Ты что там делаешь?за спиной раздался громоподобный рык дракона.
Чертовы феечки! Как назло в сегодняшнем наряде ни одного кармана! И в стол обратно медальон не бросишь, он точно увидит. Осталось только одно место, где его можно спрятать. И откуда удобно будет доставать даже лежа.
Ничего!пользуясь тем, что Горал стоял по ту сторону стола, я оттянула вниз широкий пояс юбки и попыталась засунуть медальон за резинку трусов.
Ты что там возишься? Украла что-то, да?одним прыжком Горал перепрыгнул через стол и схватил меня за запястье той руки, что нырнула под пояс юбки.
Медальон успел скользнуть за резинку трусов, упал вниз и обжег холодком кардашьян. Это вообще-то логично! У меня всё в жизни происходит через это место, так что если что и прятать, так только там. Моя удача там уже давно живет. И мечты тоже. И золотой рыбец с Рублевкой и "Форбсом". Главное: не выдернуть руку! Иначе резкое движение только укрепит дракона в его подозрениях. И тогда он просто отберет у меня мое оружие.
У меня проблема с. трусиками,пролепетала я.
Жалко, что я не умею краснеть на заказ. Это сейчас было очень кстати!
Покажи, что взяла!
Да ничего! Я же говорю: белье поправляю!
А я проверю!Горал еще сильнее сжал мою руку и потянул ее вверх.
Ушатай меня, Китай! Всё! На этот раз точно кирдык-хана!
Вы же ректор, а не хам!завопила я.И мужчина к тому же! Уберите свои руки от моего нижнего белья, будьте джентельменом!
Горал отпустил мое запястье, но из его ноздрей вдруг появилась тоненькая струйка дыма. И глаза налились красным. Пора! Сейчас нужно одним движением задрать юбку сзади, потому что доставать медальон через пояс нет времени. Быстро выдернуть медальон из трусиков и звездануть его в лоб. А после этого помчаться к двери, пока он будет приходить в себя. Правда, выхода тогда у меня не будет никакого. Поймают и точно убьют! Или сошлют в заброшенный мир и убьют медленно. Шутка ли: нападение на ректора! Но не могу же я сейчас задрать перед ним лапки кверху! Мне это все равно не поможет. Жаль, что я не успела поучиться подольше. Сейчас бы как нафеячила, чтобы ему тяжеленая люстра на голову свалилась! Но такие заклинания мы еще не проходили. Стоп! Заклинание! Какая же я фееричная дура! Как я могла забыть, что в крови дракона приворотное зелье, а у меня есть заклинание, чтобы его, зелье, активировать! Ушатай меня, Китай!
Я сосредоточилась и едва слышно прошептала заклинание. И вдруг из моего браслета вырвался целый клубок золотых нитей. Они окутали дракона. Он вздрогнул, на миг выпустил меня, покачнулся и нервно огляделся по сторонам. А у меня челюсть со стуком упала на пол! Нет, я много раз видела Замужикалье на уроках. Но в Задраконье ожидала увидеть злость, ярость, смертьда всё, что угодно, но только не то, что увидела.
Во-первых, джинн. То есть мужское вожделение. Он уцепился за штаны Горала в самом пикантном месте и повис на них, показывая мне язык. Нет, он не дразнился. Это был очень эротический жест. Значит, приворотное зелье Пака сработало и Горал меня хочет. Ты ж мой мармеладный огнеплюй! Этого я и ждала. Но второе чудище, что скалило длинные и острые, как иглы, зубы, сидя на плече Горала, повергло в шок. Химера! Ревность! Страшная, аспидно-черная, с тремя головами: льва, козла и орла. С хвостом, который заканчивался змеиной головой, жадно развевающей голодную пасть. С мощным мускулистым телом. Она молча сверкала кроваво-красными угольками глаз.
Химера расправила огромные крылья и взвилась в воздух. Сложив крылья, камнем упала вниз, и, зацепившись за лацканы черного шелкового сюртука ректора, полоснула его по сердцу длинными когтями. Мне едва удалось сдержать крик, грозивший вырваться из горла. А Горал побледнел и вдруг схватил меня за плечи. Химера, гнусно осклабившись, разинула пасть, вывалив длинный раздвоенный на конце язык, и пристально посмотрела на меня.
Кыш отсюда, гнида трехголовая. Раскудри тебя, тролль!мысленно заорала я.
