Он знал наверняка, что Трэз чувствовал в эту секунду.
В чем была разница? В ту ночь, примерно два года назад, после того, как он поклялся оставить ее, чтобы спасти от болезни его Мэри влетела в его комнату живая и невредимая, исцелившаяся, спасенная, здоровая.
И она могла остаться с ним.
Это было единственным лучом солнца за всю его взрослую жизнь: словно крыша над головой растворилась, и солнце взошло для него одного, тепло и свет накрыли их обоих, когда он обнимал свою женщину.
В то мгновение они оба были спасены благодаря милосердию Девы-Летописецы.
Позднее он узнал, что Мэри стала бесплодной во время химиотерапии, и Дева-Летописеца решила, что этого достаточно, чтобы уравновесить дар вечной жизни.
И по сей день они с Мэри были неразлучны.
Трэзу не даровали подобное чудо.
Селену не спасли.
Повторилась трагедия Тора и Велси.
Хотя Рейдж ни за что не признается в этом, он не понимал, почему его и его шеллан избавили от такой участи. Особенно с учетом того, что Дева-Летописеца прокляла его зверем за то, что он не умел держать себя в руках.
И все же она была расположена вернуть ему его любимую.
Благодаря Матери расы, его Мэри могла жить, сколько пожелает до тех пор, пока он не уйдет в Забвение.
Тот факт, что их избавили от горя казался абсолютной случайностью, как и причина, по которой прокляли Тора и Трэза.
По крайней мере, его брат научился жить дальше.
Оставалось только надеяться, что то же самое произойдет с Тенью.
***
Отвези это, сказал айЭм Фритцу, в мою квартиру в Коммодоре. Приклей на наружное стекло раздвижной двери на террасу.
С удовольствием, господин, ответил дворецкий. Но потом доджен нахмурился. Будут другие распоряжения?
Нет.
Фритц продолжил стоять на месте, сбитый с толку, и айЭм не мог понять
А. Точно. Он не отдал записку.
Заставив себя разжать руку, он отступил назад.
Спасибо, дружище.
Если вам или вашему брату понадобится что-нибудь еще, прошу, позовите меня. Я буду рад услужить, особенно сейчас.
Дворецкий низко поклонился и, пройдя по коридору, скрылся за стеклянной дверью в офис.
айЭм оглянулся по сторонам, хотя по-прежнему был один. Ему нужно чем-нибудь занять глаза, и в этом смысле он понимал, почему Рейдж и Братья взяли дело на себя как и женщины этого дома, те, кто не работал в лесу, ушли наверх, чтобы помочь приготовить церемониальные блюда, которые обычно подавали на траурных трапезах. По этой же причине Избранные и Праймэйл закрылись в спортзале для проведения древних ритуалов, ароматизированный дым от священных свечей наполнял учебный центр ароматом одновременно тяжелым и приятным.
Образовалась мешанина из разных вероисповеданий и традиций, все смешалось вокруг горя.
Его брат.
И сам айЭм ждали здесь.
В какой-то момент в ближайшие три часа мужчина выйдет из палаты, обнаженный и покрытый собственной кровью.
Отметки на груди и животе скорбящего мужчины станут последней частью ритуала подготовки тела ушедшей супруги.
И как ближайший родственник к страдающему, айЭм должен закрепить раны солью, навечно запечатывая их на плоти.
Он встряхнул в руке тяжелый мешок из черного бархата, наполненный солью. Он был перевязан золотой веревкой, и вес был внушительный.
И где-то на задворках сознания все маячила мысль о другой стороне происходящего. О следующей ночи.
О конце траура в cХисбэ.
Он долгое время обдумывал решение, включавшее пожизненные скитания. Свой долг перед Ривенджем они давно выплатили, и со смертью Селены Трэз мог относительно спокойно выйти из бизнеса в Колдвелле и пуститься в бега.
Королева Теней не сможет предъявить права на то, что невозможно поймать.
И будет умней всего поступить именно таким образом.
Но проблема была с его майкен.
айЭм снова перевел взгляд на закрытую дверь, представляя, как брат заворачивает свою любимую и на это мгновение он попытался представить Трэза в нужном состоянии для побега.
Не стоит на это надеяться.
