Не закрытого на пять минут или на ремонт, а давно. Если место было очень людным, то нужно больше времени для того, чтобы оно стало проходом. Если не очень, то быстро выветривается аура человека, и пограничники смело могут открывать двери и переноситься в нужную точку. Больше всего ходов было на периферии города. Там и павильоны, и офисы, и гаражи со складами, пивники и магазинчики, даже квартиры в домах под снос. Мы запоминали сотни адресов, заучивали их на карте и физически, обходя время от времени, записывая буквально на подкорку, чтобы в момент сигнала на автомате работала память, а ноги несли в нужном направлении.
Служение добровольное. Не хочешь, не ходишь к людям. Можно даже совсем отписаться и откреститься, уйдя жить жизнью простого человека. Необъяснимым фактом было то, что самые старожилы среди пограничников никогда не дотягивали до тридцати пяти. Пропадал радар после этого возраста. И как бы ни любил человек служение, как бы ни стремился помогать, но всепенсия. Особенные попадали в старосты. Они вели опеку над рядовыми, координировали и вели поиск рекрутов из молодых с проснувшимися способностями.
Наследник тут все более неясно. Он может все и знает больше других. Как и все мы, живет где-то своей обыкновенной земной жизнью, появляясь изредкакогда нужно вмешательство. Способностей у него больше, но какихникто не знает. Старосты говорят, что блокноты он делает сам. Буквальноне в типографии, а нарезает бумагу, сшивает, склеивает, подбирает картон и оформляет обложку. Все получаются разными как по размеру, так и по цвету или фактуре. Какие разлинованные, а какие с чистыми листами, с аскетичной обложкой или, наоборот, расписанной, свободные или с застежками, завязками и кнопками.
Он выдавался пограничнику в самом начале, был личным, именным, и сколько бы лет тот ни прослужил, сколько бы адресов не сдал в итоге, хоть сотни, всегда внутри оставалось подшитыми тридцать шесть листиков
И никто из нас их не считал. Тех, что ушли в дело. Мы врывались к людям, в их жизни, а они врывались в нашикто оставался в памяти, а кто забывался. Старались не брать близко к сердцу чужие истории, радовались успехам, думали о себе и о друзьях. У некоторых даже семьи были. Своя параллельная жизнь с одним «но».
Пограничникилюди с надломом. У благополучных чуйка не просыпалась. Каждый из нас что-то пережил, что растолкало способности и пробудило радар на рубежи чужих людей. Не знаю у каждого история своя, и если человек не делился сам, его никто не пытал. Парадоксально, мы считали себя братством и были каждый сам по себе. Стояли на страже одной границы, как солдатики, расставленные на линии далеко друг от друга. Свой мир. Своя жизнь. Свое и одновременно общее служение.
Яподделка
День почти кончился. Все дни проходили одинаковов последовательности привычных действий, долгих поездок, обедов в столовой и плутаний по улицам.
Только на вызовах я чувствовала, что есть смысл в моей жизни. Причина, по которой существую. В остальном мир был плоским, блеклым, шумным и слишком многолюдным. Меня странно давило большое пространство, если я заходила в помещенияхотелось найти уголок и уткнуться в него лицом, чтобы уменьшить и его и себя в нем до размера коробочки. Но на улице, где размах и небо, было нормально. Меня тяжело придавливала необходимость общаться с людьми, отвечать на вопросы, реагировать на пожелания, поддерживать разговор, но не напрягала толпа и теснота, какая бывает, например в вагонах монорельса в час пик. Видимо, потому, что там не нужно было держать лицо и притворяться.
А я притворялась. Я старалась не выдать свои слабости, не проявить депрессию. Выдавала себя за девушку у которой все хорошо, которая живет полной и насыщенной жизнью, где есть и учеба, и подработка, и родители, и жених, который сейчас в командировке в столице. И я счастлива, энергична и беззаботна. Все ради одногоскрыть правду. Чтобы никто не догадался о случившемся, не начал жалеть и спрашивать, советовать и утешать. Чтобы никто не смел совать свои, даже с благими намерениями, но липкие пальцы в душу.
Здравствуйте. Как ваше плечо сегодня?
Добравшись к девяти вечера до общежития, я зашла и остановилась у будки вахтера. Улыбнулась, устало вздохнула, словно едва приползла после загруженного дня, и спросила о важном. Женщине было приятно, что я помнила о ее проблеме с суставом.
