Ну, Анна Скоро ты мне за всё ответишь.
И сквозь зубы так обрисовал предстоящую экзекуцию супругиподобных слов Марта даже от дяди Жана не слыхивала, даже когда тот пребывал в сильном подпитии. Видать, напоследок крепко насолила жёнушка. Но сколь верёвочке ни виться Первое письмо было, как поняла Марта, от капитана Винсента, и, скорее всего, заключало долгожданную весть о поимке беглянки, иначе с чего бы готовить пыточную? Марта поёжилась. Гадать о чужих делах ей было ни к чему. Самое время о себе подумать. А второе, взбесившее герцогао чём оно?
Послушай, Марта, вдруг обратился к ней герцог. Мне, право, жаль, что я был с тобой не сдержан
Умел он себя взять в руки, умел.
но с кем не бывает. Худого не помни.
Что вы, ваша светлость, прошептала она.
Молчи. Хотелось бы сделать для тебя больше, но не могу. Впрочем, если не забуду, постараюсь тебя отыскать. Послушай, кольцо, что у тебя на рукеМарта с удивлением воззрилась на перстень, о котором уже и думать забыла: палец привык к тяжести золотого ободка с камнем и уже не ощущал его. Оно обручальное, дорогое. Оставь его себе, должен же я как-то компенсировать беспокойство. Несуразность собственных слов заставила его усмехнуться. Поедешь в лавку к ювелиру Симону, там продашь. Это его работа, он её узнает сразу. Скажешья подарил. Больше никуда с ним не суйсяарестуют, подумают, что стащила. Да, скажи Симону, что я велел продать камень за десять тысяч талеров, хотя сам купил за четырнадцать, так что он не продешевит, а тебе этого надолго хватит. И вот что
Задумался.
Домой тебе, пожалуй, лучше не возвращаться. Знаю я вашего барона, он любитель срывать бутончики, не может быть, чтобы тебя до сих пор не заметил. В городе одинокой молодой девушке тоже нелегко, но мы что-нибудь придумаем. Сейчас приедет Винсент, попрошу его снять, а затем выкупить для тебя домик где-нибудь в тихом квартале. Найдёшь себе дело; денег тебе хватит надолго, только не транжирь у всех на виду. Первое время Винсент будет захаживать в гости; не бойся, это только для того, чтобы видели, что ты не одна, под защитой. Думаю, в Эстре тебе будет лучше. Да, вот что, осторожно взял Марту за подбородок. Постарайся особо не показывать всем своё хорошенькое личико. Слишком уж хорошенькое
Наклонился к её лицу и отпрянул.
Поедешь прямо сейчас, сказал сухо. Оставив затрепетавшую от волнения деву, подхватил с кресла камзол. Марта вздохнула разочарованно. До сей поры в рубахе тонкого полотна, красиво облегающей статную фигуру, герцог был как-то ближе, домашнее, что ли. Камзол же на него лёг, как кираса, броня.
Господин комендант! крикнул герцог. По-видимому, он не сомневался, что в соседней комнате все, как один, готовы мчаться по первому его зову. Впрочем, так оно и было, ибо начальник тюрьмы появился незамедлительно. Нам нужен хороший плащ с капюшоном, достаточно большим, чтобы прикрыть лицо. И поторопитесь, скоро мне будет не до этого, а прежде, чем заняться другим делом, я хотел бы знать, что эта девушка отбыла и находится в полной безопасности.
Спустя две минуты герцог широким размашистым шагом, почти бегом, нёсся по тюремному коридору, за ним, стуча деревянными башмаками, семенила Марта, непривычная поспешать в таком количестве юбок. Комендант, даже не ускоряясь, скользил за ними, как лодка по воде, без труда подлаживаясь под обоих.
Ещё не дойдя до входных дверей, они услышали лошадиный топот, ржание, крики и отчётливый женский визг. Нет, герцог не кинулся вперёд, он просто преодолел расстояние, отделяющее его от выхода, в каких-то два шага. Марте понадобилось двадцать, да она к тому же запуталась в полах длинного плаща и чуть не упала, и если бы не помощь комендантапозорно растянулась бы на пороге.
Ой Спасибо, господин Карр, прошептала испуганно. Хорошо, что она вовремя вспомнила имя. Тот глянул как-то странно, кивнул и придержал тяжёлую створку двери, пропуская Марту на выход. Но тотчас крепко, хоть и деликатно, перехватил её локоть.
