Учитывая тот факт, что он и его Ублюдки прошлой осенью всадили пулю в горло Рофа? За такие заслуги их точно не запишут как там говорят? В Бой Скотчи?
Девять месяцев, прошептала она.
Что?
Столько мы уже встречаемся.
Он вспомнил самое начало, когда она дала ему вену под тем деревом. И позднее, когда он разоружился и сел в ее машину. Потом он целовал ее
Ты возбужден? выпалила она.
Он отшатнулся, и его тело двинулось само по себе, бедра подались вверх прежде, чем он успел остановиться.
Да? прошептала она.
Ты серьезно хочешь, чтобы я ответил на это?
Я же спросила, разве нет?
Да.
Повисла длинная пауза.
Ты соглашаешься с тем, что я задала вопрос?
Опустив руку, он уставился в тускло освещенный угол, давая ей возможность вспомнить, с кем она сейчас разговаривает.
Думаю, нам лучше сменить тему.
Ответь мне.
Я ответил.
Судя по вырвавшемуся из ее горла звуку, он точно понял, что сейчас она сглотнула ком, и он совсем не жалел, что заставил ее чувствовать себя неловко. После стольких встреч обычно дважды в неделю он не предпринял ничего, чтобы перейти на следующий уровень.
По крайней мере, в ее присутствии. Не было никаких ограничений.
Однако, сейчас ему казалось, что к границам, которые однажды он собирался пересечь, вообще не стоит приближаться. И он сказал себе, что все из-за ее беременности.
Конечно, так и было
Я хочу увидеть.
Кор застыл на месте, его дыхание замерзло в его груди вместе с сердцем.
Зачем? Могу тебя заверить, мое анатомическое сложение ничем не отличается от остальных мужчин и я не могу понять, какой интерес для тебя представляет наглядное зрелище до того момента, как придет время, как ты выразилась.
Покажи мне.
Нахмурившись, он перевел взгляд на окна. Он задвинул шторы. Его ублюдки сражались в городе, и они не вернутся на территорию главного дома до рассвета. Но порой они могли получить ранения на поле боя, иногда требовалось лечение вне переулков города
Секунду. Он не станет спускать штаны. Поэтому весь анализ ни к чему.
Кор встал, отказываясь думать дальше того факта, что он просто не хотел обнажаться перед ней. Сейчас нам лучше окончить встречу.
Почему? Мне бы хотелось видеть тебя. В этом нет ничего сложного.
Если бы, думал он.
И почему ты этого хочешь?
Я полагала, что ты желал заняться со мной сексом. Ради этого все и затевалось, разве нет?
Кор лениво подошел к ней, в нем кипело раздражение и кровь в венах. Упершись руками в подлокотники кресла он подался вперед, заставляя ее вжаться в подушки.
Я намереваюсь, отрезал он, когда придет время, избавить тебя от наглядности. Поэтому я не могу понять, как презентация поможет тебе пройти через то, что ждет тебя впереди.
Его поразила поднявшаяся в ней волна гнева. Она испытывала по отношению к нему страх. Любезность. Грациозное самообладание, благодаря чему он уважал ее также сильно, как и желал ее.
Но гнев был в новинку.
Что тревожит тебя? спросил Кор. Что подвигло тебя на это?
Без предупреждения и с удивительной силой она отпихнула его в сторону и вскочила с кресла.
Лейла прошлась по комнате, описав узкий круг перед камином, и от эмоций воздух завибрировал вокруг нее.
В конце концов, она остановилась перед пламенем, положила руки на бедра, будто вела внутренний спор.
Моя сестра умирает, выпалила она.
Кор выдохнул проклятье.
Мне жаль.
Ее жизнь подходит к концу. Лейла положила руки на круглый живот. У меня никогда не было настоящего любовника. Несмотря на эту беременность, я чувствую себя девственницей.
Кор сел на мягкий подлокотник кресла. Точнее, рухнул на него. Во-первых, он ненавидел мысли о том, какой именно процесс сделал ее беременной. Во-вторых
Он покачал головой, отбрасывая мысль.
Мужчина ведь не обошелся с тобой дурно?
О, нет. И я люблю Куина. Онмоя семья. Но, как я уже говорила, секс произошел во время моей жажды и нес одну цельзачатие ребенка. Я почти не помню произошедшего. Она посмотрела на него, от мерцающего света она казалась невыносимо прекрасной. Моя сестра умирает. Я живая, но я толком не жила. Вот почему я прошу покажи мне.
