«О! Они так выросли!» улыбалась Нэнси Стокман, игриво подмигивая моему папаше. Из четырех чудесных отпрысков, которыми так наигранно восхищалась жена мистера Стокмана, выродком оказалась именно я. Но мне тогда было года четыре, и о моем статусе никто ничего не знал, так что, кивнув Нэнси и отвесив комплемент ее шикарным туфлям, мама отправилась в отдел моющих средств. Я сидела в тележке с продуктами и восхищенно глядела на взрослую тетю, которая мне, по каким-то причинам, нравилась. И вдруг мир вокруг меня изменился. Исчез магазин, исчезли полки с продуктами. Люди вокруг замерли. Они светились ярким синим цветом. Все, кроме тети, которую с головы до пят покрывали какие-то букашки. Эти букашки то и дело загорались, словно огоньки гирлянд, а потом гасли, и мне очень хотелось дотянуться хотя бы до одной из них и потрогать. И я потянулась, и букашки вместе с синим свечением потянулись ко мне. А потом все вернулось. Магазин. Полки. Исчезло свечение.
Нэнси попрощалась с папой и скрылась за стеллажом. Грохот. В проход выкатились банки. Люди вокруг закричали, отец бросился вперед, братья следом за ним. Я сжала руку в кулачок, надеясь, что хоть одна невиданная букашка осталась со мной.
Что там у тебя? улыбнулась мне Роуз.
Все это время она стояла рядом и терпеливо ждала своей очереди покататься в тележке. Я раскрыла ладонь и протянула ее сестре. Там ничего не было. Букашки исчезли, а Роуз подумала, что я хотела ее надуть.
Нэнси увезли в больницу, мое место в тележке заняла Роуз, а я плелась рядом с ней, чтобы спустя пятнадцать минут снова поменяться местами.
Мама, а куда подевались букашки миз Стокман?
В принципе, этот вопрос навсегда изменил мою жизнь. Точно так же, как жизни всех членов моей семьи. Вечером мы с Рози и братьями подслушали под дверями перебранку родителей.
Мы должны о ней сообщить! кричал отец.
Но она прошла тест! Она послушница!
Нэнси Стокман едва не умерла сегодня!
У нее последняя стадия рака! вторила маман. С тем же успехом она могла потерять сознание на улице или у себя дома!
«Светящиеся букашки», Илона! «Гирлянды»! «Лампочки»! Ты слышала, что она говорила?
Это еще ничего не значит. Она могла услышать об этом в садике! Знаешь сколько страшилок рассказывают друг другу дети?!
А что, если наши опасения верны, и она действительно представляет опасность? Роуз спит с ней в одной комнате. Поук и Карл постоянно крутятся рядом. Что, если с ними что-то случится?
Помню, как в тот момент Роуз взяла меня за руку. Поук одернул ее и заставил отойти от меня подальше. Роуз начала голосить. Дверь в комнату родителей распахнулась и в ней замерли наши предки.
Роуз, детка, что случилось? испугалась маман и бросилась к ней.
Ко мне не подошел никто. Отец увел братьев наверх, мама успокоила Роуз и уговорила ее лечь спать в гостевой. Меня отправили в нашу с Роуз комнату и заперли. Как вообще можно было так поступить с ребенком? Всю жизнь задаю себе этот вопрос, а ответа до сих пор не нахожу. Мне было всего четыре года. Я была напугана. Мне хотелось, чтобы мама обняла меня и успокоила. Мне было необходимо, чтобы папа пожалел меня и пообещал, что все будет хорошо. Но я же уже предупредила, что эта история невеселая
Вы можете спросить, почему я все это помню? Дело в том, что такие, как я, помнят гораздо больше, чем хотелось бы. Поутру к нам в дом приехал некий человек. «Дядя Альфред», так он представился. Альфред долго сканировал мои глаза, расхаживал вокруг меня кругами и водил руками по воздуху, после чего радостно улыбнулся и похлопал меня по плечу.
Вы заберете ее? спросил отец.
Ну что вы! «успокоил» его дядя Альфред. Она будет жить с вами до момента официального оглашения ее имени.
Как этопробурчал отец, с нами У нас еще трое детей!
