Я сожалею, вновь начала она.
Не обращая внимания на неё, Ченнэри коснулась её плеча и повернула так, что Левана могла увидеть ту сторону. Это случилось так быстро. Верхняя часть её платья была обугленной, но ничего не загорелось. Левана могла видеть на шее своей сестры красноту, небольшие волдыри над вызовом платья.
Я позову врача, сказала Левана, поднимаясь на ноги. Тебе надо воду или лёд
Я пыталась спасти тебя.
Левана сделала паузу. Слёзы боли блестели в глазах сестры, но они были омрачены безумием и яростью.
Как?
Помнишь, сестрёнка? Помнишь, как я пришла сюда и увидела, что ты играешь с реальным огнём в камине? Помнишь, как ты упала, думая, что тебе не повредит, как голограмма? Помнишь, как я обожглась, пытаясь тебя спасти?
Моргнув, Левана попыталась отступить, но ноги были прикованы к ковру. Не от страха или неуверенностиЧеннэри контролировала её ноги. Она была слишком юна и слаба, чтобы уйти.
Ужас поднялся по спине, по коже пробежались мурашки.
Сестра, запнулась она, надо положить лёд на твои ожоги. Прежде чем прежде чем станет хуже.
Но выражение Ченнэри вновь изменилось. Ярость искривила её чем-то жестоким, садистским, голодным и любопытным.
Иди сюда, сестрёнка, прошептала она, и несмотря на то, что что-то сжало её внутренности, ноги подчинились. Я хочу тебе что-то показать.
Глава 30
Левана не могла перестать плакать, как ни пыталась. Рыдания были болезненными, приходили так быстро, когда она замирала от неспособности дышать, как дрожали лёгкие. Она упала на колена, раскачивалась и дрожала. Она хотела перестать плакать. Так сильно хотела перестать плакать, не в последнюю очередь потому, что знала. Что Эврет в покоях может услышать её. И она мечтала, чтобы он пожалел её, чтобы звук её слёз смягчил его сердце и привёл его к ней. Он успокоит её и будет держать, осознает, что их любовь взаимна.
Но она плакала достаточно долго без мужа, чтобы понять, что этого не будет. Ещё одна несбывшаяся фантазия. Просто ещё одна ложь, в которую она бежала, не понимая, что сваривала прутья клетки.
Наконец-то слёзы замедлились, боль потускнела.
Когда она смогла дышать и думала, что может стоять, не падая, она опёрлась о спинку кровати и рывком встала на ноги. Слабо, но держалась. Без сил, чтобы вернуть чары, она сорвала драпировку с кровати и завернула голову. Она будет призраком во дворцовых залах, но это прекрасно. Она казалась призраком. Она лишь вымысел.
Придерживая завесу вокруг тела, она вышла из спальни. Два стражника стояли за пределами королевских покоев, с безмолвным вниманием отреагировали на её появление. Если б они удивились ткани на её голове, всё равно не показали бы, и шли на почтительном расстоянии.
Вопреки тому, что она скрыла себя, она никого не увидела ночью. Даже слуги спали.
Она не знала, куда собиралась идти, пока через минуту не поняла, что стоит у сестринской спальниили тем, что было сестринской спальней во время её короткого правления как королевы восемь лет назад. Левана могла бы взять эти палаты, как свои, больше и просторнее, чем её комната, но она пользовалась тем, что комната рядом с Эвретом и Зимой. Ей нравилась идея, что королеве не нужны богатство и роскошь, только окружение любви её семьи.
Она интересовалась, смеялись ли придворные за спиной всё время. Она была единственной, кто не признавал, насколько ложными были её семья и брак?
Оставив охранников в зале, она открыла дверь сестры. Было открыто, и Левана ожидала увидеть тут запустение. Конечно, слуги знали, что она никогда сюда не придёт, могли забрать все прекрасные сокровища внутри.
Но Левана вошла в комнату, и свет мерцал, освещая комнату спокойным свечением, как она запомнила, остался даже слабый запах духов сестры. Это как музей, кусочек прошлого. Расчёска тщеславной сестры, хотя очищенная. Невозмутимо. Покрывалакремовый бархат и филигранная крошечная корона на вершине, где спала маленькая Селена, о чём не знала и Левана. Она думала, что ребёнок оставался с кормилицей или няней на первый год, а не в покоях матери.
Ей пришло в голову при взгляде на эту маленькую, красивую кроватку, сладкую, невинную и безобидную, что, вероятно, надо что-то чувствовать. Раскаянье. Вину. Ужас за то, что она совершила.
Но ничего не было. Ничего, кроме своего разбитого сердца.
