Это означало, что мне нужно было как-то одолеть ее тут? Но тут не было места правосудию за жестокость и убийство. Тут не было мэра, который принял бы решение. Рыцари не пришли бы, чтобы принести порядок. Значит, мне нужно было как-то покончить с ее жестокостью? Но как я могла сделать это, не убивая ее?
Я не собиралась убивать сестру. Даже жестокую сестру-фейри, которая хотела использовать семью для силы.
Я услышала тихий голос и замерла.
Нужно вытащить ее из той клетки, чтобы использовать. Я ясно дала понять. Одно родилось в один день в двух половинах. Одна половиназемля, другаявоздух. Одна разрушает, другая восстанавливает.
Я знаю, сказала моя сестра. Она вернулась! Я ощутила укол вины. Я же думала, стоило ли ее убивать. Мыдве половинки целого, рожденные в один день. Оназемля, ясное дело, а явоздух и все, что связано с иллюзией. Потому Кавариэль так хотел меня. Потому я нужна всем вам. Но остальное не ясно. Почему мы не можем использовать ее в клетке?
Что хорошего от чего-то в клетке?
Хуланна издала недовольный звук.
Но мы не знаем этого! Мы даже не знаем, кто из нас рушит, а кто чинит!
Кто из вас хочет порвать мир смертных? Думаю, это очевидно, Леди Кубков. Не она хочет вторгнуться в свой Двор двумя нашими.
Не ты разгадываешь, помнишь? едко сказала Хуланна. Ты говоришь загадками и требуешь им следовать.
Вы не должны были звать меня сюда сегодня, Леди. Вы уже слышали мою истину. Вы знаете, что я не выберу вашу сторону, как Валет не может выбрать Двор Крыльев. Мыбесстрастные руки Фейвальда, а не пешки в вашей игре власти. Вы знаете это. Равновесие может лишь дать тем, у кого нет, и забрать у тех, у кого много. Убийца рода существует для отчаянных времен, когда только ее ладонь может определить правосудие. Валет должен прогонять застой, а яИстинапредлагаю взгляд в будущее. Мыне ваши игрушки, Леди. Мыигрушки самого Фейвальда.
Убийца рода судила? Может, к ней я могла отвести сестру. Может, так стоило сделать дальше.
Раздался шорох, а потом сапоги застучали по деревянному полу. Я спрятала книгу под тунику и натянула сапоги, встала как можно быстрее.
Не нужно суетиться из-за меня, Хуланна плавно опустилась на край дубового трона и опустила голову на руку, мне стало видно ее лицо.
Я забыла, какой красивой она была. В Фейвальде ее красота стала еще больше.
Мое сердце колотилось. Пора было вернуть ее к нам. И, если это не сработает, отвести к Убийце рода.
Освободи отца, и я скажу, как вытащить меня из этой клетки, смело сказала я. Может, был лишь один шанс на сделку.
Улыбка Хуланны не была доброй.
Может, сделка и будет, сестра, но ценой не будет свобода отца. Я требую его кровь постоянно, и для этого нужно его живое тело.
Ужас исказил мое лицо, и я не смогла остановить это. Сделать такое со своим отцом?
Что они с тобой сделали?
Не суди меня, прошипела она. Не смей меня судить, жалкая и слабая смертная.
Ты тоже была смертной, сказала я. Помнишь? Мы были лучшими подругами. За неделю до похода в этот портал мы заплетали друг другу волосы, и ты сказала, что хотела отправиться к городам у моря и работать в замке королевы Анабеты.
Она резко рассмеялась.
Я мечтала быть слугой, и ты думала, что была моей подругой, потому что поддерживала это? Кошмар! Посмотри на меня сейчас, Элли Хантер. Яне чья-то слуга.
Ты злодейка. Воруешь жизнь у своей семьи ради своей силы.
Ее лицо выглядело величаво. Она казалась на годы старше меня, как женщина за двадцать, а не подросток, какой она ушла от меня семь дней назад.
Первые пять лет в Фейвальде я думала как ты, сказала она, скривив губы. Но время меняет людей. И от изменения взгляда мир кружится, и все вдруг становится иным. Думаешь, мне нравится забирать крохотную искру смертной жизни у тебя и твоего отца? Думаешь, я рада вашей боли? Но что вы для меня? Создания ниже меня. Мерцающий умирающий светлячок рядом с огнем моей жизни. Если я заберу у вас, использую вас тебя все равно использовали бы, и причина не была бы такой хорошей. Так у всех смертных. Вы жертвуете собой ради слабых амбиций, любви и печальной одержимости. Вы слишком слабы, чтобы сплетаться. Вместо этого вы разбиваетесь.
