А вот ужин и время после него полностью принадлежали семье. Конечно, впереди были и вечерние приемы, и балы, но пока Василина наслаждалась покоем, прогуливаясь с детьми по парку или играя с ними в детской. Конечно, и тут было не избежать вездесущего дворапарк мгновенно наводнялся придворными, королевскую семью разглядывали из беседок и окон второго этажа. Но стоило Василине пожаловаться мужу, что неприятно гулять под столькими взглядами, как выходящие в парк комнаты придворных опустели, а охрана выделила в парке личную королевскую зону, куда имели право входить только члены правящей семьи.
Ты королева и вольна поступать так, как комфортно тебе, сказал супруг, когда она засомневалась, не обидятся ли при дворе.
И это было прекрасно.
Василина не знала, как вынесла бы все это без Мариана. То, из-за чего она переживала, он, как всегда, решал мгновенно и без сомнений. Пусть иногда чрезмерно резко. Пусть.
И королева как могла благодарила его, тоже уставшего и измотанного, ночами, когда они оставались вдвоем. Впрочем, на любовь сил у них хватало всегда.
Мариан третировал охрану, ввел систему пропусков во дворец и на околодворцовую территорию, даже учения какие-то планировал организовать по эвакуации семьи. Спелся с Тандаджи и с его помощью проверял всех, кто становился вхож в резиденцию Рудлогов, несмотря на то что большинство высших чинов имели титулы и принесли клятву вассалитета. Дворцовый народ стоически выносил военные порядки и жаловаться не смел. Но между собой, конечно, шептались, и обсуждали, и ругались, но терпели. А кто бы посмел что-то сказать против принца-консорта?
Для него во дворце было слишком много людей. И само пространство было слишком большимон не всегда мог быть уверен, что Василина и дети находятся в абсолютной безопасности. Мариан пытался предусмотреть все возможные варианты, но статус супруги предполагал тесное общение с народом. А среди народа этого всегда мог оказаться убийца. И барон методично, ступень за ступенью выстраивал линии обороны вокруг любимой, стараясь не показывать ей своего беспокойства и не посвящать в истинные масштабы его деятельности. Ее величеству хватало волнений и помимо этого.
Но желание схватить в охапку жену и детей, послать весь дворец и всю эту опасную суету к демонам и уехать в безопасное поместье периодически накатывало. Особенно по утрам, когда он после завтрака делал обход позиций и останавливался в зале телепорта, где когда-то произошла трагедия.
Первый выезд супруги состоялся через несколько дней после выпискикоролева изъявила желание навестить раненых, которые оставались после землетрясения в госпиталях столицы. Это было верно и по политическим, и по человеческим соображениям, но Байдек предпочел бы, чтобы королеву посчитали бездушной и черствой, нежели чтобы она подвергала себя риску.
Конечно, он ничего не сказал и не стал протестовать. Но за два дня до поездки выписал военных магов с Севера, из своей частимастеров щитов. Они прикрывали Василину от метательного и стрелкового оружия, а также от боевых заклинаний. Конечно, от кого-то действительно мощного они бы не уберегли, но задержать смогли бы.
На крышах домов по ходу следования кортежа залегли снайперы, машину взяли бронированную, способную выдержать даже прямое попадание мины. А в самой больнице Мариан держался рядом с королевой, готовый, как и другие телохранители, закрыть ее телом и вывести при малейших признаках нештатной ситуации.
Василина, и не подозревая о работе, проделанной супругом, и его напряженном состоянии, необыкновенно красивая в светлом официальном костюме, с собранными в прическу кудряшками, улыбалась людям, здоровалась с персоналом и пациентами, интересовалась здоровьем, задавала вопросы о нуждах учреждений и перспективах реабилитации и была совершенно безмятежна. И даже, кажется, счастлива. А вот Байдек смог выдохнуть только тогда, когда их автомобиль наконец въехал в подземный гараж, на дворцовую территорию. И в тот момент барон впервые подумал, что, возможно, должность начальника охраны стоило бы занять кому-то другомутому, кто не зависит так эмоционально от охраняемого объекта и кто был бы более профессионален, чем он сам, и более хладнокровен, потому что эмоции порождают ошибки. Но тогда, возможно, он нервничал бы из-за того, что охрану самого дорогого контролирует другой человек. В любом случае, пока профессионала, которому он бы достаточно доверял, не нашлось, он будет продолжать делать все возможное, чтобы ни одна тварь к его семье приблизиться не могла. Как бы сильна эта тварь ни была.
