Улыбка Дэлайлы стала шире. Так вот какой ее видит мама: бесшабашной, непредсказуемой и непокорной, и это только потому, что она шесть лет назад заступилась за мальчика, а сегодня ее не волновали длинные волосы упаковщика. Такое впечатление не могло появиться из ничего, а ведь мама ее едва не знала.
Нет, мам. Я просто хочу, чтобы жить было интересно.
Что ж,пробормотал из-за газеты ее отец,интересная твоя жизнь или нет, ее все равно придется прожить.
Дэлайлу раздражало, что она не могла избавиться от страха из-за этого кошмара. И вместо того чтобы вспоминать страшные моменты и ужасающие звуки, она пыталась найти что-то, не подходящее к ситуации, что выбивалось из потока образов и убедило бы ее: это был всего лишь кошмар.
«Дом Гэвина хороший,мысленно повторяла себе она, пока шла в школу.Его дом хороший и любит его, он не навредит мне. Он просто защищает его, как медведица медвежонка. А я просто должна показать, кто я».
Гэвин ждал ее под их деревом, когда она завернула за угол. У него на коленях лежал блокнот, он склонил голову и рисовал. Этот блокнот Дэлайла рассматривала, перед тем как уснуть. Она подавила дрожь.
Она пошла к нему по траве с тонким похрустывающим под ногами слоем снега.
Он поднял головуего нос и щеки его раскраснелись от холодаи улыбнулся.
Привет,поднимаясь на ноги, сказал он.
Дэлайла улыбнулась в ответ, взяв его за теплую руку в коричневой плотной перчатке.
Хорошо спала?спросил он с заметной тревогой в голосе.
Дэлайла пожала плечами и промолчала, и они пошли, держась за руки, в школу.
Что ты рисовал?спросила она, кивком показав на блокнот в его другой руке.
О,он раскрыл его на странице, что была ближе к концу.Кое-что странное.
Дэлайла взглянула на знакомую бумагу цвета слоновой кости, на отпечатки пальцев на краях. Она побледнела, и сердце сильней заколотилось в груди.
Гэвин рисовал паука. Такие пауки были в ее сне.
Что это?спросила она, чувствуя, как где-то в горле стучит сердце.
Проведя рукой по волосам, Гэвин посмотрел на рисунок.
Сам не знаю. Просто всплыло в голове. Странное, как я и сказал.
Дэлайла закрыла блокнот и взяла его за руку.
Идем. А то опоздаем.
***
Утренняя головная боль никак не проходила.
Дэлайла чувствовала, что Гэвин смотрит на нее на уроке, и от его взгляда кожу бросало в жар. Сегодня она была даже рада длинной лекции, хоть та и была скучной: у Дэлайлы появился отличный предлог помолчать и попытаться разобраться с вихрем вопросов в голове.
Она пыталась понять, откуда Гэвин узнал о пауках, у которых в точности совпали и толстые волосатые лапки, и красная полоска на коричневой спинке. Она коснулась пальцами запястья, пытаясь найти следы от одеял, но там были лишь силуэты бледно-голубых вен. Она понимала, что это всего лишь совпадение, но почему такое странное? На краткий и ужасный миг она представила, что дом видел ее кошмар, но тут же отбросила эту мысль, поняв, насколько безумно это звучит.
Дэлайла опустила взгляд, когда на ее парту прилетела смятая бумажка. Она подняла записку и, взглянув на учителя, развернула ее на коленях.
«Ты в порядке?»
Она оглянулась через плечо и увидела глаза Гэвина. Он кивнул в сторону записки, прося ее ответить.
«Просто устала. Не спала толком».
Мистер Харрингтон повернулся спиной к классу, принявшись записывать задание на этот вечер, и она бросила записку обратно Гэвину. Долго ждать не пришлось. Перед ней снова появилась смятая и кое-как сложенная записка.
«Приходи после уроков. Хочу тебя нарисовать».
Она чуть не подавилась жвачкой. Нарисовать ее? Она снова оглянулась на Гэвина и увидела его темные и серьезные глаза. Он кивнул в сторону записки.
Дэлайла с пылающим лицом склонилась над партой, и всплывший в памяти сон был позабыт. Гэвин хотел нарисовать ее, словно настоящий художник. От этой мысли в животе начали порхать бабочки.
Она сглотнула, взяла дрожащими пальцами карандаш и написала всего одно слово:
«Окей».
В конце концов, то был всего лишь сон.
***
Дорога к дому Гэвина показалась длиннее, чем обычно. Гэвин всю дорогу держал ее за руку, выводя мизинцеми этим отвлекаякруги на ее ладони.
Я дома,крикнул Гэвин, переступив порог, а она, войдя за ним, резко остановилась.
Казалось, что события вчерашнего дня что-то в ней изменили. Она была почти уверена, что больше в этот дом не войдет.
Зимнее солнце светило сквозь занавески, как и раньше, деревья во дворе мерцали зеленью. Огонь для Гэвина разгорелся ярче, и в комнате стало тепло. Человеческий глаз мгновенно способен улавливать прямые линии, и Дэлайла могла поклясться, что каждый угол был слегка закруглен. Некоторые были сглаженные, другиенеровными. Все отличалось от привычного вида. Двери были слегка наклонены, у некоторых был один прямой угол, а другойскругленный, и это напомнило Дэлайле, что у нее самой левая нога чуть длиннее правой.
Казалось, что до этого Дом специально выпрямлялся, пытался вести себя лучшим образом. Теперь же она увидела, каков он на самом деле: непривычного вида, стены в одних местах соединялись волнами, в другихпод острыми углами.
Стук упавшей на пол сумки Гэвина вернул Дэлайлу в реальность, и она заморгала, отводя взгляд от кривых стен и глядя на его спокойную улыбку. За его спиной висевшее рядом с дверью растение наклонилось и потянулось к нему ветками.
Дом рад тебя видеть,стараясь не показывать эмоций, заметила Дэлайла и подрагивающими руками протянула свое пальто Гэвину. Она и раньше это замечала, но в этот раз Дом отреагировал так льстиво по отношению к нему, и ей это не понравилось. Словно он напоминал ей увиденное вчера: но он наш.
Он огляделся и пожал плечами.
Вроде да.
Они прошли через гостиную на кухню. Гэвин вытащил из холодильника бутылку молока и поставил ее на стол рядом с тарелкой печенья.
Стул рядом с Дэлайлой отъехал назад, издав еле слышный звук по деревянному полу. Она осторожно села, словно он в любой момент мог отодвинуться еще дальше.
Вот так он тебя встречает каждый день?спросила она.
Гэвин налил молоко в два стакана.
Ага. Или с бутербродом.
Дэлайла взяла печенье, и обнаружила, что оно еще теплое.
С ума сойти,заметила она.
Гэвин рассмеялся и сел рядом с ней, запихав печенье целиком в рот и ответив:
Наверное.
И всегда так было?
Да, сколько себя помню,Гэвин встал, и они направились в столовую, где он взял блокнот из стопки возле двери.Думаю, я нарисую тебя здесь возле Пианино,сказал он скорее себе, чем ей.В этой комнате лучше всего падает свет.
Дэлайла с трудом заставляла себя не отвлекаться на него с блокнотом, на его пальцы с темным куском угля. Он сел рядом с ней и открыл пустую страницу.
Посмотри на меня,попросил он тихим голосом с легкой хрипотцой, словно уже провел пальцами по ее обнаженной спине.
Взглянув ему в лицо, Дэлайла почувствовала, как ее сердце сжалось в груди.
Ты такая красивая,произнес он, разглядывая ее рот, потом опустил взгляд и начал рисовать с изгиба ее нижней губы.
Ее «Спасибо» прозвучало сдавленно и едва слышно.
Интересно, как мне удалось заполучить такую красивую девушку,пробормотал он, изучая ее взглядом и рисуя овал ее лица.
В комнате стало холодно, но Гэвин этого словно не замечал, и Дэлайла списала это на свое воображение.
«Хватит,сказала она себе.Ты ведешь себя по-детски».
Знаю, что у тебя был друг, когда нам было по одиннадцать. До того как меня отправили отсюда учиться. Но сколько вообще людей было в твоей жизни?спросила она, глядя в окно.
Деревья, казалось, заглядывали в комнату, склонившись к окну. Лиловый инжир и красные вишни закрывали доступ лучам солнца.
Гэвин пожал плечами, почесав щеку перепачканным углем пальцем. На коже остался след, и Дэлайла протянула руку вытереть его, пока он отвечал:
Наверное, еще двое.
Разве это не странно?она и сама понимала, как это странно. Она вообще не видела здесь ничего нормального. На миг Дэлайла захотела, чтобы ее восторг вернулся. Ей захотелось снова полюбить этот дом.