Дерьмо. Было возможно, что Трэз решит проблему за всех них.
Приставив пистолет к виску.
Глава 71
У Трэза не было воспоминаний о собственном рождении.
Но когда он подошел к двери смотровой комнаты, ему казалось, что это в чем-то напоминало тот опыт. После долгих часов боли, за которой неотступно следовало экзистенциальное истощение, он положил ладонь на приоткрытую панель, осознавая, что даже если бы между ним и тем, что ждало его по другую сторону, не стояла физическая преграда, для того, чтобы выйти, ему бы все равно потребовался толчок, усилие, которое бы помогло ему вырваться из временной капсулы, в которой он застрял.
Несколько жизней прошло с тех пор, как он спустился в клинику с Селеной на руках с тех пор и до этого момента.
Несколько жизней.
И, как и младенец желал покинуть чрево матери, так и он не мог оставаться здесь.
Он должен исполнить последний долг, хотя сил у него совсем не осталось.
Селена прошептал он.
Ее имя, слетевшее с его пересохших губ, стало ключом к великому выходу и вот он ступил в мир, такой же новый для него, каким был при рождении.
Он был таким же неподготовленным к жизни, как и младенец.
И, как было при рождении его ждал айЭм.
Брат вскинул голову так быстро, что ударился головой о бетонную стену, к которой прислонился спиной.
Привет
Темный взгляд прошелся по нему, и Трэз посмотрел на себя. Черные брюки были в его крови, воске и марлевых нитках. Грудь была изрезана. Свободная рука покрыта той же смесью, что и штаны.
Соль, сказал Трэз. Нам нужна соль
Его голос напоминал звучание сломанного кларнета. С другой стороны, он много часов проговорил со своей королевой. Столько молитв, и странно, что он все помнил хотя он никогда не говорил и не слышал их на диалекте Теней
Что он делает в коридоре?
Когда айЭм протянул черный бархатный мешок, он вспомнил.
Да, точно.
С легкостью он позволил телу рухнуть на пол, колени приняли на себя должно быть сильный удар, который он не заметил.
Запрокинув голову, он подался грудью вперед, сетка ран, которые он нанес себе, раскрылась еще больше, закровоточив по новой.
Готов? спросил айЭм, нависая над ним.
Он издал какой-то звук, который мог означать и «да», и «нет», и что угодно. Но его поза говорила за себя.
Дыхание с шумом вырвалось из его горла, когда соль с шипением посыпалась из мешка на его ключицы. Поток сопровождался жгучей болью, настолько сильной, что сердце застыло за ребрами, а легкие охватила судорога и, тем не менее, он покорно терпел ощущения, говоря себе, что этодань Селене.
Он будет вечно носить метки, сделанные для нее.
Именно это происходило во время бракосочетания только в его случае, любимая покинула его. И было логично, что вместо величайшей радости, он чувствовал сокрушительную скорбь; вместо того, чтобы стать одним целым, он был обречен провести вечность без нее.
Когда в мешке закончилась соль, он остался на месте, из выбора и по необходимости. Необходимость заключалась в том, что мускулы его спины и плеч задеревенели, может, из солидарности к его женщине, но скорее всего потому, что он провел в сгорбленном положении последние десять часов или пятнадцать? А что до выбора? Как бы он ни ненавидел ритуалы, которые громко кричали в его голове «ОНА УМЕРЛА», он не хотел, чтобы они заканчивались.
Каждое ушедшее мгновение, каждая минута новой реальности была шагом от Селены. И каждый из маленьких шагов, если выстроить их в ряд, скоро превратится в ночи, которые станут неделями и месяцами и уходящее время было мерилом его потери.
Оно уводило его от Селены.
Пока он заботился о ней перед последней дорогой, часть его разума проигрывала события с самого начала. С того момента, как фигура в черной мантии появилась перед ним в клубе, и он поднял Селену с ярко-зеленой травы на Другой Стороне, до мгновения, как они впервые сражались за ее жизнь здесь, в клинике. И до мгновения, когда она рухнула в спальне айЭма.
Проводив ее, он первым дело рванет наверх, чтобы посмотреть, куда именно упали ее колени на том ковре.
Скажи Фритцу, чтобы не пылесосил, выпалил он.
Что?
