Иногда явственно окликал кто-то из чащи, словно напугать хотел, с пути сбить. Но Елица старалась не слушать, начинала тихо напевать, чтобы отгородиться от чужого ласкового голоса, по которому никак нельзя было толком понять, мужчине он принадлежит или женщине. Да только, несмотря на все старания, ужас мало-помалу проникал в кровь, холодил будто. Или то был виноват нескончаемый дождь?
Она совсем не могла понять, сколько уже идёт так, то и дело поглядывая на стволы деревьев, чтобы не уйти не туда. Ничего не менялось, а становилось, кажется, только хуже. Скоро путь начал уходить в гору, сначала пологую, но дальше всё более крутую. Откуда она здесь взялась, ведь на пути из веси даже холма никакого не попадалось? Но Елица решила всё ж поднятьсяможет, так осмотреться будет удобнее?
Она долго взбиралась наверх, но ни разу о том не задумалась, чтобы назад повернуть. Ноги то и дело оскальзывались на мокрой траве, дыхание сухим комом вставало в груди. Одежда, отяжелевшая от дождя, тянула к земле; кажется, даже надёжный рогожный плащ уже почти насквозь промоки становилось зябко от пробирающейся под него сырости. Наконец склон окончился ровным высоким местом, где Елица отыскала ближайший трухлявый пень и присела на негоотдышаться немного. Глянула вглубь неширокой прогалины, похожей на тропу, но нечёткуюда и откуда бы ей тут взятьсяи показался впереди просвет, в котором виднелось сумрачное, пепельно-серое небо беспрестанно сыплющее на голову мелкие капли.
Елица собрала все силы и поднялась, пошла туда, где думала увидеть хоть что-то. Может, поймёт, в какой стороне весь находится или ещё что приметное, по чему отыскать правильную дорогу можно. Чем дальше она шла, тем яснее становилось, что выбралась она на утёс, который оканчивался крутым обрывом. Стелились вдалеке остриженной шерстью округлые верхушки сосен с серыми проплешинами ещё голых берёз и осин. Клубились над ними неповоротливые тучи, тянулась нитями сырая хлябь. Отяжелевший ветер едва ворочался в тесноте бора, как будто тоже прятался от промозглого, надоедливого дождя. Но не дойдя до самого края, увидев только, как блеснул внизу изгиб серой в скупом свете реки, Елица остановилась, заметив слабое шевеление в стороне. Повернувшись, вздрогнула: у самого края обрыва лежал на земле человек. Весь в грязи и сухих стебельках травы, издалека он был похож на камень. А тут задышал, завозился тяжко, рискуя по неосторожности рухнуть вниз.
Елица подбежала к нему, спеша ухватить, остановить его, пока не произошло страшное. Упала рядом с ним на колени, только и подумав в последний миг, что это может быть и сам Леший: кто его знает, какую личину принять решил. Заманил к обрыву, а там и сбросит прямо в реку. Осторожно она перевернула мужчину на спину и охнула, узнав в нём наконец Ледена.
Что же тызабормотала бестолково, пытаясь привести его в чувство.Как ты забрался сюда, окаянный?
Княжич сморщился и попытался отпихнуть её. Страшно стало, что снова напало на него буйство спросоньяа ну как душить примется вдругорядь? Леден всё же открыл глаза и уставился непонимающе. Обхватил ладонями, от которых всё нутро стыло, лицо Елицы, вперился в него дико, будто не не верил ещё, что видит её на самом деле. Хорошо же его мавка заморочила! Но с каждым мигом взор его становился всё осмысленнее, да и Елицу он, похоже, узналвсё ж легче.
Ты как тут оказалась?он отпустил её, тяжело перевалился на бок и сел, а после уж огляделся.Да сожри ж меня бешеная собака
Он осмотрел рукава своей напрочь испачканной, промокшей насквозь рубахи, в которой, видно, и ушёл из избы, не прихватив больше никакой одежды. Провёл грязной ладонью по грязному лицу, только размазав по нему тёмные полосы. А после резко схватился за рукоять висящего на поясе ножаи вздохнул облегчённо.
Ты помнишь, как сюда пришёл?Елица попыталась поддержать его под локоть, но княжич вырвался и встал сам.
Не помню почти,он нахмурился, пытаясь, видно, что-то вынуть из памяти.И как уходил не помню. Только девушка там была Красивая. И страшная.
Мавка то была,буркнула Елица.Здешняя.
