Пока она не оказалась прижатой к стене.
Избранная, тебе стоит изменить свое мнение.
Лейле было сложно дышать, но не потому, что он давил на ее грудь.
Я знаю что-то еще.
И что это может быть?
Она вспомнила, как подслушала разговор Блэя и Куина прошлой ночью, о том, как Рейдж, Ви и близнецы отправились в бывший дом Шайки Ублюдков.
Я знаю, что у тебя была другая возможность убить их. Я знаю, что они были в доме, где вы раньше жили, и ты не оставил за собой ничего, что могло причинить им вред. Ты мог устроить там засаду, установить бомбу, и ты не сделал этого.
На этом он отошел от нее. Было больно наблюдать, как он хромает, видеть его окровавленную, порванную одежду, истощение.
Она сказала мрачно:
Поэтому нельзя сказать, что я кормлю врага, не так ли?
В конце концов, Кор остановился перед огнем. Упершись одной рукой в бедро, он смотрел на языки пламени и казался при этом на удивление поверженным.
Просто уйди, выдохнул Кор.
Почему ты скрываешь новости, которые для меня являются хорошими? При мысли, что он может прекратить попытки убить Братство или Рофа, она испытала бы невероятное облегчение. Почему?
Не будь нашего уговора, ты бы пришла ко мне?
Лейла ощутила, как странное тепло накрыло ее, и смутно осознала, что они снова приближались к некоторой границе.
Все ночи до этого были танцем манипулятора и жертвы.
И была извращенная безопасность в роли, которую она играла.
Это значило, что она могла прятаться за долгом перед Братством.
Это значило, что она могла притворяться, что ее заставляли делать это.
Но правда была намного сложнее.
От образа его с прошлой ночи, стоявшего там, где он стоял сейчас, ей захотелось скинуть флис, если раньше ей было просто жарко, то сейчас она вся горела.
Кор оглянулся через плечо. В мерцающем свете камина, игравшем на его лице, деформированная губа еще сильнее бросалась в глаза. И хотя кто-то мог бы счесть его уродливым она его таковым не считала.
Она попыталась представить его без одежды.
Так что? сказал Кор насмешливо. Ты приходила бы сюда? И не бойся задеть мои чувства. Женщина, родившая меня на этот свет, не захотела меня. Я хорошо знаком с женским пренебрежением.
После очередной повисшей паузы он полоснул ладонью по воздуху.
Уверен, что таков твой ответ, поэтому
Пришла бы, сказала она уверенно. Я бы пришла, чтобы увидеться с тобой.
Она поняла, что положила руки на округлившийся живот, жалея, что не может избавить свое нерожденное дитя от этой жестокой реальности.
Его глаза шокировано метнулись к ней. Потом прищурились.
Почему?
Его голос был резким требованием к ней высказать и другую правду.
Не знаю, почему. Она пожала плечами. Но причины не изменят этого факта, ведь так?
Повисла очередная длинная пауза.
Когда Кор заговорил в следующий раз, его голос был таким тихим, что она не была уверена, что верно расслышала его. Прозвучало нечто вроде:
Я не хотел меняться.
Она не стала просить его повторить. Без сомнений, если бы он хотел, чтобы она услышала его, то сказал бы громче.
Возьми мою вену.
Настаивая, она знала, что пути назад не будет. Перейдя в реальность, где нет места лжи, и превыше всего стоял выбор, она четко осознавала, что ее судьба менялась. Но, по крайней мере, не посредством случайных и несущественных решений повернуть направо или налево.
Это было осознанно. Настолько осознанно, словно уютная комнатка в живописном коттедже была наполнена цветами и слишком яркими запахами даже для ее обоняния. Ее слух также был чересчур, до боли острым, каждый треск в камине или дыхание, вырывавшееся из ее или его рта, превращались в эхо в каньоне.
В этот раз, когда он подошел к ней, это было не так быстро и без агрессии.
Он не сводил с нее взгляда, и его глаза были очень настороженными, словно у хищника, смотревшего на жертву.
Встав сбоку от нее, Кор предложил ей свою руку, согнутую в локте. Когда она просто подняла взгляд, он сказал:
Я видел однажды такое. Джентльмены делают это для достойной женщины?
Да, сказала она хрипло. Так и делается.
