Я закрыла глаза, вознесла про себя молитву Пресветлой Материмонастырские привычки не желали исчезатьи, покопавшись в мешке, извлекла большую иглу и катушку суровых ниток.
"Мне этот мужчина никто, повторяла я про себя, отгрызая зубами кусок нитки и засовывая его в фляжку. Его больне моя боль."
Пропитав нить вином, я вдела её в иголку и примерилась. Не выдержав, хлебнула из фляги, закашлялась, и, пока в груди разливался огонь, воткнула иголку в живую плоть. Разумеется, я умела шить, штопать и вышивать. Наложить ровный шов оказалось не так уж и сложно, особенно если учесть, что мой пациент сидел ровно и не издавал никаких звуков, только еле слышно задерживал дыхание. Завязав узел на нитке, я аккуратно убрала иголку, щедро полила рану из фляги и нагло выпила остатки браги. После этого я позволила себе застучать зубами и утереть злые слёзы.
Степан, ты молодец, похвалил меня Дамир. Для твоего возраста справился великолепно.
Какого моего возраста? обхватила себя руками я, сжавшись в комочек. Мне шестнадцать. Я взрослый.
Я думал, что меньше, удивился блондин. Все равно молодец. Мужик.
Добрые слова меня приободрили, я действительно почувствовала себя героиней. Вот так всегдане выношу, когда меня ругают, а от похвал просто расцветаю. Монахини это быстро поняли и вили из меня веревки.
Стёп, вкрадчиво начал Дамир. А ведь в деревню тебе придется ехать.
С чего бы это?
Талли не ездок, и бросить тебя с ним и разбойникамислишком жестоко. А помощь привести нужно.
А что я с этого буду иметь? на всякий случай уточнила я.
Чистую совесть, не задумываясь, ответил мужчина.
Ловко придумали, обрадовалась я. А если я просто свалю с вашей лошадью?
А я тебя из-под земли достану, пообещал Дамир. Правду говорю. Да и ты не такой.
Больно вы знаете, какой я, ворчала я, седлая лошадь.
Найдёт он. Если уж я от отца удрать смогла, от тебя и подавно уйду. Как в детской сказке про пряник: и от рыси ушёл, и от волка ушёл, да Выпитый алкоголь будил во мне совершенно безумную Стефу. Я уже испытывала это состояние однажды. Жаль, что покрасоваться было не перед кем. И борделя в деревушке, к которой я приближалась, тоже не было. А то я б заглянула.
Эй, человек, окликнула я бородатого мужика. Кто у вас тут главный? Там на дороге на кнеса разбойники напали, ранили. Помощь нужна. Лекарь и повозка.
Лекаря у нас нет, развел руками мужик. Надо в город посылать. А повозка будет, уважаемый. Сей момент, старосту кликну.
За лекарем пусть кто-то немедленно выедет, скомандовала я. А пока хоть кто-нибудь есть? Знахарка? Коновал? Да хотя бы повитуха?
Знахарка имеется, кивнул человек, не двигаясь, впрочем, с места.
Живо! громким голосом крикнула я. Кнес за всё платит золотом! Вот за телегу и лекаря задаток.
Показала ему двойной империал. Очевидно, тут хорошо знали его ценность: ещё бы, за такую монету менялы двадцать златых дадут. На эти деньги можно целый трактир купить. Ну хотя бы половину Сразу и забегали: телегу с сеном пригнали, мальчишку за лекарем отправили, знахарка прибежала. С мужиками я не поехалачто мне там делать? Помощи от меня немного. Отправилась на постоялый двор (всё же деревня вдоль дороги, как без него), сняла две лучших комнаты и заказала себе еды. Никакой империал я, разумеется, отдавать не собиралась. Не хватало ещё за господина Ольхова расплачиваться. И вообще ни за что платить не стала: Дамир Всеславович мне теперь по гроб жизни должен.
Глава 8. Неожиданное предложение
Светловолосый кнес со своим помощником прибыли, когда уже стемнело. Я успела и наесться до отвала, и помыться, и по деревне пройтись. На ногах у меня, между прочим, новые ботинки, на плечах потертая кожаная куртка. Пояс тоже новый, широкий, с металлическими клепками. А меч мне не продали: сказали "не дорос". То есть путешествовать в одиночкуэто пожалуйста. А защищатьсяеще зачем? Глупости выдумал, господин Градов!
Усталый, бледный, с отросшей щетиной, Дамир всё равно остался самым красивым из всех мужчин, что я видела. Он тяжело прошёл в столовый зал постоялого двора, упал рядом со мной на лавку и нагло утащил у меня огромную деревянную чашку. Отхлебнул и принялся плеваться: в кружке-то было молоко!