Он заставил себя поднять голову и открыть глаза.
Скажи Фритцу что нельзя пылесосить твою комнату.
Ладно. Слово было сказано, словно айЭм обращался к съехавшему с катушек парню, собиравшемуся спрыгнуть с крыши.
Трэз опустил взгляд на грудь. Кожу покрывали мелкие гранулы, местами белые, некоторые окрасились в розовый или красный от его крови.
Он надеялся, что доджен не упорствовал с выполнением своих обязанностей этой ночью. Ему нужно помнить, где именно все произошло. Он должен помнить дорогу вниз, в клинику; где стояло кресло возле экзаменационного стола; что он говорил ей. Как выглядела игла. Как все произошло.
И не из какого-то болезненного восхищения. Скорее желание не упустить ни одну деталь.
Ни одно воспоминание.
Пытаясь встать на ноги, он забормотал:
Нужно возвести
Все сделано.
Трэз покачал головой, махнув рукой.
Нет, послушай. Мне нужен топор или пила
Трэз, ты меня слышишь?
еще нужен бензин или керосин
Так, дай мне это.
Что? когда брат аккуратно схватил его правую руку, Трэз, нахмурившись, опустил взгляд. Он все еще держал кинжал в руке.
А.
Он приказал ладони расслабиться.
Ничего не произошло, и он попытался сильнее.
Я не могу отпустить его.
Переверни руку. айЭм разогнул его пальцы, один за другим. Вот так.
Когда мужчина засунул оружие за пояс, Трэз попытался включить мозги.
Но он может пригодиться для
Братья и их женщины позаботились о костре.
Трэз моргнул.
Правда?
Они возводили его последние три часа. Все готово.
Покачнувшись на ногах, он закрыл глаза и прошептал:
Я перед ними в неоплатном долгу.
***
Вот, надень куртку, ты, наверное, замерз.
Рейдж опустил взгляд на свою Мэри.
Что, прости? Что ты сказала?
Она протянула парку.
Рэйдж, здесь тридцать два градуса. А на тебе одна майка.
Он, конечно, верил ей на слово, но все-таки посмотрел на голые руки.
О. Наверное, ты права.
Я помогу надеть ее.
Он понимал, что она обращалась с ним, как с ребенком, но почему-то его это не тревожило. И когда она засунул его руку в рукав и завернула его тело в куртку, он позволил ей делать все, что она захочет.
В куртке. Без куртки.
Плевать.
Его взгляд переместился к костру. Он получился выше, чем Рейдж ожидал, возвышаясь подобно небольшому дому над лужайкой, расположенной позади садов и бассейна. Им пришлось построить что-то вроде лестницы, чтобы можно было добраться до верхнего уровня, и, после обсуждения и следуя совету Ривенджа, они облили основание бензином.
Как и все остальные, он стоял против ветра.
Собралась приличная толпа, подумал он. Все домочадцы. Прислуга. Также все Избранные.
Я принесла тебе перчатки, сказала его Мэри.
Когда она потянулась к его руке, Рейдж покачал головой.
Я залью их кровью.
Неважно. Ты уже обморозился.
Настолько холодно? Секунду, она же только что сказала температуру.
Да, прошептала Мэри. Холодно не по сезону.
Так и должно быть. Не думаю, что теплая погода была бы это было бы не думаю, нам тоже должно быть больно.
Поэтому он предпочел бы остаться без парки. Но он не мог отказать своей шеллан
Краем глаза он уловил белую вспышку.
Он повернулся, и дыхание застряло в горле. Трэз вышел через ту же дверь, что и все онииз библиотеки, айЭм шел следом.
Значит, началось похоронное шествие.
Тень нес на руках самое драгоценное, что было для него на земле, шаг за шагом ступая по лужайке туда, где они трудились долгие часы. Без каких-либо разговоров на повинуясь некому групповому мышлению, собравшиеся выстроились в два ряда, формируя коридор для Трэза.
Трэз изменился, в плохом смысле. Как человек, который провел месяц в путешествии, без достаточного количества еды и воды, он усох, представляя изнуренное эхо себя прежнего, его лицо впало, и мужчину окружала аура болезни, хотя он не страдал каким-то конкретным заболеванием.
Когда он прошел мимо, Рейдж задрожал.