Мизтер Соммервиль, улыбнулся дядя, я понимаю ваши опасения, но Мэйю на данном этапе своего развития не представляет опасности для вас и других членов вашей семьи. Я лично буду курировать ребенка. Если замечу какие-то отклонения, я непременно изолирую ее. Но пока в этом нет никакой необходимости.
Но Нэнси Стокман! воскликнул отец. Она едва не убила ее.
Дядя Альфред угрожающе покрутил пальцем перед носом отца.
У миссис Стокман рак молочной железы с метастазами. Она получает лечение и поэтому потеряла сознание. А вы, в свою очередь, не станете никому рассказывать о маленьком инциденте с вашей дочерью, не так ли, миз-зтер Соммервиль?
Откуда вы вообще знаете про Нэнси? маман заметно напряглась.
Дядя Альфред победоносно сложил руки на груди.
Мы знаем все о жителях нашего города, дядя подошел ко мне и потрепал волосы на моей макушке. Красивый у нее Поток, правда? он подмигнул мне.
Лучше бы он тогда забрал меня из дома. К сожалению, сейчас я уверена, что Альфред прекрасно понимал это еще тогда. Однако Уставом запрещалось изолировать детей с высшим метафизическим уровнем. Мы должны были расти в условиях социальной интеграции. Так они это объясняли. По факту все это было сделано для того, чтобы первыми нашими подопытными стали наши близкие. Чтобы мы научились жить в мире, где близких людей вообще не существует. Хороший способ искалечить психику будущих «марионеток». А другого и не требовалось.
А остальные? спросил Альфреда отец. Если соседи узнают Или на работе Или в детском саду? Что будет с нами?
Мы сделаем все возможное, чтобы этого не произошло, Альфред подмигнул папе. Если все возможное сделаете и вы, добавил он.
И что мы должны сделать?
Я вроде как не должна их ни в чем винить, ведь страх перед такими, как я, внушало им общество. Но все же они были моими родителями, и я любила ихсамых близких мне людей. А по факту оказалось, что единственным моим родителем стал дядя Альфредкуратор и наставник, палач, который никогда меня не боялся.
***
Каждое воскресенье боголюбивые жители города Р. приводили своих отпрысков в воскресную школу. Наша воскресная школа находилась в самом Т. Пока братья и сестра прилежно заучивали правила поведения с такими, как я, и получали психологическую поддержку от таких же несчастных братьев и сестер других «исчадий ада», мы, то есть «исчадия», занимались со своими кураторами в подвальных помещениях огромного Собора, выстроенного, конечно же, на деньги райотов. В другие дни наша семья ничем не отличалась от обычных семей городка Р. Детский сад сменила младшая школа, затем настал черед средних классов. Альфред запрещал мне заводить друзей среди сверстников. Я боялась Альфреда, поэтому любые попытки сверстников подружиться со мной пресекала на корню. Пока Роуз и остальные девчонки весело проводили время после занятий, я корпела над книгами и скакала между пространствами в подвале нашего дома. А чем мне еще было заняться, если друзей у меня не было? Помню как-то наплевала я на правила и зарегистрировалась в одной из социальных сетей. Мой аккаунт просуществовал ровно полтора часа, после чего в доме вырубилась сеть. Дядя Альфред нанес внеплановый визит и популярно объяснил мне, что Устав нарушать нельзя. Так на моем плече появился рубец. Невидимый глазу обычных людей, он стал первым боевым украшением в моей жизни. К сожалению, не последним. Время шло, «социальная адаптация» с треском проваливалась. В школе меня считали «долбанутой заточкой», дома меня попросту боялись.
Мама, я хочу сделать короткую стрижку, попросила я как-то поутру за завтраком.
Если Альфред одобрит, можешь подстричься, натянуто улыбнулась маман.
Вот только не надо копировать! Роуз потрепала отросшую челку и скривилась. Мама, я не хочу, чтобы она копировала меня!
Я не буду тебя копировать! возмутилась я. Больно надо!
А чего тогда стрижку сделать хочешь?
Сейчас модно, вроде какпромямлила я.
Роуз, выпучив глаза, смотрела на меня. Братья хмыкнули, но промолчали. Отец сделал вид, что его это не касается. Осталась одна маман, которая в ужасе изрекла:
Ты не должна привлекать внимание! Так гласит Устав!
Я и так его не привлекаю, вздохнула я. Одежду, которую одобряет Альфред, давно никто не носит. Я выгляжу как пугало!
