На деле же каждый из них понимал, что и на лице, и на словах изображена лишь показная храбрость, скрывая бесконечные сомнения, опасения, страх перед королевой. Никто из этих внешне грозных мужчин не хотел признаваться себе, что глубоко в душе испытывает страх к хрупкой девушке. Но, если мы чего-то боимсяэто надо уничтожитьнегласный закон, которому следует каждый, даже не подозревая об этом.
А между тем за фальшивыми масками напускного героизма скрывалась трусость и все остальные низкие слабости человеческого сердца.
С таким фонтаном противоречащих друг другу чувств Шайн тайком наблюдал за передвижениями королевы. Вот она, наконец, зашла в свою комнату, видимо, собираясь готовиться ко сну.
Слуга незаметно покинул своё укрытие и быстрыми тихими шагами направился к входу в покои королевы. Он прислонился к двери.
Там, с другой стороны, слышны были вначале шорох платья, шаги босых ног по полу, характерный взмах простынями, затем слышно было, как девушка устраивается на постели, и больше ничего.
Так, бесшумно, не шевелясь, и стараясь вовсе не дышать, Шайн провёл у двери своей госпожи довольно много времени. В полной тишине дворца его мысли казались ему самому настолько громкими, что заглушали стук собственного сердца, отдающийся эхом в голове, и казались ему почти материальными. От этой странной, как будто неестественной тишины, и от своих мыслей, и от своего дико бьющегося сердца у Шайна закружилась голова. Он чувствовал слабость во всём теле и нестерпимое желание отдохнуть, без причины накатывающее на него.
Время тянулось ужасно медленно, и это ещё больше расстраивало его и так расстроенные нервы.
Из комнаты королевы не исходило ни звука, и Шайн принял решение действовать. Он отошёл от двери и подал знак стоящему на том конце коридора сообщнику. Скоро пять человек аккуратно и беззвучно присоединились к своему лидеру. Их мечи и кинжалы были обнажены заранее. Одежда, тёмная и удобная, не содержала никаких опознавательных знаков. К поясу одного из воинов была привязана верёвкана всякий случай.
Они переглянулись и с замирающим от ужаса и нерешительности сердцем уставились на дверь. Какой-то кусок дерева отделял их от той цели, к которой они так стремились и которой боялись, отделял их от того правосудияместикоторое хотели совершить.
И в эту минуту каждый почувствовал на какое-то мгновение свою беспомощность и слабость, слабость и беспомощность
Шайн заставил их избавиться от оцепенения, протянув руку к двери. Он знал, что королева имеет привычку на ночь закрываться на ключ, но давно сделал дубликат. Тихо щёлкнул замок, и дверь легко и без скрипа поддалась, пропуская жаждущих крови предателей в покои мирно спящей госпожи. Не издав ни единого звука, они проскользнули внутрь, и так же бесшумно последний из них притворил дверь.
Капли пота выступали на их лицах, дыхание и удары сердца предательски сбивались, в мыслях воцарился полнейший хаос, и посреди этого хаосатолько одно-единственное желание поскорее всё закончить. Избавиться от этого существа, которое так беззащитно лежит сейчас на своей постели. Только тонкая полоска лунного света, проскользнувшего через неплотно задернутые шторы, перекинулась через всю комнату, указывая предателям на их цель.
Отступать было некуда, терять время нельзя.
Помедлив всего секунду, шесть бесчувственно холодных занесённых над постелью мечей безжалостно воткнулись в тело Костяной королевы. Всё было кончено.
Как только первое ослепляющее чувство собственного превосходства отступило, мысли стало занимать всё возрастающее беспокойство. Было что-то неестественное в той лёгкости, с которой мечи вошли в тело
Шайн резко потянул простынь, которой укрывалась девушка. Слишком темно, чтобы понять что-то, но Луч света не выхватил из темноты ничего такого, что ожидали увидеть мужчины.
Внезапно зажёгся свет, непонятно откуда исходивший.
Секундаудивление.
Затемразочарование.
Беспокойство.
Страх.
И паника.
Изменники увидели лишь искривлённые своими истинными эмоциями лица. Они бросали дикие взгляды друг на друга, на своего лидера, на пустую постель королевы. Только Шайн ещё сохранял малую долю самообладания. Не своим голосом он выкрикнул:
Дверь! и бросился к выходу.
Дверь не поддавалась.