Словно услышав мой вопль, химера медленно подняла лапу, вонзила когти прямо в сердце дракона и несколько раз провернула их в ране. В этот же миг Горал опрокинул меня на стол. Я попыталась вырваться, но он крепко ухватил мои руки, заломил их наверх, вцепившись в запястья, и я застыла в нелепой позе морской звезды. Единственное, что мне удалось: свести вместе ноги и крепко сжать колени, на которые он навалился животом.
Вот онаистинная причина непокорности, которую я принимал за игру строптивицы. Мне казалось: Алиса дразнит меня, набивая себе цену. Показным равнодушием пытаясь выделиться среди длинного ряда студенток, которые ловят каждое мое слово, и готовы всё отдать, лишь бы занять место на троне Фатумора рядом со мной. Но прежде, естественно, занять это место сначала в моем сердце, а потом в постели.
А она не играла. Ей просто все равно, потому что она любит другого. И любит настолько сильно, что готова была рискнуть всем, лишь бы увидеть его! Разве много на свете женщин, которые поступили бы так же? Ответ: нет. Мне такие не попадались ни разу. И эта тоже мысленно не моя. В сердце ее живет другой. Кто? Разве может какой-то студентишка сравниться со мной?
Да как она посмела хотеть кого-то другого, если я обратил на нее внимание? Ее подруга Акавиша рыдала бы от счастья, окажись она на месте Алисы. Шамтара уже склонилась бы передо мной, высоко задрав хвост и умоляя взять ее здесь и сейчас. А эта лежит передо мной на столе и мечтает только об одном: оказаться сейчас как можно дальше от меня и моего кабинета. И хотя я крепко держу ее за руки, и она понимает, что спасения ждать некуда. Не в этот раз, нет! Она все равно не сдается. Губы упрямо сжаты, глаза сужены, светлые волосы разметались по столу. Все тело дрожит, но при этом от него веет холодом и таким пронзительным арктическим равнодушием, что даже мое пламя отступает, пораженное этим айсбергом, что скрывается внутри, там, под теплой кожей.
И именно этот лед, соединяясь с моим пламенем в диссонансном аккорде, неправильном, уродливом, жутко звучащем, который взрывает слух, и дает мне это невероятное наслаждение властью над ней. Потому что такого я не испытывал ни с кем и никогда. Ее сопротивление дарит мне неимоверную сладость от победы, которая блаженной дрожью пронизывает все мое тело. Ведь победа над покорнымиэто такая немыслимая скука! Особенно для того, кто так долго живет.
Но одного я не потерплю: соперника. Никогда! Никакого. Ни единого. В радиусе трех обитаемых миров. А лучше всех миров Ковра Судьбы. Ты, Алиса, моя сладкая девочка. И я знаю, что ты из упрямства врешь сама себе. Я видел, как сузились в гневе твои глаза, когда Акавиша танцевала передо мной, слезами вымаливая благосклонность. Я видел, как ты смотрела на меня там, на сцене, танцуя только для меня одного. Ты просто не в силах признаться сама себе, что этот мальчик, за которым ты пошла в Зафеминье, нужен только для того, чтобы обмануть твое упрямство. Ты точно такая же, как я. Мы одной крови. Два упрямых, невыносимых, жадных дракона. Но даже самой себе ты не признаешься, что я давно поселился в твоих девичьих мечтах. Ведь признатьсяэто означает уступить. А драконы не уступают. Ты из упрямства придумала себе, что любишь другого. Сама в это поверила, и продолжаешь лгать. А я лгу, что мне все равно. Кто-то из нас двоих должен уступить первый.
Я принял истинный облик. Она закричала от ужаса. В ее мире драконов нет и привыкнуть к ним непросто. Я подхватил ее на руки и взмыл к потолку, гребнем на спине открыв спрятанную в потолке кабинета пружину. В широко распахнутых глазах Алисы мелькнул ужас напополам с восхищением.
Алое небо все ближе и ближе. Я лечу к черным облакам, расправив крылья. Лечу к драконьей скале. Стеклянный паучок академии все дальше. Под нами проносятся каменные леса, травянистые изумрудные горы, жемчужные пески, сухие моря, в которых волнами перекатывается бирюзовый песок. Драконова скала ждет меня среди белоснежных мраморных скал. Я опускаюсь на самый пик скалы, на крошечную площадку, на которой едва могут поместиться два человека. И поэтому складываю крылья и принимаю человеческий облик. Крепко держу Алису в объятьях и спрашиваю, перекрикивая свистящий вокруг ледяной ветер, который скрепляет, как печатью, драконьи клятвы:
Хочешь упасть вместе со мной со скалы? Только не разбейся, моя девочка! Драконы умеют летать, тынет.
