В капсулах, пройти к которым можно было лишь по шатким железным мостикам, зрели чудовищного вида химеры, автоматоны двойственной природы. Человек и машина, живое и неживое, соединенные в равных пропорциях.
Обычная Женщина поразилась до икоты, но мысли о том, что такие эксперименты по меньшей мере негуманны, решила придержать при себе и в слова не оформлять.
Они втроем шли по дребезжащему мосту, их шаги гулко отражались от стен дирижабля, а внизу чернели жуткие пропасти, где наверняка варились в резервуарах части будущих монстров. Воображение у Обычной Женщины работало на износ. Она в красках представляла себе безобразные сцены, которые могли бы сочетаться с чавканьем, хлюпаньем и скрежетом там, на дне. Хваталась за холодные перила мостикови леденела сердцем.
Ее спутник оказался куда менее впечатлительным. Похоже, его пленил голос Джеты Га. А может, перспектива разжиться энергией из космического пузыря, который поглощает всё, что попадает в поле его гравитации.
А может, и то, и другое.
Экспериментальный образец, черная дыра, расположенная за десятки тысяч световых лет отсюда, отображалась впереди, на сверхчувствительном экране высотой в два человеческих роста.
Мы за ней наблюдаем, коротко сообщила Джета. Исследования идут полным ходом. Хотите подключиться? Стать частью команды
Нет! выкрикнула Обычная Женщина. Он не станет! Мы возвращаемся.
Да кто ты такая, чтобы решать за него? вскинулась на нее глава станции. Ты, ничтожное земное создание, куда тебе тягаться с вечными эльфами? Лучше испарись, не лишай его счастья.
Судя по всему, не Джета наблюдала за черной дырой. Черная дыра молча и зловеще наблюдала с экрана за Джетой.
Стоило ей распалиться, выпустить злость из-под контроля, как активизировалась и бездна на экране.
Космическая воронка улавливала речь избирательно.
"Испарись", услышала она.
"Лишай счастья", вняла приказу она.
И первое, и второе в понимании черной дыры были вещами вполне совместимыми. И она начала испаряться. От нее сквозь экран прорвались облака копоти. А прорвавшись, обратились уродливыми аспидными головастиками. Пиявками, чьи челюсти напоминали акульи и были снабжены исключительно острыми белыми клыками.
Джета обмерла, но быстро сориентировалась, вооружилась лучевой пушкой и прикончила пиявок. Почти всех. Одна из них извернулась и впилась клыками в затылок Обычной Женщины.
Поскольку Женщина была обычной, она ничего не увидела и не почувствовала. От кого так яростно отстреливается Джета Га? Почему Ли Тэ Ри замер, как изваяние, с глазами, потемневшими от страха?
Она спускалась с дирижабля в "мыльном пузыре" и недоумевала. Расспросить эльфа у нее не хватало духуон был бледен и испуган. И смотрел на нее с таким состраданием, что она чуть было сама себя жалеть не начала. Справлялся о самочувствии. Интересовался, не болит ли где.
Обычная Женщина отмахивалась и говорила, что с ней всё в порядке.
На следующий день у нее заболела душа.
Будучи в прекрасной физической форме, возлюбленная Ли Тэ Ри отказывалась даже встать с кровати. Она не хотела есть. Ее донимала смертельная тоска. И если раньше она радовалась буквально каждой мелочи, то теперь ее не радовало совсем ничего.
Она худела не по дням, а по часам. Вокруг нее разрасталась серость. Неосязаемаязато весьма ощутимая. Отталкивающая.
Ли Тэ Ри сходил с ума от бессилия.
А потом Обычной Женщины просто не стало. Она растаяла, как снег. И когда Ли Тэ Ри утром вошел в ее комнату, на кровати, под одеялом, лежала лишь ночная сорочка. Еще хранившая ее тепло.
Проклятые черные дыры.
Проклятая Джета с ее идиотскими амбициями!
Она еще заплатит ему по счетам.
Это вы, эльфы, живете вечно. А она все равно бы умерла. Лет эдак через пятьдесят, опрометчиво заявила она, когда Ли Тэ Ри встретился с ней на равнине. Злой, мстительный, до безобразия красивый в гневе. Останься со мной в АРГХ. Я Джета Гадочь самого космоса, сестра бесконечности.
Инопланетянка?
Фу, как грубо! Шовинист? Я, между прочим, ее защитить пыталась. Кто виноват, что ты ее не уберег?
Возразить эльфу было нечего. Но и от сотрудничества он отказался.