Что-то мне подсказывает, сударыня, что его светлость не хочет выставлять вас напоказ. Давайте подождём здесь; пусть ваш супруг поговорит с прибывшими, а затем уже мы напомним ему о вас. Прошу
И увлёк в сторону от двери, в балконную тень, резко очерченную под утренним солнцем.
Большой тюремный двор стал внезапно теснымот трёх карет, заехавших одновременно, от лошадей, от множества людей, посыпавшихся невесть откуда. Потом уже Марта сообразила, что часть из них выскочила из возкатакого же, в котором её сюда привезли, а остальная массаиз соседнего крыла тюрьмы. Это были рейтары, и где-то среди них слышан был знакомый мужественный голос капитана Винсента, отдающего чёткие указания. Должно быть, именно благодаря его распоряжениям человеческий муравейник упорядочился в считанные секунды. Солдаты разбились на группки: однапрепровождала ко входу двух непонятных личностей, Марта даже не смогла сразу определитьмужчин или женщин, те были в каких-то нелепых балахонах, с закрытыми лицами, с завязанными прямо поверх мешков на головах ртами Герцог покосился на них с какой-то брезгливостью.
Этихв особую камеру, для магов, распоряжался комендант. Господа менталисты, вы в караул? осведомился у сопровождающих, четверых одинаково неприметных людей, шагающих бесшумно и легко, словно паря над землёй.
Да, извольте нам найти замену не позднее, чем через час, экземпляры попались сильные.
Слушаюсь.
Перед герцогом раскрыли два ларца: в большомкакие-то бумаги, меньший блеснул сиянием драгоценных камней и жемчугов. Его светлость коротко и без эмоций кивнул.
В мою карету. Благодарю. Не забуду.
Но вот он подобрался
и пошла от него такая волна холода и ненависти, что не только у людей заледенели руки и ногивсхрапнули и встали на дыбы лошади.
Ох, только и прошептала Марта. Оглянуласьи поняла, что осталась в своём углу одна. Комендант, как и Винсент, заняли места за правым и левым плечом герцога. Словно свита.
А прямо перед его светлостью дёргалась в путах, пытаясь освободиться, гневно что-то мыча сквозь знакомый кляп, извивалась, пробовала лягнуть крепко держащих её под руки солдатона, Марта
Скрестив руки на груди, герцог смерил её тяжелым взглядом. Но не проронил ни слова. Стоял и молчал, пока пленница не затихла, тяжело дыша, и вдруг отпрянула. Попятилась. Вернее, попыталась. Жёсткий тычок под рёбра заставил её согнуться пополам и задохнуться.
Вот так и Марте было несладко.
Всё это время она гадала: почему все упорно принимали её за беглую герцогиню, неужели так похожа? А вот теперь понялада, похожа, и очень. Сейчас её словно раздвоило. Одна, настоящая, вжималась спиной в холодную кирпичную кладку, чтобы не заметили герцог и солдаты, и другая, точное Мартино подобие, только одетое в ещё более дорогое платье, задыхалась после удара и всё не могла разогнуться. Солдат подтолкнул ту, вторую, в спину и по знаку герцога ловко выдернул кляп, мешающий вдохнуть.
Ублюдок! едва придя в себя, прошипела двойница. Прикажи меня не бить, сейчас же, животное! Я беременна!
Я законнорожденный, сударыня. В отличие от вашего будущего отродья, сказал, словно выплюнул, герцог. Это всё, что вы можете сообщить?
Ты не имеешь права меня арестовывать, слышишь, ты! Она вдруг затихла, прислушиваясь, и захохотала: Ох, как тебя сейчас обломают! Давно мечтала поставить тебя на место, скоти
Не слишком чистая ладонь рейтара запечатала ей рот. Намертво. Жертва пыталась кусаться, но получила удар, ещё более жёсткий, чем предыдущий.
Избавьте меня от её оскорблений, скучным голосом сказал герцог. И Капитан, объявите готовность. Посмотрим, кто ещё к нам сейчас пожалует.
Тем временем Марта, забытая всеми, не сводила глаз со своей копии. В голове кружилась единственная мысль: неужели? Неужели она? Потому что вспомнила
Дядя, как она смеет! Простолюдинка, дрянь почему она такая же, как я?
Прелестная девочка лет девяти в пышном «взрослом» платье тащит Марту за косы по полу, сперва по мягкому ковру спальни, куда Марта упросила проводить сестрицу-горничную, чтобы хоть глазком посмотреть, как живут господа, потом по жёстким каменным плитам зала. И вдруг со всего размаха с недетской силой толкает Марту, и та летит лицом в чьи-то грязные сапоги. Еле успевает инстинктивно выставить вперёд локоть.