Посмотрев в сторону, она увидела то, за чем пришлазеркало сестры.
Оно стояло в дальнем углу, стекло серебрилось в тени. Оно было выше Леваны, с серебряной рамой, что с годами потемнела. Металл был в сложных завитушках с короной на вершине. По бокам кружились серебряные цветы и колючие ветви, что сплетались вокруг рамы, глядя, словно росли из зеркала, как будто когда-то поглотят его до конца.
Левана только однажды стояла перед зеркалом, в шесть лет. Когда Ченнэри заставила её всунуть в камин руку, а потов вторую, а потом левую сторону лица, без милосердия. Ченнэри даже не прикоснулась к ней. Контролируя её разум, Ченнэри не дала Леване сопротивляться, бежать, отойти от пламени.
Только тогда, когда её крики притащили слуг, что работали в детской, Ченнэри отпустила её и сказала, что пытается помочь своей сестре. Глупой, любопытной сестрёнке.
Некрасивой, испорченной шрамами сестрёнке.
Зеркало принадлежало их матери, и у Леваны были слабые воспоминания о том, как королева Яннэли прихорашивалась перед ним, прежде чем выходила, улыбалась, когда не была раздражена присутствием своего потомства. По большей частью Левана помнила свою мать слишком искусственной. Бледной, как труп, с платиновыми волосами и тяжёлыми фиолетовыми глазами, что, казалось, заставляли всё остальное гаснуть. Но когда она сидела перед зеркалом, Яннэли становилась собой. И она была как Ченнэри, с естественно загорелой кожей и блестящими каштановыми волосами. Красивой. Может быть, красивее, чем с чарами, но не так бросалась в глаза. Не такая царственная.
Левана могла вспомнить её очень молодой, и кошмары о маме, и двор, где у всех было два лица.
Ченнэри утверждала, что зеркало перешло ей после убийства, и Левана больше его не видела. Что всё хорошо. Она не видела зеркала. Ненавидела свои размышления и истины. Ненавидела, казалось, как те, кто ненавидел её, что сделала, когда весь двор ходил с фальшью, как она.
Теперь Левана напряглась и пошла к стойке уродства. Её отражение оказалось в поле зрения за белой тканью, и она удивилась, поняв, что не походит на призрака. Скорее на невесту второй эпохи. Бесконечное счастье может быть за покрывалом. Безграничная радость, столько мечтаний исполнит.
Схватив края ткани, она подняла её над головой.
Она поморщилась, вздрагивая от отражения. Ей потребовалось собрать всё мужество, прежде чем посмотреть, и даже тогда она почти отвернулась, чтобы быстрее сбежать, когда станет слишком больно.
Было хуже чем она помнила, но ведь она столько лет пыталась забыть.
Её левый глаз был плотно закрыт, а кожа превратилась в горбы и рытвины. Половина её лица была парализована, часть волос никогда не росла. Шрамы тянулись по шее, плече, груди и рёбрам, скользили по руке.
Врачи тогда сделали всё, что могли. По крайней мере, спасли ей жизнь. Сказали, что когда она вырастет, у неё будут шансы. С помощью операций можно заменить разрушенную плоть. Трансплантация волос. Изменение структуры костной ткани. Они могли даже найти ей новый глаз. Поиск идеально подходящего будет трудным, но они перероют всю страну для подходящего донора и, конечно же, никто не посмеет отказать принцессе в том, что она попросит. Даже в глазе.
Но всегда будут шрамы, и ей были противны мысли о чужих глазах. Чужих волосах. Коже с её задней части бедра, пересаженной на лицо. Легче развивать чары и делать вид, что ничего не случилось.
Теперь все забыли, как она действительно выглядела, будто бы и не было вопроса о хирургических операциях. Она не могла думать о хирургах, что парили над её бессознательным, гротескным телом, придумывая способ, как лучше спрятать её безобразие.
Нет. Её лунные чары работали. Её лунные чары были реальностью, независимо от того, что думал Эврет. Независимо от того, что думали все.
Она прекраснейшая королева Луны, что когда-либо правила.
Схватив ткань, она потянула завесу, закрывая себя. Сердце билось панически, пульс барабанил в ушах.
С криком она потянулась за серебряной расчёской и швырнула её со всей возможной силой в зеркало.
Паутина трещин пробежалась по стеклу, ведя к серебряной оправе. Сто незнакомых людей в вуалях смотрели на неё. Она вновь закричала, хватала всё дорогоевазу, духи, шкатулку, и швыряла в зеркало, наблюдая, как дробились осколки стекла, как падали на пол. В конце концов, она запустила стул с белым бархатом.
