Дневник ЭмиМария Зайцева
1
Пухлую розовую книжицу с прикрепленным к ней на веревочку простым карандашом Диксон нашел случайно, когда брал рюкзак Эми.
Она выпала из внешнего кармана, раскрылась.
Диксону бы в голову не пришло ее смотреть, он вообще книги не особо уважал, в отличие от брата, в тюрьме перечитавшего все, что могла предложить убогая библиотека. Но книга, вся, исписанная мелким, убористым почерком, раскрылась посередине, и взгляд выхватил свое имя.
Диксон подумал, что ошибся, да и времени особо не было разглядывать, Рик внизу уже копытом бил, но что-то в голове засело. Сомнение какое-то.
Он замечал, конечно, что Эми писала что-то в свободное от других забот время, на стоянках, отрывая так необходимые ей часы у сна.
Пару раз Дерил спрашивал, чего она такое там пишет, но девчонка отшучивалась.
Он и не давил.
Ну хочет черкать что-то в своей книжице, да на здоровье! Хоть какое-то отвлечение от реальности. Если не отвлекаться, то свихнешься.
Дерил, по складу характера всегда был молчуном, переваривающим все эмоции внутри, стараясь ничего не выдавать наружу.
Потому что чревато.
Для окружающих в первую очередь, которые нихрена не понимали подчас, насколько близки были. Насколько на ниточке.
Хренов шериф, приковавший Мерла на крыше и оставивший там подыхать, толстый черный пидор, проебавший ключи от наручников, жирный хряк, лупцующий беззащитную бабу и сально разглядывающий собственную дочьвсе они ходили по краю, не зная об этом.
Потому что Дерил знал за собой такую хрень: молчать, терпеть, сжимать зубы. А потом срываться, как бешеный бык, и кромсать всех и вся вокруг, ничего не видя белыми от ярости глазами.
Мерл его таким знал и старался под стрелой не стоять обычно.
А часто даже использовал эту его особенность себе во благо, мудила.
Дерил, переживая все внутри, никогда бы не задумался о том, что эмоции можно выплеснуть на бумагу.
Ему больше подходили безответные деревья в лесу, о стволы которых он сбивал кулаки в кровь, приводя мысли и настроение в порядок.
Эми, похоже, отвлекалась по-другому.
Интересно, что же она там писала про него?
В принципе, он много места с некоторых пор в ее жизни занимал
Интересно, насколько много реально? А не так, как он думает?
Дерил привычно шагал впереди группы, отслеживая ситуацию на дороге, привычно злился на недоумков, не умеющих заткнуться, ведущих себя, как на загородной прогулке, и провоцирующих всех в округе ходячих на более близкое знакомство.
Арбалет оттягивал руку. Тоже привычно.
Бля, да он вообще привык, похоже, к происходящему вокруг дерьму!
Вот толькоЧто же там Эми про него написала?
Желание достать книжицу и прочитать было нестерпимым, но Дерил сдерживался.
Все-таки, это ее Она за все это время ему ни разу не показала, что пишет.
Значит, не хотела, чтоб прочитал.
Но, вдруг это поможет им?
Дерил решил, что на привале, вечером он обязательно прочитает дневник Эми.
Исключительно, чтоб отыскать в тексте хоть какие-то зацепки, само собой.
Исключительно.
Дневник Эми Харрисон.
1 августа 2010 г.
Я начала писать этот дневник, потому что не могу уследить за событиями, происходящими вокруг меня. И со мной.
Когда-нибудь, когда это все закончится, я его опубликую. Люди должны знать, должны помнить. То, что случилось, это чья-то ошибка. Или намеренное вмешательство. Или еще что-то, чего я не понимаю.
В любом случае, я надеюсь, что мой дневник будет еще одним свидетельством.
3 августа 2010 г.
Мы с Андреа прибились к лагерю беженцев. Нас приняли, потому что у нас была еда. А еще потому, что на дороге, в той огромной пробке на выезде из Атланты, мы познакомились с Дейлом и Гленном.
Это чудесные люди!
Дейл очень напоминает папу, а Гленн веселый и неунывающий парень. В прошлом он был разносчиком пиццы, поэтому оптимизма и жизнелюбия ему не занимать.
У Дейла свой трейлер, большой и удобный. Это чудесное подспорье нам, потому что ходить в туалет на обочину дороги просто ужасно!
