он никогда не страдал бессонницей и засыпал, стоило ему только коснуться головой подушкия даже завидовала.
Я постоянно возвращалась мыслями к словам Олега, и это не давало мне покоя. Олег был странным, чудаковатым и порой говорил, не думая, но то, что он сказал об Алексе, зацепило меня. Значу ли я для Алекса столько же, сколько он для меня? Я не могла ответить. Я снова дотронулась до кулона на шее, подумав: нужно ли мне вообще задавать себе эти вопросы? Ведь Алекс тут, рядом. Почему я не могу наслаждаться этим?
Я заснула, и всю ночь мне снились многолюдные площади, наполненные циркачами и уличными музыкантами. А утром пришли месячные с дикой, невероятной болью внизу живота. Я не смогла встать с кроватилежала, согнувшись пополам, на боку и ощущала, как что-то внутри меня словно сжимается, а потом резко обрывается. Алекс предлагал отвезти меня в больницу, но я отказалась и попросила на несколько часов оставить меня в покое.
Вот в такие минуты я страшно жалею, что у меня нет Дара лекаря, Алекс погладил меня по голове. Он выглядел встревоженным, а мне было стыдно, что он видит меня такой.
Да, Клаус и его обезболивание сейчас пригодилось бы, очередной спазм заставил меня застонать.
Давай я схожу в аптеку и куплю тебе таблетки? Зачем так страдать.
Нет, не надо. Клаус говорил, что они вредные. Это ненадолго, пара часов, и всё О Боже, я снова ощутила спазм. Блин, уйди, не смотри на меня так.
Как? он всё ещё сидел на краешке кровати и уходить не спешил.
Так осуждающе. Я же не виновата.
Глупости! Что за нелепость!? Я хочу тебе помочь, но не знаю как. С тобой всё время так: я никогда не могу предугадать, что тебе будет плохо, а потом не понимаю, как тебе помочь.
Вот, видишь, дело во мне, боль начала усиливаться, и меня затрясло.
Ты невыносимая, он выбрался из-под москитной сетки. Хочешь, я принесу тебе фрукты или что-то ещё?
Да, я хочу ананас. Только не сок, а целый. Сходи на рынок в Арамболь или съезди, я, наконец, нашла повод отправить его куда-нибудь, пока не приду в себя. А ещё лучше сходи к Шмидтам и возьми их с собой.
Я прикрыла глаза и слышала, как он ходит по домику.
Зачем мне Шмидты? спросил он над ухом.
С ними будет веселей, я открыла глаза и увидела его лицо прямо над собой. А ещё мне нужна пачка тампонов. И не надо на меня так смотреть.
Без проблем, куплю, сказал Алекс, но по лицу я поняла, что он не в восторге от моей просьбы.
Если возьмёшь с собой Шмидтовя замолчала, пережидая спазм. Алекс смотрел на меня с сочувствием. То можно попросить Аннет их купить. Она лучше в этом разбирается. Мне нужны без аппликатора.
Хорошо, я зайду к Шмидтам и с ними дойду до Арамболя. Точно готова остаться тут одна? Ты выглядишь ужасно.
Спасибо, я знаю, я закрыла глаза. Уйди уже! Когда вернёшься, я буду выглядеть намного лучше. Только не возвращайся раньше обеда.
Как знаешь, сказал он, и через несколько секунд я услышала, как хлопнула входная дверь.
Я выдохнула с облегчением: теперь я хотя бы могла не думать о том, как выгляжу со стороны, и сконцентрироваться на боли и попробовать её унять. Как глупо, я, обладая Даром видеть прошлое людей, лишь прикоснувшись к ним, жить бесконечно долго, оставаясь молодой и прекрасной, не могу справиться с такой ерундой, как боль внизу живота. Но, по иронии, это было именно так. Ощутив новый спазм я, уже не сдерживаясь, громко застонала. Через сорок минут ада я, наконец, смогла уснуть, а когда проснулась, солнце стояло уже высоко. Алекс ещё не вернулся. Боль почти прошла, и я смогла встать, сходить в душ и, накинув на себя длинную тунику, выйти во двор.
На улице стояло безветрие, воздух, раскалённый солнцем, казался плотным и вязким. Тёмно-зелёные растрёпанные верхушки кокосовых пальм, не шевелились, словно были нарисованы на фоне линялого голубого неба. Я взяла книгу, легла на шезлонг во дворе и несколько часов читала, погрузившись в мир грёз. Устав от чтения, я вернулась в домик, посмотрела на часы на телефонебыла половина третьего. Я ощутила лёгкое беспокойство. Если Алекс пошёл пешком в Арамболь, то он уже давно должен был вернуться, ведь самым неспешным шагом до соседнего посёлка идти час. Он ушёл в восемь утра, и значит, его не было уже пять с половиной часов.
«Он разбился на мотоцикле», подумала я, и по спине пробежали мурашки. Я вышла на улицу и, обойдя домик, заглянула на стоянку. Мотоцикл стоял на месте, значит, Алекс ушёл пешком. Тревога начала нарастать, и я не находила себе места. Я прошлась по двору, зашла в домик, посидела на кровати, потом снова взяла телефон, посмотрела на часы. Прошло пятнадцать минут. По полу пробежал большой чёрный муравей, и я со злобой раздавила его ногой, хотя муравей был ни в чём не виноват.
Ты ведь сама его прогнала, сказала я вслух, обращаясь к пустоте.