Когда она скользнула рукой по его руке, он повел ее к дивану и усадил на истрепавшиеся подушки. Потом отвернулся и покинул комнату.
Куда ты? воскликнула она.
Глава 42
У тебя самые красивые руки.
Трэз лежал в своей кровати с Селеной, они оба были голыми с полностью обнаженными душами. Секс вышел настолько мощным, что покрывала были разбросаны по полу, а их горячая кожа только сейчас начинала остывать на легком сквозняке, гулявшем в темной комнате.
Ты упоминал это раньше, сказала она с улыбкой.
Он издал ммм-хмм.
Люблю чувствовать их на себе. Люблю смотреть на них. Прикасаться к ним.
Поглаживая ее ладонь своей, он всем своим телом чувствовал прикосновение. Так умиротворяющее. Все это было так умиротворяющее.
Мне нравится смотреть на звезды, сказала Селена спустя какое-то время. Через твое окно.
Да.
Было почти пять утра, ставни скоро опустятся на день. Отэм крепко ухватилась не только за погоду, но и за солнечный свет, в эти дни рассвет приходил позже.
Знаешь, у меня никогда такого не было, услышал он себя.
Селена перевернулась на бок и подперла голову рукой, которую он ласкал. И словно узнав, что ему не хватало контакта, она дала ему вторую руку.
Не было чего? спросила она.
Такой тишины.
За столькие годы пустых оргазмов, хотел бы он знать, что его ждет подобное глубокое слияние. Тогда можно было избежать этого пустого, бесконтрольного потребительства.
Включить музыку? спросил он внезапно, на случай, что из них двоих он один наслаждался тишиной.
Нет, это идеально.
На этом он извернулся и поцеловал ее в губы. А потом опять устроился на спине и вернулся к новой «ручной работе» он ласкал пальцами каждый ее пальчик, расправляя их, играя с сильными кончиками.
Я люблю звезды, сказала она, словно обращаясь к самой себе.
У меня есть мысль для следующей ночи.
Да?
Он издал еще одно ммм-хмм.
Сюрприз. Придется отложить прогулку на лодке.
А ему, наверное, понадобится валиум. Но Селена будет в восторге.
Трэз?
Да?
Я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня.
Он улыбнулся в темноте.
Есть вероятность, что будет задействован мой язык? Просто обозначь часть тела, моя королева.
Нет.
Перемена в ее голосе остановила его. И на короткое мгновение он хотел сказать: Прошу, не надо. Мы можем поговорить об этом с приходом ночи. Оставим дневные часы для фантазий о вечности.
Но, как всегда, он не мог отказать ей ни в чем.
Что это?
Селена не сразу ответила, и, наверное, это значило, что она осторожно выбирала слова.
Он пытался сохранять спокойствие.
Не торопись.
Мои сестры. Она помедлила. Те, кто ушел они похоронены на кладбище. Помнишь, где ты нашел меня?
Та живая изгородь, подумал он. Та, через которую он смотрел на мраморные статуи которые, как он боялся, были совсем не из мрамора.
Да, я помню.
Не позволяй им поместить меня туда. Она забрала у него свою руку и села. Когда она посмотрела на него, ее длинные, красивые черные волосы рассыпались по ее плечам, прикрывая одну грудь, касаясь кожи бедра. Они захотят этого. Нужно будет выбрать позу ну, когда время придет, они смогут заставить меня принять любую позу, какую я пожелаю. Они нанесут гипс на мои волосы, лицо и тело. Это ритуал. Поэтому они все там такие разные в смысле, в разных позах.
Трэз потер лицо. Что нисколько не помогло унять пронзительную боль в груди.
Селена, давай не будет об этом
Она схватила его за руку. Крепко.
Пообещай мне. Я буду не в состоянии отстоять свои права, когда придет время. Мне нужно, чтобы ты сделал это за меня.
И снова он не мог ей отказать будучи связанным мужчиной, это казалось не просто правильным, но и полезным. Но конкретно эта просьба? Он чуть не раскололся надвое, кивая.
Хорошо. Он прокашлялся. Хорошо, я обеспечу это.
Ее тело разом расслабилось, и она выдохнула. С другой стороны, когда Селена снова устроилась рядом с ним, она покачала головой.