Ой, Ирисочка, все ноет
И завела что-то не содержательное. Я слушала на автомате, «отключив» восприятие и поняв одноничего важного, что стоит запомнить, вахтерша не сказала. Но мое лицо играло как нужно, я сводила брови, покачивала головой, распахивала глаза в удивлении.
Попробуйте, может это средство будет лучше ладно, отдыхайте побольше, не забывайте заботиться о себе.
Дальшелифт, площадка с открытой фрамугой у которой курил сосед.
Как дела?
Упахалась на этот раз буркнула, практически с мычанием. Даже ссутулилась. Сегодня столько пар было, так преподаватель загрузил, еще и на доставках потом мозг один заказчик вынес. А вы как? На смену?
Да Дура Слониха опять выспаться днем не дала, а мне в ночь, блин.
Простой и бесхитростный сосед, рабочий продуктового склада, он же и грузчик. Добрый, не конфликтный, никогда не мог отстоять свое право на сон с шумной Гулей.
Слышала, она в ноябре к сыну поедет. Всем поспокойнее станет.
И улыбнулись друг другу с пониманием. Хотела уже шагнуть в коридор, как сосед спросил:
Как жених твой, скоро обратно?
Пока контракт не заключат с заводом, не приедет.
Скучаешь?
Конечно.
Скажи ему, пусть пальтишко тебе новое купит. Носишь на рыбьем меху, как еще не синяя. Ты это, знакомиться приводи, а ему втолкую как за невестой ухаживать надо.
Тут я не просто улыбнулась, а даже посмеялась. И ушла с площадки.
Домой я возвращалась всегда в девять или позднее, чтобы не попасть в «горячие» часы на общей кухне или душевых. Меньше контактов, лучше, чтобы совсем никого. Но именно сегодня я собрала всехи вахтерша не отлучилась с поста, и сосед курил, и Гуля, как на зло, пересеклась со мной прямо в коридоре. Слонихой ее называли из-за веса и болезни ног.
Ирочка, как родители? Как их здоровье?
Здравствуйте. Да все также, соответственно возрасту, но хорошо.
Улетела ни свет ни заря, и домой поздно
Куда дела денешь? Перебила я, стараясь не затягивать. И день пролетел.
А я котлет нажарила час назад. Будешь?
Их дух царил во всех помещениях, не только на кухне, она могла и не говорить, что приготовила. Но от одной мысли о еде, замутило.
Спасибо. С удовольствием бы! Только у родителей наелась, не влезет.
И нырнула к себе, с облегчением закрыв дверь и оставшись одна. Как полосу препятствий прошла, на сколько бы еще хватило игры в нормального человека, если бы хоть кто из них задержал? Лицо болело. Зубы занемели от фальши. Хотелось расплакаться. Дважды глубоко вдохнула, смогла успокоиться и почувствовать что-то сродни счастью от того, что я в своем убежище.
Моей норке, каморке, коробочкемаленькой комнате в девять квадратных метров, где нашлось место кровати, столу, стульчику на колесиках и одежному узкому стеллажу. Ни уюта, ни особой обжитости здесь не было, чашка, ложка, книжка. Смена одежды и белья запрятана на полке, как и единственное полотенце. Зубная щетка, коробочка с мылом, жили в шкафчике в душевой, расческа и анимофон в сумке, а красный чайник на кухне, вот и все вещи.
Ни покрывал, ни ковриков, ни кресел, ни зеркалничего не нужно. Лишнее. Не для меня. Незачем.
А чай будешь, поставить воду?
Я вздрогнула всем телом, почувствовав кожей вибрацию от стука в дверь и голоса соседки. С усилием сглотнула комок в горле и выдала звонко:
Не надо, я спать лягу! Не беспокойтесь, Гуля!
Ну, смотри. Я тоже к себе пойду.
Тяжело быть подделкой. Я и с пограничниками вела себя такжеесли сталкивалась, то весело перекидывалась словами, смеялась шуткам, хмурилась и охала на грустные новости, о себе говорила одно и то жеучусь, подрабатываю, время от времени навещаю родителей и люблю своего жениха. О последнем распространялась больше всего. Как столкнулась с подкатами весной двух наглых, хоть и хороших по сути, парней, так его и придумала. Чтобы не приставали, не пытались ухаживать и зазвать на свидание. А Катарина, сплетница, помогла разнести эту новость по всем. Даже в других районах узнали. И пусть. Лишь бы не трогали Я под возможный удар подставлю картонную Ирис, а о настоящей не знает никто.