Марина
Ваше величество, я, к сожалению, могу помочь вам только теорией, объяснив запомнившиеся мне в бытность придворным магом при вашем деде принципы действия вашей родовой магии. Я расскажу, что умел ваш дед, как он это делал, но показать не смогу. Практиковаться вам придется самой, потому что я классический маг и не имею к родовой магии Рудлогов отношения, заявил Алмаз Григорьевич сестре на первом нашем «занятии». Источник вашего дара, как и у всех потомков богов, в вашей крови. И искать силу вам нужно именно там, пытаться ощутить отклик крови, почувствовать осязаемую, чистую энергию вокруг себя и внутри себя. Это основа, из которой вы потом сможете лепить то, что захотите.
Я слушала его внимательно, потому что «чистую энергию» уже ощущала в памятный вечер, когда меня раскрыли. Но, увы, могла только слушать и смотреть на упражнения сестры. Вся сила во мне была выжжена дочиста, и это ощущалось как легкий авитаминозслабость и недовольство окружающим миром. Хотя последнее мне всегда было свойственно и так.
Василинка, выслушав описание Алмаза Григорьевича, стала пробовать создать щит, а мы с ним благоразумно отступили за ее спину. В прошлый раз вместо щита получилось нечто атакующее, и только по счастливой случайности я не вернулась в лазарет.
Вы выплескиваете энергию, а строя щиты, надо, наоборот, замыкать ее на себя, ваше величество. Будто вы надуваете воздушный шар, только вместо ртаваша рука, а шар окружает вас со всех сторон, поправлял сестру старый маг, а Василина хмурилась и старалась снова.
Не получается, сказала она в который раз. Мне, чтобы получилось, разозлиться надо или расстроиться.
Это нормально, девонька, тьфу, ваше величество, раздражающе жизнерадостно сообщил Алмаз Григорьевич. Стихии у наших студентов тоже сначала на эмоциях откликаются. А у жрецов и духовниковна молитвенное рвение. Сначала пробуйте с эмоциями, потом нау́читесь вызывать отклик и без них.
Я, слушая его, честно пыталась вспомнить ощущение отклика родовой силы при последнем «всплеске эмоций» и вызвать его в себе. Вдруг сейчас как прорвет блокаду, и снова появятся призрачные плети? Но то ли потому, что воспоминания об отклике силы неизменно сопровождались другими, не самыми приятными, то ли сестренка настолько качественно меня приложила, но кровь моя молчала. Глухо.
У меня есть шанс восстановиться? спросила я нашего ворчливого учителя. Мне не столько нужна была способность нападать и защищаться. Я очень хотела, чтобы вернулся мой внутренний компас. Потому что поиски Ани пока не принесли результатов. Группы, прочесывающие южные предгорья Милокардер и границу Песков, продвигались медленно, связь была плохой, и ежедневные отчеты в основном сводились к тому, сколько километров удалось пройти и какую информацию собрать. Информация была скупа. Удалось найти нескольких человек, которые видели, как тройка драконов или больших птиц летела на юг. Но про юг мы и сами знали. Со свидетелями провели ментальную реконструкцию, после нее удалось определить более-менее точное направление полета похитителей. По нему и искали, и оставалось надеяться, что коварные драконы не совершили где-нибудь вне поля видимости поворот и не полетели в другую сторону. Не помогали и спутникипо словам Тандаджи, Пески были сплошным слепым пятном.
Шанс всегда есть, ваше высочество, сказал Алмаз Григорьевич твердо, теребя кончик бороды. Ваш случай не уникален, я видел много студентов, которые переоценили свои силы или не смогли контролировать поток. Кто-то из них после этого приобретал новые умения, кто-то просто восстанавливался, но были и те, кто терял способности к магии навсегда. Так что ты не горюй, он забавно путал «вы» и «ты» и в одном предложении мог употребить сразу два обращения, не горюй, слушай, запоминай, а потом, уверен, пригодится.
А у тех, у кого восстанавливался дар, как это происходило? полюбопытствовала я.