А у него, кроме туалета, есть еще и душ! Это просто дар богов, честное слово!
Мы не знаем, куда ехать, мнения разделились.
Дейл и Гленн еще на дороге познакомились с полицейским, Шейном Уолшем и его семьей. Правда, потом выяснилось, что Лори не его жена, а Карл не его сын, что он спас семью друга, погибшего в Атланте как раз перед катастрофой. Но мне кажется, что у них с Лори отношения далеко не дружеские.
Хотя, это не мое дело, конечно же.
В лагере, кроме тех, кого я назвала, еще несколько семей, с детьми.
Все довольно приветливые, спокойные, хотя, конечно же, совершенно не нашего круга. Латиноамериканцы. Похоже, беженцы.
Еще несколько одиночек, тоже вполне нормальных в общении.
И еще есть Диксоны.
Братья, южане. Страшные грубияны, ни слова без мата. Особенно старший усердствует.
Грязный, грубый и противный, похоже, он еще и расист. Андреа говорит, что и наркоман. Я не приглядывалась, но причин не верить ей у меня нет. Старший Диксон постоянно крутится возле нашего трейлера, не дает прохода сестре. Я боюсь за нее, ведь сейчас во всем мире нет никакой защиты! За все это время мы не видели никого из полиции, армейских тоже не встречали.
Шейн говорит, что армия непременно предпримет нужные действия, что на этот случай есть протоколы и еще что-то.
Мне смешно. Какие протоколы могли предусмотреть оживших мертвых?
Бред.
Но Шейн верит в это. А Андреа верит Шейну. Похоже, он ей нравится, как мужчина. Как раз ее типаж, высокий, красивый, темноволосый. Этакий герой боевиков с дробовиком наперевес.
И только наличие дробовика, похоже, сдерживает старшего Диксона от активных действий в сторону сестры.
Его брат не такой разговорчивый. Он вообще молчун. И гораздо симпатичнее старшего.
Его бы отмыть, сжечь те страшные вонючие тряпки, что он носит, и заставить улыбнуться И можно смело снимать на обложку мужского журнала.
Вот только это вряд ли возможно, потому что характер у него, похоже, еще хуже, чем у старшего. Напоминает поговорку про тихий омут. В котором чудовища.
Почему я так думаю?
Потому что у него совершенно страшный, бешеный взгляд, в котором иногда такое проскакивает, что оторопь берет! Он никогда не смотрит в глаза, и правильно делает! Не надо людей пугать еще больше, чем уже есть.
Младший Диксон ходит на охоту, приносит убитых зверей, на которых я не могу без слез смотреть.
Это ужасно все.
Я всегда была вегетарианка, и теперь себе не изменю.
Андреа ругается, пытается заставить меня поесть мяса, ведь Диксон все сдает в общий котел, но я отказываюсь. Нет уж. Мне даже смотреть на это больно.
Как он может их убивать? Как ему не жалко?
2
Диксон оторвался от чтения, покачал головой.
Глупая девчонка!
Вегетарианка она, как же!
Уже через месяц, когда началась серьезная напряженка с продуктами, Эми напрочь забыла о своих убеждениях, и, так же, как и все остальные в лагере, голодно оглядывала его, выходящего из леса с добычей. И без вопросов брала свою долю.
Он задумчиво огляделся, прикурил заначенную сигарету от костра.
Вся группа спала вповалку, кто где. Лори с Карлом в обнимку, Рик чуть поодаль. Он в последнее время не особо разговаривал с женой. Ну еще бы, после такого!
Китаец со своей темноволосой горячей цыпочкой, маленькая блондинка-сестренка. Все вместе, согревая друг друга. Вот где взаимопонимание. Конечно, больше у девчонок никого не осталось. Ни брата, ни отца, ни матери. Только узкоглазый ухажер, который по дурости взвалил на себя ответственность.
Пришибленная домохозяйка, со следами недавних побоев на физиономии. Спит одна, вздрагивает во сне, словно ждет, что опять мужик ее приложит кулаком. Нехер бояться уже, Дерил решил вопрос окончательно с ним. И никто слова поперек не вякнул. Ну это же надо быть таким мудаком, чтоб достать абсолютно всех! Уметь надо. Даже МерлХотя не. Мерл мог и еще больше намудачить.
Мысли о брате привычно испортили настроение, и Дерил быстренько отвлекся опять на дневник.