Фантазия подсказывала самые невероятные версии того, что могло с ним случиться, причём каждая последующая была хуже предыдущей. «Он утонул в море», думала я. Но тут же отметала эту мысль. Алекс плавал лучше меня и вряд ли мог бы утонуть. «Значит, его сбила машина», подкидывал новую идею любезный внутренний голос. Я начала впадать в панику, бродя по домику от одной стены к другой, бесцельно перекладывая вещи и запуская руки в волосы. «Но он же не один. Если бы что-то случилось, Шмидты точно бы тебе сказали», подбодрила я себя и тут же воскликнула вслух:
Шмидты! Я должна пойти к ним!
Я впопыхах нашла шорты, надела их под тунику, нацепила сандалии и прямо так, без шляпы и не намазав лицо кремом от солнца, побежала к Шмидтам, даже забыв закрыть дверь на ключ. Пока я торопливо шла, перепрыгивая оставленные приливом лужицы на песке, молилась, чтобы Алекс был жив. Я настолько накрутила себя, что с трудом сдерживала слёзы. Наконец я увидела скопление светлых бунгало йога-отеля, сверкающих окнами на солнце, и ещё прибавила шагу, хотя и так почти бежала. Жара стояла нестерпимая, и спина покрылась холодным липким потом, а голову сильно пекло. Я не успела заплести волосы, так и бежала растрёпанная, но мне было всё равно. Напряжение внутри нарастало, и единственное, что удерживало меня от истерикиэто надежда, что я найду Алекса у Шмидтов или узнаю, где он.
Я увидела их ещё издалека. Все трое сидели на террасе, расслаблено пили что-то из высоких стеклянных стаканов и смеялись. Я остановилась и выдохнула. Первым чувством стало облегчение, словно с плеч упала тяжёлая ноша. Но почти сразу же за ним пришла ярость. Пока я сходила с ума в хижине одна, Алекс прохлаждался и веселился в компании этих развратников и не вспоминал обо мне. В таком состоянии мне не стоило идти к ним. Нужно было остыть, взять себя в руки, но я никогда не отличалась благоразумием. Я решительно направилась к бунгало, со всей силы втаптывая следы в песок.
Алекс увидел меня и приветливо улыбнулся, но, заметив моё лицо, нахмурился.
С тобой всё хорошо? спросил он по-немецки.
Возможно, если бы он спросил по-русски, я бы так не вскипела. Но то, что он даже не захотел перейти на мой родной язык, зная, что немецкий даётся мне с трудом, вывело меня окончательно. Я язвительно сказала на русском:
Если бы тебя и правда волновало, всё ли у меня хорошо, ты, наверное, давно бы вернулся и проверил. Но ты больше пяти часов весело проводишь время в крутом отеле. А я одна умираю в этой убогой хижине с крышей из долбанной пальмы, в жаре и без кондиционера.
Я видела, как смутились Аннет и Руперт. Они, конечно, не могли понять смысла моих слов, но тон, с которым я их произносила, и моё лицо говорили о многом.
А что случилось? он перешёл на русский, его взгляд стал совсем холодным, а в голосе появились знакомые металлические нотки, но мне уже было всё равно.
Да, собственно, ничего, ведь нас с тобой ничего не связывает. С чего это я решила, что тебя должна волновать моя судьба? Сдохну, и ладно, тебе же прощепоявится возможность спать с кем и где угодно!
Прекрати истерику, мне стыдно за тебя, он оставался в кресле, но в позе появилась напряжённость.
Стыдно, ты знаешь это слово? я усмехнулась, А мне казалось, стыдэто вообще не про тебя. Ты же за тотальную свободу. Правильно! Бросим нормы морали в топку. Верность?! А что это?!
Лиза, он поднялся и смотрел на меня с холодной злобой. Я видела, как расширяются его ноздри и как пульсирует вена на шее.
Я проснулась одна, не знала, где ты, и думала, что ты умер, тут я не выдержала и заплакала, а потом сдернула с шеи кулон-змею и швырнула ему в лицо. Будь ты проклят, бесчувственный, холодныйя хотела сказать «убийца», но вовремя сдержалась.
Слёзы заволокли глаза, и я не могла видеть реакции Алекса, да, в общем-то, и не хотела. Я повернулась и побежала прочь, не оглядываясь и не думая о том, куда бегу.
Глава седьмая
Очнулась я уже на полпути к Арамболю. Я остановилась и вытерла слёзы. Проходившие по пляжу люди смотрели на меня с удивлением, и мне стало стыдно. Я и правда впала в истерику, причём сейчас понимала, что на пустом месте. Я сама прогнала Алекса и отправила его к Шмидтам, так что он ни в чём не был виноват. Но сейчас я уже не знала, как мне вернуть слова назад и как мне самой вернуться туда, где я только что устроила этот позорный скандал. Я села прямо на песок и обхватила голову руками. Макушка была горячая, и меня немного подташнивало: то ли от голода и нервного истощения, то ли у меня случился тепловой удар. Я зашла по колено в море и, набрав несколько пригоршней воды, вылила их на голову. Стало немного лучше.
Ты чего тут делаешь? я услышала знакомый голос позади.
Олег, привет, я обернулась.
Олег был в длинных купальных шортах ярко-салатового цвета до колен и моей красной бандане. Он внимательно оглядел меня с ног до головы и сказал: