Обязательно, пообещал он и погладил ее своей лапищей по плечу. Димка смотрел на них с умилением, и Алинка смутилась.
Студенты, раздался позади ненавистный голос, звонок вам не указ, я полагаю?
Принцесса не стала оборачиваться. Потянулась к Матвею, искренне и неловко поцеловала его в уголок губ. А вот просто так. Потому что ей действительно за него страшно и потому что она взрослая и не надо ею командовать.
Береги себя, пожалуйста, сказала она удивленно смотрящему на нее парню и сжала его руку. И потом только обернулась. Но зряв коридоре уже никого не было.
В лекторий она почти забега́лачасы на дверях отсчитывали последние секунды. У преподавательского стола стоял профессор Тротт, и утренние дурные предчувствия завопили радостно: вот, мы же говорили!
Инляндец не посмотрел на нее, и принцесса быстро плюхнулась за парту рядом с Иваром, достала из рюкзачка лекции, ручку.
Что происходит? шепотом спросила она у однокурсника. Тот мрачно пожал плечами.
Происходит вот что, сухо заговорил Тротт, оглядывая аудиторию, и студенты ежились под этим ледяным взглядом. Вашу преподавательницу можно поздравить с прибавлением, ну а васс новым лектором. Для тех, кто не знает, меня зовут Максимилиан Тротт. Можете обращаться ко мне «профессор». Я буду вести у вас курс «Основы стихийных закономерностей» до конца семестра. И принимать экзамен тоже буду я. Как вы уже наверняка слышали, главное на моих парахдисциплина и тишина. Говорить разрешается, только когда я спрашиваю.
Алина подняла глаза к потолку и беззвучно застонала. Остальные сидели тихо, не шевелясь, видимо, уже привыкли к методам преподавания инляндского гения.
Я вижу, Богуславская жаждет показать нам плоды своей домашней работы, безжалостно отметил профессор. Прошу вас, студентка. Поразите нас.
Он быстро начертил на доске условия задачинайти формулу баланса между тремя стихиями в заклинании левитации, если известна закономерность и сила действия каждой. Алина встала, решительно оправила юбку, распрямила плечикак солдат, идущий на поле боя, и спустилась по ступенькам к доске, неожиданно громко грохоча каблуками. Или это ей показалось из-за мертвой тишины в лектории?
А чтобы вы не скучали, ледяным голосом добавил профессор, обращаясь к молча наблюдавшим за происходящим студентам, вам небольшой тест на проверку пройденного. У вас полчаса, затем начнем лекционную часть.
Листы с его стола, исписанные с двух сторон задачами, аккуратно, один за другим взмыли в воздух, выстроились в рядки над партами и дружно, синхронно опустились перед хмурыми первокурсниками. И выглядело это так забавно, что Алинка, то ли от нервов, то ли от злости, фыркнула и тут же сжала зубы, чтобы не рассмеяться в голос. Отвернулась к доскерешать задачу, но буквы и цифры прыгали перед глазами; плечи ее мелко тряслись.
Богуславская, проговорил Тротт, и смеяться тут же расхотелось, как закончите решать, тоже принимайтесь за тест. В ваших интересах написать все быстрее.
Она благоразумно промолчалатолько покосилась с ненавистью на рыжий затылок и с удивлением заметила, как напряглась спина в безукоризненном синем костюме.
Задача решилась легко и быстронедаром она тренировалась на аналогичных дома. А вот потом начался интеллектуальный ад. Однокурсники ее старательно писали тесты, не поднимая головы, пока профессор размазывал Алинку у доски. Решения ему оказалось недостаточно. Тротт ровным голосом спрашивал у нее все определения, и она тарабанила их без запинки, глядя прямо в светло-голубые глаза, задавал вопросы о методике решенияи пришлось самой выводить первую теорему стихийных закономерностей, велел найти альтернативный способ решенияи она едва удержалась, чтобы не запустить в него мелом. Место на доске заканчивалось, как и ее терпение, но вместе со злостью принцесса чувствовала восхищение: по одной задаче он заставил ее вспомнить практически весь курси сам ведь никуда не подглядывал, только смотрел на доску и задавал вопрос за вопросом.
Мел кончился раньше, чем доска, и Алина испачканным пальцем довела последние цифры и победно взглянула на инляндца.
Садитесь, сказал он наконец, неудовлетворительно.
Алина сжала зубы от полыхнувшей ярости, моргнула несколько раз, чтобы не заплакать, и пообещала себе, что обязательно отомстит. Живот в самом низу вдруг заболел так, что утреннее сосание под ложечкой показалось легким поглаживанием, и принцесса едва удержалась от того, чтобы не застонать и не согнуться.
Профессор, произнесла она сдавленно и так деликатно, что Ангелина аплодировала бы ей стоя, поясните мне мою ошибку, пожалуйста.
Тротт посмотрел на нее с неудовольствием.
Оценка за невнимательность, студентка. Вы сами мне давали определение стихийной силы. Дважды я дал вам возможность заметить ошибку и исправиться. На экзамене у вас такой возможности не будет.
Она повернулась к доске, пытаясь понять, разобратьсяи, конечно, тут же взгляд ее упал на условия, которые он написал. Расстроилась до невозможности. Боги, какая же она дурочка! И как он ее так подловил?
Вы дали отрицательное значение для земли, сказала она с тяжелым вздохом. А стихии никогда не имеют отрицательных значений. Да. Я все поняла. Спасибо, профессор, оценка мною заслужена. Можно идти писать общее задание?
Идите, буркнул Тротт, выставляя оценку в журнал. К следующему семинару готовьтесь получше.
Обязательно, пообещала она, изо всех сил сдерживая слезы. Я подготовлюсь, профессор.
Инляндец взглянул на нее и нахмурился.
Сходите за мелом, наконец сказал он. И ум помойте руки. Я дам вам дополнительное время на тест.
В туалете она промокнула глаза, подышала немного в окно, пытаясь успокоиться. Было обидно, и злилась она ужасно. Живот отпустило так же резко, как началась боль, и по телу расплывалась странная вялость.
Вернувшись, Алина тихо положила мел у доскиона была уже протерта, затем поднялась к своему месту под сочувственным взглядом Ивара и принялась за решение заданий. И глаз больше не поднимала. Потому что очень боялась снова сорватьсякак тогда, у него дома, только при всех.
Ты молодец, сказал ей Ивар после пары. Не переживай только, через это все прошли. Ты еще долго продержалась.
Спасибо, жалобно произнесла Алинка и пошла к каменам. Как всегда, жаловаться.
Каменные стражи ругались жутко и гулко, ничуть не стесняясь проходящих мимо студентов и преподавателей. А она сидела рядом с Аристархом и очень жалела, что здесь нет Матвея. Его же можно обнять! И постоять так в обнимку, успокоиться. Иногда принцессе казалось, что Матвейэто такой большой и щедрый шар доброй энергии, которой он делится с ней, Алиной, так легко и хорошо с ним было и так бодро она себя ощущала после общения с другом.
Мы что-нибудь придумаем, козочка ты наша, зловеще проскрипел Ипполит. Так не оставим, вот поглядишь.
Да ладно, сказала принцесса, грустно улыбаясьтак потешно они сердились, сама виновата. Если честно, то он прав. Я бы не сдала, если бы на экзамене было дело, так что лучше уж так А вы, она строго посмотрела на ругающихся друзей, не вздумайте что-то натворить. В прошлый раз из-за вас Матвея чуть не исключили! Обещаете?
Камены сделали максимально честные лица и протянули: «Обещаем». Алинка с сомнением посмотрела на них, покачала головой и встала. Нужно было идти на вторую пару, сдавать зачет по магкультуре. Хотя, если честно, больше всего ей сейчас хотелось уйти домой, забраться в постель и пожалеть себя.
А еще хотелось совершать глупости. Как будто мало было тренировок и подготовки к экзаменационной неделе.
Олег, спросила принцесса у одногруппника и охранника по совместительству, когда они праздновали успешно сданный зачет, попивая сливовый компот в столовой, а когда у Тротта сдача по магмоделям?
Промежуточный уже был, сказал парень, недоуменно поглядывая на нее, но он же набрал девчонок, поэтому будет ещев середине месяца, прямо перед экзаменами. А что?
Ивар, жующий сосиску, тоже посматривал на Алину с любопытством.
Она пожала плечами.
Любопытно просто, сказала принцесса небрежно. А вопросы и задачи к зачету есть?
* * *
Придворный маг Рудлогов, Зигфрид Кляйншвитцер, был человеком флегматичным и спокойным. И он очень спокойно отреагировал на просьбу пятой Рудлог выделить ей каждый день по часу (а лучше по полтора), чтобы позаниматься. Тем более что его бар постоянно пополнялся чудной ракией с Маль-Серены, а лучшее успокоительное придумать было сложно.
А вот профессор Тротт, зашедший на кафедру после пары и с минимальной вежливостью постаравшийся отвязаться от многословных благодарностей не вовремя проснувшегося завкафедрой, с удивлением обнаружил, что кто-тоили что-томешает ему открыть Зеркало из коридора университета. Причем помехи были такие серьезные, будто он находился в эпицентре землетрясения. Зеркало изгибалось, подрагивалоему это не помешало бы пройти, конечно, но нужно было разобраться. По крайней мере, сообщить Алексу.
Но сообщить он не успел. Свет в коридоре внезапно погас, пол под ногами вздыбился, пошел волной и расступился, и Макс, успев сгруппироваться, влетел в чужеродный открытый проход, попутно запуская заклинание левитации и выхватывая клинок.
Он завис в кромешной тьме. Пахло сыростью, застарелой, земляной, и при этомозоном, как после грозы. Запустил сразу веер «светлячков» те повисли шаром вокруг него, но, сколько ни вглядывался Макс во тьму, ему казалось, что нет ни пола, ни стен, ни потолкаон будто бы находился в бесконечности. Попытался открыть Зеркалоно портал сминало, скручивало, как листок бумаги.
Щитов словно коснулись огромные руки, сжалии отпустили, а изнутри рванулось тщательно сдерживаемое, голодное. Макс скрипнул зубами, добавил света, вгляделся, меняя магические спектры, и медленно спустился на пол огромного зала. Кажется, он понял, куда попал.
Здесь просто искрило от избытка энергии. По стенам, неровным, словно созданным из сотен тысяч желобков, струилась вниз стихийная сила, и в третьем магическом спектре это выглядело ошеломляюще красивобудто он оказался внутри огромного мерцающего водопада. Стен не хватало, и с потолка медленно текли тонкие разноцветные сияющие струи, огибали его защиту и впитывались в пол. Пиршество для любого магано не для него: Макс спешно устанавливал еще щиты, выдыхал, чтобы бороться с искушением.
Святая святых старого университета, зал заземления последствий учебы тысяч студентов. Интересно, Алекс здесь бывал?
Природник затылком чувствовал чье-то присутствие, и волосы поднимались дыбом. И никак не мог определить направлениеказалось, что смотрят со всех сторон.
Ладно, тихо проговорил Тротт, и эхо начало шелестом повторять его слова, что вам нужно?
«Нуж-ж-ж-жс-с-с-сно-о-о с-с-с-сно-о», издевалось эхо. От стены раздался смешок, еще один, и вдруг загудел вокруг такой оглушительный хохот, что стихийный дождь распылялся и застывал в воздухе мерцающим туманом.
Ну хорошо, предупредил Макс, не хотите говорить? Больше говорить не сможете.
Эхо от хохота все еще гуляло по залу, когда Тротт потянулся к сияющему дождю, уплотняя нити, утрамбовывая и перенаправляя. Загудело, зал стал подрагиватьмедленно двинулись вдоль стен потоки стихий; струи, текущие по желобкам, отрывались от стен и, изгибаясь, сливались с набирающим силу ураганом. Инляндец снова поднялся в воздухего потряхивало от желания выпить все вокруг, поглотить, но он все добавлял и добавлял мощи, чтобы потом ударить и снести и барьеры, поставленные неведомыми шутниками, и самих невидимых любителей посмеяться.
Но-но! раздался в зале громовой голос. Не шали, малец! Сейчас ведь университет порушишь!
От стен, прямо из мерцающих струй, соткались две огромные фигурыТротт с трудом видел их через потоки, с ревом крутящиеся вокруг. Фигуры то расплывались, то становились четче, но черты лиц были ему знакомы. Вот какие вы, хранители старого университета, герои легенд и студенческих страшилок.
Макс опустился на землю, присел, приложил ладони к полу и медленно, с трудом стал выкачивать чудовищный вихрь в землю. Зал мелко затрясся, а фигуры подошли ближе, сели, скрестив ноги, и не без удовольствия наблюдали за инляндцем. И болтали, несмотря на то что подпрыгивали вместе с дрожью земли.
Силен, да, Арик? А хлюпиком был каким, аж гордость берет! Наш воспитанник-та!
Так, сказал Тротт раздраженноладони горели, остатки созданного им урагана таяли призрачной пылью, невольно прихваченная сила игриво колола тело, кто вы такие, я уже понял. Что нужно?
Пугнуть тебя хотели, с ехидцей ответил Аристарх, камен из коридора первого этажа. Очень уж ты, малец, злобный.
Обженить его надо, мигом подобреет, буркнул второй и вдруг поменял форму, став похож на Мартинатолько огромного, светящегося, и Мартиновым же голосом добавил: Эта он сублимируеть так.
А может, прикопать тут? спросила мерцающая леди Виктория, повела плечом и подмигнула Тротту. Никто и не найдет.
Макс выдохнул, отметил про себя, что в кабинете Алекса больше встречаться не следует. В голове зашумело. Он не переносил нелепые ситуации.
А злится-то как, поглядь, ехидно сказал псевдо-Мартин и погрозил Максу пальцем. Ты вот что, малец, охолонь-ка. Поговорим. Пошто девчонку опять обидел? Она вон какая маленькая да худенькая! Ты хоть погляди, какая она хорошенькая, чисто козочка! И добрая!
Нежить, сухо сказал Макс, мысленно прокляв уже и свою доброту, и Алекса, и профессора Николаева, сладко спящего у себя в кабинете, одинаково жрет и маленьких, и больших. От неправильной волшбы гибнут и хорошенькие, и некрасивые. Если ей руки оторвет, то доброта не спасет. Вы здесь сотни летсколько на вашей памяти студентов доживало до седьмого курса? Только с нашего потока из ста пятидесяти человек тридцать погибло до выпуска. И больше половиныв первые двадцать лет после.
Камены слушали его, и ехидное выражение на их лицах менялось на сочувственное, и фигуры друзей таяли, уступая место прежним обликам.
Я даю знания так, продолжал инляндец зло, и голос его отражался от стен, чтобы им даже в голову не пришло совершить ошибку. Кто послабеесам уйдет или на экзаменах отвалится, а кто посильнеея буду уверен, что сделал все, чтобы они в живых остались. Сюда идут с пустыми головами, забитыми романтическими представлениями о том, какими они будут великими магами, как их будут все уважать. И не понимают, что это тяжелый труд, обожженные руки, ранения и постоянный самоконтроль. А вы со своей жалостью и сюсюканьем только вредите студентке.
Все правду говоришь, но ты подумай, совершенно нормальным голосом вдруг сказал Аристарх. Или Ипполит? Время заматереть у нее еще будет. Ты тоже, малец, не сразу гиперученым стал, и замечу, что учится она поболе тебя на первом курсе. А сейчас сломаешь, и что?
Целее будет, Макс раздраженно дернул плечами. Камены смотрели на него с жалостью, и он открыл Зеркалоникто ему не препятствовали ушел в свой привычный, спокойный, тихий лес. Без рыдающих девчонок и восставших духов.
Хотя нет, рыдающая девчонка тут уже была.
Весь день, пока он работал, Макса потряхивало, и он предпочитал думать, что это от избытка силы. Инцидент в заземлителе он уже забыл. А помнились ему злой взгляд зеленых глаз, юбка, едва прикрывающая колени, пальцы, испачканные мелом. И где-то глубоко снова шептал тихий голос совести: ну к чему тебе противостояние со вчерашней школьницей? Оставь ее в покое!
Тротт упорно работал до поздней ночи и настолько измотался, что рухнул в постель, не поужинав. Тело так ломало, что он почти с удовольствием, поймав момент между сном и явью, отпустил себя туда, куда уже много лет не ходил по своему желанию. Туда, где он проживал вторую жизнь, являющуюся ему во снах, вколачивающуюся в мозг чужой памятью, напоминающую о себе в моменты избытка силы настойчивым голосом «пусти меня». Сейчас он шел туда добровольно, потому что уж лучше так, чем сорваться здесь.
Макс обнаружил себя в дороге, недалеко от поселения: с пояса свисали несколько подстреленных зайцев, на спине, между отрастающими крыльями, висел лук. Переждал поток хлынувших воспоминаний, морщась и сжимая зубы. Получается с его последнего, не очень приятного пребывания здесь прошло почти два месяца? Время здесь текло странно по отношению к туринскомуникак он не мог вычислить закономерность.