Напоминание о вражде разожгло огонь гнева в сердце газели. Она сжала зубы и рассекла воздух острым клинком по диагонали от правого плеча.
Да подожди, досадливо сказал Риваль, поймав на лету рукоять меча. Ты на бой-то настроилась? Или все про тесемки свои думаешь?
Не заговаривай мне зубы, небрежно ответила Кинни. Парень вставил меч обратно в ножны и взял девушку за руку. Кинни потянулась к кинжалу. Риваль накрыл ее ладонь своей и покачал головой.
Какая ты кровожадная. Давай на открытое место выйдем. А там убивай меня, сколько хочешь.
Газель смутилась. Верно. Не стоило затевать битву в месте, где вязался свадебный полог. Риваль повел девушку по лесу вдоль узкой тропинки в противоположную сторону от поселения мимо больших красных лилий, точно таких, что росли на дне ущелья между женской и мужской горами.
А почему ты сегодня не с дружиной? осенила Кинни неожиданная мысль. Парень едва заметно прищурился и посмотрел вдаль.
Я чужак.
Враг, поняла она, его не допускают. Отчего-то сердце снова заныло и потянулось к варвару. Захотелось погладить его, сказать что-нибудь доброе, поддержать.
Ну, неуверенно пробормотала. Хочешь, я буду твоей дружиной?
Риваль рассмеялся в голос, обнял ее плечи, притянул. Утонула в тепле его ласки. Еле удержалась,чтобы не закрыть глаза, обнять в ответ, уткнуться носом ему в грудь. От одной мысли об этом стало легче, заботы будто отступили.
Так хочешь или нет?
Конечно, хочу, заговорчески шепнул барс, чмокнул ее в макушку. Лесная чаща стала редеть и постепенно превратилась в знакомое рапсовое поле. Газель окунулась в золотое море, провела ладонью по желтым соцветиям, пока шагали. Легкий ветерок гулял по полю, ласково погладил лицо, взъерошил волосы. У Риваля они были такими же темными, как длинные ресницы. Кинни откинула косы на спину. Парень провел ладонью по вплетенным лентам:
Мне нравилось, когда были распущены.
Кинни пожала плечами, шагнула в сторону, решив, что слишком долго длится его дружеское объятие.
Теперь распущенные нельзя носить, теперь газель.
Риваль тяжело вздохнул, не ответил.
Погоди, остановилась Кинни. Ты когда их видел распущенными? Мы встретились уже после.
Барс смотрел загадочно, как будто знал какую-то тайну. Кроша с поистине лошадиным топотом пронесся мимо, скрылся в высокой траве. На спине его сидел Колосок, вцепившись в шкуру нового друга мертвой хваткой.
И все же видел, заявил Риваль, удивив Кинни. Смотри!
Парень указал на большое облако, неспеша проплывающее мимо в форме горящей свечи. Девушка обернулась и опешила. Храмовая свеча супружества недвусмысленно приглашала ее к себе, дескать, поговорить надо. По душам Так всегда бывало, когда Кинни не спешила разбираться в своих чувствах. Вот и теперь боялась, тянула до последнего. Что если свеча скажет, что любит она варвара своего до безумия?.. Тогда за ним и в огонь, и в воду, и в изгнание Вечное недоверие селян до конца жизни терпеть и принимать не с молчаливым укором мужу-деспоту, взявшему ее в жены против воли, а с радостью и гордостью.
Риваль, тихо сказала Кинни, разглядывая носки своих кожаных туфель. Юноша не ответил. Девушка подняла голову и озадаченно осмотрелась. Впереди в десяти шагах кувыркались в траве Кроша с Колоском. Барса нигде не было. Газель настороженно шагнула вперед, дошла до животных. Волк с котом отряхнулись и глянули на хозяйку.
Где твой брат? обратилась девушка к Крошу. Зверь хитро прищурился, обернулся на Колоска. Кот громко протестующее мяукнул, запрыгнул на спину другу, и они помчались дальше в поле, перекатываясь друг через друга, нещадно шипя и топая. Предатели. Кинни присела и посмотрела сквозь траву. Нет, так было видно еще хуже, и газель выпрямилась.
Риваль вырос буквально из-под земли прямо за спиной и повалил на землю. Кинни не успела не то чтобы меч вынуть, даже сообразить, что повержена. Голова улеглась на мягкую траву, барс очутился сверху. С перепугу скомкала его рубаху на груди, уставилась в серьезные серые глаза, оказавшиеся совсем близко.