После этого зеркало рухнуло, и стекло рассыпалось по всей спальне.
Стража ворвалась в дверь.
Ваше Величество! Всё хорошо?
Задыхаясь, Левана отбросила стул и рухнула на колени, не обращая внимания на то, что её голень разрезал осколок. Дрожа, она поправляла завесу над головой, убеждаясь, что полностью сокрыта.
Ваше Величество?
Не подходите! закричала она, поднимая руку.
Стража остановилась.
Я хочу она почти захлёбывалась словами, стирая слёзы с лица. Это была борьба, чтобы остановиться, и голос был твёрдым, когда она вновь заговорила. Хочу, чтобы все зеркала во дворце разрушили. Все. Проверьте людскую, прачечную, всё. Весь город! Уничтожьте их и бросьте стекло в озеро, и я больше никогда в них не посмотрю.
После долгого молчания пробормотал один из гвардейцев:
моя королева
Она не могла сказать, означали ли слова, что всё будет сделано, или что она безумна.
Не важно.
После того, как все зеркала будут уничтожены, хочу, чтобы для дворца заказали специальное стекло, что заменит все окна и каждую стеклянную поверхность. Ничего не отражающее стекло. Вообще.
Это возможно, моя королева?
Медленно выдохнув, Левана схватилась за край кровати и поднялась на ноги так изящно, как могла. Она поправила вуаль и вновь повернулась к страже.
Если нет, то в этом дворце вообще не будет стекла.
Глава 31
Да, да, это будет работает. Я рада.
Техник поклонился, его лицо озарило явное облегчение, но Левана уже игнорировала его, внимательно глядя на специальный экран, что она поручила вставить в серебряную оправу зеркала её сестры. Разрушенное стекло швырнули в озеро с остальными.
Она провела пальцем по экрану, проверяя его функциональность. Большинство развлечений на Луне передавались через узловые голограммы или огромные экраны на стенах куполов. Но видеопотоки с Земли не всегда переходят на голографию, так что вновь ведённые в эксплуатацию нетскрины больше походили на земные технологии. Это полезно и красиво. Ей нужно наблюдать за людьми во внешних секторах. Общаться с императором Содружества. Она будет проверять новостные ленты, как только армия будет выпущена.
Хорошая королевахорошо проинформированная королева.
Она остановилась, когда землянин на ленте новостей рассказывал о Восточном Содружества. Император Рикан одиноко стоял на трибуне с флагом страны, солнце восходило за ним. Молодой принц стоял рядом с политическим политиком с кислым лицом и опустил глаза. Он был ребёнком, не старше Зимы. Но у отца было столь несчастное выражение, что притянуло Левану.
Пресс-конференция обсуждала недавнюю трагедию.
Возлюбленная императрица умерла, ни от чего иного, как от болезни Леваны во время благотворительной поездки в охваченный чумой город на западном краю содружества.
Мёртвые от летумозиса.
Левана рассмеяласьничего не могла с собой поделать, вспоминая о мечтательном, невоспитанном комментарии Ченнэри, что императрицу можно убить.
Это было не убийство. Не убийство.
Это была судьба.
Простая, изысканная, очевидная судьба.
Больше не щеголять по Земле совершенной королевской семье в совершенном маленьком дворце на совершенной маленькой планете. Нет, больше они не будут претендовать на счастье, что так долго ускользало от Леваны.
Моя королева?
Она повернулась к технику. Он сжимал пару перчаток и казался испуганным.
Да?
Я только хотел сказать, что надеюсь, вы знаете, ваши чары не переходят по нетскрину? Если хотите отправлять любые видео по порт связи или проводить радиопередачи, я имею в виду.
Губы Леваны растянулись в улыбке.
Не волнуйтесь. Я сделала заказ у портнихи на этот случай, она посмотрела на отвесную кружевную вуаль, что доставили всего пару дней назад, куда более непрозрачную, чем фата, но дарившую ей тайну и безопасность.
Отправив техника, Левана повернулась, чтобы посмотреть на траур королевской семьи Содружества. За этот месяц с момента борьбы с Эвретом и нападения на зеркала она стала королевой больше, чем когда-либо была. Она почти не спала. Едва ела. Она, Сибил Мира и остальные придворные долгие часы обсуждали торговые и производственные соглашения между внешними секторами, а ещё новые методы повышения производительности. Необходимо нанять дополнительную охрану и обучить их, чтобы патрулировать внешние секторы. Некоторые из молодых людей не шли добровольцами, особенно те, у которых были семьи в секторах, где они работали. Левана решила эту проблему, поставив под угрозу жизнь семьи, и они были так обеспокоены, что быстро изменили своё мнение. Комендантский час, восстановление необходимого отдыха и защита работников не пользовались успехом, но Левана показала на публичных примерах людей, что отказались подчиняться законам, и все увидели разумность этого.