Надо же Она считала его симпатичным. Бля, как какого-то пидорка из телека. Симпатичный. Вот бля, никогда бы не подумал!
Он вообще ни о чем таком не думал тогда, ни на кого не смотрел, как там она пишетСтрашным, бешеным взглядом. Ну надо же придумать, а? Страшный и бешеный Вообще в башке не крутилось Он тогда думал только о том, как выжить, чего делать. Ну, еще о Мерлемудаке, обнесшем удачно аптеку и радостно закидывающимся всем подряд.
Не, прикольно, все-таки Как можно быть одновременно симпатичным и страшным?
Не, бабыэто, бля, загадка
Дерил докурил, потянул к себе книжицу, раскрыл дальше, подумывая, а не глянуть ли сразу конец? Может, что-то там будет? Хоть намеки
Но нет, все равно сейчас никуда они не двинутся, а до утра он все дочитает. И там видно будет.
5 августа 2010 года.
Сегодня кое-что произошло. Кое-что странное и волнующее.
Лори накануне говорила, что слышала запах грибов неподалеку. Я решила сходить посмотреть. Ужасно соскучилась по грибному супу, да и разнообразить меню не помешает.
А то это мясо уже видеть не могу.
Грибы я нашла, правда, не поняла, съедобные они или нет. Но надеялась, может, Лори разберется.
Откуда вдруг появился младший Диксон, я так и не поняла.
Он ходит очень тихо, бесшумно, как привидение.
Я испугалась, честно говоря.
Думала, что это ходячий, но потом немного успокоилась, хотя все равно была настороже. Мало ли что.
Но Диксон был на удивление дружелюбен.
Если, конечно, эту его людоедскую усмешку можно назвать дружелюбной.
Он немного поругал меня, что я ушла из лагеря одна, потом забраковал все грибы, что мне удалось собрать.
А потом, наверно, час объяснял мне, как отличить хорошие грибы от плохих.
И делал это спокойно, вежливо даже. И говорил вполне понятно.
И голос у него такой
Ох Боже мой
Ну да ладно, если буду публиковать потом этот дневник, то вырежу все личные вещи
Так вот.
У младшего Диксона невероятно заводящий, сексуальный голос.
Мама моя, вот написала, а сама аж оглянулась по сторонам! Не дай бог кто-то прочитает! Андреа Она не поймет. Она всегда так презрительно морщится, когда видит их. Диксонов.
Конечно, это больше относится к старшему, но и младшему достается.
Но ведь это мой дневник, это мои мысли. Я могу быть честна с собой? Зачем прятаться? Все равно никто это, кроме меня не прочитает.
Так что я могу хотя бы здесь, перед собой, признаться, что все то время, что Дерил рассказывал мне про грибы, показывал, как правильно срезать ножку, как находить их, я буквально таяла от его голоса, от этого невероятного южного акцента.
Смотрела на его такие крепкие ловкие руки, на то, как напрягаются мышцы
Боже, зачем он носит такую одежду? Эти рубашки с оторванными рукавами, эти джинсы, приспущенные на бедрах Это все ему невероятно идет, только подчеркивает его мужественность, его брутальность.
Но самое сексуальное в нем то, что он совершенно не догадывается, похоже, насколько хорош! Он ведет себя очень естественно, разговаривает без желания что-то изобразить из себя, честно и прямо.
И, если все-таки глядит в глаза, то тоже открыто.
И взгляд у него совсем не бешеный и страшный, а очень даже смелый и заинтересованный
Боже, он мне что, понравился?
Эми, дурочка, очнись! Очнись!
Мало того, что сейчас не время, так еще и явно не тот мужчина!
Он гораздо старше. Сколько ему, кстати, лет?
Он, наверняка, совершенно ничего такого и не испытывает ко мне.
Просто обычная помощь, обычная человеческая помощь.
Ну помог, ну поговорил, ну посмотрел Ничего такого ведь!
Но почему-то, при воспоминании о нашем сегодняшнем разговоре в лесу, о том, как он после проводил меня до лагеря, позаботился, чтоб ничего не случилось по пути, при воспоминании о его взгляде, руках, даже о запахе его, нисколько не противном, а лесном, с ноткой табака и костра, начинает все внутри подрагивать. И живот немного сводит.
Такой реакции у меня не было ни на одного мужчину.
Удивительно просто, но, пока это писала сейчас, даже вздрогнула от странной мысли.