Все разом начали колотить в неё руками и ногами, и всем телом, и своими мечами, пытаясь выломать этот проклятый кусок дерева, отделяющий их от последнего шанса освободиться, от последнего шанса сохранить свою жизнь.
Все понимали: они заперты в комнате королевы, и это конец.
Как всегда, Шайн опомнился первым и отступил.
«Это бесполезно, подумал он, глядя на своих товарищей, всё ещё колотящих дверь. Она всё знала. Но как это возможно? Я всё-таки недооценил тебя Проклятая гордость! Как давно ты об этом узнала? Вот чёрт, моя победа была так близка Как же это раздражает! Мы все здесь её куклы, а раз так, она предложит игру. Хотя сомневаюсь, что нам ещё что-то светит, кроме»
Эй, хватит! Прекратите! крикнул он своим приспешникам. И, когда они обратили на него своё внимание, добавил уже более спокойно, с усталостью и безысходностью в голосе, словно произнося приговор:
Этим вы ничего не добьётесь. Раз она узнала о нашем плане, то теперь не выпустит так простоВместо «так просто» следовало бы сказать «не выпустит нас живыми», но лица, устремлённые к нему, и так переполняло отчаяние. Давайте пока осмотримся.
«Кажется, она ждёт чего-то».
Шайн обвёл взглядом комнату и остановил своё внимание на письменном столе. Он подошёл ближе.
Кто-то громко отодвинул занавески, очевидно в надежде выбраться через окно. Но шторы скрывали только стену. Стену с маленькой щёлкой посередине, в которую пробивался лунный свет.
«Вот глупцы, почему мы до этого не проверили её окна? Не за один же день здесь появилась стена!»
Шайн злился и досадовал сам на себя, и на королеву, и на весь мир, за своей злостью и руганью скрывая страх. Снова переключил внимание на стол.
На поверхности лежал листок бумаги, на котором ровными рядами располагались аккуратные, строгие, выведенные изящным почерком королевы слова. Шайн пробежался глазами по первым строчкам и его бросило в дрожь. Он как будто ясно слышал эти слова, произносимые жестоко и насмешливо, как будто видел эту самоуверенную улыбку, от которой сердце в ужасе падало в бездонный колодец
Растерянные и напуганные мужчины собрались вокруг застывшего в нерешительности Шайна, вперив в него взгляды.
Ну, что там? дрожащим голосом спросил один из них, когда их предводитель уже с полминуты простоял, уставившись в одну точку. Шайн медленно обвёл взглядом товарищей и тихо прочитал:
«Приветствую всех собравшихся здесь. Не правда ли, сегодня замечательная погода, Шайн? Тебе, похоже, нет до этого дела. Ты удивлён? Я знаю. Я знаю, что ты чувствуешь. Ты допустил огромную ошибку, недооценив меня. На что ты рассчитывал, когда несколько дней подряд обдумывал свой план? На свои блестящие способности? На помощь этих трусов? Надеялся, я допущу ошибку? Не стоило. Я никогда не ошибаюсь. Тебе меня никогда не превзойти, как ни пытайся. Тыничтожество, жалкая тварь, вообразившая себя королём среди таких же отбросов, как и ты сам.
Но оставим эту тему, думаю, ты и так всё понимаешь. Отвечу на твой вопрос «Как она узнала?» Видишь ли, я всегда с лёгкостью могла предугадывать действия людей. Смешно было наблюдать, как вы все пытались что-то скрыть от меня и были уверены, что у вас замечательно получается. И как вы посмели хоть на мгновение подумать, что сможете подняться выше меня, вы, чьё место на мусорной куче?
Но оставим и эту тему, ибо времени у вас осталось не так много. Как вы уже поняли, покинуть мою комнату вам не удастся. Я буду убивать вас по одному, медленно и мучительно. Все преступники должны быть наказаны. Поэтому помолитесь своим богам, пока у вас есть время.
P.S. Дорогой Шайн, ты можешь избавить своих друзей от страданий. Никто из них не решится наложить на себя руки, зато ты мог бы им помочь. Ведь ты убьёшь их быстро и безболезненно, а я своим фирменным способом. Подумай об этом.
С наилучшими пожеланиями, Фриджия Луна».
Шайн снова обвёл взглядом мужчин. Они стояли ошарашенно, будто их окатили водой. Глаза их округлялись всё больше вместе с приходившим осознанием своего истинного положения. Если раньше ещё оставалось что-то похожее на надежду, то сейчас У кого-то нервно дёргались мышцы на лице, кто-то выглядел так печально, что казалось, что этот грозный с виду мужчина готов расплакаться, кто-то просто глядел потускневшими от безысходности глазами.