Но Гэвин вслух не ответил. Он только кивнул, погрузившись в рисование и сосредоточившись на ее подбородке.
И тебе никогда не было одиноко?
В этот раз она была уверена, что это не ее воображение, и в комнате точно похолодало. Даже Гэвин взглянул на потолок и на стены, тихо сказав:
Иногда, да, из-за отсутствия людей, но мне всегда хватало общества Дома.
В комнате стало теплее. Но она все равно не смогла себя остановить от следующего вопроса:
А что случится, когда ты уйдешь?
Гэвин замер, забыв убрать крошки печенья из уголка рта.
Уйду?
Дэлайла настороженно кивнула, почувствовав, будто стены начали давить на нее. Но она уже разогналась, и остановить ее никто не мог. Она ощущала себя отчасти злой, отчасти безрассудной. Может, мама в чем-то была права.
О чем ты?спросил он, глаза его округлились, словно предупреждая ее.
Это ведь последний учебный год,ответила она. Дэлайла взглянула на окно и сглотнула, набираясь смелости продолжить. Все внутри сжалось. Может, ей специально хотелось проверить, не кажется ли ей все это. И хотя было не по себе, она не смолчала:Что будет в следующем году? Где ты будешь жить, когда будешь учиться в колледже, или когда женишься?
Комната остыла так быстро, что ее дыхание превратилось в облачко пара.
Гэвин нахмурился, подняв голову к потолку и прищурившись, когда люстра над ними начала раскачиваться. По всему дому раздался резкий треск, а стены кухни начали подрагивать. Весь дом зашатался так неистово, что Дэлайла зажала уши, чтобы не слышать шум.
Что происходит?прокричала она, озираясь.
Я не знаю!Гэвин встал со стула, и тот опрокинулся.Хватит!крикнул он.Она не хотела сказать ничего плохого!
Дэлайла отошла от стола и попятилась.
Гэвин! Что происходит?
Его глаза стали огромными и темными, а зрачки почти затмили собой радужку.
Думаю, тебе лучше уйти,он перекрикивал шум.Дом расстроен. Нам с ним нужно поговорить.
Ковер под ногами поехал, и она споткнулась, схватившись за край пианино. Оно стряхнуло ее руку, но Дэлайла умудрилась сохранить равновесие. Потолок начал опускаться, и просить дважды ее было не нужно. Она инстинктивно рванула к двери.
Из-за дрожащих рук ручка не поворачивалась, и она ее безуспешно дергала, пока ладонь Гэвина не легла на ее, помогая повернуть.
У него легко получилось открыть дверь, и Дэлайла выбежала на улицу подальше от содрогающегося дома.
***
Она не останавливалась, пока не прибежала домой, и к тому времени солнце уже село, а пустые улицы уже, мерцая, освещали фонари. Она прижалась к стволу огромного дерева и оглянулась. Дорога была пустой, но такой не казалась. Улица была зловещей, и складывалось впечатление, что недовольный Дом преследовал ее.
Дэлайла закрыла глаза и попыталась унять дрожь в руках. Легкие горели с каждым глотком ледяного воздуха. Сердце колотилось, а дыхание с хрипом вырывалось из груди.
Гэвин не пошел за ней. Она начала расхаживать взад-вперед по тротуару, поглядывая в сторону его дома. Где он? Почему не пошел за ней? Он испугался? Беспокоился? Он видел, как двигались стены, словно кто-то набирал в грудь воздух, собираясь яростно закричать?
Дэлайла спросила себя, стоит ли вернуться, но ноги словно приросли к асфальту. Она не хотела идти обратно, но и бросить его там не могла.
Пальто она оставила в доме Гэвина, но, к счастью, мобильный остался с ней. Услышав, как пришло сообщение от Гэвина, достала телефон. Пальцы замерзли и онемели, поэтому она дважды чуть не уронила его, торопясь прочитать сообщение.
«Я в порядке, но он меня не выпускает. Обещаю, что увидимся завтра. Дом просто расстроен, я должен его успокоить. Прости».
Дэлайла не знала, что делать. Она бросила его защищаться в одиночку? Должна ли она кого-нибудь позвать? Рассказать кому-нибудь? Родителям? Или полиции? Словно прочитав ее мысли, он прислал еще одно сообщение:
«Не беспокойся обо мне, Дэлайла. Дом меня любит. Я в безопасности».
