А что ты сделал, чтобы уменьшить мои подозрения? осведомилась я.
Он рассмеялся.
Что делала ты на моем месте? Ты была такой, как и должен быть яростный кошмарик, так что не говори о дружбе и верности. Сделай мне предложение. Посмотрим, клюну ли я.
Я предлагаю, начала я, его рот приоткрылся, он затаил дыхание. Чего он мог захотеть? Я предлагаю игру.
Игру? он обрадовался.
Хорошо. Но какую игру я могла ему предложить?
Да, я ухватилась за идею. Ты выпустишь меня из этой клетки на час, позволишь помыться и переодеться в чистую сухую одежду, что-нибудь поесть, а еще исцелишь мою ладонь, а взамен я не попытаюсь убежать за этот час и поиграю с тобой.
Его улыбка была счастливой.
О, в твоей сделке есть дыры, пленница. Попробуем снова. Ты, твердо сказал он, сможешь выйти из клетки так, чтобы помыться и обработать руку, а потом вернешься, не пытаясь сбежать, не умоляя меня отпустить тебя или как-то еще манипулируя мной вне клетки. Ты не попытаешься убить меня или навредить мне. Я предложу еду и шанс помыться, но ты наденешь то, что я дам, и оставишь старую одежду в клетке.
Вот уж нет! возмутилась я.
Можешь прикрыться той мерзкой тряпкой с пола. Ее все равно нужно убрать, он сморщил нос. И я не закончил. Я исцелю твою ладонь. Останется шрам. Но я зашью и перевяжу рану. Взамен ты дашь мне поцелуй и игру.
Никакого поцелуя, сказала я. Это уже было плохо.
Он ухмыльнулся.
Мои поцелуи такие ценные, что ты не спешишь принимать один? Ладно. Без поцелуя. Договорились?
Ты даже не спросил, какую игру я предлагаю, возразила я.
Думаю, ты изобретательна, радость озарила его лицо. Договорились?
Да, я переживала, ведь он был сговорчивым. Мне нужно было умно поступить с игрой, это могло повлиять на него. Но было мало времени думать об этом, пока я буду заниматься необходимыми делами. Или то, что сделки связывали его, не означало, что они связывали меня? Я согласна на сделку.
И я согласен на сделку, сказал Скуврель. А теперь снимай грязную одежду.
Я нахмурилась, схватила грязную тряпку с пола и укуталась так, чтобы снять сумку, лук и колчан, грязную одежду под покровом того, что раньше было моим платком, а теперь было для меня больше простыни.
Мои щеки загорелись раньше, чем я начала, и его смешки не помогали.
Давай уже, сказала я, сняв все свои вещи. Но я оставила нож под тканью. Он поймет?
Он открыл дверцу клетки.
Глава седьмая
Когда мне было одиннадцать, я пошла с Олэном в лес. Мне нравилось гулять с Олэном. Он не хотел ничего, кроме общества.
Мы забрели к утесам у реки и услышали безумные вопли вдали. Олэн посмотрел на меня, и нам не нужно было говорить. Мы оба знали, что поможем существу, которое так кричало.
Я видела орлов издалека, но ни разутак близко. Его ногти были длиной с мой мизинец.
Тише, сказал Олэн, когда я сняла куртку. Осторожно.
Орел застрял в трещине в камне. Одно крыло было сломано. Оно свисало, орел дергал лапами и другим крылом, но то крыло застряло в трещине, и он вряд ли мог улететь на одном крыле. Сверху нависли два гуля, ждали его дух.
Как он туда попал? спросила я, но Олэн покачал головой. Мы так и не узнали ответ. Порой что-то просто случалось.
Я схватила длинную палку и прыгнула к гулям, рассекла ею их призрачные тела. Они зарычали, но еще два взмаха прогнали их.
Я все еще не знаю, как ты это делаешь, сказал Олэн, поежившись. Стоит им на меня посмотреть, и я застываю!
Я хмыкнула, отбросила палку и схватила куртку. Я накинула ее на голову орла, чтобы он не бился с нами, и Олэн вытащил его из камней. Куртка обвивала его когти и клюв, Олэн отнес его домой.
Мы вправили его крыло днем, оба получили при этом глубокие порезы. Орел не доверял нашим попыткам исцелить его.
Я вышла и поймала белку для орла, пока Олэн перенес его в загон для коз. Орел не тронул белки. Но он привык к загону, и, когда крыло зажило, Олэн выпустил его, и орел свил гнездо рядом с загоном. Каждую весну он и его пара гнездились там.