Суицидник
На следующий день, в шесть утра, я вскочила по сигналу будильника на анимо и ополоснулась под душем. Все спали. Я включила на кухне свой маленький красный чайник, налила в кружку кипятка и еще немного посидела в комнате, согреваясь от глотков горячего и думая о том, что было вчера.
На свежую голову мысль работала лучше. Сознание отдохнуло, память обострилась и я зашла по сети в группу и открыла чат. Пограничникисообщество тайное, мистическое, но благами цивилизации мы пользовались все, не стесняясь обсуждать важное в специально созданной группе. Конечно, не все прямым текстомбыли свои «кодовые» слова. Не шифровали только открытые волонтерские дела, которыми занималисьпомощь малоимущим, благотворительность, сборы на лечение, уход за пожилыми и больными.
А по «вызовам» на самом деле были непонятки: вместе с моим, четыре случая, когда пограничник попадал в пустышку. Появлялись в блокноте адрес и имя, человек летел к ходу, оказывался где нужноа там никого. Кто-то чувствовал сильную ауру, словно квартиру только что оставили, выйдя на минутку. Один пограничник писал, что выключил плиту за хозяина, суп уже выкипал. А кто-то ощущал, что пусто не один час или даже день. Вчера, в доме с собакой Динь-Динь, хозяин исчез с неделю назад!
И что это значило? Наш человек из полиции написал, что никто не вернулся. Это не только сбои в службе, это реальная пропажа.
Сегодня на два часа был объявлен сбор на эту тему, только узкий круг. С остальными пограничниками старосты собирались в шесть вечера, чтобы донести до каждого детали. Кто прийти не сможеттакже прочитают в группе.
А мое дело? У меня вдруг появились обязанности, на которые подписал сам Август Поленаследник. Я его живьем видела, общалась, обменялась реальными контактами и при желании могла даже взять и позвонить. Как смертный богу Головой понимала, а чувств не трогало. Хорошо, что я могу помочь людям больше, чем раньше, и хорошо, что доля времени уйдет на пользу, а не в пустоту. Дело «съест» часть моей жизни, которая целиком мне не нужна. Я помогу. Я выполню задание. И дни не будут больше такими мучительно долгими.
Допила, ставшей терпимой, горячую воду. Оделась и вышла в темный двор. Монорельсы ходили с пяти утра, к семи маршрутов прибавлялось и я на ближайшей остановке села в вагон первого подошедшего, встала на задней площадке, ткнулась лбом в стекло и покатила по городу. Буду встречать утро. Подумаю над списком ходов. Пересяду на конечной и вновь поеду по линии в другую сторону, пока не подойдет время, или не прогонит нужда.
Конфетка! Привет! Погоди-ка, не лети, у меня такие новости, что зашатаешься.
Катаринаминиатюрная, фигуристая брюнетка с короткой стрижкой задержала меня на повороте к дому старосты. На год старше, дерзкая, с пробивным характером, она всем давала клички. Не поворачивался язык на имена, у всех сплошь и рядом прозвища. Я «конфетка» потому что Ирис, ириска. Парень «камыш», потому что шепелявил. «Каблук»из-за фамилии Колбуков, «пигалица»любительница длинных сережек, «фонарик»потому что когда девушка увидела этого парня впервые, у того был синяк под глазом.
Привет. Улыбнулась ей.
У меня сегодня встреча с Ним! Как тебе?
Новый парень?
Не притворяйся, что не слышала! Он. С придыханием и большой буквы. Он появился, и я с Ним говорила, и с Ним сегодня снова увижусь! Наследник!
Август Поле, знаю. Я тоже на сбор иду.
От досады Катарина замолкла, а чтобы замять паузу, достала из кармашка коробочку испарителя и затянулась. Выдохнула чуть левее меня пар, пахнущий мандарином и корицей. Уцепилась за мою сумку пальцами, не дав быстро уйти.
М так ты здесь не мимоходом пробегаешь?
Нет.
Блин а вон Суицидник с бульвара прется, наверняка туда же. Думала, у меня новость, а Он несколько пограничников позвал. Шикарный Август мужик, правда? Не красавец, но с харизмой. Я с него обалдела слегка, как впервые встретила. Все затряслось, все поджилки описалась бы, но сумела удержаться и не опозориться. Ты на пустышку вылетела?
Да.