Глава 15
Он
Гэвин размышлял, сколько времени понадобится Дэлайле, чтобы его отыскать.
Он знал, что она сейчас растеряна или встревожена, а, может, и немного зла, ведь его не было на привычном месте их встречи возле школы. По правде говоря, он чувствовал себя в какой-то степени преступником, пробираясь в двери школы, когда небо еще было темным, а этажи еще были пустыми, зато было достаточно рано, чтобы незамеченным пробраться в комнату для репетиций без окон.
Здания для занятий музыкой были рядом временных вагончиков, приподнятых над землей с помощью уродливых блоков цемента и присоединенных к покосившемуся генератору энергии. Местные власти собирались здесь построить постоянные здания для занятий искусствомвернее, так они говорилино Гэвину нравился звук шагов, когда он шел вверх по пандусу к двери, и нравилось, как его окутывает тишина, когда он закрывал за собой алюминиевую дверь.
За три с половиной года эти репетиционные залы стали оригинальным убежищем: оснащенные звукоизоляцией и отделенные от школы газоном, где проводились уроки физкультуры, они стали местом, куда Гэвин уходил, когда Дом выводил его из себя по той или иной причине, когда он расставался с девушкой, когда его бросали, или же когда он не мог выносить людей и их надоедливость и хотел просто побыть в одиночестве. И даже сейчас, когда он начал подозревать, что один все равно никогда не остается, здесь было достаточно тихо, чтобы поверить в одиночество.
Не то чтобы он избегал Дэлайлу,скорее просто не знал, что сказать. Он не мог понять, что вчера случилось. Ему самому все еще было не по себе, и он помнил испуганное выражение ее лица; она была настолько перепугана, что даже не могла повернуть ручку двери. Гэвин хотел извиниться и все объяснить.
Вот только он не знал, что именно сказать.
Было лишь вопросом времени, когда Дэлайла поймет, что он не пришел на урок, и когда решит сбежать и отыскать его. Это было бы неплохо: Гэвин был бы только рад побыть с ней подольше наедине, но он все еще не приблизился к ответу, как не знал ответ и вчера вечером.
Разве Дом хоть раз реагировал так раньше? Гэвин попытался вспомнить, но ничего подобного в памяти не всплыло. Соседи всегда держались подальше от Дома, попрошайки проходили мимо. Продавцы, что ходили по домам, могли остановиться на тротуаре, вглядываясь, прищурившись, в решетки из кованого железа и спутанные лозы, но никогда не подходили ближе. К дверям приносили лишь доставку, иногда домой звонил врач, из магазина доставлял продукты Дейв, а теперь заходила Дэлайла. С друзьями Гэвин предпочитал общаться в классе или во время уроков физкультуры. У него не было тех, кто решил бы прийти к нему в гости на выходных, не было даже родственников. Большую часть его жизни был лишь Дом. И до сих пор это не казалось странным.
Он и не представлял, что когда-нибудь куда-то уйдет. В свои почти восемнадцать он едва задумывался о том, что будет на следующей неделе. Но он и не верил, что Дом думает, будто он будет жить там вечно и один.
Но после вчерашнего он уже не был так уверен.
Гэвин мало знал о религии,ему казалось, что люди вспоминают о ней, когда им нужно, и отрекаются, как только перестают в ней нуждаться, но он помнил, как нашел старую Библию под расшатавшейся половицей в ванной. На пол упал шарик из мрамора, укатился под деревянный шкаф, и он не успел поймать игрушку. А камешек был его любимымс вихрями полосок темно-красного цветапотому он опустился на пол, чтобы достать, прижал щеку к холодному дереву и сунул руку в темноту и пыль. Его пальцы скользнули в щель, где приподнялись две планки, и он нащупал потертую кожаную обложку с тиснением. Гэвин вытащил находку, догадываясь, что не должен был брать это. Бумага была тонкой, как лепестки цветка, и он удивился, как что-то может быть таким хрупким и тяжелым.
Годами он читал по несколько отрывков за раз, в одиночку, сидя на краю ванной.
«Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный моймне», Песнь Песней 6:31. Несколько отрывков запали ему в душу, но этотособенно. Ему нравилось, что слова описывали отношение Дома к нему и его ответные чувства. Они принадлежали друг другу. И изменениелегкое напряжение в атмосфереГэвин почувствовал еще задолго до Дэлайлы; он знал: случится что-то плохое. От этого ощущения у него сосало под ложечкой, покалывало шею, а волоски на ней вставали дыбом. Страх покалывал спину, но не за себя, а за Дэлайлу. Он боялся за нее. И при этом он должен был встретиться с нейхотел ее увидетьно как объяснить ей то, что он и сам толком не понимал?
А сейчас, склонившись над пианино в музыкальной комнате, он пробежался по клавишам, а потом стер ластиком ряды нот на листке перед ним. Набросав карандашом другие, сыграл новую комбинацию. В голове играла совсем другая мелодия, но он порадовался, что был на верном пути. Гэвину всегда удавались искусства, а его хоббимузыка и рисованиезанимали почти все свободное время. Хотя дома у него было прекрасное пианино, ему больше нравилось уединение в этой комнате, нежели сочинение с Пианино, которое угадывало его настроение и знало, что нужно играть, до того как он начинал.
Руки Гэвина замерли, когда за его спиной открылась и закрылась дверь. Послышались приглушенные ковром шаги, и кто-то остановился недалеко от него. Он оглянулся через плечо и встретился взглядом с Дэлайлой.
Он знал, что она беспокоится за него, но не был готов к уколу вины, когда посмотрел на нее. Она выглядела уставшей. У нее слипались глаза, а под ними залегли темные круги. Ее светло-каштановые волосы были не заплетены в косу, а обрамляли ее лицо густыми волнами. Пальцы покалывало от желания отодвинуть ее волосы, почувствовать, как они будут намотаны на его кулак. Он задумался, знала ли она, насколько старше сейчас выглядитне как подросток, а как женщина, со страстью и огнем, вызывавшем желание ее защитить, которое его потряслознала ли, как сильно он хотел поцеловать ее. И не только.
Почувствовав себя неловко от его взгляда, Дэлайла перекинула волосы на одно плечо и принялась их заплетать.
Спешила утром,объяснила она.
Мне и распущенные нравятся. Ты хорошо выглядишь.
Дэлайла покачала головой.
Я себя так не чувствую,ответила она.Мне все еще плохо.
Гэвин подвинулся немного на скамейке и поманил ее на свободное место рядом с ним.
Это моя вина.
Отчасти. Ты избегал меня этим утром?
Он обдумывал ответ, не спеша его произносить. Он достаточно знал о том, что девушки думают не так, как парни, и что Дэлайла в его словах прочтет больше. Он не избегал ее, а пытался собраться с мыслями.
Да,сказал он и быстро добавил:И нет. Я не знал, что сказать. Как объяснить случившееся.
Это было страшно.
Знаю.
Он наконец успокоился?
Ага,Гэвин не стал говорить, что Дом успокоился почти сразу, как только она выбежала на улицу, хотя окончательно все вернулось к норме через несколько часов. Остаток ночи полы тихо вибрировали, двери открывались и захлопывались. Это напоминало ворчание родителя из-за плохо себя ведущего ребенка.Он не хотел тебя напугать,объяснил он, хотя слова давались с трудом.Просто так Дом расстраивается.
Дэлайла обдумывала услышанное, скользя взглядом по исписанному листку с нотами. Он чувствовал, что она собирается задать очевидный вопрос.
Такое уже случалось?спросила она.
Нетон попытался уклониться от прямого ответа:Но я и девушку домой еще ни разу не приводил, помнишь?
Было странно пытаться защитить и Дом, и их отношения с Дэлайлой одновременно. От этих противоречивых чувств его подташнивало.
Тогда откуда тебе знать, почему все так случилось?
Гэвин дернул одним плечом. Привычный жест ощущался сейчас неправильным и нечестным.
Просто знаю. Дом так похож на родителя. Он расстроился, когда ты заговорила о моем уходе. Но он бы тебя не ранил. Он не плохой, Дэлайла. Просто
Просто испугался, что ты уйдешь,закончила за него она. Это прозвучало как утверждение, словно она и сама долго думала и пришла к такому заключению.
Видимо, так. Все это в новинку с людьми. Ему никогда не доводилось делиться мной с остальными. Да и я никогда не хотел уйти. Похоже, Дом еще и сам не знает, как решить эту проблему.
Дэлайла провела пальцем по гладким клавишам, мягко нажимая, чтобы прочувствовать их поверхность, но не издать звук.