Вот так, победно сказал Риваль и осторожно провел ладонью по ее щеке, я уже лет семь за тобой хожу. Видел тебя, робкую, на праздниках, чрезмерно любознательную в школе антилоп, вдохновленную на молитве и совершенно неистовую в труде. Знаю, как хороши и роскошны твои распущенные волосы, как прячешь глаза сиреневые, боясь смутить ими людей, но не получается, потому что любопытная. Знаю о тебе совершенно все, в том числе воинские способности. Ты по-прежнему хочешь побороться со мной?
С каждым его словом на Кинни накатывала паника, пока не поглотила ее целиком.
Семь лет?! газель в полнейшем ужасе вглядывалась в наглые глаза барса над собой, продолжая комкать его рубаху.
Кивнул.
Беспрерывно?
Барс погладил большим пальцем ее щеку.
Приходилось отлучаться в военные походы. А так, да.
Кинни откинула голову на траву, закрыла лицо ладоньювот же она растяпа. Семь лет! Ни разу не заподозрила даже, что за ней следит враг. Очевидно, она самая бездарная и никчемная хранительница в истории племени антилоп. В голове созрела следующая мысль. Кинни убрала руку, чтобы видеть барса:
А зачем?
Пожал плечами, словно и так все ясно.
Понравилась.
Ненормальный. Кинни моргнула, вдруг осознала двусмысленность своего положения, оттолкнула варвара. Сама поднялась на ноги и принялась отряхиваться.
Так будем сражаться? не унимался Риваль.
Девушка скрестила руки на груди, прищурилась. Силен, значит, уверен в себе, изучил ее, смутил, да только Кинни еще никто так просто не побеждал. Даже хранитель. Тем более барс. Девушка глубоко вдохнула воздух, наполненный ароматом полевых цветов, подошла к Ривалю ближе. Парень был спокоен, с интересом наблюдал за ней. Кинни замешкалась на мгновение, вспоминая урок в школе антилоп. Ага, так. Провела ладонью по твердой груди барса, разгладила помятую тканьмышцы впечатляли, парень задержал дыхание и настороженно прищурился. Значит, все правильно. Коснулась пальцами его шеи, встала на цыпочки, зарылась в жесткие завитки волос на затылке. Риваль все не дышал, а глаза его вдруг стали темными. Это пугало, но тетушка Вэл из школы воительниц говорила, что так и должно быть. С самой Кинни тоже стали твориться странные вещи, когда поднялась на цыпочки и едва слышно прошептала в самое ухо:
Побороться не против, и по наитию толкнула парня в траву. Он не ожидал, упал в золотистое море. Так газель поняла, что не все он успел о ней узнать, также как об обычаях антилоп, особенно о том из них, который гласил: женщина должна готовиться к замужеству задолго до совершеннолетия. Каждая девушка, вступая в детородный возраст, училась быть привлекательной для мужа, постигала тонкости особого супружеского танца, плавного, неторопливого, чтобы мужчина успел оценить красоту женского тела. Чего только деревенские унэши ни перепробовали, разыскивая дома, где проводились подобные уроки, да все зря. Тайна брака у антилоп соблюдалось железно. Кинни принялась неторопливо раскачиваться из стороны в сторону и приседать, поднимая руки вверх. Это было самое простое движение, которое знали даже простоволосые девчонки с молочными зубами. Но Риваль, как видно, не подозревал о существовании подобного танца, а потому замер, глядя на газель потемневшими глазами. Когда Кинни опустилась ему на грудь и склонилась к лицу, потерял голову, закрыл глаза и потянулся к ее губам. Вот тут-то и настигла его месть хранительницы. Острый клинок у самого горла мало кого не способен вернуть к действительности. Риваль замер. Кинни хитро улыбнулась.
Вот тебе, темный варвар, ты повержен. Кто же из нас лучший и опытнейший воин?
Он нахмурился, отодвинул ее руку. Кинни заправила кинжал за пояс, встала и отряхнулась.
Ладно, будем считать, что ничья.
Обернулась к Ривалю. Взъерошенный ее пальцами, он продолжал сидеть в море золотых цветов и задумчиво наблюдать за ней снизу. Ветер играл с его темными волосами. Кинни сглотнула. Похоже, только что она выпустила на волю что-то опасное. Прогнала пугающие мысли и спросила:
Научишь меня драться так, чтобы никто не смог выбить мой меч?
Он покачал головой.