Оставь это запутанное место и вернись домой, попросила я. Мама скучает по тебе. Мы сможем снова стать семьей.
Ее смех не был веселым.
Думаешь, твой «дом» другой, Элли? Ты не видела, что у каждого в деревне свое место и своя сила? Наши традиции заперты на месте. Мы родились в деревне, которую не покинуть. Родились для ролей, которые не можем поменять. Ты это знаешь, Элли. ТыОхотница, потому что таким был твой отец, и потому что ты недостаточно мила, чтобы найти себе мужа. Олэн был единственным шансом, и Хельдра впилась в него когтями. Он не уйдет от нее. Ты это знаешь. Как можно быть такой глупой, чтобы не видеть этого?
Как можно быть такой глупой, чтобы думать, что злом можно все изменить? парировала я. Ты хочешь отправить армию в наш мир и порвать его! Ты хочешь убить наших друзей. Ты похитила меня! Ты прибила отца к дереву. И для чего? я орала. Ради красоты, силы и милых платьев, красивого мужчины, украшений, замка и
И что, Элли? ее тон стал ядовитым, но я продолжила:
Он даже не любит тебя! Он хвалился тем, что похитил тебя!
Она ударила по столу рядом с клеткой с такой силой, что меня тряхнуло как при землетрясении. Она дрожала, ее идеальное лицо покраснело.
Ты завидуешь, Элли. Ты всегда мне завидовала. Ты завидуешь, ведь я нравлюсь людям. Завидуешь, что люди считают меня милее и лучше тебя. А теперь ты завидуешь, что это все правда, потому что я бессмертная, навеки красивая.
Конечно. Кто не завидовал бы?
Она не закончила.
И ты должна завидовать больше. Ты знаешь, что последние несколько лет ты надеялась на танец с Олэном Чантером, а то и на поцелуй? Я целовалась за сараем его отца. Ты ведь думала стать Охотником однажды? Ален Тентрис говорил с нашим отцом за дни до того, как я пришла сюда. Он хотел, чтобы его сын был Охотником и женился на мне. Папа думал об этом. Ты ничего не получила бы, Элли. Ничего. Ты должна завидовать еще больше. Ты должна злиться. Все еще должна.
И я злилась. Хуже, я злилась на нее. Потому что она знала, чего я хотела, и она разбивала это перед моими глазами.
Почему ты не сказала мне? я подавляла дрожь челюсти. Если ты была моей подругой, почему ничего не сказал? Почему ты целовала парня, которого я любила? Нас растили в одном доме, родители любили нас. Как ты выросла такой ужасной?
Ее лицо стало насмешливым.
Как я могла стать ужасной, пока ты такая хорошая? А ты хорошая, Элли? Подумай. Твой отец пришел в этот мир, звал тебя. Почему он не смог тебя найти? Почему ты оставила его на жуткую мучительную смерть в Фейвальде? Ты помогла мне с танцем и вызовом фейри, хотя должна была заниматься делами. И, думаю, в деревне просили не приходить сюда. Они явно приказали тебе, это на них похоже. И ты все равно пришла. Ты намного лучше меня, Элли? Во всех нас есть семя тьмы. Просто твое жалкое, крохотное растение, как и в твоем саду. Но мое высокое, сильное и красивое. Я лучше тебя во всем, даже в том, как быть ужасной. И только я хотела для тебя большего, неблагодарная дурочка. Почему, думаешь, я договорилась с путниками о лучшем будущем для нас? Почему пришла сюда? Ты можешь жить тут со мной. Ты можешь перестать завидовать, мое уродливое эхо, и получить свою силу. С мороком ты сможешь даже быть красивой. Ты смогла бы обманом выйти замуж. Ты могла бы стать очаровательной в красивом платье и с роскошными украшениями.
Я хотела просто быть Охотницей. Но я могла тут охотиться, да? Тут были интересные существа, которые я не видела раньше. Я могла защитить дворы от них. Если то, что она говорила, было правдой, то меня предала семья. Отец, который хотел отдать мою работу. Мать, которая позволила мне использовать клетку, не сообщив о том, что будет. Олэн но это я уже знала. Отчасти.
Глаза Хуланны блестели.
Просто открой клетку и выйди ко мне.
Вот оно.