Стёпа, ты болван, заявил Дамир. Эй, человек! Пива мне и юноше!
Юноше не надо! махнула рукой я. Юноша еще не дорос. Что с вашим другом?
Секретарём. Талли мой секретарь. Был. Должность вакантна.
Умер что ли? напугалась я.
Типун тебе на язык! В животе какое-то воспаление. Знахарка купировала, но без хорошего лекаря Талли помрет через пару дней.
Я отправил в город за целителем, сообщила я. Но за ваш счёт.
Дамир хлопнул меня по спине ладонью, отчего я чуть не улетела носом в стол.
Экономностьхорошее качество, даже лучше, чем предусмотрительность. Если ты ещё и писать умеешьвозьму тебя секретарём!
Я как бы два года в Галлии учился, пожала я плечами. В Льенском университете. Там же с четырнадцати можно лекции посещать. Писать я умею, в общем. И читать тоже.
А родители твои кто?
Сирота я. Отца не знал никогда, а мать умерла недавно. Как перестала деньги на обучение высылать, так я домой и поехал. Понял, что что-то случилось.
А жил где? беседа начала походить на допрос, но я не возражала.
У кнеса Градского в волости. Знаете, деревня Дубки возле реки Коровки.
Не знаю, вздохнул Дамир. Кнеса Градского знаю только. Высокий такой старик, худой.
Ага, как же, не повелась на провокацию я. Высокий и худойэто Василевский. А наш кнес дородный и борода лопатой.
Ай да Стефа, ай да молодец! Внимательно слушала тетю Милославу и её рассказ о последнем визите на родину, теперь и пригодилось.
Да, точно, не смутился мой собеседник. Я перепутал. А напомни, как жену и дочку Радомира зовут?
Мстислава, хихикнула я. Линд его жена. А дочка старшая Милослава, что в Галлии замуж вышла, вторая Святослава, за князем Волчеком, а сынок егонный Ярославом зовётся.
Спрашивай-спрашивай. Про родню свою я всё знаю.
Ярослав-то, поди, тоже уже читать умеет? не унимался Дамир.
И то сказать, уж парню почти четверть века стукнуло, согласилась я. Должно быть, и умеет. Хотя кто его, кнесича, знает не нашего ума дело.
От острого взгляда блондина я поёжилась. Казалось, он пытается залезть ко мне в мысли.
Слушайте, что вы меня пытаете! не удержалась я. Я к вам в секретари не набиваюсь, вы сами предложили! Я вас вообще знать не знаю. Может, вы какой-нибудь наёмный убийца!
Не убийца, не бойся, вздохнул Дамир. А может и убийца, да не наёмный. Мне верный человек нужен, Стёпа. За верность я плачу щедро.
Щедроэто сколько?
Десять серебрушек в месяц.
Пятнадцать.
Дамир поперхнулся пивом, удивлённо уставившись на меня.
Ну ты и наглец!
А вам нужен секретарь или лакей? усмехнулась я.
Одиннадцать.
Тринадцать.
Двенадцать!
Я согласен.
Широко улыбаясь, мы пожали друг другу руки.
Я вам комнату снял, вспомнила я. Кстати, как вас величать?
Дамир Всеславович Ольхов.
Я замерла, охваченная внезапным подозрением. Да нет, быть того не может! Или может? У меня ведь тоже имя, максимально похожее на родное.
Кнес? небрежно спросила я. Ну, вы ведь кнес?
Кнес, но безземельный пока. А почему ты так посмотрел?
Ольховэто почти как Ольшинский, передернула я плечами. А нынче государь у нас из рода Ольшинских.
Степ, мне нужен не только умный секретарь, но и молчаливый, тяжело взглянул на меня блондин. Думать не возбраняется, но тогда дашь клятву.
Я и подумаю, сглотнула я. До утра. Можно?
Думай, Стёпа. И помни: я своих людей в обиду не даю, а за верную службу отвечу благодарностью. Кто мне верен, тому и я верен.
Я кивнула, бочком выбираясь из-за стола. Сердце колотилось как бешеное. Дамирили Даромир? Кто ты такой? Эх, найти бы Викторию и узнать, каков из себя старший сын государямой наречённый муж. Не бывает таких совпадений, просто не бывает! Либо я ошибаюсь, либо богине угодно нас лбами столкнуть. Моего сиятельного жениха зовут Даромир Велеславович Ольшинский. И настолько имя его схоже с именем моего блондина, что я сомневаюсь, не снится ли мне всё это.
