Господи спаси Шепчет Ульрик.
Я вижу птичью башку на полу. Мощный длинный серо-белый клюв, красная «шапочка» на макушке и выпученные белые глазенки. Ужас
Всем молчать, приказывает Анна. Господь тут ни при чем.
Она зажигает свечи, ссыпает в сосуд землю с могилы Эллы, тщательно перемешивает деревянной палочкой, добавляет из какого-то стеклянного сосуда голубоватую жидкость, снова перемешивает, а затем давясь, пьет.
Фу-у-у
Глядя, как цыганка борется с тошнотой, я делаю шаг назад. Меня пошатывает от ужаса, ноги становятся ватными. Я вижу, как сереет лицо Улле, как тени от свечей носятся под потолком, как сгущается тьма, а затем рука Бьорна ложится на мое плечо, и он не дает мне упасть.
«Я тут, я с тобой», говорят его глаза.
И мне становится легче дышать.
Но в комнате теперь не только мы. Анна садится на стул и, закрыв глаза, начинает медленно расчесывать свои волосы расческой Эллы и что-то тихо шепчет, шепчет, шепчет.
Глава 11
Анна, вам плохо? Улле наклоняется к женщине.
Стой, дурень! Бьорн прихватывает его за ткань рубашки на спине и резко дергает.
Парня отбрасывает назад, словно тряпичную куклу.
Эй, полегче! С возмущением восклицает Улле.
Хельвин бесцеремонно затыкает ему рот своей ладонью:
Заткнись. Шепчет он. Если ты помешаешь ритуалу, дух Эллы может найти прибежище в теле Анны. Лучше прикуси свой язык и не встревай.
Цыганка икает и с трудом подавляет рвотный рефлекс. Черная жижа из земли и крови сползает с ее губы по подбородку, глаза темнеют. Теперь она, молча, раскачивается, прижав расческу к груди.
М-м-м. м-м-м
И что дальше? Не выдерживает Ульрик.
И тут тело Анны начинает сотрясаться в конвульсиях: она дергается так, будто ее вот-вот вырвет, отбрасывает расческу на пол и с силой вцепляется в ручки кресла. С ее губ срывается тихое рычание, затем тарабарщина на цыганском, а потом женщина резко замирает и низким голосом выкрикивает:
Приказываю тебе! Вбирает в грудь воздуха. Приказываюявись!
Пойду-ка я отсюда, бормочет Улле, пятясь назад, когда ее глаза вдруг начинают закатываться за веки.
Пламя свечей вспыхивает ярче и поднимается выше, а затемгаснет. В трейлере воцаряется такая леденящая тишина, что я хватаю Бьорна за руку. И вдруг понимаюУльрик схватил тоже, только правую руку. Хельвин, вздохнув, отцепляет его от себя. Мою же руку он не скидывает.
Вокруг темно и жутко от того, что не знаешь, с какой стороны придет неведомое. Может, оно уже окружило нас со всех сторон, а, может, только что проникло в тело Анны и готовится нанести удар.
И что? Шепчет Улле.
Кажется, его зубы стучат от страха.
Я медленно оглядываю комнату. Пахнет кровью, дымом и благовониями. Глаза еще не привыкли к мраку, поэтому перед взором пляшут рыжие всполохи. Ах, нетэто глаза Бьорна. Осознание этого заставляет сердце сжаться. Парень прекрасно видит в темноте: это его особенность. Но он не человек в полном смысле этого словаи это то, что роднит нас и одновременно разводит по разные стороны баррикад.
Ты покажешь мне, Элла? Раздается его голос.
Я пытаюсь проследить за его взглядом. Парень смотрит в пустоту на противоположной стороне стола от Анны, замершей в странной позебудто не дыша.
Покажи!
Меня сотрясает от его требования, как от раската грома. Голос Хельвина словно режет меня пополам.
Улле съеживается:
Она тут?
То, что от нее осталось. Отвечает Бьорн холодно. Сейчас она выглядит ровно так, как выглядела тогда, когда испустила свой последний вздох.
Я тупо пялюсь в темноту. Мне хочется ощутить то же, что и он, увидеть девушку, почувствовать энергию, но пустота остается пустотой. Неужели, Бьорн сейчас видит истерзанное тело Эллы? Неужели, смотрит ей в глаза? У нее вообще остались глаза?
Нет. Говорит Хельвин. Но это не ответ на мой вопрос, он обращается к Элле. Это приказ оракула. У нее вещь, принадлежащая тебе.