***
Такого не должно быть между ними.
Лейла не собиралась открывать душу перед Кором. Или просить его о том, о чем она попросила.
Но с того момента, как она зашла в этот домик, ее мозг разрывался в двух направлениях: одноздесь с ним, второев той смотровой комнате учебного центра.
Где она стояла над скрюченным телом своей сестры, с ужасом осознавая, что еще одну из них поразило Окостенение.
Паранойя заставила ее гадать, не больна ли она? Могла ли она передать болезнь ребенку. У нее не было приступов, но когда они начались у Селены? Лейла была моложе Избранной это всего лишь вопрос времени?
Конечно, была вероятность, что эта ментальная пробуксовка была связана с гормонами. Лейла заметила, что с беременностью ее мысли стали чаще путаться.
Но это не меняло реальности, что, будучи беременной девственницей, она боялась так и не познать секса. Злилась, что судьба обделила ее. Была благодарна за малыша, но задыхалась из-за нужд своего тела.
И Кор был единственным, к кому она могла обратиться. Все Братья женаты, и к тому же, она не думала о них в сексуальном плане. Более того, едва ли она в ближайшее время вступит в контакт с кем-то из представителей мужского пола.
Кор был единственным шансом выразить ядовитую смесь страха и желания.
Он прокашлялся.
Тебе нужно хорошенько подумать об этом.
Опустив глаза, она сосредоточилась на его бедрах, на выпиравшей длине в районе ширинки военных штанов.
Уже.
От резкого вдоха его мощная грудь расширилась, и Кор опустил руки, прикрываясь. На его пальцах виднелись веныеще один признак мощи его тела, и внезапно Лейла задумалась, как эти руки будут выглядеть на его члене.
Уходи, сейчас же, сказал он. И подумай
Нет.
Лейла, я не игрушка. Меня нельзя достать из ящика, поиграть а потом отбросить в дальний угол. Открыв определенные двери, потом уже не получится закрыть их до конца. Ты понимаешь? Я всем своим существом хочу тебя, но я уважаю тебя и твое положение. Это против моей природы, и под давлением я могу сойти с пути. Особенно когда дело касается секса.
Когда его слова проплыли по напряженному воздуху, его взгляд прошелся по ее телу, от чего она почувствовала себя обнаженной, будучи полностью одетой. И с округлившимся от беременности животом.
Я просто хочу смотреть на тебя, услышала она себя. Я хочу знать, как ты выглядишь, когда ублажаешь себя. Я хочу начать с этого.
Закрыв глаза, Кор покачнулся.
Лейла.
Мое имя звучит в твоих устах как слово «нет»?
Я не стану отказывать тебе, простонал он, поднимая веки. Но ты должна быть уверена, что хочешь этого. Подумай об этом днем.
На этом он обхватил себя, сжимая кулак вокруг тяжелой эрекции.
Тогда завтра ночью, услышала она себя.
Но она уже знала, что отсрочка ничего не изменит хотя она и понимала на каком-то уровне, что он был прав. Она словно отклонилась от курса, рикошетом отскочила от страданий Селены к какому-то дикому выражению собственной душевной проблемы.
Завтра, подтвердил он. А сейчас тебе нужно уйти.
Подойдя к двери, она оглянулась на него. Он был рисован жесткими линиями, плечи напряжены, высоко подняты, бедра подрагивали, будто он собирался в любой момент броситься вперед.
Кор
Иди, рявкнул он. Уходи отсюда. Убирайся!
Затеребив замок, она открыла-таки дверь и выскочила в морозную ночь. По сравнению с теплом коттеджа, воздух был бодрящим и леденил нос, а ее пальто давало мало защиты. Но она не замечала дискомфорта
Кор закрыл за ней дверь, и когда та со стуком захлопнулась, она услышала щелчки запирающего механизма.
Ей нужно идти.
Она должна уйти.
Но она осталась на месте, дыхание вырывалось из открытого рта клубами, поднимаясь и исчезая на холоде. Оглянувшись, она убедилась, что на территории никого не было, ни звука ходьбы или разговоров, мелькавшего сквозь деревья света.
Она не могла уехать.