А хочешь выглядеть как настоящая модница? не поняла маман.
Хочу выглядеть как все. Чтобы не выделяться.
Обсуди это с Альфредом, наконец, встрял отец.
Если все решает Альфред, зачем вы вообще нужны?
Родители онемели от такой наглости. Роуз многозначительно покачала головой. Братья насупились.
Что ты себе позволяешь? возмутилась мать и встала из-за стола. Думаешь, если мы послушники, нас можно оскорблять?
Илона, успокойся, пытался сгладить отец.
Смотри на меня, когда я с тобой говорю! маман дернула меня за плечо.
Илона, сядь на место.
Ты, шипела маман, живешь в нашем доме, ешь и одеваешься за наш счет. Мытвои родители и несем за тебя ответственность. Хочешь пойти на улицу? Хочешь, чтобы все в округе узнали, кто ты такая? Давай! маман указала рукой на дверь. Иди! Живи как хочешь! Стригись, как хочешь! Не соблюдай Устав! Они сотрут тебя в порошок, как и всех нас! Хочешь быть взрослой? Научись отвечать за свои поступки. Давай! Иди! Проваливай на улицу!
Помню, как больно мне было это слышать. Как пальцы сами собой сжались в кулак. Ноги матери подкосились, и она рухнула на пол. Отец закричал. Роуз и братья бросились на меня. Поук разбил бутылку о мой затылок. Рана заживала две недели. Альфред ввел домашний арест на три недели. Радовало только одно: чтобы заклеить рану на затылке, мне сбрили часть волос на голове. Потому Альфред попросил родителей коротко остричь мою шевелюру, но не по моде, как стрижка Роуз, а под три миллиметра, как у отбывающих срок заключенных.
Из «долбанутой заточки» я превратилась в «конченую».
Господи, Роуз! подначивали подружки сестры. У нее совсем крыша поехала?
Представляете, смеялась сестра, она взяла машинку и обкорнала себя, пока родаки ужинали у Чистерсов.
Хорошо еще, что вы с ней не в одном классе! смеялись девчонки.
И не говорите!
О! Смотри! Это новенькие! Ригарды, вроде
Я перевела взгляд на двух парней в навороченных шмотках, вышагивающих по коридору нашей школы.
Это те, что переехали?
Да! Говорят, у их родителей столько бабла, что могут весь наш городок купить!
Очередные хранители, скривилась Роуз.
И не говори, поддакнули курицы-подруги.
Хранителей в нашем городке было немного, их детей в нашей школе еще меньше. Хранители всегда сторонились послушников, потому и в школе между ними и послушниками существовала определенная нейтральная полоса, пересекать которую ни одна из сторон не намеревалась. Я знала о хранителях все. И было бы странно не знать все о тех, кто способен тебя убить. Хранители могли прыгать во второе измерение. Райоты в третье. Палачи в четвертое и предыдущие. Райоты всегда использовали хранителей в качестве охранников и исполнителей. Палачи тоже не гнушались помощи и заключали с хранителями союзы, обмениваясь частями Истоков. Хранитель приобретал способность прыгать вместе со своим палачом в третье и четвертое измерения. Заключение союза процедура болезненная для обеих сторон, но потенциальная выгода от этой процедуры стоила того, чтобы закрыть глаза на некоторые побочные эффекты. Насколько я знала, каждый палач к определенному возрасту обзаводился собственным союзником-хранителем, ведь погибнуть можно в каждом из измерений. Почему мы погибали? Да по разным причинам. Не каждый из приговоренных за нарушение Устава хотел умирать. Иногда на нас просто охотились. Движение за освобождение послушников то и дело обзаводилась новыми представителями среди хранителей, которые занимались сугубо тем, что выслеживали нас во всех доступных им измерениях и убивали. И хотя движение это было под запретом, кто-то из райотов и палачей все равно умирал насильственной смертью ежегодно. Послушники хранителей всегда побаивались. Собственно, они всех боялись. С райотами дело обстояло несколько иначе. Представители высшего метафизического уровня всегда держались в стороне от послушников, считая их третьесортным порождением природы, созданным сугубо для нужд Жатвы. Высокомерие райотов было сопоставимо только с высокомерием высших палачей. К слову сказать, я считалась представителем низшего сословья, ибо родилась в семье послушников, и только по воле природы, наградившей меня подарком, о котором никто в моей семье природу не просил, была причислена к лучшим из лучших. Увы, даже среди лучших со званием «низшая» мне не светило стать «своей». Райоты обучались в частных элитных заведениях и в обычной жизни послушников и хранителей мы с ними не пересекались. Конечно, райоты дорожили своими шкурами и властью, которую захватили за Земле всего каких-то сто пятьдесят лет назад. Потому между ними и всеми остальными метафизическими расами залегала не нейтральная полоса, а многокилометровая пропасть.
