И все-таки не удержался. Как подросток, подглядывающий в женскую раздевалку. Посмотрел на нее одним глазком, когда она выбралась на мостки. В закатном солнце Тайра была нереально, фантастически красива, и мне снова показалось, что я вижу сон. Только теперь с эротическим оттенком.
Она стояла вполоборота ко мне и отжимала от воды волосы. Грудь дразняще приподнялась, словно догоняя поднятые руки. Нетронутое загаром тело, перечеркнутое узкой белой полоской, отливало золотом. Почувствовав мой взгляд, Тайра обернулась, и я снова нырнул, как бегемот, едва успев вдохнуть.
Обратно мы шли молча, в том легком волнующем напряжении, когда вот-вот начнет искрить. Дома я зажег на веранде китайские фонарики, включил музыку. Себе налил вина, Тайре соку. Мы сидели в плетеных креслах и смотрели, как пляшут в саду на фоне темного неба летучие мыши, днем спящие между ветвями большой ели.
- Андрей, твоя жена умерла?неожиданно спросила Тайра.
20.
По правде, меня немного черт, даже слова не подобрать. Как будто слегка задело обгоревшую на солнце кожу. В этом вопросе могло быть чистое любопытство, но я откуда-то знал: не только. Мне бы хотелось, чтоб они были параллельными прямымиЮля и Тайра. Чтобы никак не пересекались. Но геометрия, кажется, становилась неэвклидовой.
- Нет, - ответил я, сделав большой глоток вина и глядя на танец мышей, каждая из которых была похожа на огромную моль.Мы в разводе.
- Что это значит?
- Что мы больше не женаты. У нее теперь другой муж.
- У нас нельзя так, - она зябко передернула плечами.Только один раз. Можно уйти и жить с другим. Но все равно это уже не муж и жена. И дети будут
- Незаконные?подсказал я.
- Незаконные? Это как ненастоящие? Да. Настоящиетолько от мужа. Поэтому женятся, чтобы родить детей. Или когда они уже, - Тайра жестом показала большой живот.Редко, если нет. Если просто хотят.
- А у тебя есть муж?я и не думал, что это вдруг окажется для меня важным.
- Нет. Мой - она запнулась, подбирая нужное выражение, - мужчина умер. Он был, - тут Тайра сказала длинное, красиво звучащее слово, которое я не смог бы повторить при всем желании.Как и я.
- А что это?
Она задумалась.
- Я расскажу. Потом. Мне еще мало слов. Я понимаю уже хорошо, говорю еще нет. Буду лучше. Если ты будешь много говорить, а я слушать Это ее одежда?помолчав, Тайра оттянула футболку на груди.Твоей жены?
- Да. Старая. Тебе это неприятно?
- Неприятно?удивилась она.Нет. У нас верят так. Если надеть одежду мертвого, можно узнать его последнее желание. Но нет, ничего. Не узнала. Поэтому спросила. Почему вы не вместеэто можно спрашивать?
- Можно. Наверно, как и в вашем мире. Когда перестают друг друга любить, трудно оставаться вместе. Мы перестали.
Я понимал, что она задела эту старую болячку не со зла, но невольно ответил тем же:
- А когда умер твой - тут я тоже запнулся, задумавшись, какое слово использовать, - друг? Давно?
- Я не знаю, как у вас считается от одного события до другого, - Тайра пожала плечами.
- Время, - подсказал я.
- У нас главноеодин круг Аранты вокруг Ноаны, - она показала на небо.Арантаэто наш мир. А Ноана на небе днем. Одна звезда для нас и для вас. Миры рядом. Много разных миров. Так у нас говорят.
- Логично, - согласился я.Наш мир называется Земля. Весь целиком. И то, что под ногами, тоже земля. А на небеСолнце. Один кругэто год. Наверно, такой же, как у вас, раз звезда одна.
- Наверно, - кивнула Тайра.Энгард умер три год назад. Или годов?
- Три года. Странно. Мы с Юлией тоже три года как развелись.
- Юлия - повторила она.Красивое имя. А сама она красивая?
Я нашел в телефоне Юлькину фотографию, показал ей.
- Да, красивая, - вздохнула Тайра.Ты хранишь ее
- Фото.
- Фото, - повторила она.Может, еще любишь?
- Мы же не враги, - я убрал телефон.Когда-то сильно друг друга любили. Потом прошло.
Тайра посмотрела на меня, чуть сдвинув брови, словно не поверила.
- Сколько тебе года?спросила, как будто хотела перевести разговор на другую тему, нейтральную.
- Сколько лет, - поправил я и показал три раза по десять пальцев и еще три.Тридцать три года.