Ступая осторожно, избегая хрустящих веток, которые могли выдать ее, Лейла прокралась к эркеру. Прорезь в задернутых шторах позволила ей увидеть камин и уютную комнату.
Где он?
Внезапно Кор появился в поле зрения, он метался по комнате как зверь в клетке, туда-сюда, взад-вперед. Его лицо исказилось в гримасе, клыки удлинились, мускулы вокруг колонны его шеи напряжены. Наконец он повернулся к очагу и ударил по камину, врезав кулаком по узору из тесаного камня.
Она поморщилась, но он, казалось, не заметил боли.
Выставив руки вперед, он уперся в каминную доску, согнулся всем телом, отворачивая от нее лицо. Кровь текла с его рук и запястья, из разбитых костяшек, парные темные ручейки сливались воедино и стекали вниз по его руке под манжету черной кофты.
Мгновение спустя, его кровоточившая рука опустилась. Поначалу ей показалось, что он тряс ею от боли. Но потом на нем зашевелились штаны, натягиваясь сначала с левой стороны, потом с правой.
Его плечи бугрились, а спина выгибалась.
Он сжимал себя.
Лейла прикусила нижнюю губу и подалась вперед, пока не уткнулась носом в стекло. Тело Кора было темным силуэтом в оранжевом свете пламени, он стоял, широко расставив ноги, опустив голову.
Его локоть двигался туда-сюда.
Быстро закрыв глаза, она припала к эркеру. Когда она снова открыла глаза, он ускорил темп. Еще быстрее.
Кор повернул голову и обнажил клыки. Впиваясь в бугрившиеся мускулы плеча сквозь рубашку, его лицо морщилось, словно в эротических муках.
А потом его бедра задвигались вперед, к камину, снова и снова, пока он кончал.
Отступив назад, она
запнулась за корень и полетела вниз. Со своим большим животом и рассеянностью, она пыталась извернуться и поймать себя, выбросив руку вперед, чтобы не удариться о землю. Объятая смертельным страхом за безопасность ребенка, она неуклюже приземлилась на руки и ноги, бедро приняло главный удар на себя, руку придавило.
Ее мгновенно охватила агония, она задохнулась от внезапной волны тошноты.
Она не двигалась и только стонала:
Хорошо, хорошо с тобой все хорошо
Ей на самом деле нужно выбраться отсюда, сейчас.
С усилием поднявшись на ноги, она, покачиваясь, добралась до машины, прижимая руку к телу. Когда было нужно открыть дверь, она прислонила раненую руку к заднему стеклу, чтобы освободить другую, и села за руль. Ей пришлось перевести дыхание.
Она чуть не потеряла сознание, просто заведя автомобиль и развернувшись, но в конечном итоге ей удалось вырулить на дорожку и выбраться на главную дорогу.
Именно тогда она осознала, что без указаний Кора не знала, как вернуться домой.
Слезы раздражения наполнили ее глаза, и она позавидовала возможности Кора ударить по чему-нибудь. Если бы она могла, то так бы и сделала.
Но она уже сломала руку.
Разбитые костяшки ей ни к чему.
Глава 20
айЭм четко следовал указаниям сЭкса, выждав добрых полтора часа, прежде чем дематериализоваться из квартиры в Коммодоре на окраину Территории сХисбэ. Приняв форму в лесу, он прошел примерно триста ярдов к реке, которая огибала гранитную скалу, по форме напоминавшую голову человеческого президентаЛинкольна.
Он нашел одежду там, где указал ему палач, засунутой под подбородок импровизированного лица. Сбросив свои шмотки и облачившись в традиционные одежды неженатого слуги из низших сословий, он с удивлением ощутил абсолютную уязвимость под свободным серым балахоном.
Конечно, он сохранил свой кинжал и пистолет: он был вынужден положиться на сЭкса в этой ситуации, но не станет доверять ублюдку больше положенного.
Территория располагалась севернее Колдвелла, на промежуточных землях между вершинами парка «Адирондак» и равнинами вокруг Платтсбурга. Замаскированная под поселение artists, территория в две тысячи квадратных акров была огорожена внушительной бетонной стеной, высокой и крепкой, как дуб. Небольшие поселения людей вокруг земель давно привыкли к присутствию «творческих личностей», казалось, они находили ненормальное удовольствие в том, чтобы защищать святость места и «творчества», рождавшегося в его чертогах.