Извлекать энергию из черных дыр? Безумный, опасный проект. Надо бы еще подумать, как сравнять станцию АРГХ с землей.
Лично у Ли Тэ Ри энергии на это не было.
Друзья перестали его узнавать. Он осунулся, отощал и ходил, как потерянный. А в один прекрасный день подсел на азартные игры.
Он проводил за играми сутки напролет, делал ставки, бился об заклад. Его преследовали сокрушительные победы, он получил прозвище "Везунчик" и был записан в книгу рекордов.
Только спустя несколько лет удача решила продемонстрировать ему лопатки: он проспорил. Теперь ему надо было украсть у какой-нибудь феи ее драгоценность. Рисковое дело, но куда ему отступать? Он был отчаянным эльфом, отчаянным от кончиков пальцев до самых глубоких каньонов души.
Так, собственно, и случилось, что Ли Тэ Ри стащил у феи перстень памяти, лишив ее возможности вернуться домой. Чем серьезно провинился перед Вершителем.
***
Почему эта наглая дверь встала на пути? В планы Эсфири совершенно не входило впечатываться в нее лицом и рвать сари. Но тем не менее, впечаталась, порвала. Неприлично выругаласьи, держась за лоб, где намечался приличный синяк, столкнулась с хозяином дома.
Точнее, избушки. Очень дряхлой избушки, которую кое-как приткнули в сердце непроходимого леса.
Вы кто-о-о? простонала Эсфирь, глядя на нескладного да нет же, на весьма даже представительного мужчину с огненно-рыжей да нет же, седой шевелюрой, которую он, судя по длине, никогда в своей жизни не стриг.
Мужчина менялся на глазах. Посмотришь на него правым глазомрыжий, нескладный. Посмотришь левымпредставительный и седой. Но в его зрачках всегда прячется по воронке размером с целую вечность, обознаться не выйдет.
Я, выдал этот диковинный экземпляр, Вершитель. А вы кто, дамочка? А-а-а! понимающе протянул он. Мироздание прислало мне помощницу! Ну, входи, располагайся. Добро пожаловать в "УПС".
Эсфирь ни за какие коврижки не вошла бы в избу, которая дышит на ладан и на вывеске у которой значится нечто вроде "УПС", если бы ее учтиво не взяли под локоток и не провели в прихожую.
А как эта аббревиатура
Управление Потусторонними Силами, охотно расшифровал хозяин допотопного сооружения, снова перетекая из рыжего образа в седой. Как я понимаю, ты связана с нашей феей.
Ничего вы не понимаете, проворчала Эсфирь.
И возвела глаза к потолкумедленно, осторожно, чтобы не спугнуть волшебство момента. На белом ровном потолке, чересчур уж высоком для ветхой лачуги, красовалась лепнинапухлые ангелочки в цветах или что-то наподобие того. Там же сияли люстры из хрусталя.
Потом взгляд Эсфири переместился чуть ниже и идентифицировал позолоту. В избушке (хотя теперь ее стоило бы называть дворцом) золотили всё, что можно и нельзя: дверные ручки, плинтуса, ажурные лестничные перила, карнизы, столовые приборы и даже зубочистки.
Бархата и шелков здесь тоже имелось в избытке.
Вершитель? переспросила Эсфирь, не спеша поднимать челюсть. А кто это?
Если вкратце, то я вершу людские судьбы, отозвался хозяин. Ни злой, ни добрый. Вежливый. Безразличный. И ты будешь мне помогать. Но для начала переоденься.
Эсфирь с глупейшим выражением лица оглядела свое саригрязное, рваное, совершенно не подходящее к помпезной роскоши дворца. Кивнулаи была немедленно представлена Шкафу.
"Шкаф, это Эсфирь. Эсфирь, это Шкаф". Именно так, с большой буквы.
Кто бы мог подумать, что всегда такая сдержанная и аскетичная, она потеряет голову от платьев?
У Шкафа был характер. По параметрам приближаясь к обеденному залу, он исполнял роль примерочной, стилиста и художника-модельера одновременно.
И когда Эсфирь ввели в эту примерочную и оставили там одну, у нее натуральным образом перехватило дыхание. Зеркала. Лампы. Снова зеркала. Ряды вешалок с нарядами из зеленого крепа, серебряной синели, тафты, муслина, шелкового газа. Поистине царственный размах.
"Если Вершитель вершит людские судьбы посредством красивой одежды, то я, пожалуй, соглашусь ему помогать", подумала она, спешно стягивая с себя рваную тунику.