Чья-то рука вздёргивает её за шиворот. Сердечко у Марты уходит в пятки. Барон спаси и сохрани, Божечка, сейчас убьёт
Он осматривает Марту, как курёнка, разве что за ногу не поднимает.
Что вас так рассердило, моя прелесть? Да, действительно, похожа, что с того?
Дядя, как вы не понимаете? Я красивая! Вы всегда говорите мне, что я самая красивая! А эта шваль так на меня похожазначит, и она красива? Видеть её не могу! Запорите её!
Глупости, неожиданно одёргивает её барон. Стряхивает с руки Марту. А ну, брысь! И чтобы ноги твоей здесь не было! И снова племяннице, ласково: Солнце моё, вы её больше не увидите, обещаю.
А я сказалазапорите! Пусть пусть ей уши отрежут, вот! Лицо исцарапают, разбойникам отдадут! Ну дядя, тон сменяется на капризный, вы же всё можете, ну пожалуйста Да я спать не смогу спокойно, пока она со мной одним воздухом дышит! Тварь подзаборная! Кто её сюда привёл?
Как уж там улещивал барон племянницу, единственную дочь покойной сестры, единственную наследницуМарта уже не слышала, кубарем скатившись с парадной лестницы и нырнув под пролёт. Забилась под ступеньки и дышала, как рыба, широко раскрыв рот, чтобы воздух выходил не с таким шумом, не услышали бы. И долго не решалась вылезти, а сестрица всё никак за ней не приходила, боялась случайно выдать.
Жана-кузнеца племянница, услышала над собой. В прошлом году осиротела, вот хотел к делу пристроить, на кухню или в прачки. Две пары ног не торопясь, твёрдо печатая шаг, спускались по ступенькам, казалось, прямо над головой девочки. Прикажете сыскать? Вкрадчивый голос понизился до шёпота: Привести?
На кой она мне сейчас, холодно отозвался барон. Не любитель. Девка должна быть девкой, в теле, а эта пока так, недоразумение. Что я с ней делать буду? Жану скажи, чтоб сюда не пускал, пока Анну в пансион не отправлю.
Впервые в жизни Марту выпороли именно в тот день. Но её-тослегка, для видимости, потому как управляющий неподалёку крутился, чтобы видеть, как барское слово отзывается, а вот бестолковую сестрицу двоюроднуюот души. Чтобы знала, как малолеток по замку водить.
Прикусив палец, чтобы не заплакать в голос, Марта кое-как сдержалась. За что ей это? Выходит, вся её жизнь пошла наперекосяк ещё с той поры? Из-за маленькой капризной дряни, которая что хотела, то и получала, жила в холе, в воле, в сытости Чего ей замужем за герцогом не хватало, дуре набитой? И это из-за неё вчера её чуть было не не Спасибо доброму капитану Винсенту, никакое он, оказывается, не чудовище, а просто ангел-хранитель, не иначе.
Ещё одна карета вкатилась в тюремный двор, величаво, торжественно, словно не замечая нацеленных пик и шпаг. Остановилась аккурат напротив крыльца, и из позолоченной дверцы, шагнув на просевшую от тяжести приставную ступеньку, снизошёл на землю дородный важный господин, одетый столь богато, что, когда он двигался, десятки мелких драгоценных камешков на камзоле перешёптывались и шуршали, задевая друг дружку гранями. Голову прибывшего украшало невиданное ранее Мартой чудопарик с буклями; дорогое кружево волнами шло на груди, ниспадало с манжет. Шпага, более парадная, чем боевая, цеплялась за ноги, но сей факт совершенно не смущал расфуфыренного господина.
Герцог молчал. Кинул недобрый взгляд на супругу, вдруг что-то победно замычавшую сквозь кляп. Чучело в драгоценном камзоле отвесило изысканный поклон.
Ваша светлость, господин ге'гцог, п'гиношу глубочайшие извинения за столь поздний визит
Визит-то, пожалуй, 'ганний, с непередаваемым сарказмом прервал его светлость. Для тех, кто по ночам спит с чистой совестью. А вот чем вы всю ночь напролёт занимались, господин посол, что не заметили, как она прошла? Считали овец?