И когда он видел Олена и меня, он покачивал в приветствии крылом.
Порой доброта создавала узел меж двух существ, который было сложно разрезать.
Глава восьмая
Я странно нервничала, выходя их клетки и принимая свой полный размер, и это меня злило. Почему я нервничала? Это он должен был переживать.
Я прошла в воду, уже была по пояс и старалась не думать об утопленницах, хотя почти ощущала их волосы вокруг своих ног. Белые кувшинки окружали меня. Может, они всегда цвели в это время дня. Я старалась не думать об этом. Никаких отвлечений, Элли. Это твой шанс сбежать.
На другой стороне ручья ждали спутанные ивы. Нужно было только ударить Скувреля ножом, схватить свои вещи из клетки и убежать.
Он опустил клетку на берег в тот же миг, когда я бросилась к нему с кинжалом. Клинок замер в дюйме от его тела, моя рука не слушалась. Мышцы не шевелились.
Я в ужасе посмотрела на него. Что он сделал?
Он посмотрел на мое лицо и согнулся от хохота. Я выхватила нож из застывшей руки свободной ладонью и попыталась снова, но теперь замерла другая рука. Скуврель пытался говорить, но слова скрывал смех. Он поднял ладоньсловно я могла пошевелитьсяпока пытался перестать смеяться.
Что смешного? осведомилась я, ярость была горечью во рту. Что он со мной сделал?
Кошмарик, сказал он, когда его смех утих, глаза опасно блестели. Забавный кошмарик! Твое слово не стоит и гроша в твоем мире, но тут оно связывает тебя так же прочно, как менямое слово.
Но он не был расстроен. Он забрал у меня нож почти с любовью, и как только оружие пропало, мои руки опустились. Я с тоской посмотрела на ивы за ручьем. Этой ночью я не сбегу. Слезы покалывали глаза, но я не давала себе плакать. Я превратила их во внутренний огонь. Больше топлива.
Если не против, холодно сказала я, мне нужно помыться.
Моя ладонь убивала меня. Мне нужно было обработать ее сильнее, чем помыться, но все по порядку.
Конечно, согласился он. От тебя воняет единорогом и гнилой плотью.
Я нахмурилась и нырнула в воду вместе с тряпкой в грязи и крови.
Не скромничай при мне, дразнил Скуврель.
Я забыла, как он влиял на меня, когда мы были одного размера. Я забыла, каким красивым делал его морок, и как мое сердце колотилось, хотя мозг кричал: «Ты видела его настоящим, дура, и онпочти демон!».
Сердцу было все равно. Как и легким. Я пыталась нормально дышать, пока глаза отмечали блеск воды на мышцах, когда он выбрался из ручья и прошел в гнездо.
Я выберу для тебя интересный наряд, ладно? сказал он.
Лучше бы что-нибудь приличное.
Иначе я попытаюсь напасть снова. Должен быть способ обойти эту сделку.
Полоска зеленого шелка вылетела из-за двери на берег, когда я закончила расплетать волосы.
Я должна надеть это? спросила я.
Ответом был лишь смех. Я недовольно фыркнула и нырнула под воду, старалась не открывать глаза и не думать о мертвых девушках. Что-то хлюпнуло под моими ногами. Что-то обвило мою ступню. Я бросила грязную ткань и подбежала к берегу ручья, высоко поднимая колени, отчаянно пытаясь не кричать и не касаться воды.
Они трогали меня. Мертвые девушки меня трогали!
Полоска шелка оказалась тонким халатом. Я надела его, и Скуврель вышел из гнезда в сухих штанах, высушивая волосы ладонью. Он побрился. Как он сделал это так быстро? Он прикусил губу, глядя на меня.
Что? я нахмурилась.
Ты выглядишь смертно.
В отличие от тебя, я все время так выгляжу.
Да, и разве это не волшебный талант? сказал он. Он посмотрел на мои ступни. Это должно было радовать меня, ведь я ожидала, что его хитрый взгляд будет на другом месте. Я опустила взгляд и увидела скопления колокольчиков, цветущие вокруг меня. Они были там до этого? Займемся твоей ладонью, он разложил зеленую ткань на мхе и сел рядом. Она была длинной, зеленой и не похожей на бинт. Там были медная иголка и нить. Сначала швы.
Я не хотела, чтобы он зашивал руку, но от мысли об игле, проходящей сквозь плоть, меня мутило. Я не смогла бы сделать это сама.