Самодельные леса, которые они построили, скрипели, когда Трэз поднимался по ним, но Рейдж не боялся, что ступени развалятся. Они с Тором несколько раз испытали их на прочность.
И они выдержали вес.
Освещенная лунным светом, темная фигура Трэза заслоняла собой часть звезд, светивших в эту ночь, вырезая кусок галактики так, словно какой-то бог покромсал ножницами ткань вселенной.
Склонившись, он положил Селену в центр. Потом какое-то время он стоял на вершине, и Рейдж мог представить, как он поправлял ее. Говорил последнее «прощай».
Хорошо, что этого никто не видел и не слышал. Некоторые вещи, даже в дружественной обстановке, нуждаются в уединении.
Факел, которым они планировали поджечь костер, принесли из Гробницы. Ви смотался в святая святых и взял один из факелов, выставленных в главном коридоре еще один способ оказать уважение Тени и его утрате. Тор поджег его, когда Трэз наконец выпрямился во весь рост и начал спускаться по лестнице, пламя ожило на вершине рукояти, готовое распространиться дальше, неустрашимое перед холодным ветром.
У основания костра Трэз принял факел, и двое мужчин обмолвились словами. В мерцающем свете огня была видна исполосованная грудь Трэза с затянувшимися ранами, а перед его брюк был испачкан солью, кровью и воском.
Забавно, как порой течение времени можно было оценить не только по часам или календарю: состояние одежды и его плоти говорило о часах, которые он провел, подготавливая тело своей любимой.
А потом Тор вернулся в строй, вставая рядом с Осенью.
Трэз уставился на костер. Посмотрел на его вершину.
Прошло много времени, прежде чем он подошел к углу основания, одному из трех, и, наклонившись
Пламя вырвалось на свободу словно дикое животное, сорвавшееся с цепи, оно устремилось по следам бензина, находя питание, пожирая его.
Трэз сделал шаг назад, опуская факел и держа его у своего бока, словно мужчина забыл, что пламя на нем не потухло.
айЭм рывком вышел вперед и забрал факел, и как только он отвернулся, Трэз закричал.
Когда белесый дым от горящей древесины, оранжевые искры и языки огня устремились в ночное небо, Трэз в ярости закричал, его торс подался вперед, ноги подогнулись так, словно он приготовился прыгнуть в пламя костра.
Не успев толком сообразить, Рейдж выскочил из линии, бросившись к парню, айЭм этого сделать не мог, держа в руках факел. Сжав в захвате бедра парня, он оторвал Трэза от земли и отошел с ним на добрые десять футов.
И хотя ветер дул со спины, жар все равно был невероятным.
Трэз, казалось, этого не замечал ни смены положения, ни реальности того, что он мог сгореть, если ветер сменит свое направление.
Он просто кричал навстречу костру, мускулы на ее шее выделялись, грудь вздымалась, и все тело стремилось вперед, удерживаемое железной хваткой Рейджа.
Он не слышал точных слов, но, может, слов и не было.
Порой языка было недостаточно.
Оставалось только кричать.
Глава 72
На самом деле, думаю, что останусь здесь.
Пэрадайз подняла взгляд из-за своего стола. Отец стоял перед ней, ее слова, казалось, повергли его в шок.
Но, конечно же, ты захочешь вернуться домой.
В зале для ожидания никого не было более того, во всем доме были они, да Вучи с обслуживающим персоналом. Что-то произошло на территории Братства, и Роф отменил все встречи на следующие несколько дней, объявляя траур для себя и Братьев. Она не знала подробностей, но что бы там ни стряслось, это произошло внезапно.
Она надеялась, что никто не погиб в войне.
Правда, я счастлива быть здесь. Не совсем правда, но что-то близкое к ней. Мне нравится, что у меня есть свое пространство.
Ее отец оглянулся по сторонам, а потом поднес стул.
Пэрадайз.
Ах, да. Его дорогая-будь-серьезна голос. И, как правило, когда он начинал подобным образом, ее отбрасывало назад на свое место, словно центробежная сила тона главы семьи была сильнее самой гравитации.
Но не этой ночью.
Нет, сказала она. Я не вернусь домой.