Эсфирь избавилась от нее без сожаления. И когда она предстала перед зеркалами в обнаженном виде, гладкий плитчатый пол вдруг искривился, пошел волнами и заставил ее отскочитьпрямиком к сливной решетке.
Тут же вокруг Эсфири задернулись шторки, и с потолка хлынул освежающий ливень. Перед глазами материализовались полочки с мылом, шампунями, губками и прочими банными принадлежностями.
"Ага, сообразила она. Новая одежда на чистое тело. Никак иначе".
Шампунь ей попался с ароматом ванили и кокоса. Гель для душа до одури пах персиком. И из душа Эсфирь вышла вся благоухающая, завернутая в широкое белое полотенце. Предвкушающая что угодно, только не это:
"Клац!" и все лампочки в примерочной синхронно погасли.
Эй, что там у вас за шутки, господин Вершитель? крикнула Эсфирь своим фирменным оглушительным контральто, от которого дрогнул бы даже матёрый уголовник.
Вершитель если и дрогнул, вида не подал. Он не отозвался, зато свет вернули. И теперь полотенца на ней не было.
Она стояла на облаке, окутанная слоями легчайшего газа в закатных тонах. Шелкового газа, разумеется. А облако на поверку оказалось парой чрезвычайно удобных, мягких ботинок на шнуровке и плоской подошве.
Так она и вышла к столу, куда ее по анфиладам провелинет, не слугиколокольчики. Они висели через каждые несколько шагов и призывно тренькали: мол, правильно идёшь, не останавливайся.
Откуда-то из глубины избушки (то есть, дворца, конечно) доносилась музыка ветра, тихий перестук фарфоровых палочек на сквозняке.
Эсфирь дошла до места назначения и мгновенно поставила диагноз: Вершительтипичный транжира, прожигатель жизни и просто человек, не знающий меры.
Только вот человек ли?
Стол располагался в пустынном амфитеатре, на овальной арене, посыпанной морским песком. Песок скрипел под ногами. К небу возносились арки и ряды сидений, где вместо зрителей были экраны, сотни и тысячи одинаковых прямоугольных экранов, на каждом из которых шло своё кино.
А что касается стола, то он прямо-таки прогибался под тяжестью блюд.
Кажется, Вершитель руководствовался нехитрым принципом: "Живем в последний раз, так почему бы не?.."
Сегодня я дал тебе Шанс, заявил он с другого конца стола. Присаживайся, подкрепись перед практикой.
Практика без теории? изогнула бровь Эсфирь. А так можно?
Она приблизилась к этажерке с фруктами столь уверенно, словно не ее совсем недавно окатили водой и магическим способом переодели. Взяла яблоко, надкусила. Фи, червивое!
Еще как можно! усмехнулся Вершитель. В нашем распоряженииЕго Сиятельство Случай, Ларец Шансов и Ящик Разной Жути. С этими тремя ребятами любая теория летит в тартарары.
***
Ты хоть знаешь, что такое Шанс? Тебя вообще учили ларцы отпирать?
Эсфирь еще не отпустил восторг после платьев и амфитеатра, а ей в мёд уже подбросили ложку дёгтя. Вершитель не предупредил, что практику у нее будет вести некая Розалинда. Он просто нахально ухмыльнулся, на ходу превращаясь из седого красавчика в рыжее чучело. Свернул скатерть вместе с яствами заморскимии был таков.
Эсфирь стремительно набиралась опыта. Теперь она знала, что на свете существуют занятные персонажи. Именно их-то и забыли спросить, что делать и куда идти.
Розалинда определенно принадлежала к их разряду. Она носила толстые очки в роговой оправе, толстую косу мышиного цвета и сама, в общем-то, была особой довольно пышной комплекции.
Знала она решительно всё решительно обо всём. Не терпела, когда ей перечат. А новеньких во владениях Вершителя тихо ненавидела.
Когда Эсфирь наконец-то открыла ларец (с увертливым ключом на цепочке еще нужно было найти общий язык), он оказался битком набит плодами чьего-то безудержного, креативного рукоделия. Пряжа, перья Разглядеть толком не удалосьРозалинда захлопнула крышку.
Вершитель убрался с глаз долой, стол очистил, а экраны на зрительских рядах выключить не удосужился. Они мигали, внутри них постоянно кто-то двигался, и это выводило Эсфирь из себя. Не говоря уже о Розалинде, которой только дай языком почесать.