На руку сХисбе.
И, конечно же, ирония заключалась в том, что в каких-то двадцати футах на север, на другой стороне горы? Обосновались симпаты.
Их соседство имело смысл. Ни один из видов не спешил брататься с другими пожиратели грехов уважали людей или вампиров не больше Теней, поэтому, чем основательней изоляция, тем лучше. Следовательно, между двумя нациями никогда не было дипломатических связей и посольств. Они жили обособленно, как два пассажира, сидевших на автобусной остановке, желая одногочтобы их не трогали.
В голове не укладывалось, что он возвращается.
Оставив свою одежду в тайнике, он двинулся вперед. Кожаные ремни на ногах скорее напоминали перчатки, чем обувь, и, идя по голой земле, он чувствовал каждую упавшую ветку, каждый камень, неровность почвы. Тишина была преимуществом: не считая периодического треска веток, он был тих, как лунный свет, падавший с небес.
Вскоре он подошел к оградительной стене. Уходя ввысь, высокая конструкция местами была покрыта плющом и пятнами грязи, покосившиеся ветки под странными углами сгибались к флангам.
Его не обманешь видимостью разрухи, и дематериализовываясь над оградой, айЭм вспомнил, насколько широкой она была.
Принимая форму по другую сторону, он мгновение пытался сориентироваться. Много лет прошло с тех пор, как он ступал на родную землю, но ему не стоило беспокоиться о случившихся переменах: в отличие от оболочки, которую являли внешнему миру, bulkhead на стороне Теней сияла от чистоты, бетон был бледным, выцветшим на солнце и подвергался постоянной мойке, у основания стены не выбивалось ни единой травинки.
Не было и речи о разросшемся лесе. Абсолютно нет. Деревья, которым разрешили произрастать, расположились как шахматные фигуры на черно-белой доске, каждое в пределах очерченного участка, даже веткам было запрещено выходить за границы. Ухоженный газон также напоминал ковер. Несмотря на осень, заставлявшую менять цвет и сбрасывать листья, ничто не портило ландшафта.
айЭм всегда думал, что Территория напоминала ему снежный сугроб, словно сконструированная версия реальности под искусственным куполом.
Впечатление осталось неизменным.
Набирая скорость, он побежал по коричневой траве. Вскоре появились первые здания, небольшие строения, немногим больше двухместной палатки, они были сделаны из дерева, выкрашенного в черный в цвет, крыша выложена жестяными панелями, серебро красить не стали. Как и деревья, дома были выстроены рядами, свет внутри не горел, не доносился запах готовки, звуки разговоров. Здесь проживала дворцовая прислуга, и эти хрупкие строения использовали только для сна и совокупления. Они питались, одевались и мылись в крыле для персонала в анклаве Королевы.
Затем через какое-то расстояние показались стены Дворца, и они были еще выше первой преграды. Выложенные белым мрамором и отполированные до блеска. За ними с двух сторон скрупулезно ухаживали, смотрители, взбираясь на тридцати-футовые лестницы, начищали их в течение дня.
Если, конечно, так еще делали. Но, да ладно, здесь ничего не менялось.
Он шел параллельно стене, пока не достиг утопленного дверного прохода, отмеченного символами.
С первой попытки.
Посмотрев на часы, он ждал. Прошелся вдоль. Гадая, где же сЭкс.
Вокруг никого не было. Этозадняя сторона дворца, вдалеке от аристократов и среднего класса, жившего перед Территорией с другой стороны, на время траура все подданные должны оставаться в своих домах, сидя на коленях отдавать почтение ночному небу за потерю Королевы.
Поэтому он мог войти и через парадные двери.
По плану палач должен был запустить его и провести по лабиринту коридоров до библиотеки. айЭм был одет как слуга, поэтому вопросов не возникнет. сЭкс всегда управлял дворцом и персоналом, будучи «Правой рукой» Королевы
Удар пришелся со спины прямо по черепу айЭма. Ему так сильно треснули в бубен, что он мгновенно лишился сознания. Он даже не понял, как рухнул лицом наземь. И у него не было времени, чтобы отругать себя за то, что доверился этому мужчине, или попытаться схватить один из своих пистолетов.
Слишком поздно.
***
В это время в особняке Братства Селена вышла из подземного туннеля и вынужденно взяла передышку, чтобы сориентироваться в фойе. Казалось, лет сто прошло с тех пор, как она была в огромном помещении.