Если бы Дерил Диксон захотел меня сегодня поцеловать, я бы позволила.
Дерил отложил дневник, неверными пальцами нащупал еще одну сигарету, наплевав на данное себе же обещание экономить. Потому что Ну как тут, бля, не закурить? После такого?
Он помнил, прекрасно помнил тот день, когда, идя на охоту, увидел девчонку, роющуюся в подлеске.
Помнил, как разозлился на очевидную глупость и беспечность этой курицы.
Уйти одной от лагеря, даже без серьезного оружия, (ну не считать же ножик для грибов за оружие?) это надо обладать особым умом. И сообразительностью.
Он помнил, как стоял, довольно долго стоял в кустах, наблюдая за глупой курицей. И, помимо воли, облизывая взглядом крепкую попку в светлых штанах, тонкие руки, которые, в случае чего, даже ударить нормально не смогут, светлые пушистые волосы, что так мягко, так красиво лежали, прикрывая острые лопатки.
Он, совершенно не осознавая, на автомате чисто, прикидывал, как легко можно было бы ее завалить в этот самый подлесок, на мягкую листву, зажать ладонью рот, чтоб не орала, дернуть майку, добираясь до нехилой такой груди, примерно третьего размера, если глаз не подводит. Как можно было бы заставить ее застонать, кусая ее красивые сочные губки, пробуя на вкус, упиваясь, получая дикое удовольствие от изгибающегося в руках тела
Диксон тогда, помнится, еле стояк угомонил. И мозги. Потому что не зверь. Не животное.
И не дурак.
Эти сестренки мимо них с Мерлом проходили с подветренной стороны, чтоб даже запаха их не ощущать.
О каком поцелуе, сексе, вообще интересе может идти речь?
Надо девку отправить в лагерь, пока не нашла приключения на свою шикарную задницу.
Охрененную задницу, бля. Вот он бы
Так, стоп!
Диксон скрипнул зубами, обозвал себя мудаком и кретином, и вышел к девчонке.
И словил нехилый болезненный кайф от общения с ней тогда.
От того, как она смотрела, как слушала, будто он чего-то важное говорит и интересное.
Ему это, кстати, понравилось нереально. Чуть ли не больше, чем все те грязные мысли, что голову так и не покинули на протяжении всего общения с ней.
Но здесь уж ничего не попишешь. Как там Мерл говорил? Физиология, бля. Книгочей гребаный.
Он ее проводил и ушел на охоту, думая только о том, что, когда вернется, то, может быть
Но потом было не до того. И еще очень долго было не до того.
Он помнил все время об этой встрече, как такое забудешь. Даже ночью пару раз сны видел, с развитием сюжета, крайне интересным для него.
Но никогда, даже в самых смелых снах не могло ему представиться, что он тогда ей понравился тоже.
Что Эми посчитала его, неуклюжего придурка, брутальным и сексуальным!
Что онаБыла бы не против
Ну что на это можно сказать.
Дебил он, прав Мерл.
Дебил и есть.
И то, что происходит сейчас, только это все подтверждает.
3
7 августа 2010 года.
Вчера, 6 августа 2010 года, погибла моя сестра, Андреа. Ее укусил ходячий, и Дерил Диксон прострелил ей голову.
9 августа 2010 года.
Не знаю, что писать, нет никаких мыслей, никаких эмоций.
Андреа бы
Ну вот, опять.
Не могу, никак не могу поверить, что ее нет. Все время кажется, что она просто уехала куда-то, она же часто уезжала раньше, по делам, в командировки. И потом, после того, как это все случилось, она всегда первая вызывалась в поездки за припасами. Наравне с мужчинами.
Она и теперь где-то рядом. Словно вот-вот вернется.
Мне кажется, я схожу с ума, думая об этом.
Мне страшно своей реакции. Мне страшно, что я не плачу, что я не вспоминаю ее, мертвую. Не вспоминаю, как Диксон спустил курок. Как на ее лбу появилась дырка. Маленькая такая, аккуратная. Как будто она сделала макияж на Хеллоуин.
Я все время разговариваю с ней, все время обращаюсь к ней, советуюсь.
И, мне кажется, что она мне отвечает.
Все эти дни я словно в мареве, в каком-то дурмане, не соображаю ничего.
Появись сейчас ходячие, я бы точно не смогла сопротивляться. Потому что просто не поняла бы ничего.