Она молчит. Вниз старается не смотреть. Я чувствую ее страх. Она боится высоты, я знаю. Этот страх заставляет ее все крепче прижиматься ко мне.
Она боится сказать "да". И боится сказать "нет". В пронзительно голубых глазах, обрамленных черными ресницами, застыли слезы..
Ты хочешь, Алиса, я знаю!
Нет!она с трудом разлепляет пересохшие от ветра губы.
Тогда почему ты играешь со мной?
Я не иггррраю простите,она дрожит.
Но что-то мне подсказывает, что это не только страх.
Что ты делала там, в Зафеминье?я слегка ослабляю объятья, и она балансирует на краю Драконьей скалы, под которой разверзлась глубокая пропасть.
Под нашими ногами в пропасти плывут облака, потому что скала выше неба и выше радуги. Зато она очень близко к Божеству. Алиса испуганно хватается за меня, крепко обнимая за плечи.
Что ты делала там?я трясу ее так сильно, что ее голова запрокидывается.
Тебе нравятся все эти мужики с голыми торсами? Да? Они тебя возбуждают? Ты думала о них? Ты мечтала? Ты трогала себя? Отвечай мне!
Эта мысль, что она может желать, пусть даже из упрямства, кого-то другого, сжимает мне горло. Мешает дышать, словно чудище, что длинными и острыми когтями рвет сердце.
Нет!удивлённо распахнутые глаза темнеют от гнева.Я искала одного парня. Я вам говорила!
Зачем? Кто он?
Я
Что ты?встряхиваю ее еще раз.
Я люблю его!кричит она, и тут же испуганно замолкает.
Молча всматриваюсь в ее глаза. Глупенькая, маленькая, запутавшаяся девочка. Не его ты любишь. Когда любят, то не боятся и не сомневаются.
А меня любишь?
Она молчит. Она опускает глаза. Смелая девочка Алиса дрожит на ледяном ветру в моих руках.
Я вас боюсь Горал.
Любишь его? А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что тебе все равно. Что тебе наплевать на меня. Ну скажи. Я тебе ничего не сделаю. Клянусь честью! Просто посмотри мне в глаза.
Она поднимает на меня полные слез глаза и молчит. Выдыхаю, успокаиваюсь и тихо говорю:
Обещаю, что ничего тебе за это не сделаю. Я хочу это слышать. Ну же, скажи: "Горал, мне наплевать на тебя". Это очень легко произнести, если, действительно, чувствуешь.
Она молчит. Она глубоко вздыхает, я напрягаюсь. Ее губы приоткрываются, но она закусывает губу, и, не мигая, смотрит на меня. Слова остаются где-то там, внутри. Но я их слышу. Мне не нужно слезливых признаний. Мне достаточно невысказанного, невыдохнутого. Правдаэто просто не произнесенная ложь. Я услышал тебя, Алиса. Не меня ты боишься, а себя. Пропасть внизу зовет. Жадно шепчет, разевая зубастую от осколков скалы, пасть:
Упади с ней вниз, Горал, и произнеси клятву, на веки вечные связывающую вас.
Не сейчас! Драконы, которые решили быть вместе, должны, сложив крылья, упасть со скалы. Туда, в зияющую пропасть. И если они действительно любят, то за минуту до падения их крылья сами раскроются. Потому что Фатумор хранит истинно любящих. Клятва, произнесенная на Драконьей Скале свяжет мне руки. Я буду вынужден защищать свою девочку сильнее, чем себя самого. Дороги назад не будет. Я не смогу обмануть ее и причинить ей боль. А жизнь без боли и лжи она пока не заслужила. Поэтому мне нужно подготовить Алису к клятве. Научить ее кое-чему. Обломать невыносимый драконий характер. Такой же несносный, какой был у меня в ее возрасте. Один из нас должен уступить. И это точно не я.
Принимаю истинный облик, забрасываю Алису на спину и взмахиваю крыльями. Драконы умеют летать. А ты, девочка, нет. Я шепчу на древнем драконьем языке, который Алиса не понимает:
Не разбейся, моя девочка!
Что это было? Невероятный полет над чужим и прекрасным миром. Его дыхание, его слова:
А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что тебе все равно. Что тебе наплевать. Ну скажи мне это!