Я знаю, что это противоречит всему, чему меня учили, всем традициями моей службы но часть меня испытывает паранойю при мысли, что они навечно застряли там.
Прости что? Ты про своих сестер?
Она кивнула.
Как мы можем быть уверены, что Забвение существует на самом деле? Вдруг то, что нам рассказывали, на самом деле не правда? Как и все остальные в Святилище, я старалась избегать кладбища я ненавижу безмолвность и неподвижность там, и, Боже, бедные женщины, некоторых я знала, я трапезничала с ними, служила рука об руку Деве-Летописеце. Она тихо выругалась. Они застряли на том кладбище, не просто застывшие в своих телах, но забытые нами, потому что мы не можем находиться рядом с ними. Что, если они видят нас? Что если они могут слышать нас? Что, если время растянулось для них в вечность, потому что они пленены Селена задрожала. Я не хочу этого. Когда я уйду, я хочу быть свободна.
Ее взгляд снова обратился к окну, к мерцающим звездам на небе.
У каждого вида есть свои представления о загробной жизни, сказал он. У людей есть Рай. У вампировЗабвение. У Теней это Вечность. Мы не можем все разом ошибаться и каждая версия похожа на другую. Поэтому кажется логичным предположить, что после смерти что-то есть.
Но нет гарантий ты узнаешь это, когда будет уже поздно. Казалось, она ушла в себя. Знаешь, когда у меня наступает Окоченение, я слышу когда я в состоянии, где мое тело неподвластно мне, я могу слышать, обонять, могу видеть. Сознание со мной, я здесь, но ничего не могу сделать. Я уже говорила, нет большей паники, чем чувствовать, что кроме мозга ничего не функционирует.
Держись, сказал он себе. Не смей расклеиваться.
Ты соберешь сопли в кулак и будешь рядом с ней. Здесь и сейчас.
Когда Селена замолчала, он поставил себя на место, описанное ею, когда ты все осознаешь, но не можешь ответить, отреагировать, что-то сделать.
Протянув руку, Трэз пригладил ее длинные волосы. А потом поцеловал ее, медленно, мягко. Мгновение спустя, он забрался на нее, находя ее лоно. И входя в нее, чувствуя знакомое, но шокирующее чувство тесноты, он давал ей клятву посредством физического акта.
Порой зло, которому ты противостоишьнечто, что невозможно ударить, застрелить, расчленить. Порой ты не в силах нанести ему даже малейший вред.
И это самое, черт подери, ужасное.
Его бедра набирали темп, и Селена обняла его руками, он поддерживал ритм приятный и неторопливый, чтобы не переставать целовать ее.
Где-то в середине он уловил запах дождя.
Они оба плакали.
***
В тренажерном зале Рейдж бежал так, словно его преследовал его собственный зверь.
Беговая дорожка была не в восторге. Он был уверен, что изданный ремнем крикдостаточно громкий, чтобы он мог услышать его сквозь T.I., которого он вливал в уши словно героинозначал, что машина отбросит коньки в любую секунду. Но он не хотел разрывать темп, чтобы дойти до соседней двери.
Но когда дорожка запахла как лессер, он понял, что решение было принято за него. Запрыгнув на боковые рельсы, он нажал красную кнопку, и дорожка мгновенно начала замедляться. Либо так, либо он прогадал со временем, и машина уже скончалась.
Переводя дыхание, он промокнул лицо одним из колючих белых квадратных полотенец. Оно скорее было наждачной бумагой, но они все равно предпочитали такие. Фритц пытался, время от времени, подсунуть им вместо олд-скульных что-то по-нежнее, но они с братьями всегда возмущались. Эти полотенца были для тренажерки. Им полагалось быть тонкими и спартанскими, махровым эквивалентом койота.
Когда ты пропотел как свинья и не можешь чувствовать свои конечности от напряжения, едва ли захочешь обтереться померанским шпицем.
Он реально пробежал двадцать четыре мили?
Черт, как долго он уже здесь?
Выдернув наушники, он осознал, что не только одна из пяток онемела, но и его паховые мышцы горели, а плечо, раненное пять ночей назад, расшаталось.