Жаль, ты не согласился ее исцелить, печально сказала я, села рядом с ним, протянула руку и отвела взгляд. Я скривилась, когда он налил что-то на рану. Я и не заметила флягу при нем. Но это было логично. Алкоголь хорошо промывал раны.
Ах, но тогда я не смог бы сделать это, тихо сказал он, звуча радостно.
Игла впилась в мою кожу.
Тебе так нравится шить?
Тихо, ты отвлекаешь меня.
Я прикусила губу, а он работал, чистил и зашивал. Минуты тянулись в тишине, полной боли. Воздух между нами был будто перед ударом молнии. Я почти ощущала это на языке.
Подержи ладонь, пока я готовлю бинт, шепнул он, по моей коже пробежали мурашки.
Я сжимала раненую ладонь другой рукой. Он удивительно хорошо зашил рану. Его работа была аккуратной и чистой, хотя кожа под стежками пылала.
Ты уже так делал? спросила я.
Ни разу, его глаза блестели, улыбка была озорной, когда он стал обвивать мою ладонь зеленым бинтом. Но все когда-нибудь случается в первый раз.
Меня очаровал озорной блеск его глаз, и я едва замечала, что он делал, пока я не опустила голову.
Ты ужасно перевязываешь раны, сказала я. Ты запутал наши ладони в ткани. Ты так и хотел завязать бинт?
Да, сказал он так искренне, что я рассмеялась. Он замер, будто наслаждался мигом, а потом заговорил с вызовом в глазах. А ты знаешь способ лучше?
Я ответила ему ехидно:
Да.
Торжество мелькнуло на его лице и плохо скрываемая радость. Через миг выражение смягчилось, и я охнула. Скуврель никогда не был мягким. Что в моем ответе вызвало это? Качая головой, я высвободила здоровую руку и перевязала рану сама.
Теперь, сказала я, закончив, должна быть одежда.
Лежит на кровати, он неловко кашлянул. А потом ты вернешься в клетку и объяснишь игру.
Одеждой оказались узкие зеленые леггинсы, золотые сандалии, украшенные красными ягодами и серебряными листьями, легкая туника без рукавов из маленьких белых перьев и короткий золотой жилет, расшитый коричневыми переливающимися глазами. В ней я ощущала себя странно. Как мокрый орел. Я надеялась, что смогу постирать и высушить свою настоящую одежду до того, как этот наряд кто-то увидит.
Чья это одежда? спросила я.
Моя, сказал Скуврель. Это точно была ложь. Они сидели на мне как влитые. Готова к клетке? спросил Скуврель, поднимая ее, когда я вышла из шкафа, где одевалась. Он был румяным и тяжело дышал, и я растерянно нахмурилась. Он протянул мне небольшую миску орехов другой рукой и пожал плечами. Тут есть только эта еда.
Готов проиграть в игре? ответила я, но не приняла орехи. В книге говорилось есть только с солью. Я не хотела попасться сильнее, чем уже была.
Это не навсегда, Элли. Это временно.
Ты чистая, рана перевязана, и ты узнала, что нарушить слово не выйдет. Это что-то, да? Радуйся небольшим победам.
Я не проиграю, сказал Скуврель, запер дверцу клетки и ушел в шкаф. Но мы поиграем завтра. Нам обоим нужно поспать.
Он вышел из шкафа, и я охнула. Он выглядел как настоящий фейри-валет с ремешком с ножами на груди и парой золотых сережек в одном ухе. Как фейри-валет, собравшийся убежать со мной в лес.
Не нарушай свои правила из-за меня, ехидно сказала я.
Он порылся в шкафу и пришел с графином, парой наперстков и миской. Он наполнил их водой из ручья, попил из графина и опустил миску рядом с моей клеткой.
Вот. Попей, постирай одежду. Что хочешь.
Меня не нужно было уговаривать. Я развязала сумку, вытащила палатку и устанавливала ее между прутьев клетки раньше, чем он закончил пить воду. Я сделала глоток из наперстка, наполнила флягу, отстирала одежду и повесила на прутьях. Скуврель притянул клетку к груди, обвил ее руками и лег.
Это ужасно близко, буркнула я. Было неловко смотреть на его грудь или ноги, оказавшиеся вокруг клетки, но так, чтобы не задевать железные прутья.
Не хочу, чтобы тебя украли, сказал он, но голос был тихим. Я подумала, что он уже уснул, но он пробормотал что-то, звучащее как «ценность».