Лидер оставался суров и внутренне проклинал всё и вся.
«Наверняка, она где-то здесь, где-то поблизости, и наблюдает Как же, не могла же она себе позволить пропустить такое представление! Точно где-то здесь, но где? Ещё и эти тряпки сопли распустили. Как бабы какие-то. Конечно же, она всё видит! Что, нравится? Наверняка смеётся над нами. Будь проклят тот день, когда мы познакомились!»
Гробовую тишину, наступившую после прочтения послания, внезапно оборвали, как натянутую струну. Один из заговорщиков, казалось, впал в истерику. Он кинулся к двери и с криками яростно заколотил в неё. Немного погодя к нему присоединились ещё двое, пуская в ход всё, что только можно, не жалея своих сил и костей.
Прекратите, идиоты, вы пляшете под её дудку! попытался вразумить их Шайн, который и сам находился на грани потери рассудка.
Но эти идиоты всё продолжали бессмысленно бороться с дверью, не замечая ни крови, ни содранных ногтей, ни сломанных пальцев.
Шайн раздражённо и устало рухнул на кровать и закрыл голову руками.
«Что значит это «буду убивать вас по одному»? Нет, сюда она точно не явится. Хочет, чтобы я всех убил? Или Не могла же она и вправду Да нет, просто запугать нас хочет. И, кстати, хорошо у неё это выходит! Вот недоумки, какого чёрта они делают?! А, плевать Она снова права»
В его сильно разболевшейся голове эхом прозвучали слова королевы «Тыничтожество» насмешливо и презрительно. Так, что в это совсем несложно было поверить.
Тут грохот ударов вдруг прекратился. Шайн поднял голову.
Все пятеро долго не могли понять, что происходит с шестым.
Он рухнул на колени с выражением удивления, как будто не понимал, зачем он это сделал. Скоро его лицо исказила маска боли и страха, он открыл рот, пытаясь кричать, но послышалось только странное кряхтение и бульканье откуда-то из глубины его глотки. Он повалился на пол, сжимаясь в комок, все тело содрогалось в конвульсиях.
Все в ужасе смотрели на беднягу, не в силах помочь ему и не в силах отвести взгляд. Было видно яснее некуда: ему ужасно больно, невыносимо больно, и эту боль причиняло что-то изнутри.
Спустя несколько минут немых конвульсий, из носа, рта, ушей и глаз приговорённого потекла черная пузырящаяся кровь.
А пятеро всё глядели на него как в ступоре, переживая сильнейший шокпотому что так будет с каждым из них, с каждым! пока их товарищ не перестал дёргаться, и долго после.
Вся жизнь пронеслась с быстротой молнии. Её смяли, бросили в грязь, растоптали, разбили на мелкие куски и оставили гнить. И не важно, что каждый из них пережил, что любил, к чему стремился. Им ясно показали, что всё это ничего не стоит.
Шайн! с мольбой обратился к нему один из оставшихся заговорщиков.
Лидер перевёл на него непонимающий взгляд, ничего не сказав.
Прошу, убей меня! пояснил мужчина.
Шайн нахмурился:
Я не смогу, даже не проси
Но ты же видел, что с ним было! Прошу тебя, умоляю, я не хочу закончить так же! Ты можешь спасти нас всех, Шайн!
Нет, отрезал он, Фриджия этого и хочет, как ты не понимаешь!
Ну и пускай! присоединился другой голос. Уж лучше умереть от меча быстро и безболезненно, чем вот так, в ужасных мучениях!
Ты же видел это так же ясно, как и мы! Скажи, ты такой же участи нам желаешь? добавил третий.
Я не стану этого делать, упрямо повторил Шайн. Тем более, что если это не произойдёт с другими, а произошло только с одним, чтобы напугать нас, чтобы я вас всех перебил, хотя вы могли бы выжить?!
Последовало недолгое молчание.
Но сам знаешь, это звучит нелепо. Зачем ей рисковать, оставлять кого-то в живых?
Помнишь, мы уже сделали ошибку, понадеявшись, что сможем убить её.
Именно. Не представляю как, но она знает всё наперёд. Так что, если она говорит, что умрут все, значит, так и будет. Нам не спастись.
Но зачем ей это нужнопозволять нам выбирать, как умереть? попытался возразить Шайн. Уверен, она бы охотнее посмотрела на медленную смерть, чем на быструю
Не знаю, но с твоих слов ей будет только на руку, если мы умрём сами, а не ты нас убьёшь.