Ты думаешь, что? сварливо вещала она. Справедливость такая лёгкая наука? Раздача Шансов штука сложная. Тут поди еще пойми, кто достоин, а кого обделить. На всех ведь, как ни крути, не хватит. Раздавать удачу, как конфеты на Новый год, не выйдет. Намотай это себе на ус, деточка.
Эсфирь всегда была такой правильной и вежливой. Что на нее только нашло? Она точно не помнила, что именно наговорила этой очкастой мымре. Кажется, что-то про усы. Про то, как нелепо они смотрятся у Розалинды над верхней губой, и что конкретно у нее, то есть у Эсфири, усов отродясь не бывало.
Ах да, и еще кое-что, спохватилась она. Сами вы деточка.
Розалинда налилась злостью и побагровела до корней волос. Похоже, только что ей наступили на больную мозоль.
Я пожалуюсь Вершителю! взвизгнула она, всколыхнувшись всем своим тучным телом.
Ой, да пожалуйста, сказала Эсфирь.
И не успела она пренебрежительно фыркнуть, как под нею разверзлась земля.
И ухнула Эсфирь во тьму.
Падение к центру земли сопровождалось профессиональным хором "завывателей". Тьму разбавляли никуда не годные спецэффекты. Искры, вспышки, голограммы. Честное слово, могли бы что и пооригинальней придумать.
Падая, Эсфирь сложила на груди руки, ноги скрестила и приготовилась насладиться тем, что имеет. То есть полётом в неизвестность. Но ей назло полёт прекратился. И начался второй акт бездарной пьесы под названием "На дне".
Вершитель предстал перед непокорной в вихре палых осенних листьев, снега и пыли. Длинные седые пряди развеваются, ноги расставлены на ширине плеч, взгляд мечет молнии, черный плащ с красной подкладкой полощется на ветру, как флаг.
В самом деле, ну что за дешевые театральные фокусы?!
За грубость ты будешь наказана, без предисловий заявил этот мрачный тип. Тебе придется отбывать наказание на границе между миром живых и миром тех, кто жив лишь наполовину. Главноене переступать черту, разделяющую миры.
Он простер руку в приглашающем жесте куда-то в искрящуюся тьму, и Эсфирь разглядела забор из колючей проволоки.
Ха! уже не так уверенно сказала она. И что тут сложного?
На обветренном лице Вершителя дрогнули губы, в уголках рта обозначилась тень усмешки.
Поверь на слово, тебе будет очень трудно удержаться и не перейти за грань.
Впрочем, обмолвился он, удаляясь, кое в чем ты права. Это действительно не самая суровая кара. Помнится, одного эльфа, который нарушил закон и украл у феи кольцо, я заставил возглавить некую организацию ОУЧ. Вот там да, там действительно нужны крепкие нервы. Бедняга. Интересно, как он справляется
Глава 9. Это провал, Пелагея
Пелагея упала на что-то мягкое и рычащее. Диван прогрессивный, мотором оборудованный? Как бы ни так.
При ближайшем рассмотрении мягкое оказалось шерстью сизого окраса. А рычащее Зверюга, на которую Пелагея сверзилась со снежной карусели, могла бы запросто откусить ей голову.
Дикарка, козлина ты рогатая, а ну замри! Дикарка, пасть закрой! раздался бодрый окрик.
Пелагея решила, что обращаются к ней, и подивилась бестактности.
Она лежала верхом на теплом и мягком, размышляя, что бы такого колкого ответить. Но вот мимо просвистела плеть и крепко обмоталась вокруг пастипричем пасти явно не человеческого происхождения.
На Пелагею, ошарашенно моргая, смотрела коза. Увеличенная эдак впятеро против обыкновенной домашней. Снабженная мощными винтообразными рогамиоружием массового поражения. И вдобавок способная рычать.
Сизая, рогатая, рычащая коза-переросток величиной со слона. Да уж. Кажется, кто-то перестарался с селекцией.
Упёртое парнокопытное, судя по всему, собиралось попробовать, какова Пелагея на вкус. Но в гастрономические планы этой ненасытной твари очень своевременно вмешалась чья-то плеть.
Спускайтесь! жизнерадостно прокричали снизу. Дикарка обычно добрая и травоядная. Деревьями питается.
То-то я гляжу, у вас в округе ни одного дерева, сострила Пелагея. И, цепляясь за шерсть, с горем пополам слезла на утоптанный снег.
Напротив стоял плотно сбитый улыбчивый юноша в тулупе. Он щурился, натягивая плеть, и отчитывал козу так, будто та всё понимала.