Почему так вышло? размышляла она, обходя основание богато украшенной лестницы.
С одной стороны она не ожидала, что выживет, более тогочто к ней вернется подвижность даже частичная. С другой? От стремления рассказать о своих чувствах Трэзу она перешла к выносу его мозга, как выразились бы Братья.
сейчас на Первую Трапезу. И следуя приготовлениям, мы должны
Услышав голос Фритца, дворецкого, она начала подъем. Ноги были слабыми, мускулы напрягались, приводя в движения суставы, все еще твердые и болевшие. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось ухватиться за перила, покрытые сусальным золотом, сначала одной рукой, иближе к вершине лестницыдвумя. Ее мантия, которую кто-то выстирал, казалась, весила центнер.
Селена испытала облегчение, когда незаметно для всех добралась до второго этажа. Дело не в том, что ей не нравились Фритц, персонал или кто-то из Братства, она просто чувствовала себя выставленной напоказ. Держа болезнь в тайне, ей было легче справляться с нею. Потом, когда ее окружали остальные, она притворялась, что ничем не отличалась от них, ни продолжительностью жизни, ни жизненными приоритетамиработа, сон и еда.
Но сейчас? Узнают все.
В особняке не было такого понятия как «частная жизнь» и это неплохо. Жильцы были милыми и поддерживали друг друга. Просто у нее ушли годы на то, чтобы примириться со своей болезнью.
Другим придется быстро свыкаться с ее реальностью, и она не хотела чужой жалости.
Подойдя к коридору со статуями, Селена помедлила у неброской двери слева. Открыв ее дрожащей рукой, она столкнулась с еще одной лестницей и мгновение собиралась с силами.
В итоге она поднималась по ним дольше, чем по парадной лестнице. С другой стороны, здесь не было такой необходимости бежать и прятаться. Сюда заходила только Первая Семья, которая жила за тремя замками в изолированных покоях, куда имел доступ только Фритц также здесь бывали Трэз с айЭмом.
Дверь в спальню айЭма была широко распахнута, в дальнем углу опрятной, пустой комнаты, заполненной антиквариатом и добротными тканями, горела лампа.
Комната Трэза была заперта.
Селена постучала, а потом приложила ухо к панелям. Не получив ответа, она постучала снова.
Может, он не поднимался сюда?
Она знала, что у него были дела в человеческом мире, но он покидал клинику в измотанном состоянии, как ей показалось. Логично было предположить
Да?
Сглотнув ком, она ответила:
Это я.
Долгое молчание. Настолько долгое, что она подумала, что он открыл окно и дематериализовался из комнаты, лишь бы не встречаться с ней.
Но в итоге снова раздался его голос:
Ты в порядке?
Я могу..?
Секунду.
Мгновение спустя открылась дверь, и ей пришлось отступить назад. Он был таким огромным и таким обнаженным хотя ничем не сверкал. Он накинул халат, и в V-образном разрезе между лацканами виднелась его голая темная кожа.
Невозможно не представить, как выглядит все его тело под этой тканью.
Ты в порядке? повторил он.
По неясной причине его беспокойство начало ее раздражать. Сумасшествие какое-то. Он был вежливым и внимательным отчего Селена чувствовала себя так, будто онаэто только ее болезнь и ничего кроме.
Эм, я Она оглянулась по сторонам. Мы можем поговорить наедине?
Вместо ответа Трэз отошел в сторону, рукой приглашая ее внутрь. Преодолев дверной проем, она услышала, как дверь со щелчком захлопнулась.
Я хотела извиниться. Остановившись у окон, она повернулась. Прости. Я сейчас весьма несдержанна в своих эмоциях, и я утратила объективность.
Трэз, скрестив руки на груди, прислонился спиной к двери. Его лицо было непроницаемым, темные глазамрачными, а брови низко опущенными.
Повисло молчание, и она прокашлялась. Переминалась с ноги на ногу. Коротала время, изучая смятую постель. Черную одежду, раскиданную на кушетке. Обувь, сброшенную у шкафа. Висевшее на двери мраморной ванной комнаты полотенце.
Так Она прокашлялась. Это я пришла сказать.
Дражайшая Дева-Летописеца, что между ними встало?
Сколько? спросил он хрипло.
Что, прости?