Ты никогда не думал, что случилось с твоими родителями? Странно это, но после вчерашнего нельзя не задуматься, почему есть только ты и Дом.
Гэвин рассеянно нажал на несколько клавиш, медленно сменяющие друг друга фа и соль, потом ми и соль. От этой темы он уже немного устал. Дэлайла не знала, сколько часов, дней, недель или даже месяцев он думал о родителях, об объятиях матери, когда болел, о помощи отца, когда строил самолетики, играл музыку, хотел поговорить.
Я думал о них все время. Когда мне было семь, я был одержим желанием найти хоть что-то, но есть лишь одна фотография. У нее были каштановые волосы. Это все, что я знаю.
Дэлайла скользнула рукой от его колена до середины бедра.
Может, ты на нее похож.
Только прикосновение руки Дэлайлы к его ноге помогал сфокусироваться на этой комнате и не давал Гэвину уйти в то место, где бывал редко и где думалпо-настоящемуо матери. У Гэвина были ее волосы, ее бледная кожа и большие темные глаза. Он видел на фотографии, что у них одинаковой формы носы. Он прекрасно помнил, что у нее было лицо в форме сердечка и сдержанная и осторожная улыбка. Гэвин подозревал, что и в этом они схожи.
Я нашел фотографию в ванной пару лет назад,сказал он.Дерево там вздулось от сырости, и я вытащил один из выдвижных ящиков, что плохо держался. На дне лежала фотография.
Дэлайла ничего не сказала о том, как странно было найти фотографию в таком месте, будто кто-то намеренно ее спрятал, да и Гэвин сам не раз задавался этим вопросом, но вместо этого она спросила:
А откуда ты знаешь, что это она?
На фоне была коляска с ребенком,объяснил он,старая и покосившаяся, явно из антикварного магазина или чего-то в этом духе. Думаю, она была, судя по фото, что я видел, немного странной. Эксцентричной даже. У нее были длинные волнистые волосы, она носила безразмерные и свободные вещи. Она была прекрасной, но похожей на хиппи. На бродягу. И с крыши коляски свисали странные вещицы. Наконечник стрелы, перо, деревянный медведь, несколько монеток и что-то еще, что я не смог узнать. Но некоторые из них я знал. У меня был наконечник от стрелы, сколько я себя помню. Так что коляска явно была моей.
Гэвин задумался, что Дэлайла может посчитать, что фактов слишком мало, чтобы делать вывод, но она уже загорелась новыми вопросами. Повернувшись к нему лицом, Дэлайла согнула ногу и поставила колено на скамейку между ними, прижавшись к его бедру. А потом совершенно естественным движением она дотянулась до его руки и обхватила ее ладонями.
Ты когда-нибудь спрашивал о своих родителях?
Я честно не знаю, с чего начать, чтобы люди не поняли, что я там один,ответил он и сглотнул.Обо мне заботятся. Меня любят. Если социальная служба или еще кто-то узнает, что у меня нет родителей, то меня заберут. Меня будут воспитывать там и разлучат с Домом. Когда я вырос, чтобы понять это я знал достаточно, чтобы понимать, как плохо это будет.
И куда она исчезла?спросила она едва слышно, глядя на его пальцы.Нам нужно это понять.
Здесь Гэвин обычно прекращал думать на эту тему. Он мог представить, что был несчастный случай, после которого он остался на попечении Дома, иличто еще хужеона намеренно бросила его там.
Но, как и ожидалось от Дэлайлы, ее это все не испугало.
Мы должны отыскать объяснения, не дав при этом людям понять, что ты живешь одинона потерла свой средний палец о кончик большого.Найти способ, чтобы не подставить вас обоих.
В такой близи нельзя было не заметить, как ее ресницы касаются щек, когда она моргает, как морщит лоб, когда задумывается. Она переплела свои пальцы с его, разглядывая каждый. Его рука выглядела огромной на фоне ее: гигантские ладони с длинными тонкими пальцами, испачканными чернилами. Он начал отвлекаться от разговора и просто начал представлять, как его большие ладони будут смотреться на разных частях ее тела, которые он еще не видел, но когда она заговорила, он снова вернул свое внимание к теме.
А ты не думал,начала она, замолчала и прикусила нижнюю губу. Гэвин заметил это и в ответ облизнул свои губы.Ты не думал, что Дом что-то сделал с
Кровь Гэвина превратилась в лед, он подался вперед и приложил пальцы к губам Дэлайлы, чтобы она замолчала.