К утру решение было принято: я отвечу кнесу Ольхову согласием. Какая в сущности разница, кто он, если рядом с ним спокойно и безопасно? Путешествие в одиночку мне не слишком понравилось, да к тому же я всё равно собиралась искать работу, а тут работа нашла меня. А если я не ошибаюсьэто вообще будет чрезвычайно забавно. И отцу, наверное, даже в голову не придёт искать меня рядом с тем, от кого я так старательно убегала. Словом, назревает приключение вполне в моём духе.
Уверенно я постучалась в комнату по соседству. Кнес Ольхов встал явно раньше меня, а может и вовсе не ложился. Он сидел за столом, красными воспалёнными глазами вглядываясь в какие-то бумаги. Светлые волосы всклокочены, на щеках неряшливая щетина, несвежая рубашка расстёгнута на груди. Бумаг было много, он раскладывал их в три стопки, шевеля губами.
Ну что застыл, проходи, бросил он мне. Раз не сбежал, значит, надумал? Задавай свои вопросы!
Я прошла в комнату, чуть морщась от крепкого запаха мужского пота и села рядом со столом на стул.
Кто вы? прямо спросила я. Для кнеса вы слишком молоды и свободны. Для горожанина слишком богаты. На купца не похожи
А ты как считаешь? приподнял брови Дамир.
Чиновник, не задумываясь, ответила я. Приближённый к государю, исполняющий разные поручения, часто инкогнито. Оттого и ездите быстро и без свиты.
Дамир присвистнул удивлённо, а затем толкнул в мою сторону лист бумаги и чернильницу с пером.
Пиши, умник. Я, Степан батькович таков-то, приношу клятву верности и неразглашения Дамиру Всеславовичу кнесу Ольхову
Сиятельному кнесу, поправила его я. Ну правда! Вы ведь сиятельный?
Блондин витиевато выругался.
Стёп, кончай умничать. Я уже тебя полюбил как младшего брата, тем более, что мой младшенький значительно тупее, но ещё одно слово, и я буду вынужден отправить тебя в камеру, как слишком догадливого. Пиши "сиятельного кнеса", но на этом всё.
Я кивнула, быстро записывая "под диктовку" стандартную клятву о неразглашении. Формулировку я знала наизустьмы такие вещи проходили на уроках магии. Причём разбирали очень тщательно, чтобы понимать, чем всё это грозит. Поэтому я прекрасно знала, что упомянутые в бумаге имена не играют особой роли. Формально, конечно, на данный момент я присягала Дамиру как Степан. Как Стефания я вроде как никому не буду ничего должна. Но кровь-то приложится моя, а не чья-то. А с другой стороны я внесла поправку, что клятва действительна лишь в период моей службыне всю жизнь, как, наверное, хотел бы Дамир Всеславович.
Блондин выхватил у меня бумагу, заглянул в неё, усмехнулся и размашисто подписал. Потом он ловко порезал палец лежащим на столе ножом для бумаг, капнул кровью на лист с клятвой и передал нож мне. Я сглотнула: перспектива членовредительства меня пугала. Я вообще боли боюсь. Да и нож доверия не внушал. На всякий случай протерла его рукавом, потом отполировала салфеткой. Зажмурилась, закусила губу и осторожно ткнула острием в подушечку большого пальца. Разумеется, ничего не произошло. Открыла один глаз, робко взглянула на Дамира.
Он спокойно вынул из моих пальцев нож и неуловимым движением проткнул мне средний палец. На плотный желтоватый лист бумаги капнула алая капля крови: красиво. Новый работодатель никак не прокомментировал мою позорную слабость, просто посмотрел на лист бумаги строго, и он вспыхнул, съёживаясь в чёрный комок. Огневик. А в роду Ольшинских всегда огневики рождались.
У тебя красивый почерк и пишешь без ошибок, мягко похвалил меня Дамир. Теперь я вижу, что мне тебя богиня послала. Сейчас на пару писем ответишь, и я спать. Не ложился ещё.
Я насчёт бани распоряжусь, кивнула я. И рубашку вашу зашить нужно.
Глаза кнеса удивленно расширились.
Ты нянька или секретарь?
А есть разница? вскинула я брови. Кто-то же должен сказать, что Вы воняете как конь! Секретарьэто ваша правая рука, между прочим. Я, кстати, тиран и деспот, поэтому буду время от времени спускать вас на грешную землю.