Сколько осталось? До следующего что это было. Когда был последний раз?
Две недели точнее, тринадцать дней.
Месяц назад. Может больше.
Его плечи расслабились.
Я хотел спросить раньше.
И он снова умолк.
Трэз, мне, правда, очень жаль
Тебе не за что извиняться. Ты там, где ты есть сейчас. Ты не оскорбила меня, и я не стану пытаться изменить то, что ты чувствуешь.
Ты кажешься оскорбленным.
Нет.
Трэз
Как ты себя чувствуешь?
Чудесно, отрезала она. А потом уняла гнев. Прости. Я просто мне кажется, что ты отгораживаешься от меня.
Это не так.
Ты со мной не разговариваешь.
Тогда почему мои губы шевелятся.
Почему это происходит снова? пробормотала она, копируя его позу, скрестив руки на своей груди. Я просто хочу чтобы между нами было все нормально.
Между нами все нормально.
Чепуха! Ты стоишь там как статуя это моя работа, ясно? Это я должна стоять, застыв как камень. Почему ты не можешь сказать начистоту, чтобы я отвалила, или что я стерва, или что
Хочешь, чтобы я был честным?
Да! Черт подери!
Боже, она все меньше и меньше походила на Избранную в своих словах. Ругалась, использовала местный диалект. С другой стороны, она все меньше и меньше чувствовала себя Избранной.
Алло? Скажешь хоть что-нибудь?
Ты в этом уверена?
Ради всего святогослушай, если хочешь, чтобы я просто ушла
Нет. Я хочу уложить тебя на лопатки на свою кровать, раздвинуть ноги и накрыть своим ртом.
Селена перестала говорить. Дышать. Думать.
Он приподнял бровь.
Достаточно честно по твоим меркам? Или ты хочешь, чтобы я продолжил притворяться, что не думаю сейчас о сексе. О сексе с тобой.
Так, ладно, сейчас молчала именно она. И он резко рассмеялся.
Видимо, ты думала не об этом. Я тебя не виню. Он повернул ручку и открыл дверь, повторяя свой жест «после тебя». Если ты все еще хочешь поговорить, то давай я оденусь, и мы встретимся на нейтральной территории.
Селена опустила взгляд на его бедра. Она познала его лишь раз, когда он забрал ее девственность, и она прекрасно знала, что он был внушительным.
Он был тверд?
Селена? На его лице мелькнуло раздражение. Давай встретимся внизу. В кухне.
Без единой сознательной мысли она поднесла свои болевшие руки к поясу мантии.
Его глаза тут же проследили за движением.
Что ты делаешь? требовательно спросил он.
Она развязала узел, позволяя шелковой длине скользнуть на пол. С каждым ее вздохом полы мантии понемногу расходились, пока его взгляду не предстала дорожка ее плоти от горла и до лона. Взгляд Трэза, этот темный взгляд скользнул вниз, и внезапно комнату заполнил его возбуждающе-пряный аромат.
Селена скинула мантию с плеч, позволяя мягкой ткани скользнуть на пол.
Будь добр, закрой дверь. Я бы хотела сохранить интимность момента.
Глава 21
У члена Трэза было отдельное сердцебиение. Еще до того, как Селена предстала перед ним во всей красе. А после этого? Чертова хрень, казалось, обзавелась собственным сознанием.
Моя.
Услышав хлопок двери, он не понял, рукой ли закрыл ее или же сделал это усилием воли.
Ты уверена в этом? прорычал он, уже сделав шаг в ее сторону. Потому что я не смогу остановиться.
Да. Селена не посмотрела ему в глаза. Не сводила глаз с его бедер. О, да. Позволь увидеть тебя.
Встав перед ней, он сказал:
А как же все те женщины, с которыми я спал?
Ты собираешься обсуждать их сейчас? Она потянула пояс его халата. Серьезно?
Трэз остановил ее, не давая себя раздеть.
Я совсем не изменился.
Это твои заскоки, не мои.
Согласно моим традициям
Твоим, но не моим.
я осквернен.
Почему ты все еще разговариваешь?
С этими словами она смахнула с себя его руку и, развязав пояс, стянула складки черной ткани с его тела. Его член был полностью возбужден, возвышаясь между ними.
На него она и положила руки в следующее мгновение.
Трэз застонал, запрокидывая голову.