Почему я смолчала? Почему не сказала ему, что мне наплевать на него? Словно чья-то огромная рука сжала горло. Я ведь люблю Азара. Но губы не смогли это выговорить. Страх? Нет, дракон дал слово чести меня не трогать. А к чести в этом зафеяченном мире относятся так же трепетно, как в моем мире к деньгам. Так почему?
Мы вернулись в кабинет и я бессильно упала в кресло. Ноги мелко дрожат ужасно боюсь высоты. Но с ним полетела бы еще раз. Никогда в жизни не чувствовала себя так спокойно и надежно. Какой бред я несу! Как вообще такое может быть: одновременно бояться и в то же время чувствовать себя так спокойно в чужих руках? Если хватку драконьих челюстей вообще можно считать руками.
Не спрашивая разрешения, я встала, взяла со стола ректора тяжелый бокал, вырезанный из цельного кристалла, очень похожего на дымчатый топаз, и налила себе воды из графина. Горал молча сидел на столе и буравил меня взглядом. Из-за его спины снова выпорхнула химера-ревность и хищно клацнула зубами. Да когда же его отпустит-то? Вот бешеный мужик!
И вдруг из браслета Горала вылез василиск и зашипел:
Зачем страдать, владыка? Возьми ее! Прямо здесь и сейчас! Никто не узнает, а если и узнает, то кому до этого дело? Тыректор. Тыпочти Судьба! Тебе все можно!
Ах, вот кто его накручивает! Ах ты ж змеюка пернатая!
Она подглядывала за студентами, и ей это нравилось, в унисон с фамильяром забубнила химера-ревность в ухо Горалу.Она с ними мысленно спала. С красивыми, молодыми, полуголыми мужиками. Хочешь, я покажу тебе, как это было?
Вот скотина! Когда это такое было? Брехло страхолюдное! Чтоб тебе все три хари перекосило! Я опустила глаза, чтобы скрыть чувства. Горал не должен догадаться, что я вижу всё, что с ним происходит.
А тебя она к себе не подпускает! Корчит невинность, чтобы цену набить. А с другимитут химера взмахнула лапой и в воздухе развернулся плоский экран.
А на немушатай меня, Китай!была я в окружении полуголых фатумов. Они терлись об меня, трогали за грудь, а я закатывала глаза от наслаждения. Вранье! Я едва не выкрикнула это вслух. И тут один из фатумов резко развернул меня к себе, задрал мою ногу на свое бедро, и завозился с гульфиком, расстегивая его.
Этого я стерпеть не могла! Озабоченная трехголовая гнида! Ничего себе фантазии! Тебе в порнушке цены бы не было. "Оскар" тебе в три глотки сразу! Или как там называется приз за лучшее кино для взрослых? Горал при виде этого зрелища, которое ревность транслировала онлайн прямо в его воспаленный мозг, вскочил со стола, не вытерпев накала страстей, и бросился ко мне.
Ревность осталась на столе. Вот это ты открылась, скотина! Ну, держись! Я с размаху швырнула тяжелый бокал прямо в трехголовую сволочь. Горал быстро пригнулся. Ох, хорошая у него реакция. Бокал угодил в ту голову, что была как раз посередке, и застрял в раскрытой пасти льва. Химера булькнула, заклокотала и опрокинулась на спину, накрывшись лапами. Получи, фашист, гранату! Гол! Вместе с химерой со стола слетела Большая Печать академии и с грохотом покатилась по полу в дальний угол кабинета.
Извините!я, как ни в чем не бывало, поправила задравшийся манжет блузки.У вас там мышка на столе сидела. Ненавижу мышей!
15 Глава. Наказание строптивой
И тут на моих изумленных глазах из Большой Печати академии вылез крошечный, размером с грецкий орех, эльф в судейской мантии и парике, топнул ножкой, упер руки в бока и грозно заорал:
Требую уважения к главному символу власти академии. Что здесь, к троллям, происходит? Я буду жаловаться в большой академический совет Ковра Миров! Это злостное надругательство над Большой Печатью! Меня еще никто и никогда не швырял на пол! Какое фееричное хамство!
Раскиндык то есть, как я взволнована и удивлена! Здесь, оказывается, есть целый скрытый мир, который мы, студентки, не видим! И печать тоже живая, оказывается. Горал молча поднял эльфа вместе с печатью и аккуратно и бережно водрузил на стол, старательно укрепив печать на массивной подставке. Пока он едва слышным шепотом пререкался с эльфом, фамильяр Горала вспорхнул на его плечо и завопил на весь кабинет:
Возьми ее грубо, жестко и властно! Накажи строптивую! Научи покорности!