К моей коже прилило тепло ещё до того, как она продолжила говорить.
Джем рассказал нам, что случилось, осторожно произнесла она, подтверждая мои подозрения и заставляя меня напрячься. Высокочтимая Сестра нам нужно как можно быстрее доставить тебя к медикам. Нам также надо связаться с сестрой Юми, если ты
Я покачала головой.
Нет. Я в порядке. Спасибо, сестра. Но нет. Не сейчас.
Элли перебила Чандрэ значительно более жёстким тоном.
Но я сейчас не могла иметь с ней дело. Правда, не могла.
Я отвернулась от их обеспокоенных взглядов, заговорив ровным тоном.
Собирайтесь, сказала я Маре и Кэт, зная, что хотя бы им будет пофигу на меня.
Я переключилась на прекси, отчасти потому что Брукс вышла из дома, но также потому, что официальный прекси передавал тональные нюансы, которые необходимы для того, чтобы они отбросили случившееся в той пещере и вернулись к работе, бл*дь.
А ещё Ниила отстойно говорила по-английски.
Только после того, как Мара кивнула, я перевела взгляд на Талей и Чандрэ.
Вы тоже, сказала я, совсем чуточку смягчив тон.
Далее мой взгляд скользнул к Джорагу и Нииле.
Я хочу, чтобы вы двое тоже были наготове на случай, если Брукс решит воспользоваться моим предложением и взять с собой более крупную команду. Я обрисовала ей базовый план операции. Не стесняйтесь надавить на нее, если она попытается намекнуть кому-то о том, кто вы. Более того, с этого момента следите за всеми её коммуникациями. Как минимум до тех пор, пока мы не разберёмся с Новак, помедлив, я обвела их всех взглядом. Кто-то получал весточку от Деклана? Сурли? Они по-прежнему там, верно?
Талей один раз кивнула.
Да. Дек звонил. Он нашел спальные апартаменты Новак и какую-то частную рабочую станцию, к которой имеет доступ только она.
Я выдохнула.
Хорошо. Скажи ему, чтобы подождал и не действовал, пока не получит подкрепление. Желательно, чтобы это была я. Я не хочу, чтобы он шёл против неё в одиночку и мне похер, на сколько лет она выглядит. В этом Балидор со мной согласен. Она опасна, бл*дь. Она может даже оказаться Дренгом в материальном теле, как Менлим. Я хочу, чтобы тут мы обошлись без потерь, бл*дь.
Я глянула на Кэт и нахмурилась, увидев, что она уставилась на моё тело и волосы так, словно никогда прежде меня не видела.
Высока вероятность, что Менлим обрушит на нас всё сразу же, как только мы начнем действовать, добавила я, игнорируя то, что там с ней происходило. Возможно, он даже разбомбит комплекс. Так что нам надо действовать быстро. Без ошибок. Я хочу, чтобы Брукс оказалась в безопасности, но приоритетНовак. От неё нужно избавиться. Я хочу, чтобы это случилось в следующие двадцать четыре часа. Я сильно подозреваю, что после этого нам уже не представится возможности.
Часть того тревожного, депрессивного хаоса, который я видела в их светах, начала проясняться от моих слов.
На сей раз я не видела в их глазах бунта. Они все кивнули, одновременно забормотав:
Да, сэр.
Хорошо, произнесла я себе под нос.
Мне надо разобраться с этим. Я не врала Брукс на этот счёт.
От Новак надо избавиться. После случившегося этим утром она уже не была первостепенным приоритетом в моём сознании, но всё равно оставалась чертовски высоко в списке.
Когда я подумала об этом, плёнка в моей голове начала прокручиваться назад прежде, чем я успела это остановить.
Железные пальцы удерживают меня у стены за горло. Я задыхаюсь, пинаюсь и стараюсь использовать телекинез, думая, что вот и всё я умру. Я уже ударила этого монстра, пытаясь отшвырнуть его от Фиграна.
Дракон поднял меня так, словно я весила не больше куклы. Не знаю, как долго я висела там, постепенно теряя сознание.
В какой-то момент мой разум вырвался и мой свет тоже.
Я помнила, как кричала имя Ревика. Имя Лили.
Дракон уже отбросил Даледжема в сторону, забрав его оружие телекинезом. Он поймал ту винтовку одной рукой и бросил её на пол, а затем перевёл взгляд светящихся зелёных глаз на меня.