Высеку, тяжело поглядел на меня Дамир. Наглость свою умерь, заткнись и пиши: Уважаемый кнес Лисицин, вынужден отказать вам в поддержке, ибо не нахожу предоставленные Вами доказательства достаточно убедительными успеваешь?
Через три четверти часа пальцы у меня онемели: кнес Ольхов диктовал быстро и много. Он будто экзаменовал меня на выносливость. В Славии всё ещё пишут перьями, хвала богине, что металлическими, а не гусиными. Меня учили писать пером с детства, уверяя, что так почерк будет изящнее. Но вообще я привыкла к чернильной ручке, которые производили в Галлии. У меня такая была в сумке. Кстати, сумку с дневниками и запасом вещей я предусмотрительно отправила почтой в Даньск, не желая потерять её в пути. Надо думать, она уже меня ожидает. Какая я молодец! Страшно представить, если бы мои дневники прочитал кто-то из разбойников. А потом Дамир вдруг замолчал. Я подняла глаза и увидела, что он просто уснул, уронив голову на сложенные руки. Что же мне делать? Бросить его так совершенно немыслимо: я однажды заснула, переписывая книгу, и наутро не могла разогнуться. Спина и плечи болели со страшной силой. А ведь я его моложе: он, наверное, и вовсе встать не сможет. Или злой будет, как пёс.
Так и не смогла для себя решить, кто яжалостливая баба или идеальный секретарь, но подлезла под руку мужчины, подхватила его за талию и доволокла до кровати. Тяжёлый он, просто боров какой-то. Подумав, и сапоги сняла: помнится, леди Милослава жаловалась, что когда её супруг лорд Оберлинг засыпал в обуви, наутро у него всегда болела голова. А мне нужен здоровый работодатель. Здоровые меньше придираются и лучше платят.
Глава 9. Издержки мужского костюма
Работодатель из Дамира Всеславовича вышел какой-то неправильный. Он относился ко мне скорее как к равному, чем как к слуге, и это льстило. Хотя, конечно, ему нужен был не столько секретарь, сколько мальчик на побегушках. В мои обязанности входило следить за корреспонденцией, писать ответыкогда под диктовку, а когда и самостоятельно, забирать письма из почтовых отделений, а также везде сопровождать Дамира Всеславовича, наблюдать и потом рассказывать о своих выводах. Должность у кнеса Ольхова называлась внушительно: государев финансовый инспектор. Чем-то мне это напоминало отцаон ведь глава службы безопасности Галлии, иными словами, Первый ловчий.
Мы всё же дождались, когда приедет целитель и займётся несчастным Талли, которому был теперь рекомендован полный покой на несколько недель и строгая диета, и только затем двинулись в Даньск с попутной купеческой подводой. Дамир всем растрепал, какой я великолепный боец, и мне пришлось пару раз продемонстрировать своё умение драться с шестом. Когда я поколотила третьего охранника с мечом, меня зауважали. Интересно, если бы они поняли, что я девушкасильно бы расстроились?
Мужчиной быть в этом мире проще, чем женщиной. Можно громко разговаривать, смеяться, похабно шутить и храпеть, чем я всю дорогу и занималась. Единственное, что было нелегкоэто то, что женщин в обозе не было, и мужчины не бегали в кусты, а справляли свои естественные надобности вдоль дороги. А я так не умею, поэтому все каждый раз смеялись, когда я бегала за деревья или в кусты. Впрочем, в Славии деревья почти везде, а где нет ихесть овраги и высокая трава. Так что и этот момент меня не слишком напрягал.
Здесь значительно теплее, чем в Галлии. К такой жаре я не привыкласолнце палило с неба так сильно, что шляпа была необходима почти весь день. Шляпу-то я выторговала у одного из купцов, но под ней ужасно потела и чесалась голова. Да и несвежая рубашка для моей нежной кожи оказалась тем еще испытанием. Мужчины раздевались до пояса. Дамир Всеславович имел целый саквояж тончайших батистовых сорочек и был всегда свеж и бодр. Я отчаянно ему завидовала, но молчала, с нетерпением ожидая прибытия хоть в какую-нибудь деревушку. К моему ужасу, первую ночь мы провели в чистом поле. Здесь даже реки не былотолько ручей, искупаться в котором было невозможно. Мне удалось за кустами прополоснуть рубашку, но надеть её пришлось мокруюдругой одежды у меня не было.
Ты идиот? вежливо поинтересовался Дамир, увидев дрожащую меня. Ты зачем надел мокрую рубашку? Хочешь лишить меня ещё одного секретаря?