В итоге он припарковался на одной из деревянных скамеек, стоявших вдоль дальней стенки зала. Когда дыхание начало постепенно возвращаться к нему, он почувствовал, будто находится в окружении своих братьев, хотя и был на самом деле один: шла ли речь о жиме штанги на скамьетам до сих пор стоял вес в шестьсот фунтов, которые жал вчера Бутчили штанге, с которой Зи делал вчера скручивания, перекладине, на которой Тор качал пресс он мог представить бойцов, всех до одного: слышал их голоса, видел, как они проходили мимо, чувствовал на себе их взгляды во время разговора.
И от всего этого он должен чувствовать себя скорее более вовлеченным, не менее.
Но реальность была такова, что даже в зале сорок на сорок футов, забитом до отказа огромными тушами, он все равно чувствовал себя изолированным.
Снова пройдясь полотенцем по лицу, он закрыл глаза и перенесся в другое место, другое время в воспоминание, котороесейчас он понялон отбрасывал каждый раз, когда оно пыталось всплыть на поверхность.
Белый фермерский домик Беллы. Ее крыльцо, такое по-новоанглийски уютное, что вызывает или рвотные позывы или желание усесться по-турецки и слопать там яблочный пирог. Он тогда вышел из двери, голова опущена так, словно ее отрубили, и только шейные хрящи держали котелок на плечах.
Его любимая Мэри была наверху, только что сказала ему свалить нахрен.
Хотя, конечно, она не была такой грубой.
Его жизнь была кончена, когда он покидал этот дом. Хотя он был якобы «жив», на самом же деле он был живым мертвецом
пока она внезапно не выскочила из дверей на босых ногах.
Я не в порядке, Рейдж. Я не в порядке
Дружище, почему ты думаешь об этом? Он сильно потер полотенцем лицо. Просто отпусти это дерьмо давай, подумай о чем-нибудь другом
Но его мозг не сменил ход мыслей. А следующее воспоминание было того хуже.
Больничная палата, но не на территории Братства, и даже не в клинике Хэйверса. Человеческая больничная палата, и на койке лежала его Мэри.
Черт, он до сих пор помнил, какого цвета была ее кожа. Ненормального, совсем ненормального. Не просто бледная, она начинала сереть.
Чтобы спасти ее, он сделал то единственное, что смог придумать, послал единственную оставшуюся молитву: он отправился к Деве-Летописеце. Он покинул человеческую больницу и вернулся домой, в свою комнату и стоял на ограненных бриллиантах, пока колени не покраснели от крови.
Он молил о чуде.
Выругавшись, он вытянулся на скамье, роняя спину на беспощадное дерево, оставляя ноги на полу по обе стороны скамьи.
Его Мэри сегодня не вернется домой. Она заночует в Убежище.
Маму того ребенка увезли к Хэйверсу. После того, как она впала в кому.
Персонал решил, что ребенку на день лучше остаться в доме, и Мэри захотела остаться с девочкой.
Боже, он помнил острую тоску в дневное время, когда его Мэри лежала больная в клинике. Для него было небезопасно оставаться с ней в течение дня, и он был в ужасе от мысли, что она умрет, когда он даже не сможет добраться до нее.
Наверное, они смогут отвезти малышку к ее мамен, если дойдет до этого. Будучи претрансом, она могла выходить даже в полдень.
Уставившись в потолок, он подумал о Трэзе и Селене. Их свидании. Их побеге из центра. О том, как они повеселились, удирая от человеческой полиции.
За это стоило бороться. За все это.
Его Мэри не придет сегодня домой, и он не знал, как протянет следующие двенадцать часов перед тем, как снова сможет с ней увидеться. И это даже зная, что он мог позвонить и написать ей, в любой момент вызвать по скайпу.
Эта малышка, скорее всего, потеряет свою мамен.
И Трэз, наверное, потеряет Селену.
Рейдж точно знал, что все они молились о чуде, которым его одарили. И, может, именно с этим у него и были проблемы.
Почему ему повезло? Тору не повезло. Ну, да, его Брат обрел Отэм, и это благословение без меры. Но как бы он не любил женщину, он чуть не умер, потеряв Велси.
Он просто не понимал. Если только Дева-Летописеца снова вмешается, или кто-то найдет лекарство
Почему ему с Мэри посчастливилось?
Когда его мозг застопорился на этой мысли, ему пришлось оборвать её. Он не хотел здесь свихнуться в одиночку.