Но это было глупо. Я ждала, его лицо смягчилось, дыхание стало глубже. Я не ушла в палатку. Нет. В моей руке был золотой ключ. Я и забыла, что положила его в сумку.
Глава девятая
Может, стоило ощущать вину из-за этого. Я же обещала быть союзником Скувреля. И он мило поступил, перевязав мою руку, хоть глупо потребовал одеться в то, что он выбрал. Но я не должна была сидеть в клетке.
И ключ был волшебным. На нем все еще был волос единорога.
Пришлось оставить одежду и палатку. Если бы я попыталась их забрать, он мог проснуться, хотя я смогла забрать сумку со всем остальным.
Я осторожно закинула сумку на спину и подошла к засову клетки. Поднимать его было бесполезно. Вокруг него уже не было проволоки. И там не было скважины. Но волшебный ключ точно сделал бы что-нибудь. Я осторожно подняла ключ и коснулась засова. Он открылся, и я выдохнула с облегчением, убрала ключ в сумку и осторожно выскользнула наружу.
Я тут же стала полного размера.
Я взглянула на Скувреля. Он выглядел маленьким, ведь я теперь была больше его ладони. И он был уязвимым, темные ресницы лежали на шелковистой коже. Я подавила сочувствие. С каких пор Скуврель нуждался в этом от меня? Он мог сам справиться.
Не оглядываясь, я прошла к берегу ручья и прокралась по камням, покрытым мхом. Придется идти за ручьем в лес. Я не знала другого выхода, но ручьи всегда вели к большой воде. Я могла добраться с ним до моря, которое видела по пути сюда. Я чуть не надела повязку. Не надо, Элли. Ты знаешь, что там. От вида проще не будет.
Я оглянулась. Мои ноги оставляли следы колокольчиков. Отлично. Я оставляла след из цветов в этом безумном мире. Конечно, Скуврель вел себя так, словно от его желания солнце восходило и опускалось. Когда цветы оставались там, где ходил, это могло вскружить голову.
Я вздохнула и пошла по мелководной части ручья. Следов цветов уже не было. Но приходилось идти сквозь волосы в воде. С сердцем в горле я брела в воде.
Я и раньше ходила по дикой природе. Потому я и переживала. Скоро будет рассвет. Скуврель сказал, что они спали днем, но вдруг он повернется во сне и заметит, что я пропала? В свете дня заметить будет просто. Как далеко я уйду до того, как Скуврель увидит пустую клетку? Хватит ли мне скорости? Смогу ли я спрятаться?
Что-то пахло дымом.
Где-то были фейри. Мне нужно было замедлиться и не шуметь, чтобы меня не поймали. Стало теплее? Я потерла лоб. Было жарко, как летом.
Что-то трещало вдали. Я застыла.
Дым становился гуще.
На горизонте был тусклый оранжевый свет. Не золото рассвета, а грозное оранжевое сияние.
Что-то больше костра горело там.
Я застыла, не знала, куда бежать. Я должна была оставаться в ручье. Он не будет гореть, хотя, возможно, придется уйти в глубокие части, если огонь доберется сюда.
Спутанный лес казался древним. Такой огонь не мог быть нормальным, да?
Сияние казалось ярче впереди меня. Если идти туда, я точно обнаружу огонь. Но, если развернусь, попаду к Скуврелю. Я лучше попытаюсь выжить сама в отчаянной ситуации, чем останусь с ним.
Стиснув зубы, я пошла дальше. Я не была ничьей пленницей.
Пот стекал по лбу и спине. Оранжевый свет становился ярче, как и небо, наступил рассвет.
Может, стоило развернуться. Может, ручей не мог меня защитить. Я видела, как сгорали звери в лесном пожаре. Я видела, как их малыши прятались под ними от огня. Ручей защитит меня так?
Я кусала губу, переживая, когда вдруг увидела огонь. Он ревел в Спутанном лесу, двигался ко мне удивительно быстро, лизал ивы и сухую траву в поглощающем поцелуе смерти.
Я глубоко вдохнула и бросилась в воду.
Я открыла глаза. Пустые глаза смотрели на меня, и я закричала под водой, мой нос задел нос одной из мертвых девушек. Она была милой, как и говорил Скуврель. И мертвой. Ее волосы развевались вокруг меня. Я запаниковала, металась в воде.
И рухнула на пол клетки, остатки воздуха вылетели из легких.
Ох.
Что ты сделала с красивой одеждой? сказал Скуврель. Она хорошо на тебе сидела. До этого.