- Лет или года?она, похоже, совсем запуталась.
- По-разному правильно. Один год. Два, три, четыре года. Пять лет. И дальшетоже лет. И сколько.
- Очень трудный язык. У нас простой.
- Да, - согласился я.Трудный. Один из самых трудных. У нас много стран и много разных языков.
- У нас тоже много стран. Язык один. Только немного разный.
- А тебе сколько лет? Хотя у нас не принято спрашивать женщин о возрасте.
Тайра показала два раза по десять пальцев и пять. И спросила удивленно:
- Почему?
- Все женщины хотят быть моложе, чем они есть на самом деле. А такой вопрос напоминает о настоящем возрасте.
Какая-то тень пробежала по ее лицу. Как будто вспомнила что-то неприятное. Но я не стал спрашивать. Рассказывать о чем-то ей действительно пока было трудно. К тому же мы и так уже коснулись того, о чем, наверно, стоило бы промолчать.
Вопрос Тайры о фотографии застал меня врасплох. Все было давно определено и понятно. Но, заданный женщиной, котораячего уж там притворяться!не оставила меня равнодушным, этот вопрос заставил взглянуть на ситуацию иначе. Действительно ли все прошло, или я просто убедил себя в этом? Сейчас это тоже неожиданно стало для меня важным.
Из-за вершин деревьев поднялась почти полная луна, разукрасив все причудливыми бликами. Я погасил на веранде свет, выключил музыку. Мы молчали, погрузившись в магию ночи. Ветер шелестел листьями, выводили свою тревожную песню кузнечики. У меня кружилась голова. Один бокал винаслишком мало, чтобы опьянеть. Или все дело было в том, что Тайра сидела рядом?
- Красиво, - тихо сказала она, глядя на залитый лунным светом сад.Здесь все красиво.
И тогда я решился. Встал, подошел к ней, положил руку на плечо.
- Через двенадцать дней, - я показал десять пальцев и еще два, - мне надо будет уехать. В город. Но ты можешь жить здесь. Сколько понадобится. Пока мы не придумаем, что делать дальше.
21.
Тайра посмотрела на меня то ли с испугом, то ли с недоумением и хотела уже что-то ответить, но тут издалека донесся первый, еще тихий раскат грома.
- Что это?насторожилась она.Шумит?
- Будет гроза. Сильный дождь, гром и молнии. Это как огонь с неба.
- Знаю, - Тайра кивнула.У нас тоже бывает. Но редко. Это считается лучшим временем для чтобы родились дети.
Вот спасибо! Это ты сейчас к чему?
А может, ни к чему. Может, я выдумываю все, а она ничего такого не имеет в виду. Может, на самом деле мне хочется, чтобы имела. Как там говорят? Иногда кошкаэто просто кошка. Самая обыкновенная информация, без какого-либо подтекста.
Я спустился с веранды в сад. Черная туча ползла со стороны озера, обещая красочное зрелище, которое хотелось показать Тайре. Еще минут пять, может, десять, и туча затянет луну. Гром прогремел снова, уже сильнее.
- Пойдем, - сказал я, вернувшись на веранду.Надо смотреть сверху. Будет очень красиво.
Мы поднялись в ее комнату и вышли на балкон. Небо над озером было угольно-черным, темные щупальца тянулись к луне, стараясь поглотить ее. В брюхе чудовища блеснуло, пока еще слабо, через несколько секунд раздался приглушенный рокот.
- Как сказать, когда не очень сильно страшно, но неспокойно?спросила Тайра, крепко держась за перила и вглядываясь в чернильную гладь озера.
- Как будто произойдет что-то, да? Тревожно.
Она молча кивнула.
- Так всегда бывает перед грозой, - я коснулся ее руки и почувствовал, как она вздрогнула.
В голову вдруг пришло, что Тайра не просто запоминает слова, которые услышала. Словно между нами какая-то особая связь и она берет их прямо из моих мыслей. Или, может, не сами слова, а их образы. Потому что едва успел подумать: как неспокойно и тревожно.
Вскоре туча сожрала звезды и луну. Наступила та томительная тишина, которая вот-вот должна была смениться стремительным порывом ветра перед началом ливня. Вспышки над озером становились все чаще, громвсе ближе. И вот наконец огромная ветвистая молния распорола небо и ушла в воду. Тайра ахнула от восторга.
- Да, очень красиво!ее слова заглушил гром.
И тут зашумели вершины деревьев. Хлопнула о забор распахнувшаяся калитка.
- Надо закрыть, - сказал я Тайре.Иначе так и будет греметь.