Леден обхватил голову руками, запуская пальцы в слипшиеся сосульками волосы, глянул за спину и пошёл к краю утёса. Елица осторожно, боясь, что неверные гладкие камни так и вывернутся из-под ног, последовала за ним. Внизу неспешно текла Сойка, вся рябая от кругов на её поверхности. По весеннему паводку затопила она уже все берега, подбираясь к самой границе леса и без конца подтачивая подножие камня, который отвесной стеной утопал в её водах. Леден опасно наклонился, разглядывая что-то сбоку.
Дорогу назад знаешь?пробормотал, не глядя на Елицу.
Нет. Заблудилась,и до того стыдно стало, что даже холодные щёки запекло.
Жрица Макоши, её милостью осенённая, и не смогла с Лешим справиться! Вот Сновида уж отругала бы еёдо следующей весны припоминала бы. Княжич, видно, подумал о том жевозвёл очи горе.
Вот и повезло же мне, что именно ты меня нашла,он покосился на неё с укором.Теперь вместе плутать тут будем. Но ничего, выберемся. Надо к реке спуститься. А там, кажется, склон пологийкак раз вдоль неё идёт.
Темнеть скоро начнёт,возразила Елица.Укрыться где-то от дождя надо. Ты промок весь. Одежду просушить, а утром идти.
И сама задрожала мелко от холода, прижимая кулачки к груди. И не заметила, что пока они тут стояли, плащ совсем промок, и сырость проникала теперь уже и сквозь рубаху. Леден головой покачал, окинув её долгим взглядом. Ему-то как будто дождь и промозглость совсем не мешали.
Ладно. Пошли. Там укрытие поищем. Внизу.
Он развернулся и уверенно прошёл прочь от обрыва. Только и поспевай за ним: как будто и не лежал в беспамятстве только что.
Елица, до замирания сердца боясь поскользнуться, осторожно, и потому постоянно отставая от княжича, спускалась по круто уходящей вниз тропке. Оказывается, и такая здесь была, только старая совсем, заросшая. Скоро дорожка выровнялась и заплутала, постепенно растворяясь, среди деревьев. Леден шёл не слишком быстро, но и не медленно, постоянно стряхивая с себя оплывающую грязь и ошмётки прошлогодних стебельков и хвои. Не забывал он поглядывать в сторону реки, что просочилась уже вглубь чащи и заболотила низины. Понемногу сумрачное небо начало гаснуть, словно отшаявший уголёк, окрасилось красноватым оттенком. Среди густого бора стало темно почти как ночью. А как потянулась в отдалении зеленоватая от мха стена скал, стало и вовсе жутковато.
Но княжич, наоборот, свернул к ней, подошёл почти вплотную и долго они ещё шли, выглядывая в каменной громаде хоть какое-то укрытие. Не успела Елица ещё замёрзнуть насмерть, как оно нашлось: под огромным выступом скалы. И, кажется, не они первые отыскали этот гранитный навес. Остались на нём с неких стародавних времён следы копоти: значит, и костры под ним разводили. А что: место удобноепочти пещера, хоть и неглубокая, да от дождя скрыться и у огня одежду обсушить можно.
Тут и остановимся,распорядился Леден, глянув в стремительно темнеющее небо.Думаю, завтра к веси выйдем. Она в той стороне недалёко от реки стояла.
Он махнул рукой на запад, а Елица, совершенно онемевшая уже от холода, только вяло проследила за его жестом. Леден вдруг присмотрелся к ней внимательно, словно только что заметил, что она уже давно молчит и трясётся, как лист на ветру. Ни слова не говоря больше, он втолкнул её в пещеру и усадил у стены, отобрав заплечный мешок и свёрнутые, укрытые рогожей сверху одеяла.
Сейчас огонь разведём Сейчас,забормотал успокаивающе.Ты сиди, не беспокойся.
От его размеренного тихого голоса сразу в сон потянуло. Княжич пошарился в мешке и удовлетворённо хмыкнул, обнаружив там горшочек и свёртки с едой да бересту. С долей уважения глянул он на Елицу и улыбнулся. Только с сомнением посмотрел наружу: где теперь сухие дрова искать? На ходу снимая с пояса нож, что чудом оказался ещё при нёмединственное оружиеЛеден вышел из укрытия, скрылся за изгибом горной стены. И послышался мерный стук, от которого Елица чуть приободрилась, зашуршали ветки и трава под шагами княжича. Скоро он вернулся с охапкой нарезанного с деревьев сушняка и собранного валежника. Она и заметить не успела, как Леден, ловко уложив ветки шалашом поверх бересты, разжёг огонь. Дрова возмущённо зашипели поначалу, поплевались искрами и смолкли, ровно разгоревшись. Поползло в стороны благостное тепло и чуть едкий дым. Но и так хорошо.