Потому я не могла ей доверять. Она не хотела дать мне лучшую жизнь. Она даже не хотела говорить со мной до этого. Пока не стало ясно, что она не могла сама вырвать меня из клетки и использовать меня против моей воли.
Для нее нужна была только власть.
А я могла только отказаться быть используемой.
Нет, сказала я.
Ее улыбка стала жестокой.
Я дам тебе обдумать это. Ты можешь подумать рядом с отцом. Может, при виде его страданий на твоих глазах ты решишься. Или, может, ты слишком ревнива и бессердечна, чтобы сделать даже это для него.
Она вытащила что-то из кармана платья и показала мнесияющее семя.
Она бросила его на пол рядом с моей клеткой, и вырос золотой дуб, словно века прошли за миг. С хлопком отец появился из дерева, все еще прибитый к нему за плечи. Он тяжело дышал, кровь лилась из его носа и рта.
Прошу, Хуланна, взмолилась я. Отпусти его. Убери те гвозди!
Выйди из клетки и сделай это сама, Элли, она встала с трона.
Я не могу это сделать. Прошу! Если у тебя есть жалость!
Его голова была склонена. Он был в сознании? Запах его крови наполнил мой нос.
Это зависит от тебя, Элли. Если хочешь ему свободы, выходи из клетки, она жестоко улыбнулась. Я оставлю тебя подумать об этом.
И она вышла из зала, ее изумрудное платье сияло вокруг нее как флаг, а мне мешали видеть слезы.
Как она могла сделать так с нашим отцом?
Глава двадцать первая
Папа! выдохнула я. Я просунула голову между прутьев, но не могла до него дотянуться.
Его глаза были закрыты, ресницы засохли с кровью. Его голова была опущена, волосы спутались, висели вокруг его лица. Со своего места на низком столике я видела только сжатые от боли губы и влагу, капающую из носа. Его губы были опухшими, глаза были подбиты. Он что-то невнятно бубнил в потрескавшиеся губы.
Он, наверное, хотел пить. А я не могла дать ему воды.
Только магия сохраняла его жизнь. Его кровь текла, густая, из ран в плечах. Его ноги были согнуты в коленях, все вес держался на кольях в плечах. Мой желудок сжался при виде них. Грязная и вонючая одежда была старой, кровь высохла на его лице и бороде. Никто не помогал ему днями. То, как кровь текла по его неподвижным пальцам, показывало, что он не мог помочь себе руками.
Я подавилась всхлипом, дрожала от его вида.
За всю свою жизнь я не встречала никого сильнее папы. Он был сильнее огромных кедров снаружи. Он был непобедимым.
Только это было не так.
Я выдохнула с дрожью.
Ты меня слышишь? прошептала я.
Он прошептал что-то невнятное, и я вытерла щеки ладонью, убирая слезы. Хуланна думала, что меня вела ревность, да? Да, по мне была зависть. Но настоящий огонь во мне не был завистью. Это был гнев. Такой сильный, что он горел во мне огнем, поглощая все ненужное, прогоняя страх и тревогу, оставляя только яростное пламя.
Она думала, что это толкнет меня помочь ей? Она ошибалась. Я хотела только уничтожить ее.
Она хотела крови моего отца? Я дам ей кровь. Я пропитаю ее мир кровью.
Я порву ее мир. Я
Звук мелких голосов наполнил воздух, и я смотрела, как дверь с другой стороны комнаты открылась, и тихий голем вел за собой вереницу плачущих детей. Их было пятеро. Первых двоих я узнала, они были из Скандтона. Ребенок Копателядвухлетний, которого отец нашел в лесу. Мальчик Делвиней, Нилс. Ему было пять, Но он выглядел старше. Мое сердце пропустило удар. Я была тут так долго, что ребенок вырос? Я не знала еще двоих. Две девочки были грязными, как и остальные, на вид им было лет семь. И мальчик четырех лет с большими глазами и лицом, похожим на Олэна в этом возрасте.
Я охнула, но рыдающие дети не видели меня. Големы открыли другую дверь и увели их.
Тут были человеческие дети. Я не могла представить место ужаснее для ребенкадалеко от тех, кто любил его, в страшном и запутанном месте. Я ощущала боль за отца, а теперь и за них.
Мой список пополнился. Освободить отца. Остановить Хуланну. Освободить детей.
Это нужно было закончить. Один ужас следовал за другим, но если они думали, что сломят Эластру Хантер и заставят слушаться, они ошибались.
Я так легко не сдамся.
А теперь я знала, что моя сестра носила страдающего отца и это дерево в своем кармане в форме сияющего семени. Если я смогу сбежать, я найду ее и украду то семя, чтобы освободить его. Я найду способ спасти тех детей.