Сейчас она делала страну сильной и стабильной, но была проблема, которую Левана не могла игнорировать.
Ресурсы Луны исчерпывались быстрее, чем когда-либо, как говорили отчёты. Только реголит, казалось, никогда не заканчивался, но вода, сельское хозяйство, лесная промышленность, металлообрабатывающие заводы, утилизациявсё зависело от пространства в атмосфере и гравитационных куполов, а ещё материалов, завезённых с Земли много поколений назад.
Больше роскоши, культуры, техники, тренировочных площадок и судов, и всё меньше ресурсов.
Придворные предупреждали, что они не выдержат такой уровень развития больше, чем десять-двадцать лет.
На экране император Рикан покинул стену. Наследный принц дёргал галстук. Содружество плакало.
Земля, прошептала Левана, пробуя это слово на языке, и ей показалось, словно она пробовала впервые. Или впервые имела а виду именно Землю. Вот что нам нужно.
И почему бы им не получить её? Они сильнее, умнее, мощнее. Земляне в сравнении с ними просто дети.
Но как лучше её захватить? Слишком много землян для промывания мозгов, даже если все придворные ринутся на них. Но летумозис растекалсявот только понадобятся годы, прежде чем она успеет использовать антидот. И её солдаты-волки ещё не были готовы для полномасштабной атаки. Ещё столько всего надо сделать, если она хочет взять Землю силой.
Но, как она узнала от Ченнэри, не всегда надо брать силой. Иногда лучше заставить их прийти. Дать им желание.
Брак-союз, о котором все годы мечтала Ченнэри. Принцесса Зимахорошая пара для мальчишки. Но Зима не королевской крови. Союз будет слишком поверхностным.
Нет, это должна быть королева. Левана. Это должен быть кто-то, кто когда-нибудь может привести наследника престола.
Она поджала губы и выключила экран.
Ей придётся сделать это, она знала. Для людей. Для будущего. Для Луны.
Для всей Земли.
Глава 32
Она не помнила, когда в последний раз приходила среди ночи в покои, и Эврет был удивлён её присутствием. Они едва говорили с того момента, как она показала себя, и когда Левана попыталась его поцеловать, он отверг её так любезно, как только мог.
Тем не менее, он не просил уйти.
Она хотела знать, что он вспомнил её под лунными чарами, и мысль закалила сердце. То, как он смотрел на неё, настоящую, морозило кровь.
Она отбрасывала его сопротивление часть за частью. Так постепенно и осторожно, что он даже не знал, что она с ним делает. Он будет думать, что это его сердце забилось быстрее. Его кровь стала жарче. Его тоска вспыхнула в нём, когда он сдался и потянул её в свои объятия.
Любовьзавоевание.
Даже не зная, что это не его выбор, всегда не его выбор, он целовал её. Даже после всех годов она любила его. Независимо от того, что он говорил о браке, многое было реальным.
После Левана свернулась на его руке, прижала голову к груди, слушала убаюкивающий ритм его сердца. Она провела пальцем по каменному обручальному кольцу, что он дал ей, прокручивала его. Она знала, что никогда после этой ночи не наденет кулон с Землёй, но и не выкинет. Она будет носить это в себе вечно.
Кулон обозначал любовь Эврета, которой никогда не было.
Но свадьба была любовью для него.
Любовьэто война.
Хотя она и ожидала приглушённый щелчок из коридора, она была поражена, когда услышала. Два недееспособных королевских стражника. Она хотела знать, решит он их убить или просто встретит в бессознательном состоянии.
Эврет перевернулся во сне. Его рука инстинктивно обвернулась вокруг неё, и Левана зажмурилась, прежде чем заплакала.
Отныне ты будешь моим солнцем на рассвете и моими звёздами в ночи.
Дверь спальни громко распахнулась, ударившись в стену. Эврет вскочил вверх, одновременно отталкивая Левану в сторону.
Тёмный силуэт остановился в дверном проёме.
Позже, когда у неё было время обдумать всё это, Левана поражалась быстрой реакции Эврета. Даже только проснувшись, он был так быстр. Он столкнул Левану, защищая её матрасом, откатился в сторону. Выстрел разрезал комнату. Звук был оглушителен. Это было незадолго до того, как прибежала стража.
Ваше Величество, оставайтесь там! кричал Эврет. У него был нож. Конечно, нож. Он спал с ним под подушкой, как в брачную ночь, и Левана не знала.