И в эту же секунду, покачнувшись, с грохотом опрокидывается стул. Кто-то взвизгивает от неожиданности. В первое мгновение я решаю, что это Улле, но потом смотрю на него и понимаюэто мой собственный голос. Просто от страха я перестала себя контролировать.
Тебе придется, склонив голову набок, твердо произносит Бьорн.
Фраза звучит, как угроза. И в следующее мгновение возле нас проносится ветер. Я понимаю, что это дух девушки: пролетает мимо и скрывается прочь.
Что это было? шепчет ошарашенный Ульрик.
Но его вопрос остается без ответа: Бьорн срывается с места, толкает дверь и выбегает на улицу. В трейлер врываются ветер и запах сосен.
За ним! Кричит Улле.
Но в этот момент Анна, издав низкий гортанный звук, падает со стула на колени и упирает ладони в пол.
Беги! Бросаю я Улле и опускаюсь на колени рядом с ней.
Перед тем, как выбежать, парень щелкает выключателем у выхода, и в трейлере загорается свет.
Анна, что с вами? Глажу цыганке спину. Все хорошо?
Женщина дергается всем телом, пытаясь вдохнуть воздуха, но у нее это не получается. Она начинает трястись сильнее.
Дышите! Ору я, видя, как она бледнеет. Дышите! Боже
Меня саму трясет от страха за ее жизнь.
Она тянет ртом воздух, но вместо вдоха у нее получается низкий горловой звук, от которого все мое тело буквально немеет. Это не голос, это точно что-то потустороннее.
Дышите! Ударяю я ей по спине.
И, выгнув шею, женщина вдруг избавляется от всего, что проглотила. Ее рвет на вышитый цветастый коврик черной земляной смесью, густо приправленной птичьей кровью.
Все хорошо, приговариваю я, поглаживая ее спину.
Анну снова рвет фонтаном: кажется, конца и края этой черной жижи не будет. Я вскакиваю, беру с полки что-то похожее на полотенце, чтобы вытереть ей лицо, но сверху на меня падает что-то тяжелое. Это шкатулка с картами. Я не успеваю среагировать, и таро рассыпаются по полу.
Ой, приседаю и начинаю собирать их.
Плохой знак, сипло произносит женщина.
Тяжело дыша, она вытирает рот рукавом и усаживается на пол. Собрав карты в шкатулку, я подаю ей полотенце и вижу, что пот градом катится по ее бледному, как мел, лицу.
Вам нужна помощь.
Я просто без сил, выдыхает Анна. Беги Беги за ними!
А вы?
Со мной все будет в порядке. Обещает она. Сейчас отпустит, и я позвоню Хельвинам. Они вас найдут. Они помогут.
Ее глаза закатываются, руки слабнут, но у меня нет выборая вскакиваю и бегу к двери.
Простите! Простите!
Помоги Саре. Цыганка кивает, сжав челюсти в подобие улыбки. Помоги
Хлопнув дверью, я несусь в темноту леса. Под ногами слышится хруст веток и шорох травы.
Улле! Ору я, теряясь в лабиринте темных стволов деревьев. Бьорн!
Несусь наугад. Ветви хлещут по щекам, я пытаюсь закрываться от них руками. Бегу, бегу, бегу. Прислоняюсь к одному из шершавых стволов, чтобы отдышаться. Поднимаю взгляд вверх. Стальные тучи доедают огрызок желтой луны, а сосны тянут к ним верхушки, точно адепты, поклоняющиеся этой темной силе.
Улле! Бьорн! Кричу я из последних сил.
И прислушиваюсь к зловещей тишине. Холодный воздух обжигает горло, щекочет нос. Тихо.
И, наконец, где-то вдали хрустит ветка.
Я замираю, стараюсь не дышать. Но сердце бьет в грудь, точно молот.
Сюда! Это голос Ульрика.
Я с облегчением выдыхаю, отпускаю ствол сосны и бросаюсь на этот звук.
Глава 12
Где мать Сары? Спрашивает Ульрик, когда мы находим друг друга в полутьме.
Парень хватает меня за руку, его ладони липкие от пота. Он тяжело дышит.
Осталась в трейлере, сказала, позовет Хельвинов на подмогу.
Идем! Он не дает мне отдышаться. Бьорн побежал туда.
И мы набираем ход, продираясь сквозь кусты и стволы высоких сосен. Ульрик тащит меня за собой, забывая, что я в юбке, и по моим голым ногам хлещут колкие ветви.
Он видит ее? Видит призрак Эллы? Задыхаясь, интересуюсь я. Она показывает ему дорогу?