О чудесно. Как выяснилось, кое-что могло быть хуже этого: сейчас в его глазах вспыхнула боль.
Она накрыла лицо руками.
Прошу, не надо.
Я просто я не понимаю.
Нет, подумала она. Он не понимал.
Отец, мне нужно что-то свое и я говорю не о супруге, ребенке и большом доме.
Нет ничего постыдного в том, чтобы иметь семью.
И не будет ничего постыдного в том, что женщина хочет пожить своей жизнью.
Может, если ты встретишь правильного
Она уронила руки на стол, задевая край клавиатуры, отчего та подпрыгнула.
Меня не интересует брак. В принципе.
Он побледнел от ее слов. Словно она заявила, что хочет голышом выбежать под полуденное солнце.
Скоро должен состояться твой выход в свет.
Сейчас у меня есть работа.
Повисло долгое молчание, в течение которого он изучал ее лицо, и Пэрадайз не дрогнула.
Это из-за наших споров? спросил он.
Нет.
Тогда что изменилось, Пэрадайз?
Я изменилась.
Поражение грузом легко на его плечи, и тогда Пэрадайз осознала, что пусть он и был ее хранителем согласно Древнему Праву, на самом деле, отец не мог принудить ее к чему-либо.
К сожалению, это осознание запоздало.
Дело в учебной программе? спросил он.
И да, и нет. Дело в том, что я хочу сама принимать решения касательно своей жизни, а не мириться с чужими. Я просто я хочу быть свободной.
Ее отец покачал головой.
Похоже, я просто отношусь к другому поколению.
Скрестив руки на столе, она подалась вперед, вспоминая того гражданского, что приходил за распечатанным заявлением он назвал ей свое имя, но отказался пожать руку.
Она искала его взглядом каждый раз, когда открывалась парадная дверь.
Отец, это вопрос безопасности.
Что, прости?
Мое желание вступить в учебную программу. Я хочу научиться защищать себя. Это не значит, что в итоге я захочу сражаться в городе, убивать лессеров. Но это значит, что если что-нибудь произойдет со мной, то я буду более подготовленной к этому.
Ты прекрасно защищена. Здесь и дома
Но что, если я захочу куда-нибудь пойти?
Когда снова повисло молчание, она поняла, о чем он думал. Хотя он редко произносил это вслух, но ей всегда было ясно, что он скучал по своей покойной шеллан и жалел, что ее мамэн не могла принять участие в неловких разговорах, подобных этому. Казалось, он считал, что участие женской стороны приведет к более гармоничному результату он всегда пользовался этим утверждением, потому как его нельзя было опровергнуть.
Может, ее мамэн помогла бы ему в таких ситуациях. А может и нет.
Он вздохнул, и в этом вздохе столько всего было.
Рядом зазвонил телефон, и она сразу же потянулась к трубке, потому что с телефонным звонком разобраться легче, чем с семейными проблемами.
Добрый вечер.
На другом конце провода повисла короткая пауза, а потом раздался мужской голос со странным акцентом, мужчина говорил на Древнем Языке:
Это дом для аудиенций с Рофом, сыном Рофа?
Она нахмурилась и ответила тем же способом:
Да, так и есть. Чем могу быть полезна?
Он расположен на авеню Уоллэс восемь шестнадцать?
Когда мужчина назвал адрес, Пэрадайз посмотрела на своего отца:
Чем я могу вам помочь?
Вы можете передать своему Королю важное послание. Если он под стражей не доставит Нареченного Теней, ТрэзЛафа, завтра к полуночи к границам Территории, Ее Высочество Священная Душа, Королева Рашт, правительница сХисбэ, интерпретирует сокрытие указанного мужчины, как объявление войны против нашего народа. Она намерена заключить священный брак наследницы престола Теней в первую ночь по окончании траура. Уступчивость избавит вампиров от ужасного кровопролития. Нежелание подчиниться навлекут все бедствия войны на ваш народ.
Бип.
Отодвинув трубку от уха, она могла только уставиться на черный пластиковый прямоугольник.
Пэрадайз? спросил отец. Что такое?
Если это не розыгрыш Она подняла глаза. Тени объявили войну нам.
Глава 73
Спустя какое-то время Трэз осознал, что находился уже не на улице.