У всех по-разному. У кого-тов считанные дни, у кого-тоспустя годы. Общей системы я не заметил. Частенько было так, что блокаду срывали сильные эмоции.
Ага, спасибо, мне уже одну блокаду сильные эмоции сорвали. С другой стороны, можно ведь и попробовать, правда?
«Только давай без экстрима, Марина».
«Вот этого обещать не могу».
После семейного ужина я сидела у столика на веранде, куда выходили высокие окна моей спальни, и наблюдала за передвигающимися по нашему парку магами. Чуть правее Василина с мальчишками и Каролинкой играли в мяч, а Мариан, усадив на колено Мартинку, покачивал ее и что-то ей рассказывал. Наверное, детские стишкиво всяком случае, какой-то ритм я там точно улавливала. Отца видно не было. Ему вообще оказалось трудно во дворце, куда труднее, чем мне. Святослав Федорович отказывался посещать официальные мероприятия и в основном встречался со старыми друзьями и занимался с внуками и дочкой. В первый же день после приезда он пошел на могилу матери и пробыл там до вечера.
А вот я так и не смогла заставить себя туда пойти. Потом. Сейчас не могу.
Было уже свежо, хоть октябрь и бил все рекорды теплой погоды, сгущались сумерки, а я, оторвавшись от созерцания семьи и отвернувшись, насколько могла, курила, стараясь не мелькать сигаретой перед младшенькими.
Раньше, будучи девчонкой, я постоянно бегала через высокие окна-двери своей спальни на конюшню, и кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду сидеть тут и дымить сигаретой. Теперь, после коронации, можно было спокойно выходить сюда без охраны. И конечно, после того как Мариан, святой человек, одним мановением руки освободил пространство перед нашим семейным крылом от любопытных глаз.
Ученики Алмаза периодически появлялись при дворе, производя какие-то таинственные манипуляции и пропадая. Появился у нас и придворный маг с очередным непроизносимым блакорийским именемЗигфрид Кляйншвитцер, который был однокурсником и давним знакомым фон Съедентента. И сейчас, в парке, Съедентент и Кляйншв придворный маг совершали какие-то странные манипуляции. Они останавливались на одном месте, гладили и трогали ладонями воздух, как мимы (и выглядело это так, что я едва не фыркала, сдерживая смех), потом делали шагов тридцать в сторону дворца и снова занимались ощупыванием воздуха.
Лет пять назад я уже видела подобное, когда парень из нашей компании наелся грибов-галлюциногенов и бегал от воображаемого шкафа, который его все-таки в результате съел, и он сидел внутри, рыдал и щупал воображаемые стенки, умоляя принести топор и разрубить чудовище.
Уже потом я, работая на скорой и частенько выезжая на вызовы к наркоманам и алкоголикам, ставя капельницы, промывая желудки, наблюдая ломки во всей их неприглядной физиологичности, не раз думала, как же меня угораздило вписаться в компанию, где употребление наркотиков было скорее нормой, алкоголь вообще за зло не считался, а беспорядочный секс возводился в ранг доблести. Так ни к каким выводам я и не пришла. Видимо, этот период был мне для чего-то нужен. Но, честно говоря, я бы предпочла, чтобы этих страниц в моей биографии не было.
Парня мы в конце концов, отсмеявшись и посоветовавшись, спасли с помощью воображаемого топора, но пострадавший обмана не заподозрил и серьезно благодарил нас, чуть ли не кланяясь в ноги.
Так же серьезно выглядели увлеченные своей деятельностью магистры, подходившие все ближе и ближе. Впрочем, один из них был не так уж и увлечен. Во всяком случае, периодически он бросал на меня взгляды и улыбался. Я улыбалась в ответ. Отчего бы и нет, если человек хороший? И симпатичный? И обаятельный?
«Эй, подруга, тебя опять куда-то не туда заносит».
«А может, меня заносит именно туда, куда надо?»
Внутренний голос отвечать не стал, предоставляя мне самой нести ответственность за свои решения.
Племянница на коленях Мариана вдруг расплакалась, и Василина, взяв младшего сына на руки, пошла к мужу. Они попрощались со мной и исчезли в стеклянных дверях своих покоев, уведя с собой и Каролину. А я осталась сидеть, несмотря на сгущающиеся сумерки и поднявшийся свежий ветерок.