Наверное! Я видел только, как сверкают его пятки. Ах, да, и еще глаза. Что бы там не видел парень с фарами вместо глаз, я склонен ему верить!
Непроглядное черное небо почти доело луну. Мы пробиваемся в чащу почти на ощупь, вокруг кисло пахло землей и тиной, сластит гнилью.
Кажется, мы на болоте. Стону я, ощущая, как влажно хлюпает под подошвами ботинок.
Бьорн! Взвывает Улле. Эй, дружище!
Заблудились. Говорю я, хватаясь рукой за ребра.
Где-то внутри больно покалывает.
Бьорн! Вопит Ульрик, оглядываясь по сторонам.
Его голос разносится эхом. Вместо ответа слышится уханье совы.
Я здесь! Доносится откуда-то справа.
Он здесь! Выдыхаю я, сжимая ладонь Улле.
Откуда шел его голос?
Черт
Бьо-о-орн! Вопим мы наперебой.
Сюда! Слышится вдалеке.
Туда! Указываем мы одновременно в разные стороны.
Нет, опускает мою руку парень, нам сюда.
И тянет за собой в черноту и сырость чащи.
Я тут! Наконец-то, раздается невдалеке.
Это он Радостно вздыхаю я.
Надо признаться, меня уже успело охватить отчаяние.
Ты здесь, боже Сама не понимаю, как влетаю в его объятия.
Сердце колотится, как сумасшедшее. Окунаюсь в его запах, и словно оказываюсь домана секунду это ощущение побеждает мой страх.
Нея. Парень прижимает меня к груди, но не теряет бдительности. Нервно оглядывается по сторонам, не забывая, где мы находимся, и зачем сюда пришли. Вы тут. Так, хорошо. А где цыганка?
Осталась в трейлере, сказала, позвонит твоему отцу. Я отстраняюсь. А Элла? Это глупо, но я тоже оглядываюсь по сторонам. Где она? Ты ее видишь?
Где призрак? Напоминает о своем присутствии Улле.
Парень оперся рукой о дерево, чтобы отдышаться.
Она исчезла. С досадой сообщает Бьорн и всплескивает руками. Просто растворилась в воздухе.
Завела в чащу и смылась? Уточняет Ульрик. Мы в западне?
Бьорн кладет руки на лоб.
Дай подумать Черт черт! Он оглядывается по сторонам, его глаза вспыхивают ярким светом, будто зажигаются два огонька. Куда ты подевалась, твою же Аргх-х!
Его руки падают вниз.
Это тупик.
Подождите. Говорю я. Подождите. Делаю круг по своей оси. Тени деревьев сливаются в густую темно-серую муть. Она не просто так нас сюда привела. Оно здесь. И Сара тоже Сара!
Сара! Сара-а-а! Начинают кричать парни.
А когда мы замолкаем, чтобы прислушаться к бродящему меж деревьев ветру, где-то вдалеке раздается треск ломающихся веток.
Что это? Нахмуриваюсь я.
Земля содрогается. Это чьи-то тяжелые шаги.
Это оно. Бьорн машинально ухватывает меня за талию и зашвыривает себе за спину.
Я замираю, слыша, как растет его пульс, как учащается сердцебиение. Парень напряженно вглядывается во тьму.
Ох, и не нравится мне это Только успевает произнести Ульрик, как вдруг где-то вдали раздается истошный женский крик.
Сара! Срываемся мы с места и бежим туда.
Хельвин сразу отрывается от нас двоих. Я едва успеваю заметить, как широки его шаги, когда его фигура взрезает черноту леса и скрывается между стволами.
Сара-а-а! Кричу я так, будто этот крик может кого-то спасти.
Но прелая темнота кажется бесконечной, а крики все усиливаются.
Нет! Не-е-ет! Можно различить в треске ломающихся ветвей.
Это она. Ее голос все ближе.
Ульрик давно обогнал меня и тоже скрылся во тьме, теперь я бегу только на этот звук, вытянув руки, чтобы ненароком не врезаться в одно из деревьев. Земля под ногами такая склизкая, что сдирает на ходу башмаки. Приходится быть осторожнее, чтобы не потерять обувь и не упасть.
Не Голос подруги обрывается.
Затем слышится грохот и рев. Нечеловеческий, низкий, трубный. Не рев реактивного двигателя, но и не рычание зверя. Что-то потустороннее, от чего волоски на руках поднимаются дыбом, а дыхание сковывает льдом.
Я появляюсь на поляне как раз в тот момент, когда в мою сторону летит что-то огромное. Едва успеваю увернуться, как оно обрушивается на землю в паре метров от меня. Взрывает почву так, что вибрация бьет по ногам.