В том-то и дело, что она хочет, чтобы я сам вас поубивал! в ярости закричал он, чувствуя, однако, что его слова не производят должного влияния на остальных и что их уже переубедить не получится. Он и сам уже ничего не понимал.
Да к чёрту! Я не хочу закончить так же, как он!
Шайн судорожно сжимал голову руками, пытаясь сообразить, пытаясь найти выход, найти слова, способные хоть что-то изменить.
Никто из его товарищей не мог покончить с собой из-за их твёрдой убеждённости, что самоубийство обрекает душу в мире мертвых на вечные страдания без права на освобождение. А внушённая им королевой мысль, что только Шайн может всех спасти, прочно закрепилась в их пустых от ужаса головах.
Тем временем казнь продолжалась.
Ещё один свалился на пол, затрясся, шипя и булькая. Из последних сил он повернул свою дёргающуюся голову в сторону лидера, и не просто лидера, а товарища, слезящимися глазами моля его о помощи.
Шайн безумным взглядом глядел в его кровоточащие глаза, но не мог ничего сделать, не мог сам, своими руками убить друга, хоть страдал вместе с ним, мучился ещё и от собственной слабости, неспособности
«Ничтожество, снова зазвучал в голове голос. Тыничтожество!»
Его друг скончался быстрее, чем предыдущий бедняга. Но остались ещё трое его союзников, над которыми он не мог занести меч.
Шайн! Прошу тебя, скорее, умоляю, решайся! посыпалось со всех сторон.
Они уже плотно обступили его, и с мольбой заглядывали ему в глаза, и со злостью трясли его за плечи, и хватали за руки.
А он всё смотрел в одну точку взглядом доведённого до отчаяния человека.
Скорее, убей меня! кричали наперебой голоса. Почему ты не хочешь нам помочь и облегчить наши страдания? Скорее, я не хочу умереть так! Ну же, ну же! Решайся!
Фриджия приступила к казни третьего предателя. Он захрипел и скорчился на полу, с диким ужасом и болью на лице, платя за свое предательство кровавыми слезами. Скоро к нему присоединился четвёртый, и они уже оба захлёбывались собственной кровью, отчаянно пытаясь протянуть непослушные отяжелевшие руки к своему лидеру. Безуспешно пытаясь заглянуть в глаза.
Шайн сидел на постели, сжимал голову руками, пытался не видеть предсмертных мук своих товарищей, не слышать эти ужасные звуки
Не возможно нет я не могу почему всё так ведь только недавно они все мы вместе были мы только хотели Не возможно Не возможно! шептал он бессвязные фразы, безумно глядя в никуда широко раскрытыми глазами.
Шайн! Шайн! не своим голосом кричал следующий и последний предатель. Почему ты ничего не делаешь? Ты можешь нам помочь, а ты Из-за тебя они умерли страшной смертью! Это ты во всём виноват, ты! В добавление к своим словам он со злостью тряс его за плечи, бил по щекам, и вдруг чуть не плача повалился перед ним на колени. Ну прошу, ты же видишь, умоляю сделай это! Тымой соратник, друг на той стороне тебе ничего за это не будет, ведь я сам прошу тебя!
Шайн только шептал бессвязные слова
Время пришло, и пятый предатель, кряхтя, задыхаясь, из последних сил выдавил:
Прошу
Столько боли, страха, отчаяния, мольбы заключалось в этом задушенном крике, что Шайн замолчал. Он обратил свой обезумевший взгляд на друга, резко вскочил, выхватил свой меч и трясущимися руками воткнул его в дёргающееся тело. Затем с испугом отступил, рухнул на колени и зарыдал, беззвучно, открывая рот в немом крике. Застрявший в горле ком не давал ему дышать, болезненно сжималось сердце, и последние крохи рассудка вместе с волей и мыслями неумолимо покидали его.
Неизвестно, сколько он так просидел, пока пытался проглотить ком и отдышаться. И смириться с тем, что сделал. Он поднял голову и огляделся, без всяких на то причин, без мыслей что-либо увидеть. С его места в глаза бросился светлый лист бумаги, валяющийся на полу около стола. И вроде бы раньше его там не было, но у Шайна уже потускнело сознание, чтобы удивляться, думать о чем-то. Мужчина бессильно поднялся, подошёл к столу и отупело поднял сложенный вчетверо листок.