Да, подумал он с иронией. Потому что намного лучше делиться подобным со своими любимыми.
Страшные времена. Жуткие.
Если Бог любит троицу думал он, оцепеневший. То кто умрет третьим?
Глава 43
Когда Кор вышел из главной комнаты коттеджа, Лейла была готова последовать за ним на улицу и заставить его взять ее вену даже на лужайке перед домом. Но только она встала с дивана, как услышала шум душа.
Повинуясь движению вперед, она пересекла комнату и завернула за угол, чтобы встать перед закрытой дверью в ванную комнату.
дерьмо раздалось бормотанье Кора по ту сторону двери.
Кор?
Оставь меня одного. Я вернусь через минуту.
Когда раздалось очередное проклятье, она повернула ручку и распахнула дверь.
Кор стоял перед раковиной, с наполовину сдернутой рубашкой. Извернувшись торсом, он пытался стянуть ее через голову чтобы не задеть при этом пулевое ранение в боку.
Что ты делаешь? спросил он сквозь складки черной ткани.
Какое-то мгновение она могла лишь смотреть на его пресс, изрезанный мускулами, отбрасывавшими тени. Ниже виднелись бедренные косточки, выпиравшие под кожей, военные штаны посаженые низко, держались лишь на мышцах ног.
Он был невероятно мощным. Но, также, худым.
Встряхиваясь, она сказала:
Я помогу тебе избавиться от рубашки.
Я сам справлюсь, просто Снова извернувшись, он застонал от боли.
Игнорируя его, Лейла закрыла дверь, чтобы сохранить в комнате то небольшое тепло, что поднималось от включенного душа.
Перестань. Ты только ранишь себя.
Со мной все в порядке, отрезал Кор.
Как только она коснулась его руки, он застыл как вкопанный.
Позволь помочь тебе, прошептала она.
Хорошие новости в том, что он собрал рубашку вокруг головы. Поэтому сейчас не мог видеть ее трясущихся рук, когда она нежно взяла ткань и потянула вверх по его рукам, открывая своему взгляду бугрившиеся мускулы торса и грудных мышц.
Дыхание рывками вырывалось из него, грудь вздымалась и опускалась в ускорявшемся ритме, пока она снимала футболку с его рук.
Массивные руки. Плотные руки, сужавшиеся у локтей и запястий, но широкие в остальных местах.
Когда с него стянули рубашку, в голове Лейлы осталась одна мысль: что онубийца. Прирожденный убийца, чье тело отражает характер его работы.
Подожди меня снаружи. Он отказывался смотреть ей в глаза. Я не возьму твою вену, будучи таким нечистым.
Здесь ужасная рана.
Когда Лейла прикоснулась к теплой, бледной коже под ярко-красной повязкой на боку, он дернулся. Но его голос оставался сильным.
Она заживет к заходу солнца.
Только если ты покормишься.
В ответ он стиснул зубыявное предложение выйти, если ей не показалось. И он дополнил жест словами:
Если ты не выйдешь, то увидишь нечто больше, чем просто мою грудь.
Рана на ноге еще хуже. Она выразительно посмотрела на растущее пятно на его военных штанах.
Его руки потянулись к ширинке.
Ну?
Словно давая ей последний шанс.
Ну? Она пожала плечами. Ты серьезно думаешь, что я позволю тебе забраться в душ без помощи? Ты белый как простыня. Кровяное давление, очевидно, низкое. Ты можешь потерять сознание.
О, да ради всего святого
Сейчас он посмотрел на нее. И уверенно расстегнул молнию. Верхняя часть штанов спустилась вниз, застревая на бедрах.
Обнажая что-то.
И это была эрекция.
Кор выгнул бровь.
Можешь перестать так пялиться. Не верится, что ты наслаждаешься видом.
Она попыталась отвести взгляд. Правда, пыталась. Но у глаз было на этот счет свое мнение.
Ты такой большой, выдохнула она.
Кор отшатнулся. Словно это было последним, что он ожидал от нее услышать. И когда он заговорил, его голос изменился.
Сейчас он умолял:
Лейла Избранная Лейла тебе нужно уйти.
***
Стоя перед женщиной полностью обнаженным, Кор не мог пошевелиться. И не потому, что военные штаны повисли на коленях, превратившись в хомут.