Ты раздевайся,Леден, удостоверившись, что пламя не погаснет, обернулся на Елицу, которая уже начала потихоньку подтягиваться ближе.Одежду развесь поближе к костру, а сама в одеяло заворачивайся. Я отлучусь ненадолго.
Он порывисто встал и снова ушёл. И стало без него вдруг так страшно: близилась ночь. И представить теперь захочешьне представишь, как бы она одна тут в лесу, в темноте, до утра мыкалась бы. В животе тоскливо урчало: весь день она бродила по лесу то одна, то с княжичемо еде и не задумывалась даже, настолько сильно сковал всё тело холод и хотелось уже куда-нибудь прийти. Не переставая поглядывать в тёмный сосновый бор, что окружал пещеру, Елица стянула сырой плащ, а за ним и остальную одежду, оставив только исподнее и сапожки на ногах с онучами под нимиони-то почти не промокли: на совесть сшиты. Дрожь постепенно начала спадать, запахло сырой рогожей от развешенного на каменном выступе и начавшего прогреваться плаща. Потеплел наконец даже кончик носа, и Елица зашевелилась, подумывая, как бы ей справить хоть какую-то вечерю так, чтобы одеяло с неё не сваливалось. Ей всё же удалось кое-как закрепить его узлом через плечо и пояском от рубахи. И пока она доставала из мешка хлеб, вяленое мясо и кашу в небольшом горшочке, что собрала для неё Мира, вернулся Леден.
Был он в одной сырой рубахе и кое-как почищенных портах. В руках нёс свои сапоги и ещё охапку веток. Сам он отмылся, видно в речке: вода до сих пор капала с его чистых теперь волос, что завивались мягкими волнами вокруг лица.
Не боишься застудиться?Елица с опаской посмотрела на него.
Искупался ведь в холоднющей воде да шёл ещё сколько под ветром.
Не боюсь,он усмехнулся.Только не застудиться. А вот за тебя вовсе не уверен. Согрелась? Ты уж простион снял рубаху и кое-как развесил её на неровных камнях.Но так быстрее высохнет.
Елица, отводя взгляд, протянула ему второе одеяло, которое прихватила как будто на всякий случай. А вот же и пригодилось.
Пока княжич кутался в него, устраивался рядом, подогрелась у огня каша: решили повечерять пока только ей и частью хлеба. Елица присела у костра, пытаясь краями одеяла подхватить горячий горшочек так, чтобы не обжечься. Зашипела, когда жар всё же добрался до пальцев. Леден, наблюдая за ней, чему-то улыбнулся. Елица опустилась подле него и подала ложку, а после только спохватилась: одеяло расползлось в стороны, открывая её едва не до подмышки самой. Княжич, коротко скользнув в прореху взглядом, нарочно отвернулся, пока она не оправилась, мысленно браня непогоду и саму себя за невнимательность.
Так ты что же, и правда ничего не помнишь?заговорила, пытаясь замять неловкость.
Смутно,Леден повёл плечом, зачерпывая кашу из горшочка.Помню, звала она меня. Да так ясно Словно знакомым голосом,он смолк на миг и перехватил её взгляд.Как и куда шёл, не помню уже. И вот ведь Далеко забрался. Чудно, что ты меня отыскала, когда сама заблудилась.
Леший меня водил,Елица вздохнула.Думала, погубить хочет, а вон на тебя вышла.
Как выберемся, требы ему принесу, старику,усмехнулся княжич.В благодарность.
Если бы я ещё знала, куда идти
Они столкнулись ложками на дне горшочка, и Леден убрал свою, предлагая доесть. Ему одному и целого было бы мало, а тут и половины не досталось. Елица всунула посудину ему в руку и тут же отвернулась, давая понять, что возражений не примет.
После скромной вечери они выглянули наружу, постояли под дланью скалы: дождь как будто начал стихать, а потому можно было надеяться утром пойти почти посуху. Пришло время спать укладываться. На камнях, конечно, не больно-то разлежишься. Елица обречённо пощупала свою одежду: она была по-прежнему влажной. В такой за ночь замёрзнешь. Леден скинул с себя одеяло и расстелил у огня поверх куска рогожи.
Эх, жалко, войлока ты с собой не захватила.
Он улыбнулся ободряюще, но легче совсем не стало.
Ты как же?спросила Елица неуверенно, страшась того, что от него услышит.
Да как-то справлюсь,он махнул рукой безразлично.Только позволь хоть рядом лечь.