Выйдя из дома, я быстро дошел до забора, как следует закрепил задвижку, чтобы снова не сорвало ветром. Упали первые крупные капли дождя, и надо было поспешить, иначе промок бы насквозь, но я стоял и смотрел на балкон, не в силах пошевелиться, отвести взгляд.
Молнии выхватывали из темноты силуэт Тайры, и в эти короткие мгновения она сама была как вспышка светафантастическое существо из другого мира. У меня захватило дух, как раньше на озере, когда увидел ее, стоящую в лучах заката.
С шумом обрушился ливень, как будто у тучи лопнуло брюхо. Пока я добежал до крыльца, на мне сухой нитки не осталось. После такой жары потоки воды казались ледяными, и меня тут же начало знобить. Но только ли от холода?
Я стоял на веранде на сквозняке и как-то отстраненно думал о том, что сейчас меня продует и, наверно, уже завтра я буду хлюпать носом. Ну и плевать.
- Андрей?с площадки лестницы донесся обеспокоенный голос Тайры.
- Уже поздно, - от сбившегося дыхания это прозвучало хрипло.Ложись спать.
Она чуть помедлила, потом я услышал ее шаги, наверху закрылась дверь. А я пошел в душ и стоял под колючими горячими струями, пока не спохватился, что надо оставить воды и ей, на случай, если захочет.
Из сада тянуло холодом и сыростью, подоконник залило водой. Я смахнул ее ладонью, захлопнул окно, лег на кровать. Сердце колотилось до дурноты.
Подняться к ней?
Нет
Я и сам не знал, почему нет. А хотелось этого до одури.
Может быть, потому, что это слишком напоминало другую ночь. Пятнадцать лет назад. Тогда тоже был август. Последняя гроза жаркого лета. Мы с Юлей были знакомы всего два дня. И сейчас мы с Тайрой находились в доме, где Юля проводила каждое лето, с самого рождения.
Эти чертовы параллельные прямые так и норовили пересечься! И я не мог об этом не думать.
Когда гроза пошла на убыль, я встал, надел джинсы и теплую рубашку, снова вышел на веранду. Гром еще ворчал, уходя на юг, с деревьев капало. Одуряюще пахло мокрой травой и мелкими вьющимися розами, оплетавшими решетку. Я сидел в кресле, пока не начало клонить в сон. Еще успел подумать, что надо пойти к себе и лечь, и провалился в рваный путаный сон, где эротики было ровно столько же, сколько и кошмара.
Проснулся я с затекшей спиной и шеей, укрытый пледом. После грозы заметно похолодало. Над травой в саду пластался туман, такой густой, что хоть режь ножом и мажь на хлеб вместо масла. В кухне раздавалось какое-то шебуршанье, сопровождаемое вкусными запахами.
Кое-как вытряхнувшись из кресла и чувствуя себя заржавленным Железным дровосеком, я заглянул туда. Тайра стояла у плиты. На ней были мешковато сидящие джинсы и флисовая кофта, волосы заплетены в косу.
- Я сделала завтрак, - сказала она, глядя в сторону.
То ли она плохо спала, то ли плакала. Неужели потому, что ждала меня? Или я снова пытался выдать желаемое за действительное?
22.
- Какой туман, - заметил я, поедая вполне годный омлет с сыром.
Вообще я чувствовал себя после ночного эпизода распоследним кретином и не представлял, о чем говорить. Продолжать нашу вчерашнюю беседу обо всем сразу не было никакого желания.
- Туман?переспросила Тайра.
Я махнул рукой в сторону сада, где над травой висели белые клочья. Прогноз обещал пасмурную погоду с небольшим дождем к вечеру, и утро действительно выдалось серенькое, унылое.
- Это маленькие капли воды в воздухе. Земля мокрая и теплая. А воздух холодный.
- Да, я знаю, как это получается. Правда, стало холодно после дождя. Как будто лето кончилось.
- Зато пойдут грибы.
- Грибы? Кто это?не поняла Тайра.Куда пойдут?
- Начнут расти в лесу, - я дотянулся до отложенного в сторону листа бумаги с ручкой и нарисовал гриб.Это очень вкусно. Когда жарко и сухо, их нет, они любят сырость. А у вас такие есть?
- Есть, но мало. И их не едят. Можно умереть.
- Здесь тоже много ядовитых. От которых можно умереть. Завтра или послезавтра можем пойти в лес, поискать съедобные.
Тайра слегка нахмурилась, но тут же постаралась спрятаться за равнодушие:
- Хорошо. Пойдем.