Зеленые глаза Лейлы стали невероятно широкими, сфокусировавшись на его члене не отрываясь от него.
Интересно, этот вечер может уйти под откос еще больше?
Минутку наверное, не стоило дразнить Судьбу подобным вызовом.
Тем временем, его члену нравилось оказываемое внимание. Чертова штука подрагивала, словно предлагала пожать руки и познакомиться поближе.
Он прикрыл напряженную длину обеими ладонями, прижимая ее к животу.
Лейла.
Вместо того, чтобы последовать голосу разума и в ужасе и отвращении отойти от него, женщина нагнулась и схватила пояс его военных штанов. Прежде чем он смог оттолкнуть ее, штаны спустили по бедрам до лодыжек.
Давай, нужно поставить тебя под душ.
Избранная не дала ему шанса возразить. И мгновение спустя его избитое, израненное тело оказалось под теплой водой, ноющие кости и заживающие шрамы одновременно кричали и вздыхали от облегчения. Резко задернув штору, она предоставила ему личное пространство, которого он так хотел но шум возле туалета сказал, что она не вышла из уборной, а просто опустила крышку и села на унитаз.
Не было причин не взяться за мыло с шампунем, и он попытался управиться как можно быстрее. К несчастью, пуля, едва не задевшая его легкое, жалила так, будто на кожу пролили электролит. И мыло не помогало.
Вторая причина поторопитьсяон четко осознавал свою наготу и свою эрекцию. Чем быстрее он вымоется, тем быстрее сможет одеться.
Одежды-то нет. У него не было чистой одежды.
Пораженно закрывая глаза, он смыл пену с волос, запрокидывая голову назад. Ошибка с его стороны. Поток воды ударил по члену, и, будь он проклят, если это не ощущалось как прикосновение рук, ее рук.
Или, может, рта
Разрядка была неожиданной. И нежеланной. Когда член вздрагивал на волнах оргазма, Кор стиснул зубы
Не нужно прятаться, сказала она хрипло. Я вижу твою тень.
Так отвернись, простонал он, его бедра двигались в такт извержениям.
Не могу.
Припав к плитке, он знал, что лишился малого преимущества, которое, казалось, имел в этой ситуации. Эта женщина угадала ужасную правду о нем. Она знала, что его цели изменились. И, казалось, она не желала продолжать эти отношения на условиях, которые позволяли им обоим сохранить лицо и достоинство.
Но, по крайней мере, она не знала, что была причиной всего.
Эта его жизнь жалкая жизнь сейчас крутилась вокруг нее.
Если это всплывет, это станет его погибелью.
Кор повернул кран, намереваясь положить конец всему этому и отослать Избранную, чтобы вернуть свои стены на место. Он только собирался сдернуть рывком штору и обмотаться ею, когда через гардину ему бросили массивное полотенце.
Ради твоей скромности, сказала Лейла.
Она смеялась над ним?
Не потрудившись вытереться, он прикрыл чресла и отодвинул занавеску. Она действительно сидела на унитазе, флис на ней укрывал ее изменившиеся от беременности формы.
Без слов, она задрала рукав и протянула запястье.
В ее глазах был вызов.
Отлично, выдавил Кор, злясь на себя. На нее. На новые земли, на которые они ступили.
Опускаясь на колени потому что она была права, его ужасно шатало он прикоснулся клыками к её плоти.
До смерти. Он до смерти хотел ее.
И укусил так нежно, как только мог.
При первом глотке он застонал, его тело закачалось, вес врезался в шкафчик под раковиной. Ее кровь была темным вином, от которого его мучила жажда, вместо того, чтобы успокоить пересохшее горло, а между ног, его член снова начал содрогаться.
Он кончал в полотенце, удовольствие волнами прокатывалось по венам, костям, плоти
Моя.
В его нутре поднялась необходимость взять ее, такая мощная, что он поддался влечению, тело было в шаге от того, чтобы рвануть вперед, уложить ее на пол и забраться сверху.
Беременную или нет, он собирался взять ее, оставить внутри нее свою метку
Разрывая прикосновение, он оттолкнулся от Избранной, упершись ногами в шкафчик, холодный фарфор раковины впился в его плечи, когда он одеревенел в попытке обрести контроль.
Что случилось
Уйди! закричал он.