Но сейчас я не могла об этом думать.
Я не могла зацикливаться на этом, как и не могла допустить, чтобы на этом зациклились Талей или Чандрэ.
Для этого будет предостаточно времени потом.
Потом всегда будет время для того, чтобы расклеиться.
Потирая кожу вокруг обожжённой части ноги через обугленные брюки, я постаралась привести мысли в порядок, думать вопреки потрясениям, которые мой организм перенёс почти без передышек один за другим.
Мне надо думать о том, что делать теперьне только ради себя, но и ради остальной нашей команды.
Я должна думать о том, как рассказать Балидору о случившемся и сообщить, что я в миллионный раз потеряла Фиграна. Мне надо подумать, как вообще выследить Дракона, не погубив чертовски много людей.
Я знала, что мы должны его выследить как-нибудь.
Эта мысль стиснула мою грудь, сжав так сильно, что я едва могла дышать. Я старалась подавить это чувство, оттеснить его, но в мой свет просочилась боль разделения и не только. События того дня на мгновение угрожали овладеть мною, хотя я старалась отбросить это и не думать.
Я не могла сейчас думать об этом. Не могла, бл*дь.
Я не могла сейчас развалиться на куски.
Я сумела взять себя в руки просто потому, что это была абсолютная правда. И всё же прилив боли и страха открыл мой свет. Открыл сильнее, чем я открывалась за последние дни определенно сильнее всего с тех пор, как я приземлилась в Америке.
Это могло быть совпадением. Могло.
И всё же я его почувствовала.
Внезапно я почувствовала Ревика.
Поначалу от одного лишь его присутствия у меня перехватило дыхание. Перед глазами всё помутилось, разум перемкнуло, и казалось, что болела сама моя кожа. В этот день я вообще его не чувствовала, даже в том кошмаре с Драконом, но теперь, возле заброшенного фермерского домика в глуши, я его почувствовала.
Я почувствовала его всюду вокруг себя, а потом
Потом я почувствовала не только его присутствие.
Он был не один.
Он был не один.
Боль ударила по мне. Не просто ударилаона едва не вырубила меня.
Я издала тихий вскрик, отчасти в неверии.
Боги, он не был он не мог ещё нет.
Я запаниковала, стараясь выбросить это из своего света.
Когда он не отстранился и лишь сильнее вплёлся в меня, я толкнула его, сопротивляясь, вышибая его свет, изо всех сил стараясь отпихнуть его. Я запаниковала лишь от малейшего проблеска, ударив намного сильнее, пока не почувствовала это по-настоящему.
На это ушло, казалось, бесконечно много времени.
Потребовалось больше, чем я могла вынести, но в итоге я убрала от себя последние отголоски его присутствия.
Это тоже ранило. Его отсутствие причиняло даже большую боль.
Почти.
Я осознала, что возвращаюсь в своё тело, просачиваясь как вода через плотную ткань, а потом постаралась восстановить щит. Только тогда миссия вернулась, и я задалась вопросом, сколько он почувствовал на другом конце.
Знал ли он, где я? Не соврала ли я Брукс только что?
Почувствовал ли он то, что случилось сегодня? Видел ли он меня с Драконом?
В данный момент я не могла об этом думать.
Что касается остального
Боль пробралась обратно в мою грудь с такой силой, что поначалу я не могла думать. Я силилась восстановить щит и осознала, что захлебываюсь то ли рыданием, то ли чем-то более животным.
Я старалась сохранять рассудок. Я старалась держаться за военную сторону вопроса, за ту часть себя, которая могла вынести мысли об этом.
Я знала, что это случится. Я знала, бл*дь. Он предупреждал, что они с самого первого дня наверняка будут подсовывать ему женщин, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
Я знала. Я ждала этого.
Но не сейчас. Не сегодня. Сегодня я не могла с этим справиться.
Я не осознавала, насколько утратила связь с окружением и как крепко закрылась щитами, пока не почувствовала ладонь, медленно поглаживавшую мою поясницу по кругу.
Я понятия не имела, как долго он это делал.
Я моргнула, стараясь сосредоточить взгляд. Сделав это, я осознала, что согнулась над внедорожником, совершенно не помня, как пришла сюда.