Она устроилась на тонкой, совсем не спасающей от мелких камней и выступов на неровном полу пещеры, подстилке. Замерла, подумывая, не надеть ли всё же рубаху, но как представила, что сырая липкая ткань прильнёт к коже, сразу отказалась от этой мысли. Леден притулился рядом, спиной к её спине, подкинув перед тем чуть подсохших веток в огонь. От кожи его сквозь одеяло поползла было прохлада, но после пропала. Кажется, он уснул даже, а может, просто застыл в неподвижности, стараясь сохранить хоть какое-то тепло. Елица чувствовала, как перекатываются между лопаток его мышцы при дыхании, чувствовала запах реки, смешанный с его запахом. И эти разорваные, волнующие ощущения не давали даже веки смежить. Да ещё и чувство вины подгрызало: она-то хоть в одеяло закутана, а он в сырых портах и без рубахи.
Вздохнув медленно и тихо, Елица шевельнулась осторожно и, вынув из-под себя край одеяла, накинула его на Ледена, постаравшись при этом отодвинуться хоть немного. Княжич вздрогнули их спины снова соприкоснулись, теперь уж не разделённые тканью.
Зря ты, княжнабуркнул он хрипло.От меня не согреешься.
Зато хоть ты
Он стряхнул с себя одеяло и подоткнул под бок Елицы. Она повернулась к нему, чтобы возразитьи Леден навис над ней, уперевшись ладонями в пол по обе стороны. Пепельно-русые пряди упали на его лоб, бросая тень на глаза, что коротко озарились отсветами костра. Сердце заколотилось испуганно, и стало душно: что делать станет? Елица уж приготовилась отбиваться, но совсем онемела, обездвижела, когда княжич чуть наклонился к ней. Он остановился, словно всего лишь хотел разглядеть её лучше, а в следующий миг перевалился на своё место.
Спи, княжна. Мне холод не страшен. Говорю же.
Она уставилась в костёр невидяще, не веря, что всё обошлось. Пожелай он Смогла бы остановить? Вряд ли. Леден тихо и протяжно вздохнул. Она закрыла глаза и на удивление быстро уснула, слушая его дыхание.
Но глубокой ночью или под утро уже, когда сон самый крепкий и сладкий, её разбудило лёгкое потряхивание за плечо. И голос княжича над ухом:
Просыпайся. Мы тут не одни, кажется.
Она поморгала вяло, пытаясь понять смысл его слов, и уставилась на Ледена, едва не отпрянувтак близко было сейчас его лицо. Большая ладонь княжича лежала на плече, слегка сжимая, а спиной она чувствовала, как вздымается его широкая грудь. Эти разрозненные ощущения спросонья кололи своей неправильностьюЕлица вывернулась из-под руки Ледена и села, поджав колени.
Зверь какой?выдохнула, приглаживая упавшие на глаза волосы.
Вгляделась в темноту снаружи, прислушалась, но там будто никого и не было. Леден встал и сдёрнул с камня уже высохшие рубахи. Протянул длинную Елице, а свою надел быстро, не переставая напряжённо осматриваться.
Вряд ли зверь. Шаги будто человеческие.
Елица кашлянула, и княжич, быстро всё разумев, отвернулся. Она оделась, блаженствуя оттого, что не придётся теперь сгорать от стыда, хоть плащу ещё надо было просохнуть получше. Пока она подпоясывалась, снаружи и правда раздался мерный шорох, словно кто-то прошёл мимо, невидимый в сумрачных тенях. Елица вскинула головуи в висках застучало от того, как резко подпрыгнуло сердце.
Княжич тут же встал, сжимая в руке солидный широкий нож, которым легко и тушу свиную разделать, если нужно. Он медленно пошёл ко входу, но остановился и даже шаг назад сделал, когда в сажени перед ним появилась вдруг словно сотканная из самой мглы девушка. Длинные, до колен, волосы её, влажные и зеленоватые, точно водоросли, стелились по плечам и груди, которая проступала тёмными окружиями сосков сквозь мокрую рубаху, что облепляла худощавую фигуру. С подола её и рукавов капало, а кожа поблескивала от застывших на ней навечно капель. Княжич стиснул рукоять ножа крепче, хоть и понимал, верно, что против мавки тот вряд ли поможет. Девушка улыбнулась ему ласково и приблизилась, ступая медленно и плавно.
Не страшись меня, княжич,промурлыкала, щурясь от огня, что осветил её и тронул теплом.Худого ничего не сделаю. Прости уж, позабавилась слегка. Или скажешь, что плохо тебе со мной было?
Леден словно оглоблю проглотил и обернулся на Елицу, явно не понимая, о чём она говорит.