Нея-я-я! Звенит в ушах голос Сары.
Я замираю и медленно поворачиваюсь, чтобы рассмотреть то, что упало практически к моим ногам. И в эту же секунду меня парализует от страха.
С земли, рыча и ухая, поднимается что-то огромное, темное, долговязое. Простынь голой кожи вздувается струпьями и свисает лохмотьями, мелькает синевой и пузырится грязной черной жижей.
Что мои губы немеют.
Тряся дряблыми обвисшими кусками плоти, обнажающими человеческий череп на широких плечах, чудовище вдруг оскаливается. И, обнажив остатки изгнивших зубов, издает громкий звук, больше похожий на разъяренное булькающее шипение.
Нея! Беги! Отрезвляет меня крик Сары.
Но я все еще не могу пошевелиться. Хватаю ртом воздух и смотрю, как, заволакивая ноги, двигается на меня эта чудовищная махина.
Где все? Что происходит?
Едва успеваю краем глаза поймать разбросанных по поляне и лежащих на земле Сару и Ульрика, как надо мной нависает огромная ручища. Хлоп!
И вырвавшийся откуда-то из темноты Бьорн сбивает чудище с ног. Удар все же приходится вскользь по моему плечу, и я тоже отлетаю назад и падаю спиной в дерево. Бах!
«Как же больно»
На мгновение меня оглушает, и я теряю ориентацию в пространстве, но звук ломающихся, крошащихся неподалеку от меня костей и боль в собственном теле быстро приводят в чувство.
Рывком поднимаюсь, дергаю рукой, головой. Вроде все цело. Оборачиваюсь, пытаясь оценить ситуацию, и чувствую, как звенит в висках. А сбоку мелькают тени: двое ожесточенно вколачивают друг друга в грязь. Это Бьорн, чья рубашка разодрана, а тело вываляно в грязи, и чудовище, раззявившее провал черной пасти и изошедшее липкой слюной.
Я в ужасе отползаю, не переставая следить за схваткой. Хельвин наносит мощный удар в башку, и со скальпа чудища слетает здоровенный кусок кожи.
Монстр отшатывается назад, но тут же, словно робот, снова бросается в бой. Все человеческое в немруки, ноги, туловищебыстро теряют нормальный образ: из глазниц от удара выпадают ссохшиеся черные глазные яблоки, как шелуха, слетают с плеч ошметки истлевшей одежды, из дыр между ребрами, волнуясь мелкой дрожью, стекает слизьто, что когда-то было его внутренними органами.
Когда-тозначит, до смерти. А теперь он живой мертвец, иначе как понимать, что чудище, представляющее собой скелет с остатками полуразложившихся тканей, ходит на двух ногах, издает какие-то звуки и обладает силой?
Бьорн! Надрывается в крике Ульрик, поднимаясь с земли и бросаясь на подмогу другу, когда тот получает от живого трупа удар по голове.
Монстр валит Хельвина на землю и пытается вцепиться в его грудь зубами, но Улле, позабыв о страхе, накидывается на него сзади и пытается провести удушающий. Трудно задушить того, кто и так не дышит, поэтому не удивительно, что чудище тут же отбрасывает парня от себя мощным ударом локтя и снова возвращается к лежащей на земле жертве.
Бьорн! Захлебываясь в страхе и повисшем над поляной запахе разложения, ору я.
И тот встречает чудище мощным ударом в шею. Слышится хруст рассеченной гортани и булькающий хрип. Хельвин роняет чудовище на землю и принимается молотить кулаками так, будто в него самого бес вселился. В этот момент я ощущаю что-то странное: смесь волнения, гордости и страха от того, что Бьорн превращается в этой схватке в настоящего зверя, не знающего пощады.
Он не просто бьет нежить, точно заведенный, он рвет его руками на части, ломает, отшвыривает в сторону кости, разрывает полуистлевшие внутренности и с глухим рыком вбивает черепушку с перекошенным подобием лица в землю.
Руки Бьорна мелькают точно крылья мельницы, мощные плечи становятся еще шире, а жилы на шее надуваются. Уверена, никто и ничто в этот момент не может его остановить. Он как роботвыполняет ту главную и важнейшую функцию, что заложена в него природой: несет смерть, и делает это без капли сожаления или раздумий. Он убивает, ведь его телолучшее из оружий против этих тварей.
Монстр дергается, стараясь вырваться, но в следующий миг проломленный череп раскалывается на части, и трухлявые конечности, зависнув на миг в воздухе, обрушиваются наземь.