Она не осталась внизу. Вместо этого она схватила одеяло и наблюдала, как Эврет бросился к нарушителю, как она могла попрощалась, когда слёзы катились по её лицу.
Нож только коснулся волос на груди злоумышленника, когда замер.
Это был не тот, что убил её родителей. Куда опытнее. Опаснее. Как видение Леваны, скорректированное светом из коридора, и она смотрела в расширившиеся, узнавшие глаза Эврета.
Хотя Чудотворец Хэддон ушёл в отставку несколько лет назад, он не покинул окончательно двор. Или, как догадалась Левана, не отказался от амбиций. Он достиг самого высокого положения при дворе, которого можно достигнуть без королевской крови.
Левана дала ему заманчивое обещание. Он не колебался, когда она назвала цену.
Нож упал на кровать.
Второй выстрел. Третий. Четвёртый. Кровь брызнула на белое постельное бельё. В коридоре Левана слышала крик принцессы Зимы. Она хотела знать, придёт ли девочка, или будет достаточно умна, чтобы бежать за помощью.
В любом случае, было слишком поздно.
Слишком поздно.
Джошуа Хэддон отпустил Эврета, что упал на колени, кровь побежала по рукам, когда он зажал рану.
Милая, прохрипел он. Беги.
Чудотворец повернулся к Леване. Он улыбался, гордый и надменный. Ему удалось. Он сделал, как она просила. А теперь, без бремени мужа, Левана могла выполнить своё обещание. Выйти замуж за Джошуа и короновать его, как короля Луны. Когда Левана попросила его сделать это, она была уверена, рассказывая, что много лет восхищалась им и жаждала с той ошибкиюного брака. Высокомерного Хэддона было легко убедить.
Левана поднялась на дрожащих ногах.
Хэддон опустил пистолет. Его глаза блуждали с похотью по её обнажённому телупо её чарам.
Не обращая внимания на слёзы на щёках, Левана бросилась к Хэддону. Он раскрыл руки, чтобы обнять её.
Вместо этого получил нож в грудь.
Ужас и осознание отпечатались на его лице, а Левана оттолкнула его. Он отшатнулся к стене.
Она упала на пол рядом с Эвретом. Агония когтями раздирала горло, вырвалась пронзительным воплем.
Как только Левана была вне опасности, последние силы покинули его, и Эврет прислонился к краю кровати.
Эврет! воскликнула она, с удивлением понимая, что страх реален. Наблюдать, как гаснут его глаза, эти серые и изумрудные пылинки, казалось, пропадают во тьме, было куда более болезненно, чем она могла себе представить.
Я обещаю любить тебя и лелеять до конца своих дней.
Эврет, вновь сказала она, всхлипывая. Её руки сжали его, пытаясь зажать раны. Послышались первые шаги. Не прошло и минуты, как Хэддон вошёл в комнату, но казалось, что прошла вся жизнь. Глядя вниз, она видела кровь на ночной рубашке. Кровь на руках. Кровь на двух кольцах, что он носил со свадьбы, и сливалась между ними.
Вот что я думаю о любви.
Она рыдала.
Прости. Мне жаль. Звёзды свыше, Эврет!
Всё в порядке, выдохнул он, обнимая и привлекая её к себе. Всё в порядке, дорогая.
Она закричала громче.
Прошу. Прошу, позаботься о Зиме.
Она рыдала.
Обещай, моя королева. Обещай, что позаботишься о ней.
Она осмелилась встретиться с ним взглядом. Он таял, но изо всех сил пытался оставаться сильным. Скрыть боль. Сделать вид, что не умирает.
Прибыла стража. Врач. Даже Зима в её тонкой ночной рубашке и с испуганными слезами. И Сибил, казалось, без капли удивления.
Левана почти никого не видела. Она была одна с Эвретом, её мужем, её возлюбленным, держала за руку, когда кровь стыла на коже. Она чувствовала, когда он ушёл, и она осталась одна.
Она не могла перестать плакать.
Это всё её вина. Всё её вина. Она разрушила каждый момент, что была с ним, с самого первого поцелуя.
Я обещаю, прошептала она, хотя слова обжигали горла. Она не любила ребёнка. Она любила только Эврета, и теперь разрушила даже это. Обещаю.
Сжав кулон на шее, она разорвала цепочку. Она вложила его в руку Эврета, и Сибил оттащила её прочь, и кричащая Зима рухнула у отца, занимая её место.
Слова сестры вернулись к ней, гремели в ушах, заполнили все пустоты сердца.
Любовьэто завоевание. Любовьэто война.
Вот что я думаю о любви.