Шевельнулось легкое раздражение: не в том я был настроении, чтобы разгадывать ее загадки и ребусы. Доел, выпил чаю, собрал тарелки в посудомойку.
- Спасибо, Тайра, очень вкусно. У тебя хорошо получается.
- Андрей, ты уедешь совсем?спросила она напряженно, не глядя на меня.Я останусь здесь одна?
Так вот ты о чем! А я, баран, напридумывал себе! Что ждала меня, не дождалась и плакала в подушку.
Выдохнул с облегчением, в котором, впрочем, мешалась самая крохотная капелька разочарования. Не ждала Ну и хорошо!
- Тайра, - я жестом попросил ее сесть и сам сел рядом, - я живу в городе. Недалеко отсюда. Там я работаю. Сейчас отдыхаю, две неделичетырнадцать дней. Это дом для отдыха. Мы обычно пять дней работаем, два отдыхаем. Они называются «выходные». И еще один месяц в году целиком - отпуск. Или два раза по две недели, кто как.
Она, похоже, хотела что-то спросить, но удержалась и смотрела на меня, ожидая продолжения.
- Я буду приезжать на выходные. И, может, вечером, в рабочие дни, если получится. Покажу тебе все. Как набирать воду, как включать отопление. Скоро станет холодно, горячая вода греет дом. А потом мы решим, что делать дальше. Потому что сейчас я не знаю. Как и ты.
Это было предельно честно. Я не представлял, что ей делать. Сначала казалось: главноечтобы она научилась хоть немного разговаривать и понимать. Для этого понадобилось меньше двух дней. Но идей не прибавилось. У нее не было документов, она не умела читать и писать. Чем она могла заняться при таком раскладе? Разговаривать с кошками?
Конечно, хочешь не хочешь, а Тайре надо как-то вписываться в новую жизнь, что проблематично, если она останется здесь, сторожить дачу. Но что мне делать с ней в городе? Поселить у себя? У меня пусть и большая, но все же студия. Ясно же, как день, чем все это кончится. Положа руку на сердцеоно мне надо? Если отодвинуть в сторону иррациональные хотелки.
Андрей Ильич, а что, хотелки когда-нибудь бывают рациональными?
Да нет, бывают. Но не в этом случае. Вот черт же его знает, насколько надо и насколько не надо. Это тот самый случай, когда решение стоит отложить, пока муть не осядет. Впереди еще почти две недели.
- Хорошо, - кивнула Тайра.Мы будем сегодня разговаривать?
- Конечно, - напряжение как будто спало, когда пришло понимание, что ни одну из проблем не надо решать немедленно.Только скажи, если можешь, как ты это делаешь? Как у тебя получается?
- Не знаю, - она посмотрела на меня растерянно.Ты говоришь, я чувствую твое желание помочь мне. Сделать так, чтобы я тебя понимала. Как я чувствовала желание кота ловить птиц. И желание ежа, чтобы я его отпустила. Но они ничего не говорили, а ты говоришь, и я понимаю, что значат твои слова, хотя и не все. И запоминаю.
Замечательно! А больше ты никаких моих желаний, на тебя направленных, не чувствуешь? И не спросишь ведь.
- Давай мы будем с тобой варенье варить, - сказал я.Вчера забыли про малину. Про ягоды, которые ты собирала. Будем варить и разговаривать.
Варенье мы варили вместе с Юлькой. Она была сладкоежкой, хотя жестко себя ограничивала. Варенье обожала. Искала всякие новые рецепты, и мы все это пробовали. Вместе. Потом она съедала пару ложек, а все остальное доставалось мне. Хотя я сладкое как раз не очень любил. Но куда было деваться?
- Ты любишь сладкое, Тайра?
- Очень, - смущенно призналась она.
Нормально Спасибо, что вы хоть внешне ни капли не похожи.
- Ну и отлично. А я нет. Так что будешь есть сама.
Помощи, конечно, от нее было по минимуму. Например, отмерять сахар мерным стаканом. Как и от меня, когда мы занимались этим с Юлькой. Но это было такое совместное действие, в котором очень много смысла. Того смысла, который не на поверхности.
Полдня пролетело незаметно. И варенье сварили, и разговоров наразговаривали. Становилось все легче и легче. И не только с точки зрения языка, хотя ее успехи были невероятными. Даже когда она не понимала меня и приходилось объяснять, в этом была какая-то необыкновенная легкость. И я гнал от себя очередное сравнение. Потому что ну вот совсем не хотелось сравнивать.
Но чем легче мне было с ней разговаривать, тем сильнее становилось напряжение другого порядка. И я не представлял, что с этим делать. Инужно ли вообще с этим что-то делать.