Изволите шутить, благодушно отозвался собеседник. Словно не на тюремном дворе и под прицелом десятков глаз пребывал, а заглянул к дорогому соседу приятно провести время. Я, судагь мой, п'гедпочитаю п'говодить ночь в компании хо'гоших книг, философов, д'гузей к'гасивых женщин, наконец, это же так понятно А вот вы, к наиглубочайшему моему п'гиско'гбию, лишили меня общества одной из них; нехо'гошо, нехо'гошо
Анна как-то странно успокоилась и лишь торжествующе поглядывала на мужа поверх завязок кляпа. Солдаты, державшие её, тем не менее, хватку не ослабили, да и прочие по знаку капитана незаметно, шаг за шагом перестраивались, окружая экипаж добрейшего с виду и безобиднейшего гостя.
Объяснитесь, милорд. Герцог учтиво поклонился. Обещаю исправить свою бестактность, насколько это будет возможно. О какой даме идёт речь?
О новой подданной б'гиттской импе'гии, до'го'гой мой, толстяк любезно улыбнулся, но Марте почуялся в его усмешечке волчий оскал. Коия уже целые сутки пользуется дипломатической неп'гикосновенностью, поселившись на те'г'гитории б'гитского посольства, и недавно изъявила желание покинуть данную ст'гану, несмот'гя на то, что та благоденствует и п'гоцветает под вашим чутким 'гуководством. Кто угадает, какие мотивы движут се'гдцем женщины? Тем не менее, мой догогой, она изъявила желание стать подданной Его Импе'гаторского Величества Вильяма Вто'гого; и кто я такой, чтобы п'готивиться женской воле? Посемуставлю вас в известность о недопущении а'геста оной дамыголос посла незаметно налился жёсткостью, и т'гебую немедленного её освобождения.
Марта вникала с пятого слова на десятое, да и картавость приезжего вельможи не способствовала пониманию его речевых изысков. Но смысл был ясен: отпустить Анну, и точка! Будто он имел право требовать, этот индюк! Она непроизвольно подалась вперёд, чтобы лучше видеть и слышать. Шажок вроде и крошечный, но капитан, стоявший к ней ближе, напрягся и чуть отклонился вправо, как бы заслоняя её? Уловив каким-то шестым чувством, что ей лучше не высовываться, Марта замерла.
Объяснитесь, сэр Гордон, с вежливым недоумением ответствовал герцог, о какой даме идёт речь? И если оная здесь присутствуетнайдётся ли у вас письменное свидетельство о её новом статусе? Я имею в виду подданство.
Глаза Анны заблестели. Марте казалось, ещё немногои она устроит пляску на костях на её, Мартиных. «С-сучка благородная!» ко времени вспомнила она слова солдата, двинувшего ей под рёбра там, на лесной поляне вот-вот, то самое слово и есть. Сэр посол тем временем небрежно изъял из-за отворота манжета малый свиток с болтающейся на нём печатью красного сургуча.
П'гошу, ваша светлость, с неким оттенком превосходства произнёс. И даже губу оттопырил, не успев скрыть презренияк происходящему и к окружающим. Марте с самого начала был неприятен и этот тип, и его лошади, которые тоже презрительно оттопыривали губы, но больше всех ей была неприятна маленькая благородная сучка, которая, оказывается, вырослаи превратилась в большую благородную сучку, и ничего в ней не поменялось, ничегошеньки.
Его светлость документ изучил. Тщательно. И вернул. Равнодушно.
Не спорю, с точки зрения стилистики изложено верно, уронил он. В груди у Марты так и ёкнуло: неужели отпустит обоих? Однако герцог продолжил совсем не так, как, очевидно, ожидал кружевной посол неведомой Марте Империи. Не понимаю ваших претензий, сэр Гордон. В этом документе чёрным по белому сказано о даровании бриттского подданства некоей Анне де Бирс де Фуа д'Эстре это моей супруге, что ли? И что, подданство предоставлено по её личному прошению? Скажите, а заверено данное прошение оттиском личной печати д'Эстре, означающим безусловное согласие её законного супруга на сию акцию, как и полагается перед лицом закона? Я вижу здесь только один документ, и на нёмпечать посольства, но не моя дорогой друг. Предъявите мне моё собственное согласие!
Посол как-то разом сдулся и впервые со времени своего появления покосился на Анну. Та была явно растеряна.
Печати нет, вкрадчиво сказал герцог. И знаете, почему? Потому что её и быть не могло у самозванки, которую вы приняли за мою супругу. Дорогой друг, вас, похоже, здорово надули, пытаясь подобраться поближе к вашему драгоценному телу, или что ещё более вероятнок вашим секретам. Вернётесь в посольствопроверьте, все ли бумаги на месте. И фамильные безделушки, кстати Мои, он произнёс это слово с нажимом, на месте. И знаете, почему?