Даледжем молча стоял рядом.
Я не поднимала взгляда, но к этому моменту уже знала его свет. После сегодняшнего дня я всегда буду его знать.
Я гадала, пытался ли он говорить со мной, но выбросила эту мысль из головы. Это неважно. Ничто из этого не было важным.
Ты в порядке? мягко спросил он.
Осознав, что по моему лицу катились слёзы, которые могли скрываться лишь моими свесившимися вперед волосами, я вытерла щёки, не поднимая головы.
Нормально, сказала я, прочистив горло. Она уже покинула дом? Брукс?
Они давно уехали, Высокочтимый Мост, его голос оставался тихим, лишённым эмоций, но мягко ободряющим. Она взяла с собой Чандрэ, Мару, Талей и эту видящую, Кэт.
Я кивнула, всё ещё согнувшись и стараясь контролировать своё дыхание и свет.
Он не отодвигался и не убирал ладони с моей спины.
Я почти не замечала. Мой разум до сих пор буйствовал из-за того проблеска Ревика, который я ощутила так сильно, что это, должно быть, заставило меня полностью отключиться. Должно быть, я пробыла не в себе как минимум несколько минут, раз Брукс и остальные уехали.
В те первые несколько секунд контакта я кое-что почувствовала.
То есть, что-то помимо одного факта, который чертовски походил на то, что мой муж получает минет от кого-то другого.
Я вновь постаралась контролировать свой свет, когда эта мысль отдалась эхом. Я силилась сосредоточиться на той детали, которая действительно важна и имела значение для того, что я пыталась сделать.
Я осознала, что уже знаю.
Фигран внедрил и эту частицу информации. Возможно, это был его последний дар перед тем, как Дракон его забрал.
Ревик отправлялся в Китай.
Глава 30. Падение империи
Ревик смотрел в грязное окно машины, покрытое каплями дождя.
Его челюсти ныли от постоянного стискивания зубов.
Он старался подавить боль, которая всё ещё вилась вокруг его света. Там жило чувство вины, интенсивная боль, которая мало связана с разделением и больше относилась к тому, чему он позволил случиться на задних рядах сидений самолёта по дороге сюда.
Этим утром они покинули Лхасу и полетели в Пекин.
В Лхасе он провёл несколько недель, собирая остатки своей команды и изо всех сил стараясь сделать так, чтобы все они более-менее одинаково воспринимали операционную иерархию. Он также попытался как минимум поверхностно узнать их базовые навыки и черты характера, а также более интимные узы между различными игроками.
После его отъезда из Бангкока прошло больше пяти недель.
Больше месяца. Бл*дского месяца.
В тот момент он почувствовал Эллидостаточно сильно, чтобы понимать, что она тоже почувствовала его. Он не мог это заблокировать. Пытался, но не смог.
В следующий раз он будет осторожнее.
Но он понимал, что мог обманывать самого себя.
Он старался подходить к этому стратегически. Он прогонял их неделямипожалуй, дольше, чем стоило после того, что он сказал Менлиму о том, как он и Элли освободили друг друга от клятв. Его повторяющиеся отказы от секса в Лхасе не помешали им задавать вопросы, расспрашивать об Элли, о боли разделения, об его нежелании образовывать с ними более интенсивную связь, и Ревик осознал, что не сможет отказывать им вечно.
Он решил, что позволит этому случиться там, где остальные это почувствуют, и тогда они, возможно, оставят его в покое.
Он знал, почему они его травили.
Дело не в том, что они хотели его, и уж тем более не в том, что они хотели его свет. Большинство из них до сих пор презирало его за дезертирство. Большинство до сих пор считало его предателем.
Дело не в том, что хоть один из них действительно хотел его трахнуть.
Дело в Элли. Дело в том, чтобы причинить боль его жене.
Они ненавидели её. Некоторые, вроде Уте, ненавидели её просто до абсурда.
Ревик чувствовал, как эта ненависть сочилась из их света практически всякий раз, когда всплывало её имя. Он слышал, как их голоса наполняются презрением всякий раз, когда её упоминали в новостях. Он подслушал весьма детальные угрозы изнасилования, описания того, что они сделали бы с ней, если бы заполучили её лично. Ему приходилось держать свой разум закрытым, а тело неподвижным, пока они бросали эти угрозы в его сторону, или он просто входил в комнату в неподходящее время, что случалось довольно часто.