В действительности, он сидел на своей кровати на третьем этаже особняка, ладони лежали на коленях, тело продолжало двигаться, пусть он и не шевелился в данный момент.
Он оставался у костра, пока тот не рухнул, и не потухло пламя, а после кто-то привел его сюда.
Это шум включенного душа?
айЭм появился в дверном проеме ванной.
Давай помогу тебе.
Ты только этим и занимаешься, пробормотал Трэз.
Будь ты на моем месте
Когда брат подошел к нему, Трэзу оставалось лишь поднять на него взгляд, словно айЭм был гигантом.
Эмоции пересилили истощение.
Ты самый достойный мужчина из всех, кого я знаю, сказал Трэз тихо.
айЭм застыл. Прокашлялся.
Эм давай снимем с тебя штаны? И прежде чем ты ответишь, да, я в курсе, что ты не голоден, но я принес кое-что перекусить, и да, в том числе и алкоголь.
Когда айЭм протянул руку, Трэз моргнул и увидел Селену, застывшую на месте, в теперь вечном ожидании, что он возьмет ее за руку и спасет.
Но он не смог спасти ее.
Склонив голову, он чувствовал себя слишком уставшим для слез, и ощущение, что все будет так плохо до конца его жизни, сидело подобно стальному костюму с шипами, направленными внутрь.
Пошли, позвал его айЭм надломленным голосом.
Трэз взял предложенную руку рефлекторно, его не волновали ни грязное тело с одеждой, ни еда.
Но выпивка наверное, поможет.
По крайней мере, благодаря ей он мог вырубиться.
Когда они направились в ванную, зазвонил его телефон на прикроватном столике, и на мгновение он помедлил, удивляясь, как это было странно
Но ведь это было вполне нормально? Люди звонят друг другу, когда чего-то хотят, когда им что-то нужно, когда хотят поделиться новостями или просто сообщить, что все в порядке.
Вспоминай, сказал он себе. Так все и происходит
В следующий раз, когда к нему пришла осознанная мысль, он заходил голым под душ.
Ой.
И все.
Просто ой. Словно струи воды попали в рану в его груди.
Именно айЭм подался вперед и вымыл его волосы и тело, промочив при этом рубашку спереди и рукава.
Потом они вышли из душа, и пришло время вытираться.
Он опомнился уже сидя на кровати, до груди закутанный в покрывала, поднос с ножками стоял рядом. айЭм сидел на краю матраса, его губы шевелились.
Со странным чувством, словно он покинул свое тело, Трэз наблюдал за братом со стороны, за грациозными движениями его руки, обеспокоенным выражением его лица, умными глазами.
Со мной все будет в порядке, сказал Трэз, когда повисла пауза.
Он понятия не имел, о чем говорил брат, но был уверен, что темой было его состояние.
Сделаешь одолжение? спросил Трэз, посмотрев на дверь в другом конце комнаты. Поблагодаришь всех за меня? За все, что они сделали? Я был так измотан Не знаю, как бы я умудрился построить его.
Не было причин добавлять существительное. айЭм знал, о чем шла речь.
Да. Конечно.
И я хочу, чтобы ты отдохнул.
Что, прости?
Я никуда не денусь. Этой ночью уж точно. Он сжал руки, чувствуя боль в предплечьях и плечах. На то, чтобы обмотать ее бинтами ушло много энергии, и он не чувствовал, сколько усилий прикладывал в процессе. Я слишком всё сразу. Я слишком всё сразу.
айЭм посмотрел на него, направив глаза-лазеры:
Уверен? Я собирался поспать здесь, с тобой.
Спасибо, но я бы хотел побыть один. И, опережая тебя, нет, я не собираюсь делать ничего глупого. Можешь забрать у меня оружие.
Поверишь, если я скажу, что уже это сделал?
Перед глазами всплыло воспоминание, как он стоял, приставив пистолет к виску, в первую ночь, когда Селене стало плохо.
Да. Поверю.
Кроме одного сорокового, если только парень не разобрал джакузи.
айЭм снова заговорил, и Трэз наблюдал, как он уходит, периодически кивая, просто чтобы не быть грубым. Его разум снова уплывал, и прежде чем он понял, глаза последовали за ним, закатываясь.
Не успел он сообразить, как уже лежал на кровати.