Ты горячий, выдохнула она, наклоняясь и целуя кожу над его сердцем. И твердый.
Селена, я говорю серьезно. Он попытался остановить ее прежде, чем она начала его ласкать. Я хочу проявить уважение к тебе
Ты тратишь время.
На этом она опустилась на колени и взяла все в свои руки. Селена была высокой женщиной, и ее рот оказался на идеальной высоте, иБоже помоги им обоимона воспользовалась им, вытянув свой розовый язык и облизав головку. Трэз затрясся всем телом от прикосновения бархатного языка, и, прежде чем успел повторить судьбу халата и лужицей растечься по полу, он наклонился вперед, упершись руками в ближайший предмет, до которого смог дотянуться.
Бюро. С таким же успехом, это мог быть капот автомобиля. Сани Санты. Холодильник.
Теплая и влажная, Селена обхватила его своим ртом, сметая весь мир, мгновенно подводя его к грани.
Он простонал сквозь зубы:
Я сейчас кончу о, черт, я сейчас
В голове мелькнула мысль, что он не хотел отнестись к ней без уважения и кончить в ее
Селена подалась назад, открывая рот, и вытянула свой волшебный язык. Посмотрев на него, она начала ритмично вбирать его в себя, не переставая лениво облизывать головку.
Трэз протянул, ну, наверное, секунд пять. Когда разрядка выстрелила из него, Селена приняла все, глотая, посасывая, отклоняясь назад, чтобы он покрыл семенем ее губы и лицо. Боже помоги ей, он все кончал, бесконечная сексуальная нужда вцепилась в его тело, пока он отмечал ее как свою, и его запах покрывал ее, как в первобытные времена.
Защищать. Оберегать. Любить.
Все было собрано в этом священном месте.
Моя.
Когда он, наконец, замер, Селена села на пятки и потом несколькими сражающими наповал движениями облизала губы. Подняв руку, пальцами прошлась по влажному следу на подбородке, вытирая себя. Опустила взгляд на свою идеальную грудь.
Обхватив тяжелые груди, она улыбнулась, смотря на влагу, от которой блестели напряженные соски и упругая плоть.
Ты меня всю испачкал.
Где ты научилась этому? выдавил он.
По крайней мере, хотел это сказать. Изо рта вырвался поток бессвязных звуков.
Что такое? прошептала она перед тем, как приподнять одну грудь и наклониться к ней с вытянутым языком.
Она облизывала себя.
Изо рта Трэза вырвалось рычание, которое бы напугало его, будь он на месте Селены.
Но Селена не испугалась. Она гортанно засмеялась.
Желаешь пометить что-нибудь еще?
***
Свобода.
Сидя на коленях перед Трэзом, чувствуя его вкус в своем рту и запах на своей коже, Селена упивалась сексуальной свободой, охватившей ее. Освобождение, казалось, совсем не соответствовало смертному приговору, с которым она жила, и все же нехватка времени избавила ее от неловкости и мук совести. Она летела над узами, которые давно приковывали ее к земле, знания эроса позволили ей парить на волнах секса, которые плотными, осязаемыми веревками соединяли их тела.
Не имея понятия, сколько ей осталось, и ведомая злостью на то, сколько времени она потратила впустую, Селена стремилась выразить себя, принять желания своего тела и осуществить их.
Все они были связаны с Трэзом.
И будто он чувствовал то же самое, он подался вперед и поднял ее с пола. Суставы воспротивились смене положения, но протесты казались лишь шепотом по сравнению с ревущей похотью, с которой она хотела Трэза.
Он должен был войти в нее. Своим телом.
Трэз понес ее к кровати и уложил на живот, его большие, теплые ладони прошлись по ней от лопаток до бедер, а потом он устроил ее на четвереньках, раздвигая колени. Опустив голову. Она хотела увидеть его смотря мимо набухших, подрагивающих грудей, она наблюдала, как он зашел с сзади, его член покачивался, пока он устраивался
О ее лоно потерся не член.
Он обхватил руками ее бедра, впиваясь пальцами в ягодицы и раздвигая их, ее складки для себя. А потом он накрыл ее своим ртом, влажные губы скользили по влажным губам, посасывая, поглощая. Полностью доминируя, его язык скользил вверх-вниз, проникая, порхая по ее лону, пока она не содрогнулась от оргазма, с каждым рывком вжимаясь в его лицо.