Сейчас слюни по полу потекут, обронила Мерил, проходя мимо Роуз и ее подруг.
Ну, на тебя-то они точно не клюнут, недоделанная! захохотала Роуз.
Это было низко с ее стороны, но судя по отсутствию реакции Мерил на данное высказывание, она привыкла ко всему, что ей говорят в лицо, точно так же, как и я.
Я отвернулась, чтобы остаться незамеченной, и попыталась открыть свой шкафчик. Электронный замок открылся, но дверца, почему-то, нет. Я посильнее вцепилась в ручку и рванула ее на себя. Что-то хлопнуло и плюхнуло мне в лицо. Вокруг повисла тишина, а затем раздался хохот. Я стерла с глаз красную краску, закрыла шкафчик и под всеобщий гул и улюлюканье побежала в туалет. Смыть эту дрянь с рук и лица оказалось непросто. Краситель въелся в кожу и теперь я была не только лысой, но и красной. В туалет вошла Роуз с подругами.
Это не мы! сообщила сестра. Мы тут ни при чем!
У тебя и твоих подпевал кишка на это тонка, я улыбнулась.
Ты че сказала? взвилась Мораодна из подпевал.
Успокойся, осадила ее Роуз.
Да че она о себе возомнила! Думает, если сестра твояей все можно?
Мора, закрой рот, ладно? ответила Роуз и взглянула на меня. Ты как? Все нормально?
Не знаю, почему она тогда спросила об этом. Боялась, что я могу ей навредить, или просто ей действительно было меня жаль? Ответ не имел значения. Но кое-что в тот день я поняла. Роузединственная, кто за столько лет спросил меня «ты как?» И за это я была ей благодарна.
Все хорошо. Мне надо идти.
Ты куда? не поняла Роуз, пропуская меня к выходу.
У меня контрольная по биологии. Я должна идти.
Во долбанутая! захохотала Мора.
Да заткнись ты уже, услышала я позади.
Прозвенел звонок, и все разошлись по классам. Я вошла последней и под всеобщий хохот направилась к своему столу в крайнем ряду. На моем месте сидел один из тех парней, что шли по коридору. Новенький. Он не смеялся, и даже не улыбался.
Это мое место, я поставила рюкзак на стол перед его носом.
Ладно, он собрал вещи и пересел на соседний стул. Мне сказали, что этот стол свободен.
Я здесь сижу.
Я смотрю вы веселитесь! рев мистера Дейвсаучителя биологиизаставил всех заткнуться и сесть на места.
Дейвс взглянул на меня и сдержал смешок.
Мэйю, ты провела неудачный эксперимент с красителями?
Да, мистер Дейвс.
Остальные вновь начали хохотать.
Тишина! Дейвс хлопнул ладонью по столу, и все заткнулись. У нас новенький в классе. Выйди ко всем и представься.
Мой сосед встал из-за стола и вышел на кафедру.
Меня зовут Айени Ригард. Моя семья переехала из Л., округ B.
Давайте поприветствуем Айени! предложил мистер Дейвс.
Привет Айени! прокричали остальные.
А он красавчик, прошептала Бони своей подружке.
Губы закатай, хмыкнула та.
Вот сама и закатывай!
Айени вернулся на место и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.
Итак, продолжал мистер Дейвс, напоминаю, что сегодня у нас контрольная. Я раздам билеты и засеку время. Как только сработает таймер, сдаем листы с ответами.
Передо мной и Айени оказались билеты с тестовыми вопросами.
Уксус, произнес мой новый сосед по парте.
Что? я покосилась на него.
Такие ловушки можно купить в лавках розыгрышей. Краситель, обычно, пищевой. Должен отмыться уксусом.
Время пошло! произнес Дейвс.
Спасибо, прошептала я и начала отмечать ответы.