Почему?
Потому что не дело красивой женщине размахивать мечом и бегать в шароварах, сорвал высокую травинку, зажал ее между зубов. Такой серьезный.
Я не женщина, не унималась Кинни. Я хранительница. Моя обязанностьсохранить храм от врагов.
Это как посмотреть, Риваль лег на спину. У вас тут настоящий кошмар творится. Женщины кинжалы швыряют, мужчины обед варят. Девчонки храм защищают, воины штаны просиживают и чешут языками на какой-то там горе.
Они не языками чешут, назидательно исправила Кинни, опускаясь рядом с ним в траву, а совет держат. Кто ж еще решит, как дальше племени развиваться? Как сражаться учиться?
Тут не решать надо, а действовать. Явились бы к нам да выбили из своих земель. Так нет, затаились, сидят, ждут. Хотят, чтобы мы сами отдали их что ли?
А если война будет, настороженно спросила Кинни, ты кого убивать будешь? Антилоп или барсов?
Я не убивать буду, спокойно ответил Риваль, а тебя спасать. И детей наших. А там уж не важно, от кого. Поляжет любой, кто рискнет посягнуть на мою семью.
Кинни задержала дыхание. Никто ей, безголовой девчонке, угодившей в хранительницы, а потому освобожденной от трудовой повинности нежеланной невесте, еще такого не говорил.
А что, по-твоему, должна делать женщина? робко спросила она куда-то в сторону.
От Риваля не укрылось ее смущение. Он едва заметно улыбнулся.
Женщина рождается, чтобы быть вдохновением для мужчины, его путеводной звездой, смыслом жизни, душой. В жене своей черпает он мудрость веков, душевные силы, поддержку и понимание. Она же в ответ по любви дарит ему наследника, продолжает род, многократно возрождая его в детях. Женщинаэто душа мира, это любовь. Мужчины по природе своей воинственны, жестоки. Они творят историю, битвы, войны. Мужская сила деятельная, физическая. Женская сила духовная, нематериальная.
Так, по-твоему, жена должна сидеть сиднем дома и ничего не делать? с вызовом спросила Кинни.
Риваль усмехнулся ее горячности.
Жена может заниматься тем, что ей по душе. Она становится продолжением мужа, так же как и он продолжением жены. И если она чем-то увлечена, то это найдет отклик и в его душе, потому что они едины.
И что же? с сарказмом поинтересовалась газель. В твой душе находит отклик мое увлечение военным искусством?
Риваль рассмеялся в голос, чем вогнал девушку в жуткое смущение. Лицо Кинни стало почти багровым.
Еще как находит, сказал он, все еще широко улыбаясь. Да только занимайся этим своим увлечением где-нибудь дома, во дворе, и не вставай на защиту храма. Не дело женщине мужские обязанности выполнять.
Но их же кто-то должен выполнять, упиралась Кинни.
Муж тебе на что? Риваль легонько хлопнул ее по носу, встал на ноги и протянул руку. Пошли? Говорят, там праздник плодородия. Женщины последний сноп сегодня вроде как связали.
Да нельзя мне хороводы сейчас водить, хмуро ответила Кинни, но руку подала и тоже поднялась на ноги, отряхнулась. И тебе, кстати, тоже.
У вас тут все устроено, чтобы жених и невеста еще до свадьбы предались тем бесчинствам, о которых сейчас на каждом углу шепчутся нам с тобой в спину, хмуро проворчал Риваль и тревожно оглянулся на лес.
А у вас как будто не так, обиделась газель.
Нет, только и ответил юноша, глядя на Кроша и Колоска, которые с громким топотом пронеслись мимо, оба взлохмаченные, с запутавшейся в шерсти желтом рапсе, но невероятно счастливые и воодушевленные.
Ладно, Кинни, серьезно сказал Риваль. Давай изучим один важный приемЛьвиная пасть, никто в бою не выбьет твой меч, а ты сможешь лишить его оружия.
Кинни в предвкушении закусила губу. Барс присел, прикоснулся к ее мягкому кожаному башмачку на шнуровке.
Эту ногу чуть разверни и дальше назад.
Девушка замерла, прислушиваясь к бьющемуся сердцу, опустила голову, встретилась с ним взглядом. Что за удивительный человек.
Ну же, Риваль задел большим пальцем ее лодыжку. Кинни сглотнула, подвинула ногу.
Рыцарь поднялся, расправил плечи: Славно, достал меч, повернулся боком. Возьми эфес вот так, видишь.