Сексуальный зверь внутри него рыскал, готовый взять ее и вкупе с его жаждой крови, он знал, что не сможет удержать оба инстинкта сразу. Он мог отгрызть ей запястье и жестко взять одновременно.
Кор, ты выпил недостаточно
Стиснув зубы, он закрыл глаза и напрягся.
Убирайся отсюда! Если хочешь спасти жизнь ребенка проваливай! Я нападу на тебя! Уходи!
Это привлекло ее внимание.
Как и, без сомнений, тот факт, что сейчас, когда он кончал на себя, полотенце давно слетело, сперма вырывалась рывками на его бедра и живот, а мускулы ног дрожали от усилий чтобы не прыгнуть на нее.
Иди!
Мгновение спустя она вылетела из ванной; еще через секунду она покинула коттедж. И она так торопилась, что оставила обе двери нараспашку, поэтому он видел, как фары ее автомобиля включились и описали круг по заросшему газону, прежде чем устремиться прочь по дорожке.
Он немного расслабился лишь тогда, когда задние фонари исчезли из виду, и он перестал слышать шум ее колес.
Обхватив член, он начал ласкать ствол, представляя, как она наблюдает за ним, слушая ее новый тон, которым она отметила его внушительные размеры.
Он не хотел мастурбировать.
Но чего он действительно не хотелчтобы его покинули остатки разума иначе он выпрыгнет за ней в ночь, остановит ее в небезопасном месте и сделает то, что делать с ней не хотел.
Нет, так он сможет остаться на месте.
О, Боже каким взглядом она смотрела на него, думал Кор, кончая в очередной раз.
Глава 44
Он сказал, что мне понадобится парка.
Следующим вечером, когда тьма накрыла особняк, и ставни поднялись на ночь, Селена стояла, переводя взгляд с одного пальто, которые протягивал ей Фритц, на другое. Одно было красное, второечерное; оба были из шерсти и относительно длинные.
О, простите меня, госпожа. Он повернулся к шкафу в бытовке гаража. Как насчет одного из этих?
В этот раз он предложил ей на выбор дутую куртку до талии, которая, казалось, была сделана из пончиков, и вторую, намного длиннее. Обе черные и на обеих надписи «ПАТАГОНИЯ».
Выдалась на удивление мягкая ночь, отметил Фритц. Наверное, подойдет более короткая?
Да, думаю, ты прав.
Натянув куртку, Селена изумилась ее легкости, и, застегнувшись, засунула руки в карманы.
Она шикарна.
Дворецкий просиял.
Рад быть полезным. Перчатки?
Думаю, карманы вполне подойдут.
Как пожелаете, моя госпожа.
Направляясь в кухню, она чувствовала себя парящей, словно пузырь. Трэз отказывался говорить ей, куда они собирались, и неизвестность была подобна крепкому вину, от которого кружилась голова, и парило тело.
Она помедлила возле откидных дверей в столовую. Звуки и запахи Первой Трапезы были сильными и радушными, голосахорошо знакомыми ей, от запахов урчал живот. Но она развернулась и направилась к противоположному выходу из кухни, сбоку от главной лестницы.
Все были такими милыми прошлой ночью, все женщины щедро оказывали ей внимание и поддержку.
Она не хотела снова тревожить их и не очень жаждала избыточной заботы.
Она начинала чувствовать легкую усталость и хотела сберечь силы для свидания.
Выйдя в фойе, она увидела Трэза и Мэнни, мужчины стояли рядом на противоположном краю мозаичного изображения яблочного дерева. Они сосредоточенно разговаривали, оба были очень мрачными.
Ее сердце остановилось. Терапевт настаивал на том, чтобы она осталась в доме? Или собирался сначала отвести ее в клинику?
Она посмотрела назад, подумывая о бегстве. Но не через подземный туннель
Ты должен беречь ее, предупредил Мэнни.
Так и будет. Клянусь жизнью брата.
О черт
Мэнни достал что-то из кармана. Какой-то брелок для ключей.
Позвенев им перед лицом Трэза, он сказал.
За нее, кроме меня, еще никто не садился.
Тогда почему ты даешь ее мне?
Потому что тебе нужно соблюсти антураж. Ты везешь свою женщину на свидание, какой-нибудь БМВ тебе ни к чему.
Тыавтомобильный сноб.