Молчи,прошептал он, взглядом блуждая по комнате. Сама мысль, что Дом сделал что-то плохое, заставила все внутри сжаться. Он только представил, что Дом мог бы услышать их разговор об этом, и ему тут же стало не по себе.
Ему только что послышалось шарканье? Скольжение? Та часть Гэвина, что за последние двадцать четыре часа стала параноиком, была уверена: что-то двигалосьвытянулось или развернулосьпод его ногами. Ковер накрывал алюминий, алюминий стоял на цементе, а цементна земле, в которой были камни и жуки, корни деревьев. Он замер и встретился взглядом с испуганной Дэлайлой.
Что такое?пробормотала она из-под его пальцев, но он смог лишь покачать головой. Пот скатывался по шее на спину, Гэвин закрыл глаза, досчитал до десяти, встал и подошел к двери, открыв ее, чтобы посмотреть на ряды деревьев, что обрамляли дорожку к улице Малберри.
Где жили соседи.
Закрывая дверь, он сказал:
Это она бросила меня, Дэлайла. Она бросила, а Домнет. Больше я ничего не знаю.
У стен были уши. У небаглаза. И Гэвин задумался, были ли где-нибудь ответы на вопросы, которые он не решался задать, и где вообще их стоило искать.
***
Гэвин подозревал, что сходит с ума. Разве можно в один день чувствовать себя защищенным, а в другойнастолько встревоженным? Дом не изменился, а вот онда. Он стал подозрительным и недоверчивым, и когда скрывался за поворотом от дома, то чувствовал укол вины. Дом защищал его от зимних бурь и одиноких дней. Кормил его и одевал, был всем, что ему было нужно. До появления Дэлайлы.
Он задумался, проходили ли через это все родители и дети. Трудности взросления,так он назвал это. И так оно и было. Чего бы ни хотел Дом, Гэвин уже не был мальчиком, поглощенным моделированием самолетиков и коробочками Лего. Многое изменилось, и они оба должны к этому привыкнуть.
Ворота со скрипом открылись, и воздух вокруг него потеплел. Лозы цеплялись за его футболку, когда он проходил мимо них. Дверь открылась, как только он направился к ней. Из трубы появился черный дымок, закручиваясь в спираль. Чем ближе он подходил к Дому, тем плотнее были облака. Это напомнило ему поведение собаки, которая услышала, как ключи хозяина звякнули в замке, и он мог почти представить, как из черного хода высовывается хвост и бешено виляет.
Он поднялся на крыльцо, а оттудав дом, где пахло испеченным печеньем.
Я дома,сказал он, как делал каждый день.
Мебель словно повернулась к нему; все слушало. Но чего? Все было таким, как прежде, а он не мог избавиться от ощущения, словно что-то не так. Что Дом ждет.
Спасибо за печенье,сказал он, идя по сверкающему полу и протянув руку к тарелке, полной свежеиспеченного печенья с шоколадной крошкой. Его любимого.
Дом никогда не приготовил бы печенье, если бы услышал, что Гэвин говорил о матери,он интуитивно это понимал. Но телевизор не включился. Пианино не играло. Он нашел на стойке стакан с холодным молоком и отнес его и тарелку на Стол на Кухне, усевшись и пытаясь ни о чем не думать. Его тревога исходила не из страха, а из-за произошедшего вчера, и они обавместе с Домомсловно ходили друг перед другом на цыпочках.
Все это заставило Гэвина подумать о раскрывшей секрет мужа домохозяйке, но не сказавшей ему сразу, а решившей дождаться его признания, медленно, по слову за раз, пока не проговорится. Вот только Гэвин не знал, у кого был секрету него или у Дома.
Глава 16
Она
В поледующие несколько недель их отношения можно было назвать бездомными. Гэвин не хотел приводить ее домой, а Дэлайла уверила, что ее родители не позволят им прийти вдвоем к ней. Поэтому они бродили по улицам их городка, обсуждая любимые конфеты и писателей ужастиков, фильмы и огромные деревья. Порой он целовал ее во время этих прогулокосторожные прикосновения и внезапные укусыно Дэлайла почти постоянно думала о том, как бы прижаться к нему всем телом. Это отчаяние исходило из растущей привязанности к нему и с каждой гранью себя, что он ей раскрывал, а еще от потребности знать, каковы ее шансы, если ему однажды придется выбирать между ней и Домом.