И я. Суицидник, выходит, тоже залетел на сбой. Давно он мне на глаза не попадался. Ты же его знаешь, знакомы?
Не ответила. Я знала Юргена. Высокий, худой, с черными, как смола, волосами, стриженными ниже ушей. Он носил длинную челку, закрывавшую пол-лица и редко улыбался. Одевался в городское милитари, ближе по стилю к походному, чем к прямо военному, крепкие ботинки, брезентовый рюкзак, толстая непродуваемая куртка. Бросив взгляд в сторону его приближающейся фигуры, отметила про себя, что знакома с ним давно, но в последнее время не общалась. Даже в последние годы. Ничего про него толком не помнила, кроме одногоон не суицидник. Катарина так его прозвала из-за шрамов на запястьях, но они были медицинскими, аккуратными и маленькими, а вовсе не от попытки вскрыть вены.
Не опоздаем?
Сейчас Эх, а все-таки наследник запал в сердце. Жалко, что женат, а то бы я охмурила. Но ты меня знаешь, принципы, с женатиками ни-ни.
Я стерла свою приветливую улыбку. Сил больше не было притворяться, мышцы заболели. Сделала серьезное и сосредоточенное лицо, но девушка поняла превратно:
А ты чего глазки закатила, Конфетка? Тебе тоже не зариться, у тебя жених. Глаза я не закатывала, а вот сама Катарина их тут же красноречиво вскинула:Этот загадочный твой «Прынц», которого никто из нас так и не видел. Вечно про него свистишь, а даже имя скрываешь.
А зачем тебе имя, если у тебя все с кличками? Прынц так Прынц
А он есть у тебя на самом деле-то?
Конечно есть, не завидуй.
Последнее добавила для правдоподобности. Ведь я нормальная девчонка, веду себя как нужно, подкалываю одинокую знакомую. На что та скептически фыркнула и пыхнула паром последний раз. Спрятала испаритель:
Пошли что ли.
В квартире никто не разувался. У Восточного старосты, а мы собрались у него, так было принято, тапок на всех нет, ковров тоже. Верхнюю одежду повесили в коридоре, прошли в большой зал.
Як стенке, привычно прижалась в уголок рядом с книжными полками. Всегда была во вторых и третьих рядах, выбирая «галерку» и являясь пассивной слушательницей. Только сейчас было слишком мало людей, не спрятаться за спинами. Катарина, перездоровавшись со всеми, к сожалению, устроилась рядом. Юргенвстал к окну, а староста за столом. Перебирал бумаги и что-то обсуждал вполголоса со своей женой. В итоге чуть повысил тон, буркнув:
Да не надо чаев, не до этого будет не обижайся.
Хозяйка ушла открыватьпоследними, но не опоздавшими, в залу вошли Август Поле и Роберт Тамм. Наследник и наш человека из полиции, которого мы видели гораздо чаще, чем хотелось бы. Он не был одним из нас, но посвященным, опекал пограничников на официальных фронтах, часто вытаскивал из неприятностей и помогал разобраться с проблемами закона малой кровью, если уж совсем кто напортачит. Кем конкретно по должности был Роберт, я не знала. Выглядел солидно, по годам к пятидесяти, крупный, даже могучий, с пшеничного цвета волосами, которые стриг на скандинавский манер. Катарина звала его Викинг за выбритые виски.
Все друг друга знают? Поздоровавшись, спросил Август. Оглядел нас, больше считывая ответ, чем ожидая услышать. Вот и отлично А четвертый где?
Голос подал Юрген:
Герман не смог прийти, я за него расскажу все, что нужно. Он передал.
Почему не смог?
А, этот Бездомный Шепнула мне в ухо Катарина. Я его бомжом называю, проблемный парень, с головой у него что-то. Он за рекой живет в Яблоневом, здесь очень редко появляется.
Что-то подобное, но нормальными словами объяснил и Юрген. Август, соглашаясь с такими доводами, кивнул:
Хорошо. Со вчера не было новых сбоев?
Нет. Я предупредил остальных старост, они сразу позвонят, если вдруг.
Понимала, что невежливо сидеть так, что заставляешь на себя оборачиваться. Нужно подойти к столу, подтянуться в центр, но сил встать и преодолеть себя не нашла. И Катарина не отлипала, держалась плечом к плечу. То ли из женской солидарности, то ли по другой причине.
Что было необычного в вызове? Хоть у кого-нибудь.
Нет ответа.
При переходе странности?