Барс был высоким, сильным, как молодой хищник, и внушал страх, когда стоял вот так воинственно. Кинни повторила.
Тебе лучше покрепче захватить рукоять, немного по-иномупродолжал он, затем поднял руку. Видишь, вот здесь, когда заносишь на удар, кажется, что рука вывернется. Если сил не хватает, помоги левой, но не останавливайся, он двигал рукой медленно, меч сверкнул на солнце, ослепив на мгновение сосредоточенную газель, Только когда находишься на пределе, и уже больно, сделай такой резкий перехват другой рукой и снова выверни, он махнул мечом и встретил ее взгляд. Попробуй на мне.
Кинни наставила на него меч, как учил. Риваль поднял свой. Скрежещущий вой железа об железо засвистел над полем. Стая птиц взметнулась в небо. Девушка медленно повторила движение. Риваль, он может вывернуть мне руку, когда разворачиваю.
Обычно да, но из-за предыдущего твоего выпада ничего не выйдет. Только помогай второй рукой сильнее. Пробуй еще раз быстрее.
Газель ударила. Барс отбил. Она увернулась и повторила. Риваль довольно улыбнулся: Хорошо. Ты быстрая. Бей еще.
Он напал первым. Кинни занесла меч и ударила, клинок рассек воздух. Затанцевали барс с газелью в золотом рапсовом море под первые аккорды приближающейся грозы, не замечая плывущего мимо них времени и теплого, играющего с волосами ветра. Глубоко вдыхали запах мятой травы и все тянули минуты, не желая уходить.
Умница, заключил, наконец, рыцарь и опустил меч.
Кинни отметила про себя, что он не запыхался, тогда как ей не хватало воздуха из-за быстрой битвы. Улыбнулась в ответ открыто и благодарно: Спасибо, Риваль.
5
Долго смотрела Кинни в окно на пирующую деревню. Мать, отец и даже младшие сестры, которых прежде родители держали домачтобы не засматривались унэши на младших, старшую нужно было сначала замуж выдать, отправились на народное гуляние. Связали антилопы последний сноп, нарядили его в красную рубаху, обвили ситцевым платком и принялись водить вокруг него хороводы да песни петь, чтобы и на будущий год урожай хороший был. Вволю напевшись да наплясавшись, сплели девки красные из колосьев тугой венок, выбрали самую видную газель в поселении, длинноногую, стройную, надели ей на голову да повели по селу на пир честной с кашей густой, сальными блинами и медом. А как наелись вдоволь, так и солнце садиться стало, отбрасывая на сжатые поля красное зарево, время костры жечь пришло да желания загадывать и прыгать через них на счастье свое иль погибель. Долго-долго смотрела Кинни на прошедшую свою юность, слушала веселый смех девушек молодых да унэшей вольных, прыгающих через пламя, кружащихся в хороводе, веселящихся в салочки. Женатые и замужние тоже хороводы водили, молодость вспоминали, деток приучали. Старики любовались на молодежь, поглаживая бороды да задорно поглядывая на свои некогда быстрые ноги. До самой темноты слышался с улицы веселый смех и пение, а потом ночь рябиновая пришла, и антилопы разошлись по домам, потому как опасно становилось теперь по улице ходитьнебесный огонь карал таких путешественников беспощадно. Кинни довязала свадебный полог, разгладила его горячими углями, высыпанными на сковороду, на кровать повесила. Колосок неспеша открыл дверь, потянулся, лапу хозяйке подал. Газель сняла бережно привязанную бересту.
«Не теряй меня завтра, горлица», писал Риваль. «В дом свой отправлюсь ночью. Предупрежу, что не убили меня здесь, что жив я, здоров и с вами теперь жить буду, потому что невеста у меня среди антилоп, и люблю ее больше жизни своей».
Вылетело письмо из дрожащих пальцев девушки, как голубь в небо вспорхнувший. Колосок тоскливо потерся о ногу хозяйки. Черный волк тоже с хозяином, видимо, ушел. И расхотелось Кинни улыбаться и блины с салом кушать. Вернулись домой отец с матерью и младшими сестрами, веселые, румяные. Дочь старшая каши густой наварила, к столу позвала. Сама не села. Запечалилась.
Что с тобой, дитятко? погладила Кинни по голове матушка. Печалишься, что муж не тот будет, о ком ночами темными мечтала? Не горюй. Образуется все. Стерпится, слюбится.