Мне просто нужно было слушать, Следить.
Голем вышел из другой двери, и я приготовилась к ужасу, который он принесет. Но он нес обрывок бумаги между двух больших пальцев. Его шаги были удивительно легкими для его размера. Глаза отца открылись на миг.
Папа? Ты меня слышишь?
Элли, пробормотал он. Его глаза снова закрылись, и слова стали невнятными, а потом пропали.
Пап, я люблю тебя. Прошу, держись.
Я не знала, слышал ли он меня.
Когда я повернулась, обрывок бумаги был в моей клетке, буквы были размером с мой кулак.
Леди Кубков назначила тайную встречу с Лордом Шелка через два дня на Мосту Логики.
И что мне с того? Толку не было. Но, похоже, у меня был тут союзник.
Я выберусь отсюда, пап, прошептала я. И тогда приду за тобой. Я точно приду за тобой и заберу тебя домой.
Но что делать с остальным?
Я училась быть Охотницей всю жизнь. Я боролась за право защищать мой народ от медведей и кугуаров, прячущихся в лесу. Я отбивала стаи гулей, которые ждали беззащитных коз и детей. Я боролась с голодом, когда осенний урожай кончался, а скота было мало, приносила оленей и зайцев, чтобы наполнить животы.
Но я не думала, что худший враг все это время прятался вне досягаемости. Я не думала, что, отправившись с сестрой танцевать у круга, а предала их всех. Я создала чудище хуже всех остальных, угрозу, которая сотрет мой народ, как женщина, вытирающая тряпкой пятно с пола.
Я сглотнула.
Но в этот раз мои ладони дрожали от решимости.
Мне надоело охотиться на медведей и кугуаров. Надоели гули. Я собиралась охотиться на фейри. Да, я это уже говорила. И я говорила это серьезно, но теперь решилась окончательно, видя отца, пострадавшего из-за меня. Видя невинных детей с круглыми ушамисмертных детей с румяными щеками и слезами на глазах.
Я не могла злиться или бояться за себя. Другие люди нуждались во мне.
Я осторожно отряхнула одежду, собрала сумку и сунула записку на дно. А потом села с книгой. Я снова листала. Избегала личных историй, искала то, что поможет выбраться отсюда.
Мы можем только рассуждать о магии, которая привязывает круг к месту. Она не из нашего мира, хотя мы отметили место камнями. Камни не позволят просто так забрести туда. Камни скажут Певчему, где ждать и играть. Музыка помогает. Мы рано это поняли. Музыка отчасти оглушает фейри. Но помогает и нам. Она придает сердцам смелости и силы, отражает их магию. У Франы была теория об их магии и круге. Я искала записи, пытаясь подтвердить ее. Думаю, это может быть правда. Когда отрицательные эмоции собираются в городе, мы словно зовем их. Если кто-то входит в их царство, зов становится сильнее, или если мы танцуем там, будто прося их прийти.
Если кто-нибудь им отказывает, веря в это всем сердцем, это отталкивает их.
Они питаются эмоциями. Нашей болью. Нашим гневом. Наше отчаяние питает их. Чем больше боли, тем вкуснее. Мы не знаем, что они делают с теми, кого забирают. Скорее всего, мучают их. Любые смертные, которых мы потом находили, были в ужасном состоянии. Многие теряли разум при этом. Все были в шрамах. Они явно питаются нашей агонией. Так почему не причинить как можно больше боли? Потому мы, женщины, скрывали это, передавали только тем, кто достаточно взрослый, чтобы понять. Мы должны их прогонять. Нельзя давать молодежи соблазниться. Лучше верить, что онисуеверия. Лучше думать, что фейрипросто сказка.
Предки не подумали, что будет, если люди подумают, что это просто сказка, и вызовут их случайно? Потому что так и произошло со мной и Хуланной, и теперь мы были тут.
Было ли это случайно? Хуланна была очень настойчивой тем утром. И она заявила, что пыталась сделать нашу жизнь лучше. Она знала, что это было настоящим? Запланировала это?
Я поежилась.
Я узнала только две вещи. Одна не поможет мнепопытка успокоиться не подходила.
Другаямне нужно было больше использовать музыку.
Я стала тихо напевать под нос старую колыбельную из детства, она срывалась с моих губ как жемчуг.
Мой отец будто успокоился от звука, дыхание стало не таким шумным. Я напевала, пока не задремала у прутьев.