Голос айЭма раздался откуда-то сверху, словно голос Бога или диктора:
Я оставлю свет включенным.
Словно ему четыре года.
Спаси
***
айЭм стоял над братом, когда Трэз вырубился на середине «спасибо». Когда из рта парня вырвался тихий храп, он покачал головой.
Брат будет в таком состоянии еще очень долго.
Посмотрев в изножье кровати, он увидел штаны, которые скинул на пол, и подошел, чтобы поднять их. Наверное, будет лучше, если проснувшись, парень не увидит именно их первым делом айЭм бы вообще предпочел их выбросить. Но мысль, что они могли стать важным символом смерти Селены, остановила его, и в итоге он сложил брюки и убрал на полку шкафа.
Он еще раз проверил Трэза. Больше он ничего не мог сделать, только подтащить кресло к кровати и смотреть, как парень дышит следующие четыре, шесть или десять часов.
Он помедлил на выходе из комнаты и не увидел ничего тревожного, кроме того факта, что парень напоминал покойника.
Ничего тревожного.
Все по-старому.
Господи, его сейчас вырвет.
Спустившись на второй этаж, он подошел к открытым дверям в кабинет Рофа. Все братья и воины собрались там, кто-то сидел, кто-то прохаживался, несколько стояли, прислонившись к стене.
Они замолчали и посмотрели на него.
Он поднял руку, здороваясь.
Не хотел отвлекать вас. Просто подумал, что вы захотите узнать, что он спит наверху. Он очень благодарен вам за все, что вы сделали, и попросил меня передать это.
Кто-то забормотал но что-то было не так. Причем серьезно.
Что случилось? медленно спросил он.
Зайди на минуту и закрой за собой двери? заговорил Роф из-за резного стола.
Значит, они ждали его.
Ну, да. Не вопрос.
Закрыв их внутри, он скрестил руки на груди.
Рассказывайте. И не надо ходить вокруг да около. У меня нет на это ни сил, ни терпения.
Роф направил свои солнечные очки в его сторону.
Примерно полчаса назад в дом для аудиенций звонили.
Кто?
Звонивший не представился. Однако, очевидно он принадлежит к сХисбэ. Ключевая мысль в том, что либо я выдам твоего брата завтра к полуночи, либо Королева объявляет войну не просто мне и Братьям, а всей расе вампиров.
айЭм закрыл глаза.
Ему следовало ожидать этого. На самом деле.
Но он бы не отказался от хотя бы десятиминутной передышки перед тем, как взорвется очередная драма.
Шумно выдохнув, он пробормотал:
Вот сукины
Мы не отдадим его.
Глаза айЭма вылезли из орбит.
Что?!
Роф уперся мощными предплечьями в стол, подаваясь вперед и обнажая клыки.
Я не отвечаю на угрозы. И мы готовы к войне, если дойдет до этого но вне зависимости от исхода, я никуда не пущу этого мужчину. Точка.
Когда низкий рык пронесся по комнате, айЭм оглянулся по сторонам.
Он не плакал со смерти Селены, даже когда шел позади брата навстречу погребальному костру. Словно со смертью Избранной, словно электрический запал, ведущий к слезным железам, сгорел под грузом, и свет в центре его груди потух.
Но сейчас, встретив уверенные, наполненные агрессией взгляды мужчин, собравшихся в комнате, слезы покатились по его щекам.
Казалось, что проведя десятилетия в одиночку, они с братом наконец нашли свою стаю.
Эти гордые воины и их женщины усыновили двух беспризорников, скитавшихся по миру и они были готовы биться до смерти, чтобы защитить своих.
Содрогнувшись, он взял себя в руки и покачал головой в сторону Рофа, пусть мужчина и не мог увидеть его.
Прости, я не могу позволить вам сделать это
Я ослышался? выплюнул Король. Ты пытаешься сказать мне, что делать?
Но Тени способны на Он прокашлялся, не желая оскорблять их. Вы не понимаете, на что способен мой народ.
У них в запасе были трюки, которые не под силу обычным вампирам.
Роф кровожадно улыбнулся.
Наверное. Ты еще не встречался с моим союзником? Король махнул рукой в сторону, указывая на Ривенджа. Вас представить?