Они винили её во многом, похоже.
Так что да, Ревик понимал, чем на самом деле вызваны постоянные предложения секса.
Попытки трахнуть его были лишь ещё одним способом метнуть дротик в спину его жены.
Чёрт, да они наверняка действовали по приказам.
Несмотря на это, тот факт, что он позволил отсосать себе там, где остальные это почувствовали, не сработал и не заставил других отступить.
Это не сработало даже временно. Он получил ещё два непристойных предложения, не успев сойти с чёртова самолета.
Усилием воли вытолкнув это из своего света, Ревик постарался не думать о том факте, что почувствовал её в процессе. Он знал, что это наверняка его вина, что бы он ни пытался делать в тот момент. Ему всегда дерьмово удавалось контролировать себя и не подпускать свой свет к жене, пока он трахался.
Он затаскивал её в свою сексуальную жизнь дольше, чем признавался самому себе. Он делал это даже в России, когда ещё не встретил её во взрослом возрасте вне Барьера.
Сейчас он не мог думать об этом.
Бл*дь, он не мог думать об этом.
Выбросив чувство вины и боль разделения из своего света, он сосредоточился на грязном виде за тонированными окнами.
В аэропорту их встретил целый армейский конвой.
Ревику следовало ожидать этого, учитывая то, под каким именем он вновь путешествовал, но его мозг просто взрывался от изощрённости этих ресурсов. Он знал, что так и задумывалось. Это наверняка должно было напугать его, заставить ощутить вес сравнительно скудных ресурсов его жены.
Он чувствовал, как Менлим бродит вокруг их шаткого перемирия словно лев, кружащий вокруг добычи и ждущий, когда та отделится от стада, и можно будет её завалить.
Пока что «Тень» уважал это соглашение как минимум на поверхности.
Он держал Ревика вне основной конструкции.
Он позволял его свету сохранять немалое количество автономного пространства, давая ему информацию через отдельных видящих, линии связи, терминалы с данными и виртуальные ландшафты.
Эти средства разделения информации явно контрастировали с детальными Барьерными пространствами, к которым его подчинённые имели доступ для более подробной информации, но поскольку Ревик всё равно был отрезан от них по причинам безопасности, он не особо переживал.
После нескольких встреч с нынешним кругом армейских лидеров Менлима они решили дать ему Китай.
Они хотели, чтобы он проник в Запретный Город.
Менлим вёл себя так, словно дав Ревику эту работу, он оказал ему какую-то огромную услугу, но мысль о том, что ждало впереди, вызывала у Ревика легкую тошноту.
Конечно, он не питал никакой остаточной любви к видящим Лао Ху.
Он в особенности не питал любви к их лидеру, Вой Пай, и не только потому, что она раз за разом предавала его и Элли, нарушала перемирия и неоднократно похищала их друзей. Она превратила его жену в шлюху.
Хуже того, она отдала Элли Дитрини, который был безумным даже в глазах тех, кто подчинялся его приказам.
В данный момент злость Ревика адресовалась не только Вой Пай.
Остальные позволили этому случиться.
Даже учитывая то, кем она являлась, они позволили Дитрини сделать с ней такое.
Хуже того, в то время многие из них воспользовались её беспомощным состоянием.
Ревик видел кусочки этого во время своего галлюциногенного тура по периоду её пребывания здесь. Он жалел, что это случилось. Более того, он знал, что все те события ранили Элли сильнее, чем она показывала.
Некоторых из тех людей она считала друзьями. Некоторые притворно сочувствовали её затруднительному положению, а потом присоединялись к насилию.
Чёрт, да Ревику, наверное, надо благодарить Териана за то, что он сохранил ей жизнь в Пекине.
Элли сказала ему, что «Улай», видящий, в чьём теле обитал Териан (чего она в тот момент не знала, конечно же), и был тем, кто наконец-то убедил Вой Пай помешать Дитрини.
К тому времени этот психопат избил её почти до смерти. Он татуировал её своей меткой, раз за разом насиловал, побуждал других насиловать её. Он сделал её рабыней во всём, оставив лишь видимость титула. Настоящей рабыней, судя по тому, что Ревик видел через свет своей жены а он видел чертовски больше, чем хотел.