Маги, видимо, закончили, остановились метрах в десяти от меня, и я почувствовала мгновенную неловкость, которую тут же стряхнула с себя. Алмаз сказал, нужны эмоциизначит, будут эмоции. А тут, во дворце, всем эмоциям имена«тоска», «скука» и «раздражение». Только общение с семьей наполняет душу теплом, а возня с детьмирадостью, но этого явно недостаточно для пробуждения дара.
Да и просто хочется уже взрыва, который снова очистит голову и позволит мне продержаться тут еще немного.
Зигфрид (все-таки его имя выговорить немного проще) о чем-то спросил друга, но тот покачал головой, снова глянув на меня, и они, пожав друг другу руки, разошлись. Фон Съедентент направился ко мне, подошел, поклонился.
Я не слишком наглею, навязывая вам свое общество, принцесса?
Нет, конечно, я указала на соседний стул. Присаживайтесь, барон. Усмирите мое любопытство: чем вы только что занимались?
Передавал коллеге ключи к щитам и сигналкам, ответил блакориец, отодвигая кресло и опускаясь в него. Со стороны смотрится забавно, да?
Немного, признала я, пытаясь сдержать улыбку, но получалось плохо.
Он заметил, весело сверкнул глазами.
Я на первых парах, когда нас учили щиты ставить и передавать, сам ухохатывался над преподавателем. Выглядело так, будто на цирковое представление попал, с фокусниками. Нахохотал на трояк по защите, препод был обидчивым. А потом ничего, привык.
Но веселиться не разучились, судя по всему, заметила я. Фон Съедентент отрицательно потряс головой, словно говоря: «Кто, я? Да ни за что!»
Кстати, у вас отличная прическа, ваше высочество. Экстремальная смена имиджа?
Я провела рукой по коротко стриженному затылку и вздохнула.
Вы разве не видели мои волосы после коронации? Вот это было экстремально. С одной стороны завитушки до уха, с другойплавленые пряди. К сожалению, теперь какое-то время придется походить похожей на мальчишку.
Парикмахер честно пыталась оставить максимум женственности, но волосы были пересушены, собирались в колтуны и ломались. Поэтому мы решили стричь коротко, оставив только косую челку и волосы чуть подлиннее на макушке. Теперь, когда я видела свой светлый почти ежик в зеркале, мне страстно хотелось выкрасить пряди и проколоть нос. Но я держалась.
Вы вовсе не похожи на мальчишку, заявил маг, осмотрев меня. Вы выглядите очень изящно. Как молоденькая хулиганка. Извините за дерзость, ваше высочество, спохватился он.
Да оставьте, барон. Я засмеяласьуж очень ненатурально он пытался изобразить раскаяние. После того как вы меня выкрали из моей гостиной, эти расшаркивания неуместны. Да и приятно поговорить с кем-то, кто не лезет за словом в карман и не носится со мной, как с хрустальной. Я, кстати, ждала, что вы сообразите подойти. Дело в том, что мне опять нужна помощь, а вы уже посвящены в мои маленькие секретики.
Вас снова нужно украсть? серьезно спросил фон Съедентент, и в его глазах на секунду мелькнуло что-то очень мужское.
Именно, кивнула я. Но в этот раз у меня есть официальное оправдание, так что можно это назвать не моим капризом, а медицинской процедурой. Алмаз сказал, что выгорание можно преодолеть сильными эмоциями. А мне очень нужно вернуть хотя бы часть своего дара.
И вы ждете от меня, что я вам обеспечу сильные эмоции? осторожно, словно обдумывая каждое слово, спросил он с некоторым даже удивлением.
«Не смущай его, дурочка, хватит двусмысленностей».
Если вы не будете против, ответила я, мысленно показав язык внутреннему голосу. Блакориец задумался, затем весело тряхнул головой, покрутил плечами, снова глянул на меня уже с откровенным интересом. Я не без удовольствия наблюдала за этим представлением.
«Когда это ты успела превратиться в кокетку?»
Ваш мотоцикл здесь, в Иоаннесбурге? я решила все-таки притормозить немного. Вы в прошлый раз обещали мне показать настоящую скорость, барон.
Он улыбнулся, кивнул.
Вы хотите покататься?